Проснулся, однако, Винсмоук не на полу, иначе ворс бы неприятно впивался в кожу спины, как иголки ежа или дикобраза. Что произошло ночью он не имеет и малейшего понятия, но точно был уверен, что сам не поднимался и никуда не шёл. Зоро лежал, повернувшись к стене, плотно к ней прижавшись, закутавшись в одеяло с головой. Свёрток мерно вздымался и опускался, периодически со стороны слышалось тихое похрапывание и сопение. Санджи смотрел на это завороженно, сам этого не замечая. Через некоторое время рука, на которой он лежал, затекла, и он нехотя поднялся с нагретого места, свешивая ноги с дивана. Тёплое от одеяла тело начало мёрзнуть, по спине и плечам пробежался табун мурашек, брюнет вздрогнул и встал, направляясь к месту, где они положили свою одежду и пакеты из торгового центра. Несмотря на разнообразие новой, купленной только вчера, одежды, Винсмоук нагнулся и взял в руки выданные ему зоровы треники и футболку. Он вернулся к дивану, взял в руки телефон и посмотрел на время. Восемь утра. Ну, теперь хоть понятно, почему в квартире так тихо.
Некоторое время он продолжал пялиться в заблокированный экран гаджета, несколько раз осмотрел его со всех сторон. Санджи точно был уверен, что оставил свой смартфон на тумбе в гостевой комнате и что после того, как Ророноа, кхм… унёс его оттуда, больше туда не возвращался. Но телефон магическим образом оказался у Зоро в рюкзаке, когда тот отдал ему кошелёк, сильно не акцентировал на этом внимание. Украл вещь с места преступления? А он, оказывается, не особо-то и послушный коп…
Винсмоук снова посмотрел на сопящего и прижимающегося к стене полицейского, задержал на нём взгляд. Сердце в груди, предатель такой, вечно его подводит, ёкнуло, захотелось просто закрыть глаза и пустить всё на самотёк. Ему казалось, что скоро нервная система перестанет выдерживать всё, что происходит вокруг. После того, что произошло позавчера, он стал постоянно оглядываться, даже когда находился в относительной безопасности, шугался от каждого внезапного звука. Да, он и раньше всё это делал, но сейчас… тревога не успокаивалась буквально ни на секунду.
А с Зоро он чувствовал себя… правильно. Когда он был поблизости, было не так беспокойно, он давал чувство безопасности. И Санджи знал, что пока не стало слишком поздно, это чувство нужно безжалостно душить, чтобы потом этот паразит не сломил его окончательно. Отец иногда говорил, что чувства — это слабость. Санджи хоть и был сентиментальным, но был реалистом, и многое в себе убивал, чтобы остаться «на плаву». Отец — самый ужасный в мире человек, но оказывался прав слишком часто. В конце концов, даже отвратительные люди иногда говорят верные вещи.
На кухне, ожидаемо, было пусто. Уже по привычке брюнет подошёл к окну, оглядел двор, после чего отпрянул и задвинул шторы. В помещении тут же стало темнее, и он включил свет, встроенный в вытяжку над плитой. Пришло время готовить завтрак, хоть и его фантазия уже стала понемногу выдыхаться. Сладкие завтраки он старался делать как можно реже — Зоро говорит, у него из-за этого болят зубы, — поэтому приходилось изворачиваться.
Ладно уж, гремлин потерпит денёк. Технически, блины и несладкие вовсе. Ну, может совсем чуть-чуть, но это смотря с чем есть.
«Гремлин» как раз явился на кухню, щеголяя голым, ничем не прикрытым торсом и обтянутой тонкой тканью боксеров задницей, прошёл к холодильнику и принялся по-хозяйски его осматривать. Санджи стыдливо отвёл взгляд, будто смотрел на что-то неприличное или ему не предназначенное. Блины, точно. Он как раз выливал тесто на сковороду, равномерно распределяя его по поверхности. Так и не найдя ничего в холодильнике, Зоро подошёл к готовящему брюнету, опираясь на столешню предплечьями, неосознанно выставляя напоказ свою идеальную накаченную рельефную спину, Винсмоук старался не обращать внимание, как что-то в животе резко поднялось, к самому сердцу, а затем так же резко упало в пятки.
— Что на завтрак?
