Бронированный

Тем вечером все воины уместились в одну палатку. В целом другие палатки тоже имелись, да и места особо-то не хватало для всех, но это не мешало их желанию быть ближе друг другу. Точнее, необходимости быть ближе друг другу. — Простите, что наша встреча прошла таким образом, — извинился Райнер, посмотрев на Удо и Зофию. — Итак, вы двое — последние кандидаты. В глубине души я всегда знал, что Фалько и Габи в итоге станут кандидатами, но вот вы появились нежданно-негаданно. Откуда вы? — Из западной части гетто Либерио, сэр, — ответил Удо. — Я тоже оттуда, — сказал Райнер. — Я ему уже говорила, он знает, — сказала Габи, которая сидела на коленях Райнера. Девочка была настолько тиха, что казалось, будто она могла раствориться в воздухе, если бы не поддерживала с ним физический контакт. Смерть Марселя потрясла её до глубины души. — У вас есть семья? — спросил Райнер. — Нет, сэр, — ответила Зофия. — Мы из детского дома. — Мои соболезнования. Для марлийской армии не было чем-то немыслимым призывать осиротевших или брошенных детей, которые росли в приютах. Попадание в детские дома практически являлось гарантией далеко не светлого будущего. — Мне довелось жить там некоторое время, — тихо произнёс Бертольд. — После того, как я выздоровел, мои родители заболели и, неуверенные насчёт того, могу ли я заразиться повторно, отправили меня в один из них на несколько месяцев. Там я и получил приглашение в ряды воинов. И… И с тех пор я больше не видел свою маму. Я встретился с отцом после того, как его перевели в карантинную часть гетто Либерио, но вот с ней… Больше никогда… — Там было ужасно, — сказала Зофия. — Настолько, что думала, что умру там. Еды всегда не хватало, а более старшие мальчики избивали всех. Там же я и познакомилась с Удо. — Должно быть, очень тягостно знать, что ваши родители всё ещё по ту сторону моря, — сказал Удо. Райнер наклонил голову, с любопытством разглядывая его. Теперь, хорошенько его послушав, он заметил, что Удо говорит с небольшим акцентом. — Ты из востока Марли? — Среднего востока, — поправил стушевавшийся Удо. — Получается, ты марлиец? — спросил Бертольд. — Чистокровный, да, — ещё сильнее смутился Удо . После того, как начался проект воинов, Средневосточный альянс официально отделился от Марли, отказавшись поддерживать его. Война ещё не была объявлена, но с каждым днём она становилась всё более вероятной. — После раскола марлийские военные перестали считать марлийцев Средневосточного альянса как таковыми. Мой старый город подвергся бомбардировке. Меня и других выживших детей привезли в Либерио и смешали с элдийцами, в их глазах мы были одинаковыми. — Это ужасно, — сказал Бертольд, слегка расширив глаза. — Значит, конфликт обострился? — Намного, — стиснул зубы Кольт. — Пик, Порко и я уже участвовали в нескольких битвах. Эти четверо тоже участвовали бы, не будь их здесь. — Вот срань, — процедил Райнер. — Простите, — тихо произнёс Удо. — За что ты извиняешься? — спросил Райнер. — Ты застрял в войне, о которой не просил, не имея никакого выбора, кроме как сражаться против собственного народа. Если кто-то и может понять, каково это, так это мы. — Вы... Вы действительно такой удивительный, как о Вас говорят, сэр, — глаза Удо засияли. — А? — Вы, ребята, в какой-то степени стали местными легендами, — сказал Кольт. — Не знаю, как это вышло, честно. — Тебе не обязательно обращаться ко мне на «сэр», — Райнер потрепал Удо по голове. — Теперь ты один из нас, так что можешь называть меня по имени. Ты тоже, — обратился он к Зофии. — Понял, — тихо произнёс Удо. — Тогда... Я должен кое-что рассказать. Зофию и меня… Тренировали как кандидатов на Колоссального и Женскую особь. — Я так и думал, — сказал Бертольд. — Ты до боли похож на меня. Командир Магат, должно быть, решил, что для Колоссального титана лучше всего подходят люди со сдержанным характером. — Теперь генерал Магат, — поправил Кольт. — Он получил повышение. — Да, ты совершенно прав, — кивнул Удо. — Он сам сказал мне, что у меня подходящий характер, так что, если ты потерпишь неудачу, я буду идеальной заменой. — Без обид, но это не так, — сказал Райнер. — Зик собирался передать наших титанов, но я не думаю, что он передаст Колоссального титана сейчас. Бертольд более, чем достаточно, доказал своё мастерство. Он неповторим и не подлежит замене. И я говорю это не только потому, что мы встречаемся. — Ещё как поэтому, — сказал Бертольд. — Можно одолжить чей-нибудь ботинок? Мне надо стукнуть его. — Вот, — Габи взялась за ботинок, готовясь стянуть его. — Можешь воспользоваться моим. — Серьезно? — пробормотал Бертольд. — Если ты выходишь замуж за моего двоюродного брата, это не значит, что ты становишься моим двоюродным братом тоже. Поэтому я имею право бить тебя чем-угодно. — Подожди, что это за логика?! — Как думаете, Галлиард в порядке? — тихо спросил Фалько. — Вы же не считаете, что