Азем во времени

*прим. переводчика. Я пропустила 26 глав, сразу приступив к переводу своего любимого "тома". Поэтому в тексте будут встречаться непонятные отсылки к событиям предыдущих глав. Например, в предыдущей части друзья пережили приключение, которым заинтересовались даже некоторые из членов Совета, в частности, Эмет-Зелх. Однако из рассказа о произошедшем он сделал не совсем верные выводы, переоценив роль, которую сыграл в нём Гитлодей. Впечатлённый этим, а так же необычайно острым эфирным зрением юноши, он решил взять его "под крыло". Друзья же, смущённые вниманием такой уважаемой и высокопоставленной персоны, не сумели придумать, как его переубедить.       Итак, мне предстояла целая серия новых испытаний, и я понятия не имел, как их проходить.       Аудитория на вид не отличалась от большинства таких же, виденных мной в академии Анидр: скамьи со столами поднимались, расходясь концентрическими кругами от подиума в центре, как будто каждый урок – это камешек, бросаемый в пруд учеников. Однако в отличие от остальных помещений, вдоль стен не стояло ни аквариумов, ни кадок с растениями или зубастых хищников в клетках. Здешние стены были кристаллическими и выполняли роль проводника эфира: они могли исчезнуть, заполнив пространство иллюзорными образами.       Когда прибыли мы с Гитлодеем, в аудитории уже было несколько человек. Видимо, преподаватели. По крайней мере, для студентов они выглядели недостаточно молодо. Гитлодей повёл нас к самым дальним местам у стены, и мы устроились посередине ряда.       Я никогда раньше не посещал лекции. Выслушивал – да, и не раз. Но никогда по расписанию или в компании. Большей, чем двое, я имею в виду. Поэтому не ёрзать от волнения было очень трудно.       – Много ещё будет слушателей? – прошептал я Гитлодею, который совершенно расслабленно и спокойно сидел на неудобной скамье, в незнакомом месте и, окружённый толпой незнакомцев, готовился слушать лекцию на тему, в которой не смыслил абсолютно ничего.       – Ой, трудно сказать. Большая редкость, что учащийся читает доклад о своих исследованиях, это привлекает внимание. – Он пожал плечами. – Но не думаю, что наберётся полный зал. Показывать творения он не будет, а выбранная тема сложна и не особенно популярна, вряд ли приманит много скучающих студентов.       Пока он говорил, вошли несколько молодых людей и расположились в левой части аудитории.       С десяток преподавателей уже сгрудились в небольшую группу и, споря об эфирных концентрациях, двигались к сиденьям у подножья подиума.       Гитлодей, как обычно, был беспечен и расслаблен, а вот мне всё больше хотелось чем-нибудь себя занять. Никогда не чувствовал себя настолько неуютно. С опозданием подумалось, что неуютно мне всегда и везде – не самая радостная мысль. Однажды Аид пытался убедить меня сходить на здешние лекции, но чем дольше я сидел на этой лавке, тем больше понимал, что хоть технически я и ученик Азема, мне до сих пор непонятно, чем ученики занимаются. По крайней мере, тут, в академии.       В двери справа от нас вошли двое, в нерешительности обвели глазами зал и, остановив взгляд на нашем ряду, двинулись к нам.       – Давно не заходил в гости, Гитлодей, – произнесла женщина, занимая место рядом с ним. – Нагружают работой в Комитете создателей? Аид будет рад, что ты выкроил время для его доклада.       – О да, – жизнерадностно ответил тот, – в последнее время у меня куда больше концептов под оценку. Очень рад видеть вас обоих! Аид говорил, что вы заняты и прийти не сможете. Надеюсь, всё хорошо?       – Прекрасно, спасибо, – ответила женщина. Я затылком чувствовал, как она и её спутник смотрят на меня. – Можно узнать, кто твой друг?       