— Crêpe*, — сказал он тоненьким голоском, а затем закашлял, пытаясь вернуть свой голос к тому, каким он и должен быть.
— Ух, — Ророноа задумчиво повёл головой. — У тебя такое хорошое произношение. Вас заставляли учить французский?
Санджи отрицательно замотал головой, переворачивая идеально ровный и румяный блин на другую сторону.
— Мама была француженкой. Говорила со мной на родном, отец был не очень рад этому. Когда… когда её не стало, я стал только в школе им пользоваться. Но иногда бывает проскакивает в речи.
Это было небольшой победой: грозящее пробить грудную клетку сердце очень сильно мешало мыслить, и то, что он смог построить хотя бы несколько коротких, но связанных предложений, уже было удивлением.
— Всё равно круто, что знаешь два языка, — полицейский оттолкнулся от столешницы и вновь облокотился о неё тазом, теперь уже как будто намеренно выпячивая вперёд объёмную грудь с грубоватым шрамом, пересекающим торс. Что-то в сознании брюнета умоляло его протянуть руку вперёд и обхватить её ладонью, сжимая, но Санджи, тут же покраснев, яростно отвернулся обратно к плите. — А я… я японец.
— Никогда бы не подумал что человек с узким разрезом глаз, сильным акцентом и именем «Ророноа Зоро» может быть азиатом, — обиженно и саркастично выдал он, лопаточкой перекладывая готовый блин на общую тарелку.
В ответ раздражённо цыкнули.
— Мы с отцом и сестрой жили в Сайтаме. Но потом мама умерла, отцу поступило предложение работать здесь, мы переехали. Новый язык было так сложно учить, я в школе ему всегда говорил, что всё равно дальше Токио никуда не поеду, но вот он я, в другой стране и говорю не на японском.
Поджав губы, будто между них зажата сигарета, брюнет хмыкнул и вылил остатки теста из миски на сковороду, после чего поставил пустую грязную посуду в раковину.
— Японский, знаешь ли, покруче французского будет.
— Ну, я не сказал бы, конечно…
— О, о, а скажи что-нибудь по-японски?
Зоро закинул голову назад и скрестил руки на груди, рассуждая, и внутри у Винсмоука появилось две совершенно противоречащие друг другу мысли: «господи, спасибо, наконец-то» и «я хочу смотреть на это вечность, зачем забирать у меня единственный вид, принёсший мне радость за последние несколько недель?».
— Anata wa bakamono da, demo, suki da yo**.
Конечно же Санджи врал. Он не раз слышал, как Зоро говорит по-японски, например, когда разговаривал с тем же отцом по телефону, или если что-то уронил и с языка слетало ругательство, когда тот думал, что находится один, и коротко комментировал что-то увиденное в соцсетях. Но Ророноа никогда не говорил что-то именно ему, и это почему-то обижало, полицейский наверняка случайно ронял пару фраз на родном языке в кругу друзей, так чем Винсмоук хуже?..
Поэтому эту фразу он запомнил, как мог, нужно же понять, что ему только что сказали.
— Хах, и что же это значит, зелёная башка?
Зоро иронично усмехнулся.
— То, что ты идиот и раздражаешь меня.
Вот, снова. Предатель в груди пропустил, кажется, не один, не два, и даже не три удара, будто остановился, стало как будто физически больно, пальцы закололо. Ну и ладно. Главное, что он запомнил фразу… как там? Аната ва… бака… суки… о, нет, он забыл! Главное, что хотя бы отрывки есть, а там уже видно будет, как разобраться. Интернет-переводчикам Санджи не доверяет, было дело как-то, так что придётся искать того, кто знает японский и не знает Зоро.
Они некоторое время стояли в тишине, Винсмоук принялся накрывать на стол, когда на кухню практически ураганом вторглись братья, тыкая друг друга локтями в рёбра и громко хохоча. Слишком рано ещё было для такого позитива, брюнет был не готов.
— У-у-у, запах — просто отпад, голубки вы наши, — пропел Эйс, падая на стул, — блинчики?
— Crêpe, — поправил Санджи, — блинчики пухлые, воздушные и сладкие, crêpe — тонкие.
— О нет, Аши, ты что, приготовил дерьмо***?
Зоро и старший из братьев дружно хохотнули, пряча смешки, пока повар пытался сдержаться и не отмутузить Луффи за такие шуточки.