он попытается покончить с собой… Так ведь? — Зик присматривает за ним, — отозвался Кольт, но в его голосе прозвучала нотка неуверенности. — Нет, не попытается, — сказал Бертольд. — Я знаю это наверняка. — Почему? — спросил Фалько. — Потому что у него был такой же взгляд, как у меня. Он хочет покончить с собой, но не хочет умирать из-за страха. Вот... Вот почему я ещё не покончил с собой. — К тому же, у него есть вы. Он не может просто взять и умереть, оставив вас, — сказал Райнер. — Вот почему я ещё этого не сделал. — То же самое, — признался Кольт. — Мне больше подходит причина Бертольда, — тихо сказала Пик. — Значит, вы все... Вы все хотите умереть? — спросила Габи. — Так вот что бывает, когда становишься воином? — прошептал Фалько. — Всё несколько сложне… — начал Кольт. — ВЫ ВСЕ ГРЁБАННЫЕ ПРИДУРКИ! — крикнула Габи. — Воу, Габи, — сказал Райнер. — Что… — ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ УМИРАТЬ! МАРСЕЛЬ УМЕР РАДИ ТЕБЯ! ХОЧЕШЬ СДЕЛАТЬ ЕГО СМЕРТЬ НИЧТОЖНОЙ?! — Габи развернулась и ударила кулаком в живот Райнера, что, по общему признанию, не влекло за собой особо сильной боли. — НИКОМУ ИЗ ВАС НЕЛЬЗЯ УМИРАТЬ! ВЫ ВОИНЫ! ВЫ НЕ ДОЛЖНЫ УМИРАТЬ! ВАМ НЕЛЬЗЯ ПОКИДАТЬ МЕНЯ! — она прекратила реветь и прижалась к Райнеру. — Вам нельзя умирать! — всхлипнула она. — Нельзя! — Ты права, — сказал Райнер, успокаивающее гладя её по волосам. — Нам нельзя умирать. Особенно когда рядом есть вы, наши причины сражаться. Вот почему я хочу жить, ведь так я могу сражаться за всех вас. — Я лежал без сна и много об этом думал, — сказал слегка дрожащий Кольт — Но всякий раз, когда я набираюсь смелости сделать это, ваши лица приходят мне на ум, отчего я уже не могу этого сделать. Пока вы хотите, чтобы я был рядом, я буду рядом. — Не буду врать, мне сейчас не очень легко, — сказал Райнер. — Каждая часть меня хочет, чтобы я умер по разным причинам, но я не могу. Пока нет. — Мне кажется, что моё существование делает миру только хуже, — тихо произнёс Бертольд. — Я чувствую вину за то, что живу, но не могу заставить убить себя. — Каждый раз, когда из-за меня погибает человек, я задаюсь вопросом: если бы я умерла, был бы ли он ещё жив? Неужели это и правда от меня зависит? — почти шепотом сказала Пик. — Так вот каковы ваши чувства? — спросил Зик, заглядывая в палатку. Его лицо выражало горькую печаль. — Вы все это время подслушивали? — спросил Райнер, устыдившись от того факта, что Зик слышал его слова. — Не думаю, что Вам вообще было бы дело, даже если бы знали, — сказала Пик, холодно взглянув на Зика. — А я уж подумал, что Вы разозлитесь, — горько засмеялся Кольт. Бертольд только пожал плечами. — Понятно, — едва слышно сказал Зик. — И я… Я этому способствовал? К удивлению Зика, на его вопрос ответил Бертольд: — Я думал, что это очевидно. — Ох, бедные мои воины, — сказал Зик сдавленным от эмоций голосом. — Я столько раз думал о ваших смертях, но мне даже не приходило в голову, что их причиной можете стать вы сами… — Кажется, с Вами что-то не то, Зик. И я имею в виду Ваши чувства, — сказала Пик. — Становится всё очевиднее и очевиднее, не правда ли? — грустно улыбнулся Зик. — Это благодаря тебе, Пик, я подумал обо всём с самого начала. Может, поэтому меня не беспокоило предательство собственных родителей, может, поэтому я не понимал, какового было вам всё это время, может, поэтому не мог выразить значимые чувства так, как следовало бы. — У него кризис среднего возраста? — прошептала Габи Фалько. — Я это услышал, и мне очень обидно. Как думаешь, сколько мне лет? — Пятьдесят, — уверенно ответила Габи. Несмотря ни на что, Райнер разразился хохотом. Уж слишком сильно его рассмешило потрясённое лицо Зика. Вслед за ним захихикал Кольт, а потом Пик с Бертольдом. Наконец, Зик захохотал вместе с ними, окончательно развеяв повисшее напряжение. — Нет, — сказал Зик, вытирая слёзы с глаз. — Мне не пятьдесят. Да уж… — он выглядел так, словно собирался сказать что-то ещё, как вдруг наклонился и коснулся щеки Бертольда. — Эм... Пардон? — Бертольд был прижат к стенке палатки, так что бежать было некуда. — Прости. Прости за то, как я обращался с тобой. Ты невероятный воин, быстро обучаемый и самый уравновешенный. С тех пор, как мы встретились, ты только и делал, что превосходил мои ожидания. Прости. — Я… Эм… — Бертольд взглянул на Райнера в поисках помощи. — С-спасибо? — Я должен был это сказать, хотя не могу выразить всего, что хочу, — Зик присел. — Мои воины, я не могу отрицать, что мы обречены жить адской жизнью. Не могу отрицать, что все мы умрём ужасной смертью. Но знайте, что все вы моя гордость и всегда будете любимы мной, — он тяжело вздохнул. — Хотя вряд ли вы простите меня. Я не… Боже, словами это не выразить. Мои извинения. Бертольд очень удивился. Обычно Зик был красноречив и всегда находил подходящие слова, и было понятно, почему: его слова никогда не несли за собой