Я ещё больше застыл, сдерживав желание потереть руки или покачать ногой. Ну прекрасно...       – Ой, да, конечно, – повеселев, ответил Гитлодей. – Позвольте представить Итея, нашего общего друга, которого Аид упоминал... может, пару раз мельком, – лукаво улыбнулся он. Непонятно, смеялся он надо мной или Аидом. Или просто так. – Итей, это родители Аида.       Подняв руку в приветствии, я выдавил:       – Э-э, здравствуйте...       Как люди умудряются придумывать приветствия? Куда проще сказать что-то наподобие: «Меня послала Азем, уточните размер и примерное местонахождение чудовища».       Я ощутил, как внимание к моей персоне возросло в геометрической прогрессии.       – Значит, это ты Итей. – Голос мужчины – то есть отца Аида – напомнил мне манеру речи его сына. Потому что даже эта безобидная фраза прозвучала в его устах раздражённо. – Таинственный новый друг, чьё имя Аид постоянно упоминает и о ком наотрез отказывается рассказывать.       Это был вопрос. Только я не понял, что он спрашивает, и как нужно отвечать.       – Похоже, что так, – откликнулся я смутно извиняющимся тоном. Ну нет, я не собираюсь отвечать за поступки Аида. – Рад знакомству, – добавил я, старательно притворяясь, будто умею разговаривать с людьми.       Гитлодей кашлянул, маскируя смешок.       – Как удачно, что мы наконец-то познакомились. – Подавшись немного вперёд, чтобы видеть меня за Гитлодеем, мать Аида бросила на меня оценивающий взгляд. – Я так понимаю, вы познакомились во время его исследовательской экспедиции. Значит, ты тоже учишься в академии, Итей?       Я в отчаянии глянул на Гитлодея, но тот всё ещё сдерживал улыбку и не думал мне помогать.       – Э-э... Нет. Я ученик Азема.       Я затаил дыхание, надеясь, что они, как и их сын, не слушали сплетен.       – Азема?!       Отец Аида выглядел ошеломлённым. Или это был ужас? Я не очень разбирался в лицах. Оба родителя обменялись взглядом. Я перевёл взгляд вниз, на то, как всё больше людей заходило в аудиторию, занимая места по всему залу, и принялся повторять про себя советы Азема: терпение, выдержка, доброта, никого не бить.       – Прости, дитя, но я никогда не слышала об ученике Азема по имени Итей, – сказала мать Аида тоном, который давал понять, что извинение закралось в её высказывание совершенно случайно. О да. Это точно родители Аида, сомнений быть не может.       – Я самый молодой из её учеников, – коротко ответил я. Технически, это правда. И я осознавал, что проигнорировал и не озвученный вопрос, и завуалированное обвинение. Но называть своё настоящее имя совсем не хотелось. Если я им не понравился лишь из-за связи с Четырнадцатым гласом, информация о том, что я самый печально известный её ученик, лишь ухудшит положение.       У двери слева раздался какой-то шум, и затем я почувствовал присутствие Азема. По всему залу пронёсся шёпот.       – Как замечательно, что я успела вовремя. Мне хотелось послушать этот доклад, – объявила Азем, садясь слева от меня. – Похвально, дорогой мой, что ты решил оказать другу моральную поддержку. Она ему сегодня определенно понадобится. – В её голосе слышалась усмешка. Я невольно задумался, насколько хорошо она знает преподавателей с кафедры эфирологии. Азем слегка улыбнулась: – Здравствуй, Гитлодей. Эндимион и Айрис очень тебя хвалили.       – Рад был помочь, досточтимая Азем, – церемонно ответил Гитлодей, он выглядел лишь самую капельку смущённым от такого внимания. Родителей же Аида так поразило появление Странника, что они не проронили ни слова. Обычная реакция, я их не винил. Но при этом они продолжали взволнованно переводить взгляд с меня на Азема и друг на друга, и от этого было как-то неуютно.       