***
Ророноа благосклонно заказал «Убер», потому что снова тащиться в общественном транспорте не хотелось. Ему не нравились ни метро, ни автобусы, ни троллейбусы, ни любая подобная шняга с кучей народу внутри, поэтому и купил машину. Но машина сейчас стояла у его подъезда, он искренне надеялся вернуться хотя бы за ней, но пока получалось так, что ни одна дорога туда не вела. Поэтому «Убер».
В это время Винсмоук собирался на свою первую в жизни сессию с психотерапевтом? психологом? Неважно, факт в том, что в его мозгах раньше копались только братья и отец, которые хотели его сломать, а сейчас, вроде как, милая леди должна была ему помочь избавиться от этой глупой гомосексуальности, так что он должен побороть себя, наконец. Наверное, ему нужно было вести себя естественно, и одеться ему нужно соответствующе, но все костюмы, что у него были, остались в квартире Зоро, а хотя бы один новый он не купил, были только три рубашки да брюки. Выбор пал на ту самую рубашку от «Crimin», и плевать, что сочетаться она будет только с едва видимыми носками.
В такси полицейский молчал, просматривая что-то в телефоне, а Санджи трясся, как осиновый лист на ветру, держался из последних сил, как только мог. Переживание скручивало внутренности, съеденные сегодня блинчики с творожным сыром и клубничным джемом грозились снова увидеть свет, он нервно грыз ногти и обкусывал кожу на пальцах, жевал губы и теребил концы волос. Это было ужасное чувство, но в последнее время он испытывал нечто подобное слишком часто, хоть и не так сильно.
Ророноа, заметив нервозность сидящего рядом, подвинулся ближе, прижался плечом к плечу, и, вроде как, стало совсем немного лучше.
Они въехали в частный сектор и машина остановилась у неплохого домика с невысоким забором и ухоженным передним двориком. Снаружи он хоть и выглядел вполне обычно, зато казался невероятно уютным. «В тихом омуте…»
Ощутив под ногами твёрдую землю, а если быть точнее, бетонную плиту на тротуаре, брюнет выдохнул облегчённо, засунул руки в карманы куртки в поисках сигарет и зажигалки. Если бы их там не было, он бы точно вытошнил всё содержимое желудка прямо вот на эту миленькую садовую фигурку в виде белого зайчонка с леечкой.
Не долго думая, Ророноа принялся действовать, позвонил в дверной звонок. Открыли им через полторы минуты, брюнет успел прикончить сигарету и не понимал, куда ему девать дурно пахнущий фильтр. За порогом стояла высокая темноволосая дама в возрасте, приветливо, но спокойно улыбаясь.
— Рада видеть тебя, Зоро, — сказала она, жестом приглашая их войти. — Можешь пока посидеть в кухне или гостиной, я дам знать, когда мы закончим.
Не сказав и слова поперёк, полицейский двинулся к дивану, оставляя Винсмоука на растерзание мозгоправа. Водоросль тоже предатель.
Женщина казалась очень доброжелательной, но своенравной. Она настойчиво уговорила Санджи последовать в кабинет, посадила его в довольно удобное кресло. В комнате было светло, ни толики яркого цвета, что немного успокаивало взор.
— Я подписала соглашение о неразглашении, так как вам нужно быть предельно честным во время терапии. Подчёркиваю, вам лучше не врать и говорить всё до конца, потому что неправда очень просто вскроется, и это может отрицательно повлиять на ваше лечение.
Пальцы повара сжали подлокотники кресла. Вот вам и уют, под таким стальным взглядом хочется сжаться в комочек и плакать.
— Я бы никогда не соврал такой прекрасной и зрелой леди, как вы.
Она отвела взгляд. Кажется, приняла только что сказанное к сведению.
— Что вас беспокоит?
***
Сидя на диване и обнимая руками подушку, Зоро держал в руках телефон и сверлил сложным взглядом стоящий в нескольких метрах от него выключенный телевизор. Как там этот придурок? Не трясёт его? Он говорит там хоть что-то, или сидит и молчит? Ророноа хотелось подорваться и вломиться в кабинет, сесть на светлый ковёр и впитывать всё, что будет сказано, лишь бы не томиться здесь в полнейшем неведении. У поварёшки точно мозги не на месте, может, там всё трындец как запущено и его придётся в больничку класть? Нет, никаких больничек, как Зоро туда проходить будет? И там нельзя торчать круглые сутки.