искренности. Но сейчас… Бертольд не сомневался в честности слов Зика, обращенных воинам. Он был искренен с ними как никогда прежде. Остальные тоже сбились с толку, и все упёрли взгляды на Зика. — Вы сейчас серьёзны? — оправившись от удивления, Кольт улыбнулся. — Что ж, я рад, ведь боялся… Что мы вообще ничего для Вас не значили. — В чём нет ничего удивительного, — рассмеялся Зик. — Я не могу выразить всё в понятной для вас форме, обещать, что буду защищать ваши жизни и относиться к вам как к семье. Но, по крайней мере, вы знаете правду. И воины это поняли, даже самые младшие из них. Имело смысл, что в жестоком мире у них есть такой же жестокий попечитель. До прощения ещё было далеко, но правды вполне хватало. *** Порко вернулся неделю спустя весь в грязи, сгорбленный и с покрасневшими глазами, но вопреки этому, он, казалось, пришёл в себя. — Хочу есть, — проворчал он, прежде чем зайти в палатку, чтобы вздремнуть. Он и Райнер не знали, как относиться к друг другу. Они неловко обходили друг друга или же вели напряжённые, обыденные разговоры о погоде, еде или носках. Райнер был уверен, что Порко не простил ему смерть Марселя, а он в свою очередь так и не простил ему всех прошлых обид. Однако им было под силу терпеть друг друга и вместе работать. — А ты весьма хорош в этом, — прокомментировал Райнер, смотря, как Порко завершает тренировочный полёт на УПМ-снаряжении. Зик поручил ему и Бертольду руководить тренировками. — Думаю, да. Кажется, для меня это весьма естественно. — Выглядишь, кстати, тоже естественно, — сказал Райнер. Возникла неловкая пауза, и двое на миг отвели друг от друга взгляды. — Должен ли кто-то из нас им помочь? — спросил Кольт. — Нет, для них это будет полезно, — отозвалась Пик. — Чёрт побери! Бертольд, я снова переворачиваюсь! — Тебе надо почаще пускать в ход ноги, — сказал Бертольд. — О, просто волшебно, — вздохнула Пик. — Может, мне вообще всё перевернуть с ног на голову? Весело хоть будет? Вдруг в Бертольда что-то врезалось сзади, отчего его сердце чуть не ушло в пятки. Оказывается, в его ногу снова вцепилась Габи, чьи подобные выходки росли с пугающей скоростью. Бертольд уже не знал, что делать. — Эй, Берт, Зик сказал, что сегодня ты нам это покажешь. Покажи, покажи! — сказала Габи. Бертольд удивлялся тому, насколько резко бросалось в глаза ребяческое поведение Габи и других младших воинов. Возможно, это было потому, что ему самому пришлось очень рано повзрослеть. — Ладно, ладно, я скоро, — ответил он. Габи просила его принять форму титана уже как пять дней подряд, и её безжалостные мольбы начали действовать ему на нервы. — Фалько, как ты там? — Тут очень высоко, — тихо сказал Фалько, глядя на землю с дерева. — Всё в порядке, ты не упадешь. Если, конечно, правильно прицепишься. — Как у вас дела? — спросил Зик, подходя к ним. — Спорно, — тихо отозвался Бертольд, когда Пик врезалась в дерево. — Я это слышала! — крикнула она. — Зик, можно мне сосредоточиться на форме титана? Он в любом случае будет быстрее, чем эта штуковина. — А у меня получается лучше, чем у Райнера, — сказал Порко. — Эй, не это я говорил! — Ну, тогда это просто факт. — Ну вот, опять, — вздохнул Кольт. — Скажите Бертольду сделать его. Ну пожалуйста? — попросила Габи. Зик усмехнулся. — Бертольд, ты хочешь сделать «его» сейчас? — Конечно, почему бы и нет, — вздохнул Бертольд. Габи завизжала от радости, а Райнер одарил его благодарной улыбкой. Он понимал, как Бертольду было неудобно от сногсшибательной экстравертной энергии Габи, но тот всё равно пытался. — Хорошо, Пик, выполни просьбу: отведи его на участок, который мы создали ещё вчера, — сказал Зик. — Остальные, идём за мной. Помяните слово, безопасная дистанция тут совсем не помешает. Сделав своё дело, Пик в форме титана вернулась туда, где расположились другие воины, и счастливо плюхнулась на траву. После нескольких дней тренировок это было неимоверным облегчением. — Подай ему сигнал, — приказал Зик. Перевозчик запрокинул голову и взревел. Какое-то время ничего не происходило, затем мощный взрыв потряс местность вдалеке, и её поглотила обжигающая вспышка света. Ударная волна пронеслась по округе, а дым и пар поднялись в воздух в форме гриба. — Твою же мать, — сказала Габи. — Следи за языком, — упрекнул Зик, хотя сам не сдержал смех. — Вот! Этого мы и хотели! Колоссальный титан, из тела которого валил пар, поднялся во весь рост. Казалось, он тоже удивился самому себе, когда оглядывал разрушенную округу. Перевозчик вернулся к нему, на этот раз приведя с собой остальных. — Это было великолепно! — аплодировал Зик. Мини-воины хлопали вместе с ним. — Великолепно, даже не поспоришь! Только посмотрите на этот погром! Райнер, ухмыляясь, подошёл к Колоссальному титану. — Теперь у тебя есть фан-клуб, — сказал он, кивая на мини-воинов. Колоссальный издал вздох, отчего Райнер рассмеялся. — Прими это как комплимент. В их глазах ты