(Не)любовь

      Год заканчивался не очень хорошо.       За два дня до нового, София уехала под предлогом отъезда во Владивосток на поезде. Конечно, она знала, что ехать туда куда дольше, но, как выяснилось, Михаил об этом не знал. Чувствовалось, что тот разговор подбил их обоих и отношения стали несколько холоднее. Девушка вновь начала себя убеждать в том, что совсем скоро это все закончится и ей не стоит привязываться к мужчине и детям. Она и так слишком сильно впустила его в свою душу.       Студентка вздохнула, сидя за столом в своей квартире с сетом роллов, оливье, какими-то пирожными и соком. До нового года оставалось два часа, она легла на диван и подтянула ноги к груди. Это первый новый год, который она встречает совершенно одна в этой квартире. До этого были хотя бы дальние родственники, что в этот день вели себя всегда особенно приветливо. Она уже с утра поздравила их с наступающим и даже перекинула немного денег из заработанного честным трудом. После нового года, она хотела «вернуться» и отдать Михаилу небольшой подарок.       Собственноручно связанный шарф. Сократова была тем человеком, который любил уроки технологии в школе, ведь связанная своими руками одежда всегда казалась ей уютнее и теплее. А этот был такого приятного темно-серого цвета, что подошел бы к большей части гардероба мужчины. Хотя, она, конечно, сомневалась, что он будет носить его, но, как приятное напоминание о ней, возможно останется где-то на полке. Да и ничего лучше, человеку, который имел все, подарить было нельзя.       — Соня, ты уже дома с семьей? — Написал внезапно Миша и она вздрогнула, осознав, что он просил написать ему «по приезде».       — Да, уже как два часа, прости, — девушка окинула пространство вокруг своего одинокого стола и горящий без звука телевизор, — просто мы заболтались с мамой и папой, и вот, — она стряхнула подступившие слезы, чувствуя себя совершенно глупо. Не стоило врать. Хотя что бы он сделал, собственно? Навряд ли она была важнее его друзей.       — А, хорошо. Веселись там, напиши потом, как пройдет.       — Угу. И тебя с наступающим, хорошенько отдохни и много не пей, и за руль пьяным не садись.       — Ха-ха, хорошо)       Она заблокировала телефон и плюхнулась на диван, слегка вздохнув и стирая слезы. Не время плакать.

***

      — Ты выглядишь еще недовольнее, чем обычно, — отозвалась Горшкова, покручивая в руке стакан с виски, — надеялась, что ты приведешь с собой тот маленький милый персик.       — Не говори о ней. Для тебя это запретная тема, — отозвался Миша и поджал губы.       — Говорю, о чем хочу. Тем более, в перспективе я все еще надеюсь подружиться с Соней. Она очень милая девушка, — она вздохнула, — а ты чего не пьешь, кстати?       — Да не пьется. Соня уехала позавчера во Владивосток на поезде, я нервничал… Целых два дня на поезде, черт, а она же беременная и вот, только сейчас приехала.       Дарья подавилась алкоголем, переводя свой взгляд на бывшего и приподнимая брови.       — Что у тебя было по географии, Вознесенский? — Она приподняла брови, смотря в его закатывающиеся глаза.       — Пять, — хмыкнул он.       — А мне, кажется, два. Доехала? На поезде до Владика за два дня? Точно не долетела?       — Точно доехала… Она несколько раз сказала про поезд, да и на самолет я бы ее не пустил, ибо это вредно для беременных и она летать боится… А что не так-то?       — Тебя наебали, Вознесенский! Очень жестко и сильно наебали, понимаешь? Хотя, наверное, зря я это говорю. Учитывая ваши с Соней отношения, она, почти наверняка, просто нашла себе нормального парня и встречает Новый Год с ним, — она закатила глаза, замечая, как тот поджимает губы, начиная свирепеть, открывая локатор и находя геопозицию девушки, с дури залепил кулаком в стену.       — Да нет, такого быть, блять, не может, — Михаил потерял всякое здравомыслие, сжимая свой телефон, — этого просто не может быть, она же точно уехала к своей семье два дня назад во Владивосток, она даже говорила с ними до этого, зачем ей меня обманывать? Но у нас же свободные отношения, блять… Блять, — он вновь залепил по стене.       — Ну, — если она сейчас не так далеко, а время еще позволяет, — она посмотрела на свои цифровые часы, — ты вполне можешь доехать и спросить самостоятельно. — Пошутила Горшкова, на что ее бывший молодой человек тут же вылетел в сторону парковки прямо в пиджаке, — стой! Идиот, я же пошутила! Вознесенский! — Она побежала в гардероб и забрала их куртки, рванув следом и даже протрезвев, пока пыталась догнать его на каблуках, залезла в машину едва ли не на ходу.       — Иди отсюда, Горшкова! — Рыкнул он на нее, на что девушка выставила перед ним палец.       — Вот уж нет! Я не отпущу такого ебанутого тебя к маленькой беззащитной Соне!       — Да что ты… — Он посмотрел на время и выдохнул, начиная выезжать, — ладно! Поступай, как знаешь, мне наплевать.       Он вел как сумашедший. Обычно не пристегнутая Даша, сейчас зацепила ремень и едва ли не молилась, чтобы до места они доехали целыми и невредимыми, сто раз пожалев о том, что вообще затеяла этот разговор и хваля бога за то, что сейчас не было машин на дорогах. Иначе к Сонечке они доехали бы только по частям и на утро. Десять минут до Нового Года и Соне прилетело крайне странное сообщение, заставившее ее проснуться. Она назвала свой подъезд, квартиру и даже этаж, не сразу заметив странность и подумав, что это просто игры ее сонного разума, ровно до мгновения, пока не раздался звонок в дверь. По телевизору уже шла речь президента, она отперла звонок, замечая на пороге разгневанного отца своих детей, что отодвинул ее в сторону, зашел, сжав тонкие плечи.       — Где он, Соня? — Грубо спросил мужчина, на что София потерла глаза, подумав, что окончательно сошла с ума.       — Кто? — Она неловко приподняла брови, на что немолодой человек нервно вздохнул и начал быстро исследовать помещения, — пока Даша зашла следом и обняла девушку, — что… Что тут вообще происходит?       — Миша приехал во Владик за два часа и поверить в это не может. Идем за стол, а то скоро куранты, нужно желание загадать, — она аккуратно повела ее в сторону звука, пока мужчина пошел на второй круг.       Во Владивосток. Только сейчас Сократова осознала, что не спит, ее обман был раскрыт, и Вознесенский приехал прямо сюда, в ее квартиру, чтобы обличить ее во лжи и обсудить это… Или? Соня отправила в рот кусочек роллов, пытаясь собрать все свои мысли в кучку, но они казались одна безумнее другой.       — Он что, нажрался? — Неловко уточнила она у Даши, что положила себе оливье, начиная его уплетать.       — Да нет, трезвее буддийских монахов, — пожала плечами Горшкова и отпила сок, — просто думает, что ты тут встречаешь новый год с парнем.       — Чего? — София ущипнула себя, пытаясь проснуться.       — А где… — Михаил, наконец-то зашел в гостиную под бой курантов, сталкиваясь с совершенно растерянным и расстроенным взглядом беременной девушки, сложившей руки на округлом животе.       — Я думал… Что ты тут с кем-то празднуешь новый год, и… Мы вроде договаривались, что ты будешь предупреждать меня, я приехал… А чья это квартира?       — Моя, Миш. Это моя квартира. И праздную я одна, как ты можешь заметить, — ее голос задрожал и девушка свела брови к переносице, поднимаясь и стараясь уйти как можно быстрее от подступившей обиды, почти успела захлопнуть дверь в комнату и запереть ее, хорошо зарядив по ноге мужчины, — уходи! — Крикнула Соня, вновь толкнув дверь, на что тот потянул ее с другой стороны на себя, распахивая, — я сказала тебе — уходи! Почему ты не уходишь? Почему ты не даешь мне просто успокоиться, Миша?!       — Потому что ты сейчас не успокоишься, а продолжишь себя накручивать в полном одиночестве! — Выпалил он, заходя в комнату и закрывая за собой дверь, сжал плечи девушки, — почему ты не сказала, что остаешься одна? Почему ты так уверенно продолжала мне врать о том, что поедешь к родителям, блять, во Владивосток и будешь с ними?! Что я должен был вообще думать, когда увидел, что ты в Москве, и понял, что ты меня обманула, Соня?! Что?! Почему ты вообще сегодня одна, черт тебя дери?! — Закричал он так громко, что девушка невольно сжалась, а с глаз ее сорвались слезы. Словно иголками напихали ее сердце и сейчас его просто разрывало от этого.       — Потому что Маша и Андрей уехали, а у меня больше никого нет. — Прошептала совсем тихо, но он все прекрасно услышал, — потому что у меня нет родителей. Мне не к кому ехать, я одна. Ты доволен? Доволен ответом? — Срываясь на плач, спросила София, ощущая теплые, но такие болезненные сейчас объятия, разрыдалась.       Вознесенский прижимал ее к своей груди, гладя по спине, ощущая такой ужасный стыд от своих мыслей и высказанных сегодня слов, что хотелось просто провалиться. Соня сейчас казалась такой крохотной и беззащитной, что хотелось спрятать ее от всех напастей и невзгод. Но как это сделать, когда ты являешься их частью? Как это сделать, когда именно ты создал добрую половину проблем в ее жизни? А сопоставил ты сейчас Михаил то, что сказал ему отец, со словами юной леди… Понял бы, что почти все проблемы в ее жизни были созданы руками его семьи.       Они стояли совершенно молча, до момента, пока ее всхлипы не стихли. Много слов в ту ночь остались не высказанными.       Он уложил ее через некоторое время на двуспальную кровать, укрыв одеялом, тихонько прикрыл дверь. Горшкова в гостиной сидела слишком тихо, задумчиво ковыряя свой идеальный маникюр и поджимая губы. Она явно не хотела знать то, что услышала, посмотрев на мужчину слишком серьезно, сложив руки в замок.       — Ты же не хочешь расставаться с ней после контракта, да?       — Ага, — Михаил опустил голову на край стола, сверля пол глазами.       — Но и боишься признать свои чувства по отношению к Соне? Почему? Что тебя останавливает?       — Мне кажется, она не захочет остаться со мной, — откинулся на старенькое кресло мужчина, — я стараюсь, честно. Я держу ее подальше, забочусь… Блять, я делаю все, но те злоебучие слова, которые я ляпнул в самом начале, словно клеймо на лбу. Я думал, что она мне доверяет, думал, что мы сблизились, но сейчас понимаю, что все, абсолютно все ее слова нужно делить на два и искать в них правду.       — Когда мы говорили с Соней, она спросила: «Ты что, рассказываешь о всех своих парнях родителям?» и я тогда сказала, что да, — Даша слегка поджала губы, — посмотри на нее. У нее нет денег, нет никого, кто мог бы ее защитить, она просто ребенок, давай откровенно и честно. Соне, черт возьми, только восемнадцать лет. Знаешь, что я делала в восемнадцать лет? Гуляла круглые сутки и трахалась со всеми, на кого глаз ляжет. Да и ты был не лучше. А на ее плечи свалилась колоссальная ответственность за свою жизнь, за оплату этой квартиры, ведь счета никто не отменял, а после твоего появления в ее жизни, взрослого мужика, что изначально обозначил ей, что она только кусок мяса в его глазах, Соня… Она, наверняка испытала окончательное разочарование. Я не буду пытаться тебя утешить. Ты сам виноват в том, что сейчас происходит, Миша. Если бы ты просто спокойно с ней поговорил, или даже хотя бы предложил просто ну, — она усмехнулась, отпивая сок, — пожениться, знаешь, сейчас все было бы по другому. Но нет же, я сильный и независимый Вознесенский Михаил Владимирович. Трахаюсь без чувств и живу, как мне нравится. Я рада, что тебе воздалось, но мне больно, что пострадала эта малышка. А ты вообще думал головой, как это сложно — растить в одиночку ребенка? Как ты планировал это осуществить? Спихнуть на свою маму? Или, может быть, на няню? — Она наклонила голову, — да… Ты даже не подумал об этом. Блять, я в шоке. Вот честно, даже интересно, как ты все это дерьмо будешь расхлебывать, дорогой мой.       — Спасибо за соль на раны, мне же этого так блять не хватало, — он хмыкнул и помял пачку сигарет в кармане, еле себя сдерживая, — у меня четыре месяца на то, чтобы разобраться в этой ситуации и дать понять Соне, что я люблю ее.       Он задумчиво закусил губу, потерев подбородок. Ее крики во сне начинают обретать намного более глубокий смысл. Ее родители умерли? Но как они умерли? Неужели их убили? От постепенного осознания, начала приходить немая злоба.       Но сейчас он был бессилен. По правде говоря, сейчас Михаил зависел только от настроения, с которым встанет София. Он буквально может оказаться чуть дальше от нее, чем был в самом начале. Учитывая то, как долго они строили те отношения, что имелись у них до этого злоебучего праздника, подобное было бы крайне печальным. Оставалось надеяться, что она решит проявить снисхождение. Закроет глаза в этот раз на его конченное поведение и согласится забыть о случившемся. Сделает вид… Что ничего не случилось.       Под утро Горшкова вызвала себе такси и вернулась домой, оставив Вознесенского в гордом одиночестве. Он не мог уснуть, тихонько гуляя по квартире, состоящей из двух комнат и кухни, на которую выход был из гостиной. На полу лежал новенький ковер и он закусил губу. Мебель, что стояла в этом месте была явно заменена. На полу до ковра были заметны борозды, словно кто-то что-то двигал в этом месте. Он быстро оглянулся на дверь и после, отодвинув стол в сторону, задрал ковер, тут же вздрогнув. Под ним красовалось огромное пятно от когда-то пролитой тут крови. Михаил быстро все поправил и поспешил в ванную, где, на всякий случай помыл руки.       «Родителей Сони убили в квартире и она, очевидно, стала свидетелем. Сколько ей тогда было? Черт…» — он поморщился, выходя в коридор и аккуратно переводя взгляд в сторону фотографий на стене.       От них на его губах невольно расплылась улыбка. Семейные фотографии, снятые во времена, когда фотоопараты были еще не в каждом доме. Вот, Соня совсем крошечная на руках у своей мамы. А на следующем фото, она задувает торт с двумя свечками, в окружении небольшой семьи и парочки друзей ее родителей. Она была просто очаровательным ребенком. Уже тогда было очевидно, что София вырастет красавицей.       На следующей фотографии, она сжимает в руках куклу… Довольно дорогую куклу для того времени. Все было развешено в хаотичном порядке, он быстро разглядывал, ровно до момента, пока глаза не зацепились за одну деталь. Перстень. Михаил нахмурился и снял фотографию со стены, притянув ее поближе и разглядывая его, пытаясь убедить себя, что он просто ошибся. Определенно кольцо было таким же, как у его отца. Он быстро вернулся к прошлым фотографиям и пригляделся уже не к малышке, что была главной героиней почти на всех снимках, а ко взрослым. Невольно подметил, что Соня очень сильно похожа на свою маму, а еще среди взрослых были два очень знакомых лица. Михаил, распахнул глаза, быстро повесив все на места, и сделал шаг назад в миг, когда дверь в комнату девушки со скрипом отварилась.       — Доброе утро, — отозвалась растрепанная и невероятно милая Соня и потерла заспанные глаза, потупив их в пол.       — И тебе, Сонь, — он закусил губу, — я… Я поставлю чайник и закажу завтрак, а ты пока иди умываться.       — Угу, — она кивнула, быстро удалившись в сторону ванной комнаты.