Я никогда раньше не задумывался, что обо мне думали семьи моих друзей. Обо мне, или о моей привычке красть Аида с Гитлодеем, не обращая внимания на то, чем они были заняты до этого. И помещать их в опасные и травматичные для психики условия. Так что неприязнь их родителей ко мне вполне понятна. Я бы на их месте относился ко мне так же. Например, именно я виноват в том, что их сын на две недели загремел в больницу из-за того, что застрял в форме создания, сотканного из первобытной тьмы.       Ещё я никогда не задумывался о семьях моих друзей. Или их других друзьях. У меня-то ни того, ни другого не было. Гитлодей однажды упомянул, что у Аида мало друзей, но если не знать, какое количество считается средним, эта информация не особо помогает. Вероятно, среднее – это больше двух, однако ни Аид, ни Гитлодей никогда не упоминали никого больше.       Может, они просто не хотели, чтобы мы встречались? Учитывая реакцию на меня родителей Аида, теория выглядела правдоподобной. А если вспомнить, что Аид не хотел знакомить меня даже с Гитлодеем... теория превращалась в аксиому.       Один из преподавателей поднялся с места и прошествовал к подиуму, что стало сигналом для всех остальных занять свои места. Зал негромко гудел, пока люди рассаживались по скамьям.       И тогда в двери справа от нас уверенным шагом вошёл Эмет-Зелх.       По аудитории снова побежали шёпотки учащихся и преподавателей, а Хранитель подземного мира, обведя властным взглядом зал, прошествовал к нашему ряду и выбрал место прямиком передо мной.       Усаживаясь, он кивнул Азему в знак приветствия:       – Азем! Так и думал, что тема заинтересует тебя настолько, что ты вернёшься сюда из любой глуши, – проговорил он, повернувшись в её сторону. Голос Эмет-Зелха был похож на скрежет, с каким лист адамантина движется по камню.       – Безусловно, – в голосе Азема послышалась улыбка. – Ты хорошо меня знаешь.       – Прометей, приветствую, – слегка кивнул мне Эмет-Зелх, и я почувствовал как справа зашевелились родители Аида. Что ж. Я и не надеялся, что смогу как-то улучшить их мнение обо мне. Даже было их немного жаль, бедняги безо всякого предупреждения оказались на соседних местах с двумя членами Совета. Тут досточтимый Хранитель подземного мира слегка нахмурил брови. – Хотя нет. Я ведь ошибся? Твоя наставница всегда настаивала, чтобы тебя называли сокращённой формой имени. Этей?..       – Итей, – мягко поправила Азем.       – Что ж, значит, Итей, – удовлетворённо сказал он. – Ты поступаешь мудро, расширяя свой кругозор, дитя. Новые знания и новый опыт полезны для души.       Я... пришёл сюда вовсе не ради знаний, но спорить не стал.       – Я запомню, досточтимый Эмет-Зелх, – торжественно произнёс я. Гитлодей рядом со мной несколько напрягся, и я попытался придумать, что бы такого сказать, чтобы отвлечь от него почтеннейший Третий глас.       Но не успел.       – Юный Гитлодей, – проскрежетал тот своим хриплым голосом, – с тобой мы поговорим позже.       Я мог поклясться, что температура в зале упала на несколько градусов.       В этот момент преподаватель на подиуме призвал к тишине. Он поблагодарил всех присутствующих, представил Аида и освободил ему трибуну.       Аид взошёл на подиум. Несколько мгновений он раскладывавал на трибуне свои записи, одновременно пытаясь незаметно оглядеть зал. Наверное, не мог одновременно читать и смотреть на души, прямо как я – читать книжку и следить за потоками времени вокруг. Найдя нас на задних рядах, он ещё раз нервно подвигал бумаги, переводя взгляд родителей на меня с Гитлодеем и обратно.       Затем прочистил горло.       – О происхождении и особенностях формирования крупных эфирных потоков, – объявил он и сразу же принялся невыносимо надменным тоном излагать свой тезис. Он щёлкнул пальцами, и в зале повисла проекция карты с крупнейшими эфирными потоками Этериса. Я не совсем понял его тезис, зато заметил, как сильно Аид нервничал – по тому сколько раз он замолкал, упёршись взглядом в пол, будто что-то уронил. Ничего он не ронял. Описав вкратце свою экспериментальную методику, он внезапно замолчал и оцепенел.       Гитлодей рядом со мной радостно ему помахал.       Аид сердито глянул в его сторону, пришел в себя, и затем изменил проекцию, отображая результаты своих показаний.       Мой взгляд блуждал по залу. Он был заполнен где-то наполовину – больше, чем мне хотелось бы, но могло быть хуже. Кучка преподавателей, которые спорили о концентрациях эфира и потом сели у подиума, о чём-то шептались. Это хорошо или плохо? Они всегда так делали?       Что-то непонятное витало в воздухе. Не то чтобы я чувствовал приближение опасности... скорее, не мог избавиться от смутного предчувствия какого-то события. И так как я не видел никаких намёков на то, что это может быть, то нервничал только больше. Несколько человек, студентов, судя по всему, хоть и не разговаривали, но периодически общались друг с другом знаками.       Азем рядом со мной увлечённо слушала Аида. Я не раз докладывался ей о своей работе, поэтому узнал и эту позу, и сосредоточенное выражение лица. Эмет-Зелх передо мной напряжённо смотрел в пустоту. Ну, или на что-то, невидимое мне. Опираясь локтем на парту, он держал одну руку у лица, как будто в раздумьи. Непонятно было, это он так слушает или, наоборот, мыслями где-то далеко.       Гитлодей сидел, подавшись вперёд и сжав руки в замок. Об эфирологии он знал ещё меньше меня, зато выглядел так, будто изо всех сил старается подбодрить Аида с задних рядов одной лишь силой мысли.       Справа от Гитлодея родители Аида смотрели на сына и негромко переговаривались.       На подиуме Аид щёлкнул пальцами, сотворив схему движения грунтовых вод. Я заметил, как он одновременно стрельнул глазами в мою сторону. И затем принялся рассказывать, как образуются реки, и хоть объяснения выглядели до крайности упрощённо, некоторые из студентов, и даже преподавателей, выглядели как будто удивлёнными. Так что может, они не знали. Аид точно не знал, когда я ему об этом рассказывал.       Склонившись ко мне, Гитлодей прошептал:       – А он справляется гораздо лучше, чем я ожидал.       Ему виднее. Сам я не знал, как интерпретировать атмосферу в зале.       – Он и правда отлично выступает, – согласилась Азем тихо. Два голоса за то, что Аид говорит интересно и по делу. Это обнадёживало. Может, и не придётся защищать его от разъярённой толпы. Вряд ли такая толпа образуется... но всё же это не было за пределами поля событий этой комнаты.       Продолжая объяснять особенности фомирования рек, Аид в очередной раз сменил картинку, добавив к схеме гидрологического цикла схему цикла эфирологического. Земля в форме гор переходит в лёд в форме ледников и затем в воду в форме рек, синхронизируясь с первой картинкой. И вот теперь я наконец начал понимать, что он пытается доказать. Аид предположил, что крупные эфирные потоки возникают в местах, где сменяются три и более элемента. Он снова щёлкнул пальцами, переключившись на текст из математических формул, в котором я ничего не понял. Это были расчёты по измерениям, сделанным у горы Эльбрус вблизи ветрового течения, и они должны были показывать, почему исходящий оттуда эфирный ветер является умбральным.       Эмет-Зелх передо мной задумчиво хмыкнул и затем кивнул. Это... хорошо? Смутное предчувствие какого-то события стало сильнее, но я всё ещё не понимал, что это может быть.       