крутой, — Колоссальный слегка протянул руку к Райнеру и осторожно погладил его по голове. — Видишь, вот почему я думаю, что твой титан очарователен. — ПОДНИМИ МЕНЯ! — крикнула Габи забираясь в руку Колоссального. — ДАВАЙ! ПОДНИМИ! — Только осторожно, — засмеялся Райнер. Колоссальный слегка оторвал руку от земли. — ВЫШЕ! — требовала Габи. — В САМУЮ ВВЫСЬ! Колоссальный титан медленно поднялся во весь рост и осторожно посадил Габи к себе на плечо. — Он менее всего взволнован, когда приближаемся к нему именно мы, — улыбнулся Зик, когда восторженная от высоты Габи захихикала, как сумасшедшая. — И больше себе доверяет. С момента разговора в палатке между Зиком и воинами установилось чувство товарищества. Оно было тонким и едва уловимым, но вопреки этому, всё равно существовало. — Фалько! Ты должен попробовать! — крикнула Габи, чей голос был еле слышен издалека. — Нет, спасибо, — пискнул Фалько. — Как знаешь, — хохотнул Кольт. — Берт, давай я попробую. А что? — спросил он, когда Райнер уставился на него. — Только не говори, что никогда не сидел у него на плече, ощущая себя высоким. — Справедливо, — засмеялся Райнер, смотря, как Кольта расположили рядом с Габи. Вскоре к ним присоединились Зофия и Удо, а после за ними последовала Пик. — Сам же знаешь, что хочешь, — обратился он к Порко. — Нет, мне и здесь хорошо, — но Райнер мог с уверенностью сказать, что он лжёт. — Ладно, — вздохнул Порко. — Эй, Фалько, пойдёшь, если я пойду с тобой? Фалько кивнул, и Порко потрепал его по голове. — Тогда пошли. Райнер улыбнулся, заметив, что Колоссальный был особенно осторожен с Фалько. — Как же мило, — прокомментировал Зик, когда на земле остались только он и Райнер. — Было глупо пропускать такие маленькие моменты, как этот. — Ну, тогда больше не пропускайте их, — сказал Райнер, будто это сама очевидность. — Давайте. — Думаешь, он меня точно потом не уронит? — рассмеялся Зик. — Эй, Райнер! — радостно позвала Габи. — Посмотри, мы видим восход солнца! — Понимаю, втайне ты просто сходишь с ума, — сказал Райнер, встретившись взглядом с Колоссальным. — Не волнуйся, ты не причинишь нам вреда. — Приятная на ощупь, — Фалько погладил по мышцам титана в том месте, где сидел. — Он мягкий, но в тоже время твёрдый. Будто сочетание кожистого и бархатистого. — Ты прав, — сказал Райнер, когда все принялись гладить Колоссального. — Вот это да, — рассмеялся он, когда титан слегка прикрыл глаза. — Очень приятно, не так ли? — существо быстро открыло глаза, и Райнер ощутил небольшое повышение температуры, что только заставило рассмеяться сильнее. Не поймёшь даже, Колоссальный ли это титан, огромное шестидесятиметровое существо, или же старый добрый Бертольд. — Так-то лучше, — Райнер прижался к шее Колоссального, поближе к теплу и уюту. — И да, надо бы делать это почаще, — ухмыльнулся он, прежде чем по-быстрому поцеловать шею титана. — Райнер, что ты наделал?! — крикнула Габи, когда их окатила слабая волна жара. Райнер не был в силах ответить, потому что весь разрывался от смеха. *** — Вот это я понимаю — жизнь, — выдохнула Имир. — Огромная ванна, качественное мыло, тёплая вода, любимая девушка между ног. Просто идеал. — Если не прекратишь говорить двусмысленные вещи, я больше никогда не разрешу принимать ванну вместе со мной, — закатила глаза Хистория. Как она давно предполагала, Имир чуть не побила все рекорды по скорости, услышав, что Хистория пошла принимать ванну. Более того, она настаивала на разрешении присоединиться к ней, и Хистория знала, что никак не сможет ей отказать. Хотя не то чтобы она возражала, учитывая долгую разлуку с Имир. Та отдыхала позади Хистории, которая не могла не признать, что из Имир получилась довольно-таки неплохая спинка. — До Шиганшины осталось две недели, — расслабленно сказала Имир. — Время идёт обратным отсчётом. — Умоляю, не хочу думать о ней сейчас, — вздохнула Хистория. — Я и так каждый день о ней говорю. Шиганшина то, Шиганшина сё, бла-бла-бла. — Да уж, не завидую твоей работе. Поэтому ты поставила охрану у ванной? — Что ты сделала с бедным Борисом в этот раз? — захохотала Хистория. — Ничего! Он уже учится, — усмехнулась Имир. — Просто отошёл в сторону, как только завидел меня. А тебе точно нужна эта троица, когда теперь есть я? Я могу быть твоим верным телохранителем. — Мне нравится, как это звучит, — хихикнула Хистория. — Но я правда не хочу от них отказываться. — Как скажешь. — От Энни ты ведь не отказалась. — Потому что мы подружки! Только не говори, что ревнуешь. Кроме того, она тренирует меня, что полный отстой. — О-о, не хочешь много пахать? — Эй, вообще-то, она очень жёсткий тренер. Очевидно, мой титан — самый слабый Зубастый, которого она встречала. Так что мы это исправляем. — Значит, можно быть уверенной, что тебе разрешат оставить титана? — спросила Хистория. — Похоже на то, — протянула Имир. — Но не хочу тешить тебя надеждами. Марсель не