В то время как

      После праздников братья по вечерам после работы стали возить Луффи по врачам, Ло переодически видел их, когда уходил со смен, неугомонные парни подходили к нему и терроризировали (но не Луффи, конечно не Луффи, слушать то, что он говорит, хоть и было утомительно, зато очень приятно), а когда ему выпадало оставаться на ночное дежурство, то оставался караулить места в очереди для искалеченного друга. В один из таких дней пожарный довольно прокостылял из кабинета, Эйс с беспокойством на лице прикрыл дверь и отвёл их всех в более тихий и уединённый уголок.       — Ну, что сказали?       Луффи, со всё такой же невероятно радостной улыбкой от уха до уха и гордо поднятой головой, смотрел в потолок, весь в своих мыслях.       — Ни черта не понял, — он услышал раздражённые вздохи брата и друга, — но он сказал что рентген «прекрасный» и что я могу начать ходить!       Повернувшись в Эйсу, Монки передал ему костыли и уже готов был сделать первые шаги той ногой, которая всего пару недель назад ещё была в гипсе, но, не успев поставить больную ступню на пол, он почувствовал, как в его грудь упёрлись чужие ладони, не давая идти дальше.       — Торао…       — Ты совсем идиот, Луффи-я?! — воскликнул хирург, обращая на себя внимание других посетителей больницы, удивлённых и разъярённых. — Тебе нельзя наступать на больную ногу! И рукой ты полноценно пользоваться пока не можешь! Тебе нужно пройти реабилитацию, дурачина.       — А, да, что-то такое он говорил, — простецки ответил Луффи, забирая костыли. — Ну, ладно, мы пойдём тогда. Если снова станет скучно — пиши!       Это было тяжело. С ним было тяжело, потому что про него можно было сказать «с места в карьер», и это будет всё его определение. Жизнь течёт в его венах, и пожарный не хочет дать этой энергии погаснуть, потому что хочет дарить её остальным, а Ло не меньший эгоист, чем Луффи, он хочется пробраться под кожу парниши и поселится внутри, получая концентрированную жизнь напрямую каждую секунду, пока мог дышать.       Он писал Луффи каждый день, когда мог, вообще часами не вылезал из их диалога в одной из соцсетей. Потому что даже через чёртов экран можно было заряжаться тем позитивом, что излучал Монки. Это было почти нечестно. Пожарный давал ему так много, а он в замен угрюмо смотрел на него из-под приопущенных век и бурчал по мелочам. ***       Марко подошёл к Трафальгару почти беспокоящимся, хоть на лице не промелькнула ни одна эмоция. Они действительно были похожи друг на друга по характеру, поэтому Ло, посмотрев на коллегу, сразу понял, что что-то не так, что-то случилось.       — Опять тот пациент?       Блондин кивнул, снимая очки и протирая их, после чего убрал их в чехол.       — Дай ты ему уже свой номер, глядишь, калечиться постоянно перестанет.       Это тянулось уже возмутительно долго. К Ньюгейту приходил один и тот же пациент, — по его словам, невероятно горячий, — неловко шутил, Марко говорил, что серьёзных травм нет, отпускал его, а тот «не хотел уходить без справки» и как будто намеренно заговаривал зубы, по итогу получая документ, но всё равно выглядев при этом недовольным. Трафальгар говорил другому врачу, что понравился своему же пациенту, а тот отнекивался, мол, что скучный он и понравиться никому не может, и вообще, не вмешивайся в мою личную жизнь, но ты же сам рассказывать начал, но я не просил твоих дурацких советов, отстань.       — Его как будто в разы больше стало, честное слово. Он и так приезжает, работа травмоопасная, — Ло почему-то вспомнил, как Эйс в тот далёкий день похода за подарками друзьям на Рождество спрашивал про Марко, — а теперь ещё и брата сопровождает.       На этих словах брюнет как будто вздрогнул, хоть дрожи и не почувствовал. Брата?..       — Эм, а брата, случайно, не Монки Д. Луффи звать?..       Ньюгейт скосил на коллегу подозрительный взгляд.       — А ты откуда знаешь?       Нужно было что-то придумать, потому что Ло было больше нечего на это сказать, а что он вообще мог ответить? «Да, тот самый горячий пациент напрямую спрашивал про тебя у меня, когда мы сидели с ним вдвоём наедине в моей машине». Нет, так нельзя.       — Я… оперировал его. У него братья шумные такие, приезжали к нему, как могли.       По лицу Марко было видно, что ответ он не принял, но понял, что доля правды в словах всё же есть и с расспросами отстал. И вообще, он пришёл пообедать. ***       — Инструктор сказал, что мне повезло, и что я быстро восстанавливаюсь, потому что мои мышцы не до конца сдохли!       Поставив пакет из супермаркета на одну из столешниц, Ло доставал из него всякие вкусности, которые сам же и купил, пока Луффи с полным счастья и радости лицом, опираясь на всего лишь одну трость, ходил двумя ногами. Смотря на это, сердце Трафальгара каждый раз замирало, потому что он ни разу не видел другого брюнета ходящим. Он не знал его до того, как у него случился перелом, это было слишком непривычно. Если так задуматься, то если бы он продолжал общаться со своими пациентами после операций, подобное непривычное чувство, может, не терзало его сейчас.       Пожарный подошёл к нему почти вплотную, выхватил из его ладоней пачку чипсов и открыл её обеими руками. По спине Ло пробежали мурашки.       — Спасибо, что продолжаешь за мной приглядывать, — отправив несколько кусков в рот, сказал Луффи, — я правда ценю это.       Хирург пожал плечами.       — Я обещал.       В следующую секунду Монки сделал то, что врач не ожидал от слова «совсем»: всё ещё держа упаковку снеков в одной руке, он потянулся ближе к нему и впервые обнял по-настоящему, прижимаясь тесно-тесно, и сжимал так сильно, что дышать стало сложнее, и что сердце стучать быстрее стало. Да, именно из-за объятий, а из-за чего же ещё, вот дурость какая. Трафальгар мялся довольно долго, шокированный, но по итогу тоже положил ладони на чужие лопатки.       Так их и застал недавно вернувшийся пораньше с работы Сабо, не менее удивлённый, чем сам Ло несколько мгновений назад. Блондин слегка покраснел, смущённый, не зная, что ему делать с полученной только что информацией, он подошёл к крану и налил себе стакан воды, за чем, собственно, и направлялся.       — Мог бы и сказать, что твой парень придёт.       — Сабо, — не обращая внимания на сказанное братом, затараторил Луффи, протягивая тому упаковку сладостей. — Траффи принёс наше любимое печенье! Эйсу не давай, он шутил, что больше не пустит Трао в нашу квартиру.       Такое высказывание было довольно… наводящим на некоторые мысли. Почему вообще Эйс сказал такое? Не доверяет ему?       — Окей, но в следующий раз говори, что к тебе придут гости, хорошо?       — Хорошо, — младший наконец отлип от своего друга, положил печенье на место и схватился за трость. — Через полтора часа придут Усопп, Санджи и Нами.       Сабо мученически вздохнул. ***       Всё шло просто отлично. Он приходил к Луффи с едой и небольшими подарками, они играли в «Марио Карт» на приставке («Я больше не могу ждать, я целых два месяца не трогал контроллер!»), ходил навещать Кору-сана, работал, и в один момент Росинант подметил огромное изменение в своём сыне — когда тот был в спокойном состоянии, он не хмурился, слегка кривя губы. Выражение его лица стало просто нейтральным. В тот день отец рассказал, как хорошо на него влияют тёплые чувства к другому человеку и очень подробно распланировал его, Ло, с Луффи свадьбу, от чего хирург возмущённо задыхался весь вечер.       — «У тебя вот здесь что-то красное», — сказал Трафальгар, прикладывая пальцы к основанию своей шеи. Коразон тут же подбежал к зеркалу, осматривая себя. — «Я могу попросить знакомого дерматолога записать тебя к нему на приём. Это может быть дерматит или симптом диабета, или»…       — «Ах, это ожог, всё в порядке».       Прищурив взгляд, хирург посмотрел на блондина.       — «Как знаешь».       В конце концов, однажды его отец случайно уснул во время чтения книги с зажатой в зубах сигаретой и таким образом чуть не спалил квартиру, на обоях и полу в гостиной всё ещё оставались подпалённые напоминания об этом. ***       Пересекая в очередной раз больничный коридоры, взгляд выцепил болтающего с Эйсом Марко у кабинета блондина, оба выглядели как-то странно, будто им сказали, что они выиграли миллион долларов, но выигрыш выдадут только если на их лице не промелькнёт ни единой эмоции. В общем, только зная этих людей, можно понять, что они чему-то невероятно рады.       — О, совратитель младших братьев, — окликнул его веснушчатый, и Ло раздражённо обернулся на него. Совратители и то поуспешнее будут, их «жертвы» хотя бы ведутся на уловки, а Трафальгар, «ухаживая» за Луффи несколько месяцев, получает только тесно прижатые плечи во время игры в приставку и импульсивные эмоциональные объятия. Не то чтобы ему было этого недостаточно, просто… — Как жизнь, хмурик?       Он что, дал ему чёртову кличку? Прав был Луффи, никакого ему печенья.       — А ты тут каким боком? Обжог пальчик, когда вы там чаи гоняли вместо того, чтобы на вызов ехать?       Эйс хохотнул, Марко поправил очки, сжимая папку с документами в пальцах покрепче.       — Реальная причина гораздо более смешная, так что я не дам тебе лишний повод надо мной издеваться.       В голове Ло всплыл довольно резонный вопрос: «это ещё кто тут над кем издевается», но благоразумно промолчал, исподтишка рассматривая глазеющего на Эйса блондина.       В их небольшой компании больше не было того, о чём можно было бы поговорить, мужчины осматривали интерьеры, всем видом показывая Ло, что ему лучше оставить их наедине, но тот не хотел уходить, у него наконец-то появилась реальная возможность позлорадствовать над вечно подшучивающим старшим братом Луффи. За их неловкими взглядами и движениями наблюдать было просто невероятно интересно, весело и развлекающе. Мысль о том, что он мог вести себя в точности так же, как эти двое, в присутствии Монки, очень настойчиво была выдворена за рамки сознания. Потом, всё потом.       — О, Ньюгейт, у тебя новые очки.       Тот кивнул.       — Ты же хотел на линзы перейти, разве нет?       Склонив голову и пожав плечами, Марко слегка повернулся к Трафальгару.       — Да, я хотел, но с ними как-то не удобно.       Снова помолчали. Эйс в нетерпении уже почти со злобой смотрел на Ло, спрятав стискивающиеся кулаки в карманах штанов, но всё же мстительно отдавливая носки дырчатых кроксов своими потрёпанным кроссовком с отрывающейся подошвой в бахилах.       — Ну, что ж, увидимся во время обеда? — Трафальгар отнял взгляд от своих пострадавших тапок обратно на коллегу, вымучивая дружелюбную улыбку. Марко понял, что вряд ли его ждёт что-то весёлое.       — М-м-м, да, почему бы нет.       Ло удовлетворённо кивнул.       — Отлично, — он стал разворачиваться, чтобы уйти обратно по своим делам. — Замечательно. До скорого.       Всё и так было понятно, на самом деле. Но, в таком случае, хирург сможет стать частью занимательной интриги, у него есть информация для обоих сторон, да ещё личный интерес! Что-то было в нём такое интриганское. ***       Лу: «Ты ни приставляиш што они сомной сделале………….»       Спокойный размеренный вечер пятницы прервала вибрация телефона, лежащего на столе. Луффи не писал ему аж со вчерашней ночи, значит сегодняшний день был для пожарного самым настоящим адом, что не получилось написать и строчки единственному человеку, который его выслушивает. На самом деле, Ло просто обожал читать бред, который ему присылал Монки, это было почти гениально. Несмотря на обилие ошибок, он писал о том, что происходит вокруг, и писал через призму собственного восприятия, что было просто очаровательно. Иногда его сообщения были наполнены очень глубоким смыслом, но отправитель сам не понимал этого, через мгновение уже переключаясь на что-то более повседневное. Это так много говорило и рассказывало о Луффи, что Трафальгар неосознанно тепло заулыбался. Луффи такой… такой…       Неважно. Скоро это всё пройдёт, и сердце Ло не будет даже пытаться сойти с привычного ритма, когда этот маленький дурачок будет обращать на него внимание.       Ло: «Можешь позвонить, если тебе так станет легче»       Лу: «ОООООООООООО иправда!!!!!!!!!»       Лу: «щя оболдеиш»       В то же мгновение гаджет хирурга неожиданно завибрировал и заиграл мелодию звонка, резкую и громкую, из-за чего Трафальгар подскочил в лёгком испуге на диване, на экране высветилась фотография Луффи с полным ртом бургеров. Нужно срочно менять рингтон, а то это кошмар какой-то, порой он сидел за документами и музыка резко разбивала сложившееся спокойствие и тишину в момент, заставляя Ло хвататься за грудь.       — Вообще обнаглевшие! — воскликнул парень на том конце провода, телефонная связь делала звук более «хрустящим» и механическим, но даже через такое искажение были слышны возня и шуршание. Только вернулся домой, наверное.       — Что такое, Луффи-я?       Немного помолчав и, видимо, что-то уронив, он смешно и не грязно выругался.       — Закрыли больничный.       Врач не понимал, в чём было недовольство. Монки же так хотел вернуться на работу, снова делать полезные дела, не сидеть в стороне.       — И в чём проблема?       — Ну как это, в чём! Полгода нельзя даже бегать!       Ох, точно. Он же был пожарным, а противопоказание к физическим нагрузкам очень сильно ограничивает сферу его деятельности.       — Оу…       — В понедельник придётся с начальником разбираться…       — Чтобы назначил тебя заниматься работой в депо? — Вопрос был очень наивным. Неужели он действительно думает, что Луффи бережёт своё здоровье?..       — Нет конечно! — Ло через трубку буквально почувствовал, как крупно вздрогнул собеседник, будто это было его самым большим страхом в жизни. — Чтобы разрешал хотя бы на простенькие вызовы ездить! А то я же окочурюсь на бумажках калякать… я же не инвалид, в конце-то концов!       Что ж, это было… вполне резонно. Но и врачи-то не дураки, они знают, как будет лучше их пациентам. Они обычно порывались жить обычной жизнью прямо на следующие сутки после операции, встать на больные ноги, подтянуться на больной руке, ведь это так привычно и удобно, и что, что болит невероятно, там же всё хорошо, операцию же сделали, значит всё в порядке и беспокоиться не о чем.       — Да, но твой лечащий доктор не зря тебе в выписке это написал, — строго сказал Ло. Такую беспечность по отношению к собственному организму нужно порицать. — Если ты не хочешь заботиться и беспокоиться о себе, то это буду делать я.       Звуки из динамика резко остановились, Монки, казалось, замер, обрабатывая только что сказанное хирургом. Мужчина почти сразу пожалел о том, что сорвалось с его уст, ведь это так сильно выдавало его, он бы сказал «с потрохами». Нет, Трафальгар не хотел слышать ответа, он так облажался, нужно срочно закончить звонок…       — Ло…       …но это было бы грубостью, так неправильно.       — Я тоже буду… заботиться и беспокоиться о тебе.       На этот раз настала очередь врача шокировано замолчать. Что Луффи имел в виду? Что хотел сказать? Вопросы буквально роились надоедливыми мухами в голове, и Трафальгар не придумал ничего лучше, чем нажать на красную кромку на экране.       Он в дерьме. И не знает, выберется ли. ***       Во сколько он вчера уснул, он не запомнил, однако, проснулся он не сам по себе, его разбудил оглушающий звук звонка из прихожей. Странно, он никого не ждал. Ну, кроме отца, но он должен был прийти позже, в час дня. За окном уже было светло, неожиданно выглянувшее солнце просвечивало через плотно задёрнутые шторы, на часах полдень. Ох… он так долго спал. Не удивительно, после вчерашнего звонка от Луффи он долго сидел в гостиной и корил себя, а потом… ну да, пошёл в душ снять напряжение, такое случается, он же не виноват. Правда, после этого он стал чувствовать себя ещё более паршиво, но это всё неважно.       Нацепив первую попавшуюся футболку и штаны, он направился к входной двери, чтобы узнать, кто мог потревожить его сон. Ей-богу, как какое-то древнее тёмное существо, огородившие себя от человечества и обещавшее обрушить на них кару небесную, если люди осмелятся его побеспокоить.       Ключ в замке повернулся неожиданно громко, ударяя по слуху, Трафальгар поморщился. Когда дверь скрипнула, он внезапно обнаружил за порогом широко улыбающегося кузена, который начал его приветствовать, после чего дёрнул на себя кого-то, кто стоял рядом, и это оказался…       …он.       Луффи.       Чёрт, этот… этот… парень здесь, а Ло разгуливает в замызганной вонючей майке, которую надо бы уже кинуть в стирку, но всё лень было, и теперь врач пожинает плоды своего нежелания что-либо делать. Прямо сейчас он чувствует себя как школьница, влюбившаяся в самого крутого парня школы, и которая пришла на уроки без макияжа: так ведь её возлюбленный в жизни на неё внимания не обратит!..       — Ло, мы с Луффи решили устроить тебе сюрприз! Мы принесли суши и роллы, а ещё попкорн для микроволновки, тебе нравится?       Чоппер выглядел таким счастливым и радостным. Они ведь уже целый месяц не виделись, соскучился, наверное. Ло было приятно его увидеть, — очень приятно, правда, — но не когда первый человек в его жизни, который ему понравился, стоит рядом и смотрит на него, ещё не проснувшегося, не умывшегося и не расчесавщегося.       — Конечно, нравится, — он запустил их в квартиру и махнул в сторону кухни. Кузен разберётся, куда идти и что делать. — Я скоро буду.       — Траффи, с тобой всё хорошо? — в голосе пожарного были тревожные нотки, и что-то в животе врача сделало кульбит и рухнуло вниз. — Выглядишь так, будто ты ещё спишь.       Не зная, что ответить, Трафальгар молча ретировался и направился в ванную — приводить себя и свои мысли в порядок.       Примерно через час придёт Кора-сан, что, в принципе, не такое уж и большое дело, но проблема заключалась в, как ни странно, Луффи. Ладно, если бы Чоппер был один — они бы провели уютный день в кругу семьи, но теперь сюда прибавился ещё и пожарный. Ни к селу, ни к городу. С Монки Ло бы провёл день отдельно, он и так приезжал к нему каждые выходные, а теперь…       Но гостей, хоть и незваных, но желанных, так просто не выгонишь. Осталось лишь предупредить отца, что они будут не одни. Ну, и брата с другом заодно.       Они вкусно и плотно поели и решили вместе посмотреть какой-нибудь фильм, и Чоппер убежал на кухню делать попкорн. Ло почему-то казалось, что пожарный тоже захочет пойти с ним, понаблюдать, как вздувается и взрывается изнутри пакет кукурузы, но он остался здесь, пялясь на телевизор и плитку из обложек к фильмам на экране. Он не говорил и слова, и это заставляло хирурга нервничать: неужели после вчерашнего он хочет отказаться от общения? В целом, это не будет большой потерей, он лишь хочет, чтобы Луффи чувствовал себя хорошо, ему плевать, ответят ли ему на его чувства. Но парень сидел и молчал. Всё становилось таким непонятным.       Их руки лежали буквально в сантиметре друг от друга. Казалось, шевельнёшься — и вот вы уже не сидящие на диване друзья, а милая парочка, жадная до прикосновений и тактильного контакта. Рука, в которой врач держал пульт, опасно задрожала, и он поспешил сжать пальцы покрепче.       — Ло, ты обиделся на меня?       Его тон был предельно серьёзным, как и его лицо, брови были сведены так, что на лбу пролегла глубокая складка, губы поджались, будто он был немного обижен. Трафальгар для себя отметил, что почему-то считал такого Монки до безобразия очаровательным. Ему хотелось резко дёрнуться и заобнимать младшего до смерти. И потом сидеть, прислонившись плечами друг к другу, и плевать уже на всё остальное.       — Что? Нет, конечно.       И это была правда, чистая правда. Как вообще можно злиться на Луффи? За время общения с ним врач узнал его достаточно хорошо, чтобы понять, какой он человек. И человеком он был просто отличным. Да, эгоистичным до мозга костей, не без этого, но так получилось, что он ещё и добрый. И он любил, когда вокруг него все рады и счастливы.       — Тогда почему ты такой молчаливый сегодня? Я что-то не так сказал? — Он звучал очень обеспокоено. — Я всё исправлю, честно!       — Да отстань ты! Нечего тебе исправлять, я же сказал, что не обижен.       — Тогда почему ты такой грустный весь день? Я точно знаю, это я виноват. Я чувствую.       — Я… я просто… не выспался.       Это была правда. Ну, частично. Когда хирург не высыпается (почти всегда), он выглядит так, будто готов каждого неугодного распилить болгаркой, с удовольствием, разложить потом куски по пакетам и вывезти в лес, где труп не найдут. И настроение из-за недосыпа обычно ни к чёрту. Ну не может же он просто взять и рассказать о своих чувствах кому-то? Особенно, когда он чувствует подобное впервые и когда он ещё не до конца разобрался в себе. В конце концов, ему реально плевать, будут ли у них отношения. Луффи выглядит как человек, которому всё это нафиг не надо, и который никогда не испытывал ничего не платонического к другим людям. Ло было плевать, если всё это останется без ответа. Так что пусть будет, что будет, он дальше сам разберётся.       