Аид закончил доклад и приготовился отвечать на вопросы. С ближайших мест перед ним вскочили сразу несколько преподавателей, принявшись наперебой требовать рассчитать полярности тех или иных эфирных потоков; крича и размахивая бумажками, они напирали друг на друга, пока это не превратилось в одну громкую и беспорядочную свару у подножия подиума. Стоило пойти туда и попытаться их сдержать? Я вопросительно поглядел на Азема.       – Нет-нет, дорогой мой. Они всегда так себя ведут, – вздохнула она. – С твоим другом ничего не случится. Скорее всего. – Азем замолчала. Кажется, она сдерживала смех. – Профессор Талес сегодня нехарактерно сдержан. Обычно он начинает кричать, не дожидаясь, когда докладчик закончит. Должно быть выступление его очень впечатлило.       И она кивнула на преподавателя, который нависал над Аидом и напряжённо возил пальцем по бумаге, рассчитывая что-то вместе с ним.       Может и так, но по-моему, Аида всё равно стоило как можно скорее отсюда телепортировать. Если я предчувствовал именно это событие, то это странно, пугающе и совсем мне не нравится.       Эмет-Зелх передо мной бормотал что-то себе под нос. При мне он точно так же бормотал только однажды, когда я в Мирах Эмероллоса рассказывал ему, как эфирные потоки исказились из-за близости слияний, ведущих в Подземный мир. Что тогда, что сейчас, я понятия не имел, что значит это бормотание.       Гитлодей рядом со мной выглядел... необычайно напряжённым. То есть сидел очень прямо и дышал тихо как мышь. Может, это его нужно спасать? Он застрял в середине ряда, в ловушке между родителями Аида справа, Аземом слева и Эмет-Зелхом прямо перед ним. Единственное, как можно было сбежать, это перелезть скамью и по стеночке протиснуться в сторону выхода. Вряд ли... он станет это делать.       И точно, вместо этого он попытался заблокировать Хранителя Подземного мира разговором с родителями Аида.       – Аид прекрасно выступил, – обратился он к его матери. – Вы, должно быть, много репетировали с ним?       Та фыркнула, точно как это делал Аид, когда его что-то забавляло:       – Ой, он моих советов давно не слушает, – махнула она рукой. – Хотя, смотрю, первые уроки по риторике всё-таки помнит.       В её голосе звучала гордость. Может, она работает в Дворце риторики? Это очень... прискорбно. По множеству и множеству причин.       – Его аргументы и правда выглядят весомо, – медленно проговорил отец Аида после недолгого раздумья. Просто чудесно. Два профессиональных оратора. – Над формой подачи, конечно, ещё стоит поработать, но логика в доводах вполне удовлетворительная.       Я буду избегать родителей Аида до конца своих дней.       Дискуссия у подиума... Если это дискуссия? Просто во время дискуссии люди обычно меньше пихаются. В общем, она быстро накалялась, и я снова заёрзал, подавляя желание ринуться вниз и вытащить Аида из толпы яростно жестикулирующих эфирологов.       Азем похлопала меня по плечу.       – Я сама разберусь. «Никого не бей», помнишь?       И поднявшись на ноги, она невозмутимо направилась в средоточие разрастающегося хаоса. Шумные, размахивающие руками крикуны притихли и расступились перед ней, освобождая путь к Аиду.       Я не смогу так и через миллион лет.       Теперь, когда Азем освободила скамью, я задумался, не уйти ли и мне. Уходить до Аида будет, наверное, невежливо, но хоть подвинусь, чтобы Гитлодей мог, в свою очередь, отодвинуться подальше от Эмет-Зелха. Я глянул на друга вопросительно, и он чуть-чуть кивнул.       Однако стоило мне шевельнуться, как Эмет-Зелх вдруг проговорил этим своим голосом, напоминающим каменистый скрежет:       – Гитлодей.       Мы замерли.       – Достопочтимый Эмет-Зелх, – откликнулся Гитлодей сдержанным и спокойным голосом, до белых костяшек вцепившись пальцами в край стола.       Родители Аида поднялись и тактично покинули наш ряд, спустившись поближе к сыну.       – Ты так и не выполнил задания, что я поручил тебе.       Хранитель Подземного мира даже не повернулся, так и продолжал сидеть спиной к нам и смотреть на что-то, невидимое мне.       – Простите меня. Я приступлю к ним как можно скорее, – ответил Гитлодей. Он смотрел в стол прямо перед собой.       – Время, молодой человек... не имеет отношения к миру эфира. И точно так же не подвластно миру материальному. Оно вне сферы нашего влияния и находится за пределами нашего понимания. – При этих словах он слегка повернул голову ко мне. – Первое задание должно быть завершено в течение пяти дней. – Он медленно поднялся. – Я бы предпочёл не обсуждать твою ленность с другими твоими преподавателями.       Гитлодей поник.       И после этого Хранитель Подземного мира размеренным шагом вышел из аудитории.       – Ты точно не хочешь, чтобы я помог тебе инсценировать смерть? – спросил я Гитлодея.       Тот вздохнул.       – Уверен. К сожалению, я предпочитаю оставаться живым и желательно, в городе. – Он немного оживился. – Смотри, Аид собирается уходить.       Тот успел дойти лишь до своих родителей, вырвавшись из лап преподавателей, которые теперь разговаривали с Аземом – несколько спокойнее, чем до этого с Аидом. Она случаем не в бытность свою преподавателем отточила боевые навыки?       Наш друг же жестикулировал всё более яростно. Мне было неясно почему. И при этом продолжал поглядывать на нас.       Его родители отвечали сыну ещё более сердитыми жестами. Там что-то назревало или... ну, просто со стороны это выглядело, как если бы Аид разговаривал с двумя чуть более увеличенными копиями себя. Так что, может, всё нормально?       Родители развернулись и направились к выходу. Они явно ждали, что Аид последует за ними. Мы с Гитлодеем двинулись к проходу между рядами, надеясь перехватить его у выхода.       – Аид! Поздравляю с успешной презентацией доклада, – произнёс Гитлодей, когда мы подошли ближе. – И с удачным побегом от преподавателей. Вижу, ты не ранен. Молодец, отличная работа во всех отношениях!       Аид страдальчески вздохнул:       – Я думал, это никогда не кончится.       Он бросил взгляд на родителей, остановившихся дальше в проходе.       Подавив желание уточнить, не нужен ли ему портал, я сообщил:       – Азема впечатлил твой доклад.       Фыркнув, он пренебрежительно заметил:       – Уверен, ей просто было интересно послушать, каков был твой вклад.       Только... я же ничего не вкладывал. Лишь помог дойти до горы и по пути пару раз спас от прожорливых хищников. На помощь с докладом это не очень-то тянет.       В конце прохода отец Аида прочистил горло и затем позвал сына. В имени было всего два слога, но в его устах они тянули на целое эссе о том, как ему не терпится уйти и как ужасно со стороны Аида их задерживать. Профессиональный оратор.       Аид раздражённо махнул рукой и огрызнулся:       – Да иду я, иду! Потом поговорим, – добавил он, обращаясь ко мне и Гитлодею, и затем вышел вслед за родителями из аудитории.       Я смотрел, как они исчезают в коридоре, и в груди зарождалось нехорошее предчувствие. Одно знакомство со мной уже обещало вылиться ему в неприятности.       Мы с Гитлодеем ушли вместе и молча направились по улице к эфириту.       – Итей, – неожиданно произнёс Гитлодей и, остановившись, поглядел на меня почти умоляюще, – мы можем встретиться завтра утром? В восьмом часу?       Я кивнул.       Он с облегчённо вздохнул, а я, помахав рукой, транслоцировался домой.