хотел, чтобы его брату передали титана, что, по словам Энни, поклялись соблюсти остальные воины. Однако это не значит, что Зубастого не передадут другому воину. — Как у тебя дела? — тихо спросила Хистория. — После встречи с ним? После встречи с Порко Имир вернулась на базу Йегер, дрожащая и обливающаяся потом. Она не сомневалась, что Порко понял, кто она такая, но, похоже, он совсем не знал того факта, что Марсель был мёртв. От этого у неё защемило сердце. — Всё путём, — сказала Имир. — Вина выжившего и всё такое. — Это не твоя вина, — Хистория повернулась и поцеловала её. — Ты лучшее, что было рядом со мной, тем более сейчас. — Ну да, было бы странно, если б с тобой принимал ванну кто-то ещё, — усмехнулась Имир. — Держу пари, Райнер не упустил бы такой шанс. — Прекрати, — рассмеялась Хистория, прежде чем успокоиться. — Скучаю по нему, по Бертольду тоже. — Я тоже, — вздохнула Имир. — Вот козлы. — Я всего лишь хочу, чтобы все были вместе, — едва слышно сказала Хистория. — Они, мы, Марко, Энни и другая часть отряда. — Может быть, этот день когда-нибудь придёт. — Как дела у Энни? — Я же отвечала сегодня утром. — Ну, многое может случиться. Я спрашиваю снова. — Кажется, с ней всё в порядке. Она восстановила связь с твоими телохранителями, вдобавок, сблизилась с Марко. Как думаешь, между ними что-то есть? — Уж точно нет, — засмеялась Хистория. — Марко влюблён в кое-кого другого. — Только не говори, что в тебя. — Нет. — Тогда скажи в кого. — Нет. — Ну давай! — Не скажу. — Хистория-я-я-я-я-я. — Ладно, ладно, в Жана. — ВНАТУРЕ?! — Тc-c! Потише будь! — Бедный Марко, он заслуживает лучшего, — закатила глаза Имир. — Жан в любом случае всегда будет вожделеть Микасу. — Ну, я всё равно болею за него. Вам с Энни уже разрешили пойти в Шиганшину? — Нет. Ненавижу этого говнюка-главнокомандующего. — Боже, я тоже. Только представь, он назвал меня принцессой! Я, чёрт возьми, никакая не принцесса! — Ты моя принцесса, — промурлыкала Имир. — Перестань, иначе я полюблю это прозвище. — Нисколько не сожалею. — Эй, — внезапно сказала Хистория. — Ты же была фальшивой богиней, да? Не против того, чтобы стать настоящей королевой? — Разве это место уже не занято? — Ну, не похоже, что я буду искать себе короля. Вот так и получается, две королевы. — Подожди, ты на полном серьёзе просишь меня править вместе с тобой? —спросила Имир, глаза которой полезли на лоб. — Да, серьёзно. Знаю, что прошу о многом, но всё равно хотелось бы. Хотя это твой выбор. — Боже, мне надо хорошенько это обдумать. Это... Вау. Не знаю даже, подхожу ли я для такого рода вещей. — По-моему, подходишь, — сказала Хистория, сжимая её руку. — Ты поддерживала мой план с самого первого дня. — Ты про тот план воссоединения всех Девяти титанов и спасения мира? — Не всего мира. Это может сделать кто-нибудь другой. Меня волнует сохранение только малой части. — Тогда нам снова понадобятся эти два идиота, раз мы собираемся это провернуть. — Знаю, мы обязательно встретим их снова. Уж чего стоит твоя дружба с Бертольдом — самое милое, что я видела, Имир. Мне нужно снова это увидеть. — Хорошо, хорошо, но только потому, что я люблю тебя. Хистория улыбнулась. — Я тоже тебя люблю. *** — Эй, Марко, — сказал Армин. — Можно поговорить? — Конечно, — Марко отошёл от группы. — Чего надобно? — Ты провёл много времени с Райнером и Бертольдом, так что хотел спросить, не знаешь ли ты чего-нибудь, что имеет потенциал быть полезным. — Ты спрашиваешь про «воина-солдата» Райнера? — спросил Марко. — Ханджи тоже этим интересовалась. — Ну, вроде как, да. Что ты знаешь? — Он совсем не может это контролировать. В основном это проявляется, когда он находится под сильным давлением, и по какой-то причине его состояние улучшается, когда рядом Бертольд. Он словно анти-реакция, если так можно выразиться. — Как часто ты видел воина? — Слишком часто, — вздрогнул Марко. — Впервые мне довелось его увидеть, когда они пытались убить меня. — Как бы ты его описал? — Словно единственное, чего он хотел, это причинять боль и нести смерть. Хотя нет, возможно, я преувеличил. Он был совершенно предан своим целям и был готов добиться их любой ценой, абсолютно любой. — Вот этого я и боялся, — вздохнул Армин. — Порой он может напасть даже на Энни и Бертольда. — Это я тоже видел. Жуть, больше ничего не скажешь. — Ага. Думаю, вот это описание лучше всего подходит воину. — Видимо, придётся сражаться с Райнером до тех пор, пока мы окончательно его не вырубим. К счастью, громовые копья действуют очень хорошо, — сказал Армин. — Мне жаль, что придётся делать ему больно, но... — Другого выбора у нас то нет. Да уж. — Ты едешь с нами? — Еду, — ответил Марко. — Я не хочу, чтобы кто-то из вас погиб. Мне будет немного легче делать больно Райнеру и Бертольду, потому что они могут регенерировать, но я не буду их убивать. Тем не менее, я не дам им убить кого-либо из вас. Если честно, сам