Он тяжело выдохнул. Его жизнь с приходом в неё блондина-оборванца, которого Ророноа нашёл в помойке, как-то слишком резко начала меняться. Он стал чаще беспокоиться, чаще отвлекаться, чаще… да всё вообще чаще. Винсмоук пробуждал в нём слишком него чёртовых чувств, и посмел посягнуть на святое — зорову моногамность, от чего хотелось на стенку лезть. А тот факт, что об этих самых чувствах Зоро сегодня и сказал (хоть его, очевидно, и не поняли), заставлял хотеть от стыда лечь в гроб, и больше оттуда не вылезать. Нет, серьёзно, какого чёрта? Для того, чтобы сказать Луффи о том, что Ророноа искренне дорожит им как другом, потребовалось несколько долгих лет с начала знакомства, а затем и дружбы, а тут всего за несколько месяцев и перевёрнутую с ног на голову рутину Зоро признаётся в…
— Аргх!
Лучше было думать о том, как Винсмоук его раздражает. Но и это особо не поможет, уже через несколько минут Ророноа придёт к умозаключению, что ему до безумия нравятся их чёртовы ежедневные перепалки.
Нужно было отвлечься. Телефон в руках завибрировал, Луффи прислал какой-то дурацкий мем про кошек и собак с подписью «эт ты и Аши». Зоро отключил уведомления.
***
Леди Шаки, или, как она просила её называть, миссис Сильверс (хоть и не была сильно против первого варианта), на самом деле оказалась очень доброй женщиной, хотя и показалась на вид строгой и даже отчуждённой. Она не стала осуждать его за гомосексуальность, сказала, что обязательно поможет ему с этим, провела тест, задавала много вопросов, чтобы помочь ему с болезнью, посоветовала материалы для прочтения и другие вещи. А ещё она много спрашивала про детство и семью, сочувствующе кивала и подбадривала. Не психолог, а золото. Зоро говорил, что Шаки может не подойти ему в качестве врача, но звёзды сошлись, Винсмоук был более чем доволен.
Когда они закончили сессию, Санджи расплатился за потраченное с ним время (Шаки говорила, что работает на полицию, но он настоял), вышел из кабинета, чтобы подойти к Ророноа и сказать, что они уже могут ехать, как тот, попросив подождать его, сам пошёл туда, откуда брюнет только-только вышел. Что ж, ну… ну и ладно, пошла эта зелень к чёрту, раз ему так плевать… то и Винсмоуку тоже плевать, да! И то, что он встал у двери и в наглую подслушивает, это так, месть.
— …её непринятие очень плохо на нём сказывается, — говорила Шаки. — У него прямо-таки коктейль какой-то, Зоро.
Придвинувшись ближе, брюнет облокотился на стену рядом с дверью. Слышно было не очень хорошо, фразы как будто обрывались. Зоро тихо и угрюмо угукал.
— …офобия, депрессия, тревожность, вызванные детскими травмами, вызывают огромный стресс, Аши конечно сильный, но если так продолжится и дальше, могут начаться проблемы со здоровьем. Я выдала ему рецепт на медикаменты, пожалуйста, Зоро, проследи, чтобы он принимал их.
Честно говоря, Санджи собирался выбросить листочек, пока никто не видит, но теперь, когда врач сказала об этом не кому-нибудь, а его личному надзирателю, от этого было не отделаться.
— А, ну, там что-нибудь ещё ему нужно?
Полицейский звучал странно, такого в его голосе Винсмоук ещё не слышал, будто бы он… беспокоился или переживал. Наверное, мозг снова обманывает себя, заставляя Санджи слышать то, чего нет.
— Я не имею права давать какие-либо советы.
Они молчали некоторое время, брюнет подумал, что их разговор окончен, поспешил к креслу и сел на него, смотря в окно с очаровательным цветочком на подоконнике. Когда Санджи был младше, он мечтал о подобном доме — светлом, чистом, уютном и небольшом, — но чем больше лет он проводил в фамильном особняке, тем сильнее рушились его надежды. Никакого тебе домика в типичной субурбии, сиди в своей пустой комнате и не вякай.