Пожарный сощурил глаза в недоверии.       — Точно?       Отведя взгляд и тыкая на кнопки пульта, управляя курсором на экране, Ло сделал вид, что выбирает фильм.       — Да.       — Ура-а-а-А-А-А! — воскликнул Монки, наваливаясь на друга с объятиями, которые продлились, возможно, слишком долго, потому что мужчине было вполне комфортно и так, ему это даже нравилось, а опомнился он лишь тогда, когда Чоппер вернулся с двумя полными попкорна мисками и… отцом впридачу. Который должен был прийти в час дня. Да. Тот самый. А сколько сейчас времени?.. ох. Короткая стрелка часов слегка сдвинулась с единицы, длинная почти показывала на тройку. Коразон даже слегка опоздал. Трафальгар задумался о том, что надо бы забрать у отца ключи от его квартиры или втихую сменить замки, иначе это может сыграть злую шутку с ним в будущем.       Надо не забыть.       (Он забудет, и очень пожалеет об этом.)       — «Ты погляди, как они тискаются!» — воскликнул блондин полным любви и обожания голосом, жестикулируя, обращаясь к Чопперу. — «Ну что, знакомьте с женихом. Это же тот самый, а, Ло?»       Луффи вопросительно посмотрел на того, кого он сейчас сжимал и прижимал, поднял взгляд вверх, увидел немолодого мужчину в уморительной рубашке с рисунком в виде кучи сердец. Он говорил как-то странно, как будто сам себя не слышит, немного шепелявя и проглатывая части слов, паренёк почти ничего не понял из сказанного.       — ЭТО ЧТО, ТВОЙ ПАПКА?!       — «Кора-сан, это Луффи», — сказал Чоппер, тоже начиная махать руками. Пожарному пришлось несколько минут агрессивно и нещадно думать, и он понял, что «папка» его друга — глухой. — «Луффи, это Кора-сан».       — «Очень приятно», — Росинант собирался было пожать ладонь юноши в знак приветствия, но вспомнил, что тот занят, — дарит его сыну как можно больше любви, то, чего он заслуживал, — и тут же забросил затею. Сейчас эти ладошки в маленьких и не очень шрамиках делали дело поважнее. — «Ло ОЧЕНЬ много о вас рассказывал».       — Кора-сан!       Крик Трафальгара был почти что бесполезным. Руки он использовать не мог, они плотно прилегали к телу из-за кое-кого очень напористого, так что оставалось только возмущённо мотать головой из стороны в сторону.       Чоппер с осторожностью, чтобы не просыпать и одного кусочка, поставил миски на журнальный столик и сел на диван рядом с братом, как можно сильнее придвигаясь к подлокотнику. Одёрнув рубашку, и Коразон поспешил сесть, прямо рядом с Луффи, заинтересованно его разглядывая. Он выглядел практически точно так же, как и на тех фото, что ему прислал Сэнгоку, правда на них он помоложе будет. Оказывается, он внучок Гарпа! Гарп возился с ним, Росинантом, в детстве, иногда притаскивал и своего сына, но его уже блондин помнил очень плохо. Вживую этот Монки Д. Луффи оказался даже лучше, чем описывал ему Трафальгар. Энергия из него так и прёт, он светился, как солнце, будто бы как можно сильнее старался согреть своим теплом всех в своём окружении. Да, Ло действительно умел выбирать людей. Коразон сделает всё, чтобы этот маленький наивный дурачок (который, к слову, понятия не имел, почему Росинант его слышит и почему тот умеет разговаривать, он же глухой) по итогу остался с его сыном надолго и продолжил бы дальше заряжать его позитивом.       Его слуховой аппарат сел на середине фильма, оставалось только читать субтитры. К концу он обнаружил, что сынишка закемарил в объятиях своего (о боже, это правда, он наконец-то может это сказать!) бойфренда, а тот, легонько улыбаясь, продолжает смотреть в экран (хотя, судя по характеру Гарпа, всё должно было быть с точностью наоборот). Идиллия.       — Он мало поспал сегодня. Я бы и сам уснул, если бы он не уснул первый.       Конечно же блондин всё слышал так, будто он был глубоко под водой, тихо и расплывчато, но, он был уверен, задорный парнишка с непонятным шрамом под глазом сказал что-то до боли милое и очаровательное, и, наверное, сам этого не понимает.