поражён, что Смит разрешает мне ехать. — Он разрешил поехать тем, кого я совсем не ожидал, — признался Армин. — Больше всего не ожидал тебя и Флока. — А он ведь на полном серьёзе собрался убить Колоссального, — пробормотал Марко. — Думаешь, попытается? — Несомненно. Как бы Бертольд не убил Флока, ведь не похоже, что он имеет к нему хоть небольшую привязанность. И, если Флок будет очень сильно ему мешать, это будет неизбежно. Но командир Смит считает, что его желание убить Колоссального титана может пригодиться на случай... На случай, если у нас не получится. Он осторожен. — Что думаешь? — спросил Марко. — А? — О том, что Флок поедет? — П-почему ты меня спрашиваешь? — Потому что ты так же умён, как Смит, — со всей серьёзностью сказал Марко. — Хочу узнать твоё мнение. — Думаю… Думаю, ему лучше остаться. Он находится в риске, ведь его меньше тренировали, чем нас. Также он рискует спровоцировать Бертольда, а как мы знаем, чем чувствительнее тот становится, тем сильнее вероятность того, что он перестанет чувствовать вообще, а убийство Флока может к этому привести. По-моему, Смит извлекает выгоду из неприязни Флока. Что-то в нём переменилось, как будто он стал более готовым жертвовать своими пешками. Знаю, что доказательств пока нет, но у меня плохое предчувствие... — Я доверюсь твоему предчувствию. — А я нет, — прошептал Армин. — Все рассчитывают на то, что я смогу убедить Бертольда, но я совсем не уверен, смогу ли. Честно... Даже не знаю, нравился ли я ему настолько сильно. — Ну, есть ли у вашей связи какая-нибудь основа? — спросил Марко. — То, что укрепило её, благодаря чему вы так сблизились. Может, есть что-то, о чём больше никто не знает? — Ну, — тихо сказал Армин. — Есть кое-что… Шадис любил мучить низких кадетов, оставляя их снаряжение на полках, до которых они не могли дотянуться. Армин был так раздосадован от тщетных попыток добраться до снаряжения, что закричал от гнева и пнул полку. Так он ещё опаздывал! Вдруг послышались шаги, и кто-то вошел в комнату, где хранилось снаряжение. Лицо тут же покраснело, ему было стыдно за то, что он так по-ребячески себя вёл. Армин постарался успокоиться, когда Бертольд вышел из-за угла. Армин помнил, как удивился ошеломлённой реакции Бертольда: тот отпрянул назад, споткнулся о собственные ноги и привалился спиной к стене. Тогда проходила одна из первых недель их тренировок, и Армин не припоминал, чтобы он активно общался с Бертольдом после УПМ-экзамена. Бертольд вообще мало разговаривал и скорее предпочёл бы сон вместо того, чтобы остаться и поболтать. Честно говоря, Армин и сейчас думал, что Бертольд презирает их всех. — Извини! — воскликнул Армин. — Не хотел пугать тебя. Т-ты в порядке? — Да, — тихо ответил Бертольд. Армин понял, что тихость — его естественная громкость речи. — Прости, я н-не хоте… — Погоди, зачем ты извиняешься? Это же я тебя напугал. — Нет, нет, извини. Прошла уже неделя после того, как Конни и Эрен застали врасплох Бертольда, и после того, как Армин извинился за это. Бертольд не принял их приглашение дружить, и Армин просто решил оставить его в покое. Если уж он не хотел сближаться с другими, то что уж говорить об Армине, который понимал, что не имеет никакого права его заставлять. — Правда, ты тут ни причём, — сказал Армин. — Извини за то, что напугал тебя. — Всё нормально, забудь, — сказал Бертольд, не отрывая взгляда от земли. Даже сквозь тусклый свет Армин видел, что Бертольд вспотел. Вопреки своему росту, он будто запер себя изнутри. Неужели он… Боится? Армина? От этого умозаключения он чуть не рассмеялся. Райнер упоминал, что Бертольд был плох в общении, но Армин вовсе не думал, что настолько. Ему даже стало как-то жаль его. У него самого не было друзей до Эрена и Микасы, как бы он ни старался их завести. Армин тоже боялся общения с людьми, и даже сейчас страх порой не отпускал его. — Что ты здесь делаешь? — А, Конни попросил меня прийти сюда и взять то, что он забыл. Вот я и пришёл. Да… — Ничего страшного, я ведь не собираюсь тебя обижать. — Что? — Видно, что ты в какой-то мере боишься. Так что знай, я не собираюсь тебя обидеть, да и вряд ли смог бы, — хохотнул Армин. — Ох, прости. Я-я не… Вовсе не… — Всё нормально. Армина больше не волновало опоздание. Поговорить с Бертольдом — вот лучший способ провести это время, ведь в будущем, возможно, больше такого шанса не будет. — Шадис опять сунул моё снаряжение на верхнюю полку. Вот стою тут и пытаюсь достать, — признался он. — Так ты хочешь, чтобы я… — Бертольд взглянул на полку. — Что? — Вот, — Бертольд подошёл к полке, взял УПМ Армина и, избегая его взгляда, протянул снаряжение. — Спасибо, — поблагодарил изумлённый Армин. — Но ты не был обязан это делать. — Забудь, — пробубнил он. — Поэтому ты ни с кем не разговариваешь? — спросил Армин, не успев остановить себя. — Потому что чересчур боишься? — он поморщился, пожалев о том, что не