Из кабинета Ророноа вышел через две минуты, выражение на лице сложное, брови сведены к переносице, поза напряжённая. Понял, наверное, что с домашним Винсмоуком нужно будет трястись побольше, чем с новорожденным и ни на что неспособным младенцем, вот и злиться, не говоря об этом.
— Пойдём.
Санджи тут же поднялся с насиженного места. Только что он полностью осознал, сколько хлопот и проблем он приносит бедному газону, начиная с ежесекундного раздражения и заканчивая тем, что квартиру полицейского чуть не разнёс чёртов преступник. Поэтому, нужно было подстроиться, стать более удобным, начать больше слушаться и перестать, чёрт возьми, быть таким мерзким по отношению к людям, которые, хоть и нехотя, помогают.
Они стояли на тротуаре у калитки. Зоро вызывал такси, брюнет выкуривал очередную сигарету. Вчера закончились его любимые, со сладким ванильным фильтром, и он курит какое-то дешёвое дерьмо с кнопкой. Ну ничего, табачка рядом с «Барати» что надо, закупиться на ближайшую неделю своей любимой отравой.
— Слушай, поварёшка, — сказал внезапно Ророноа, пряча телефон в карман куртки, — я тут подумал…
Привычной колкости не последовало, что насторожило полицейского, но виду не подал.
— …позвони боссу своему, скажи, что завтра либо задержишься и опоздаешь, либо с обеда работать начнёшь.
— Чёй-то?
Нет возмущения. Искреннее непонимание. Странно.
— Я попрошу Драгона, чтоб он разрешил мне, ну… грубо говоря, охранять… тебя. Вот. Я машину к чёрному входу поставлю, её не будет видно, посетителей не распугает, так ещё и коп под рукой будет, если клиенты буйные попадутся. Что скажешь?
Зоро затаил дыхание. На самом деле, ему было глубоко плевать, что на это ответит Винсмоук, потому что Ророноа места себе не находил, если не понимал, что с поваром всё в порядке и его, чёрт возьми, не пытаются убить
снова. Если он не согласится, то Зоро всё равно сделает это, сначала попытается договорится с владельцем, а если и это не поможет, то будет делать это незаметно: отгонит свою машину от своего дома, оденется в гражданское…
— Окей. Я предупрежу его.
Что ж, это было… слишком просто. А Санджи просто не хотелось лишний раз спорить.
***
В этот раз в машине играла музыка. Приятная мелодия, пела женщина с прекрасным глубоким голосом, Винсмоук почти влюбился.
«The black hole of the window where you sleep
The night breeze carries something sweet, a peach tree
Wild women don't get the blues
But I find that lately, I've been crying like a tall child»
Санджи смотрел в окно на проносящиеся низкие дома, на деревья во дворах, на редких прохожих, ощущая мимолётное спокойствие, успокаивающее несносное сердце. В конце концов, всё прошло не так страшно, как он ожидал: врач была не такой, как описывали «мозгоправов» братья и отец, женщина была очень умной, они уже начали прорабатывать одну из его проблем, «травм», как бы назвала их миссис Сильверс, что, по мнению Винсмоука, было довольно неплохо.
«So please, hurry, leave me, I can't breathe
Please don't say you love me
Mune ga hachikire-sōde
One word from you and I would
Jump off of this ledge I'm on, baby
Tell me, «Don't,» so I can crawl back in»****
Вздох. Текст попадал в самое яблочко, прямо в душу. Санджи бросил быстрый взгляд на Зоро, снова листающего ленту соцсетей, и вернулся к разглядыванию городского пейзажа за окном. Низкие кукольные домики сменились магазинами, парками, административными зданиями и многоквартирными человейниками. Стараясь не привлекать внимания, он быстро достал свой смартфон и вбил в поисковую строку только что услышанные по радио стихи, нашёл песню. Кажется, теперь он может слушать любую музыку, какую захочет, а не как раньше, когда он жил с семьёй, и, похоже, только что он добавил первого артиста в список любимцев.
В квартире братьев всё было точно так же, как и обычно: шумный Луффи, чуть менее шумный Эйс и общее нытьё о том, что вчерашнюю курицу они съели на завтрак после блинов, и теперь парни дружно требовали от него приготовление обеда.
Разве Санджи мог отказать, когда его так сильно просят о чём-то?