сформулировал вопрос поприличнее. — Да, — ответил Бертольд, удивив Армина своей честностью. — Боюсь. Как бы я ни старался, всегда выходит… — он указал на себя. — Вот это. — Всё в порядке, — сказал Армин. — Ты ведь сейчас говоришь со мной. — У меня нет выбора. П-прости, я не должен был говорить это вслух! Армин улыбнулся. — Ничего страшного. Извини, если снова загнал тебя в угол. Хотя мне нравится с тобой болтать. — Не нужно так говорить. — Почему? Я честен, — сказал Армин. — Ты кажешься хорошим парнем, — он засмеялся от того, как Бертольд пожал плечами. — Точнее, я так считаю, ты ведь помог достать моё снаряжение. — Как я и сказал, забудь. — Нет ничего зазорного в застенчивости, — предъявил Армин. — Все и так достаточно разговаривают. Мне это ни к чему. — Но я хочу слышать то, что ты хочешь сказать, — Бертольд отнёсся к заявлению Армина с подозрением, и, узнав больше о его прошлом, тот понял почему: он не привык, чтобы люди относились к нему по-доброму. Но тогда Армин пытался стать его другом. — Я серьёзно. — Очень признателен, но разве у тебя нет других людей для общения? — Я привык находиться в неразговорчивой компании. Микаса порой вообще мало разговаривает. — Почему ты так ко мне относишься? Тебе от меня что-то нужно? Я могу и дальше доставать тебе вещи из высоких полок, не обязательно со мной говорить. Армин помнил, как был сбит с толку от этой реакции. — Я просто хочу подружиться с тобой. — Не хочешь. — Почему ты так считаешь? — Тут полно других людей, не трать своё время впустую на меня. — Я его не трачу впустую, — у Армина было чувство, что он только сильнее пугает Бертольда, разговаривая с ним. — Извини, можешь уходить, если хочешь. Не хочу, чтобы из-за меня ты чувствовал себя неудобно. — Раз… Раз хочешь поговорить, то могу остаться, — пробормотал Бертольд. — Райнер как раз просил меня начать общаться с людьми. Думаю, это считается… — Ну, в следующий раз, когда он это попросит, можешь пообщаться со мной. Я не кусаюсь. — Спасибо, — тихо произнёс Бертольд. — Не за что, — сказал Армин. — Давай выйдем вместе? А то нам пора уже на тренировку. — Да, давай. Армин помнил, как Эрена тогда рассмешил тот факт, что один из самых низких кадетов прогуливается вместе самым высоким кадетом, отчего Бертольд почти мгновенно сконфузился и, растворившись в группе, вернулся к Райнеру. Армин рассказал своему другу о попытках подружиться с ним. — Он такой пугливый. Странно. — Да, вот будь я высоким и сильным, то ничего бы не боялся, — задумчиво сказал Эрен. После Армин начал замечать за собой интерес к Бертольду, за тренировками которого он наблюдал на протяжении следующих недель. Он был невероятен, определённо — лучший среди них. Также, помимо тренировок, Армин наблюдал за тем, как Бертольд взаимодействует с Райнером. Ему было жутко от этого, но он ничего не мог поделать со своим интересом. В конце концов Бертольд сам пришёл к нему, что стало приятным сюрпризом. Армин поднял глаза и увидел его, неловко сидящего рядом, на стуле в библиотеке. — Райнер опять заставляет меня общаться с другими людьми, — пробормотал он, тут же покраснев от смущения. — Ну привет, — воодушевлённо сказал Армин. — Зато ты можешь поговорить со мной. — Отчасти поэтому я здесь. — Да, точно, — засмеялся Армин. — Есть тема для разговора? — Нету. — Что ж… Как у тебя так хорошо получилось освоить УПМ-снаряжение? — Всё дело в том, что надо попасть в нужное место якорями. Наверно, у меня просто получается хорошо прицеливаться. Вот и всё. Весь последующий час Армин вовлекал его в «микро-беседы» на различные темы. Бертольд отвечал на каждый заданный вопрос, к чему, казалось, прилагал большие усилия. Армин был очень польщён тем, что тот прилагал столько усилий ради того, чтобы просто с ним поговорить. После этого он старался общаться с Бертольдом как можно чаще. Обычно, находясь в компании других людей, Бертольд заканчивал разговор как можно быстрее. Однако, когда рядом был только Армин, он мог иногда даже сам инициировать разговор. Вскоре Армин и Бертольд сблизились из-за того, что были самыми активными чтецами в 104-ом. Они обменивались книгами, а иногда делали вместе дополнительное домашнее задание. Бертольд по-прежнему мало говорил, но Армин вскоре узнал, что он выражал себя другими способами. Через его глаза и язык тела можно было много чего сказать. Армин пришёл к пониманию, что общение совсем не то, через что Бертольд выказывал товарищество. Иногда он вообще мог не разговаривать с Райнером целый день, достаточно было его присутствия, чтобы выразить всю привязанность. Время от времени кадетам разрешали ходить в ближайший город в качестве поощрения. Бертольд избегал таких походов как можно чаще, за что Армин совсем его не винил. Он тоже не любил суматоху, и поэтому иногда оставался, очевидно, ради того, чтобы поговорить с Бертольдом. Прошло два года обучения, в тот день Армин также решил остаться ради той же цели. Бертольд испарился в тот момент, когда все собирались выходить. Он слышал, как Райнер жаловался, что его план по уговору Бертольда выйти в город раскрылся раньше времени. Армин отправился на его поиски, но не мог найти как минимум пятнадцать минут. Наконец парень нашёл Бертольда сидящим в углу библиотеки. Армин хотел было окликнуть его, как вдруг заметил кое-что в руке: это был маленький нож, а в другой руке он держал носовой платок. Армин смотрел, как Бертольд осторожно проводил лезвием по руке, оставляя на ней след в виде небольшого надреза. И как только это действие заканчивалось, он прикрывал рану носовым платком. Его глаза были стеклянны и пусты, он будто находился в полной прострации, не обращая внимания на происходящее вокруг. Пока Армин стоял в ступоре, Бертольд успел повторить одно и то же три раза. Наконец он бросился вперёд, схватил Бертольда за запястье и вырвал нож из пальцев. — Ты что делаешь?! — крикнул Армин. — Не делай себе больно! — он определённо ошеломил Бертольда, но в его глазах, помимо испуга, были также стыд и вина. — Зачем ты делал себе больно?! — потребовал ответа Армин, о чём пожалел, увидев, как Бертольд съежился под его взглядом. — Я н-не… Э-это не… Армин попытался сделать свой тон помягче: — Дай взглянуть. — Что? — Дай взглянуть на порезы. Я не хочу, чтобы ты получил заражение. — Со мной всё в порядке, — сказал Бертольд, быстро одёргивая рукав. Он встал с явным намерением убежать. — Подожди, зачем ты это делал? Ты так и не ответил! — Уйди с дороги, — голос Бертольда был тих, как и всегда, но было в нём что-то холодное. — Бертольд… — Оставь меня в покое, — бросил Бертольд, легко пройдя мимо Армина. После того случая они практически не разговаривали. В глазах Бертольда читался стыд всякий раз, когда Армин подходил к нему. В итоге тот решил дать ему время, но только около месяца. Однажды вечером, после ужина, Армин оттащил Бертольда в сторону прежде, чем тот успел уйти. — Я всё не пойму, — сказал Армин. — Зачем ты это делал. — Армин, тебе не нужно… — Ты это повторял? — …Да. — Зачем? — Я… Плохой человек, Армин, — наконец сказал Бертольд. — Я-Я наделал… Вот почему я должен… Армин почувствовал, как у него слегка защемило сердце. — Ты не мог совершить что-то настолько плохое, чтобы из-за этого причинять себе боль. Бертольд посмотрел прямо в его глаза, что было редким явлением. — Совершил. — Бертольд, ты должен об этом с кем-то поговорить. Райнер знает? — Нет, — в панике ответил Бертольд. — Т-ты же не собираешься рассказывать ему, д-да? — Нет, но, если не прекратишь, расскажу. — Почему тебе не всё равно?! — спросил Бертольд, чуть повысив голос. — Потому что мне в целом не всё равно на тебя! Мы же друзья, разве нет? Я не хочу, чтобы ты причинял себе боль! — Я это заслужил. — Нет, не заслужил. К его удивлению, Бертольд тогда ему улыбнулся. — Армин, спасибо тебе за заботу, я очень это ценю. Но ты не знаешь моего прошлого. Спасибо, но я в порядке, — он ушёл прежде, чем Армин успел его остановить. С тех пор они перестали активно общаться. Они по-прежнему давали друг другу рекомендации по книгам, но Бертольд делал всё что угодно, лишь бы не быть наедине с Армином. Вскоре он понял причины этого поведения после раскрытия сущностей Райнера и Бертольда. Чувство вины, ненависть к себе. Но больше всего Армина удивило отсутствие крови на платке. Он видел, как открывался порез и как текла кровь оттуда, но, несмотря на то что рану прикрывали платком, не видел никаких кровавых пятен на ткани. И сейчас парень понял, что платок предназначался не для того, чтобы скрыть кровь, а для того, чтобы скрыть пар. — Да, определённо считается, — сказал Марко. — И в голову бы ни пришло, что он занимался подобным. — Как по мне, до жути удобно для оборотней. Никаких следов. — Ага, — печально сказал Марко. — Мы просто обязаны закончить эту войну, пока она не причинила им ещё больше боли. — Легче сказать, чем сделать, — вздохнул Армин. — Меня гложет то, что, когда настанет этот решающий момент, я не справлюсь и подведу всех. — Ты справишься, я в этом уверен. — Если честно, готов поспорить, что ты мог бы стать командиром Разведкорпуса, если бы захотел. — Чего?! Ну нет! — возразил Армин. — Это же такая большая ответственность! Марко рассмеялся. — Ну, всё равно не перестану считать, что ты справился бы на все сто. — Марко, безмерно рад, что ты жив. Без тебя всё было не так. — Тоже рад, что я жив, — признался Марко. — Если честно, я поражен, что всё больше людей не считают меня сумасшедшим из-за выбора, который я сделал. — Ну, сперва я тебя таковым и считал. Но вот сейчас... Я такой же сумасшедший, как и ты. — Осталось две недели, — сказал Марко. — Что же будет, когда время подойдёт к концу? Мне страшно узнать ответ. — Мы просто должны стараться изо всех сил, чтобы достичь наилучшего возможного результата, — сказал Армин. — У нас нет другого выбора.