В то время как

      — Давай переспим.       Зоро не мог поверить своим ушам. Что за, мать его, нахрен, дичь происходит? Эта поварёшка попросила… что?! Нет, ему, наверное, послышалось, надо переспросить, точно, надо переспросить, а то вдруг слух и правда подвёл его…       — Чего?..       — Я… гаварю… давай переспим. Па-настаящму. Чтоби ты… во мне.       Нет, всё-таки ему не послышалось, повар действительно предложил ему это. А что отвечать? Как бы Ророноа этого не хотелось, он не мог согласиться на это ни в коем случае, потому что, чёрт возьми, знал, что на следующий день Винсмоук ничего не вспомнит, а даже если узнает об этом, то сразу же начнёт сожалеть, и кто же в итоге окажется виноватым? Конечно Зоро, кто же ещё. Он прекрасно видел, в каком состоянии находился брюнет, и прекрасно понимал, что тот сыграет на этом, будто бы Ророноа воспользовался этим и своим статусом ещё до кучи. Нет, такая морока ему была не нужна. Действительно, мало ли что произойдёт.       — Нет.       — Но, Зоро, я…       — Нет. Я сказал «нет», значит нет, поварёшка. Хватит. Ты поэтому сюда пришёл?       Спина перед ним задрожала крупнее и сильнее, голова с шеей вжались в плечи, кажется, Санджи запаниковал. Эти слова должны были быть сказаны. Вдруг чужие вздохи стали более прерывистыми, как и выдохи, послышался всхлип. О, нет, он плачет.       — Н-но, З-зор-ро, пчему?.. У миниа лицо некрсивое? Я магу в пдушку лицом лечь…       Боже, что?! Какого дьявола он несёт весь этот бред?.. Надо вправить ему его идиотские мозги.       — Нет, ты что, дурак? Нормальное у тебя лицо… Дело не в этом, просто… нет. Никакого секса, всё, вопрос закрыт.       — Но… почему?..       — Да потому что ты пьян в стельку, и потому что ты только и делал, что проклинал каждого гея на свете! Это не потому что ты уродливый или характер у тебя отвратный, просто завтра ты проснёшься и возненавидишь не только меня, но и себя за это, тебе будет плохо, а я этого не хочу. Знаем, плавали.       Рыдания, почему-то, стали только сильнее.       — Ты ж ведтдть сам говорл… понять, чиво йиа хачюу… и йя понял… а т-ты миня кинул…       — Послушай, — Ророноа резко выдохнул, прежде чем начать говорить. — Ты понимаешь, что ты пьян?       Тёмная макушка активно закивала.       — Вот видишь. Ты решился на это только потому, что пьян.       Зоро продолжал сверлить чужое тело сложным серьёзным взглядом, пока это самое тело не развернулось лицом к нему. Перед ним предстали два широко раскрытых голубых глаза, полные слёз, обиды и боли, пунцовые щёки и сведённые вместе брови. Его выражение было таким болезненным, что и у полицейского сердце невольно ёкнуло. Он ведь хотел его успокоить, а оно вот как выходит.       — НЕТ! Я захотел этова раньши! Довно ищё… Эта не потаму шта я бухой, блеать… я… же…       Следующие его слова стали сливаться в непонятную кашу из всхлипываний и быстрого пьяного шёпота, Ророноа не разобрал и единого слова, что-то ещё про «вчера». Вдруг Санджи поднял свои руки и закрыл ими заплаканные глаза, сильно вжимая в них ладони и залезая пальцами в волосы, к корням, чтобы резко сжать их и начать болезненно оттягивать, из-за чего его челюсти крепко сжались. Нет, не хватало ещё, чтобы у поварёшки началась истерика, он же завтра не проснётся вовремя, так ещё и голова будет болеть сильнее, нужно срочно прекращать всё это.       — Эй, эй, эй, — Зоро дотянулся до чужих рук своими, чтобы отнять их от головы, но брюнет держал сильно, так просто не давался. — Всё в порядке. Ничего страшного не произошло, я всего лишь отказал тебе в твоей одной маленькой просьбе. Протрезвеешь — поговорим.       Раз уже не получилось унять его страдания так, он сделает по-другому. Коснувшись своим лбом чужой макушки, полицейский притянул его ближе к себе, чтобы заключить в объятия и начать поглаживать по спине.       — Йя же… просто хотел тепла, Зор-ро-о-о-о…       — Да ну тебя. Ты что, думаешь, что только так можно получить тепло? Во дурак.       — Зоро, пожалст… тебе ж ни сложна… приятно буит…       — Ещё раз говорю…       — Я проста… знашь, понял ш-што… впервыи влюбилсь. Вот. Хотел понять, можт, мниэ стант проще, если я… побуду с тбой.       Он… признался. Вот сюрприз. Какой же Санджи дурак. А придти к нему трезвым и нормально попросить никак? Или совесть замучает? Или самооценка рухнет? Катастрофы бы не произошло, может, закончилось бы всё с более приятным исходом, кто знает.       — Ты бы всё забыл.       — Неа, — он прильнул ближе, опаляя горячим алкогольным дыханием чужую грудь. — Запомниу. Этт пазор… у мня такая сверк… сверхсле… сверхсила, во-о! Гены папкины.       Что ж, даже если так, и оба предъявления Зоро были успешно опровергнуты, у них до сих пор оставалась одна гигантская проблема, из-за которой они не смогут сделать дело сегодня и сейчас. Так что, пусть терпит. Если будет достаточно смелым, попросит ещё раз.       — Мы всё равно не сможем. К этому нужно подготовиться сильно заранее, чтобы не было никаких… конфузов. И иначе будет больно.       — Дыа-а-а?! — он прозвучал по-настоящему удивлённым, Ророноа чуть было не завозмущался вслух. Как так можно! Неужели он думает, что всё так просто, как если бы кто-то из них был женщиной? Вот бред. Так сложно, что ли, было провести несколько минут в гугле, это же просто, вся информация как на ладони, доступ к интернету у него есть, в чём проблема? Стесняется?       Нетрезвый брюнет слегка угомонился, перестал ворочаться и трястись, значит, наверное, ему становится лучше. Всхлипы тоже прекратились, дыхание стало более ровным и ритмичным, казалось, что он уже уснул. Полицейский, удовлетворённый своими выводами, притянул Винсмоука ещё ближе к себе, чтобы если тот вдруг снова начнёт бушевать, то его можно было бы проще успокоить. Всё-таки, жалко ему его. Да и к тому же, это так несправедливо, что Санджи говорит такие честные вещи только тогда, когда пьян.       — Зоро?       Чёрт, он не уснул. Утром его раскалывающаяся голова ему спасибо не скажет.       — М?       — А можн мы хотя бы… поцелуимсь?       Мужчина почувствовал, что он буквально окаменел, взгляд застыл на одной точке прямо напротив него. Нет, ни секс, ни поцелуи не являлись для Зоро чем-то очень интимным, поцелуи для него были лишь приятной лаской перед сексом, а те два постоянных партнёра, которые у него были, когда он ещё учился в академии, особо не желали этого. Но он прекрасно понимал, что для брюнета это значит очень многое. Как Ророноа знал, у него за всю жизнь был лишь один-единственный «близкий» человек — его девушка ещё с тех времён, когда те были подростками. За так Санджи раздавать подобные вещи просто напросто не готов морально, только если его сердце будет не на месте. Полицейский опустил свои глаза вниз, к лежащему в его объятиях Винсмоуку, и в груди как будто резко все сдавили гидравлическим прессом. Взгляд у повара был таким жалобным, столько надежды в нём было, брови с когда-то присутствующими там завитушками (сейчас там стали отрастать коротенькие волоски, возвращая старую форму, это было очаровательно) смешно приподнялись и слегка нахмурились, уголки губ были опущены и слегка дрожали. Отказать ему было просто невозможно. Был бы это кто угодно другой, Зоро бы с лёгкостью сказал «нет» ещё раз, но это же Санджи, который не умел до недавнего времени пользоваться стиральной машиной, который с радостным благоговением тащил Ророноа в пресловутый переоценённый «Старбакс», из-за которого он впервые превысил свои полномочия и буквально следил за этим дурачком двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, и который заставляет всё внутри Зоро переворачиваться каждый день, вынуждая задумываться о своих чувствах.       Как нам известно, для выработки привычки достаточно всего двадцать одного дня. А Винсмоук уже три месяца прятался за его спиной и обвораживал собой Ророноа одним лишь своим существованием.       — Можно.       После позволения у Санджи расширились глаза и приоткрылся рот от удивления, будто согласия тот не ожидал, это было так… грустно. В следующую же секунду он вцепился пальцами в чужие плечи, крепко их стискивая, сжал губы в тонкую линию и сглотнул. Да, нервы у него точно были на пределе, у него же не так много опыта, как у Ророноа, наверное, боится, что будет недостаточно хорош, что, на самом деле, было не особо далеко от правды, но Зоро искренне плевать, насколько хорошо его сейчас поцелуют.       Винсмоук всё не решался, так и смотрел ему в глаза. Однако полицейский тоже не лыком шит, раз уж партнёр стесняется, он возьмёт всё в свои руки, задаст нужное направление.       Он поднял одну из своих рук, положил ладонь на щёку застенчивому брюнету и с нежностью погладил её большим пальцем, продолжая смотреть ему прямо в глаза успокаивающим взглядом. «Всё в порядке», — пытался донести он ему, и не знал принято ли было его сообщение. Пролежав так некоторое время, Зоро всё же начал действовать: он медленно склонился к чужому лицу, прикрывая глаза, и почти тут же наткнулся на вздрогнувшие мягкие губы повара. Аккуратно поцеловав его в уголок рта, он принялся с осторожностью целовать сожителя глубже, раскрывая губы шире, чем они уже были, лаская своим языком чужой, проводя им по нёбу. От неожиданных приятных ощущений Санджи очаровательно охнул, постарался придвинуться ближе, но ближе было уже некуда, только если срастись вместе, и от безысходности Винсмоук обвил крепкую шею руками. Вкус у поцелуя был именно таким, каким Ророноа и ожидал: странная не сочетающаяся смесь вина и саке, но это было не так плохо, как могло бы быть. Брюнет не знал, как ему правильно ответить, поэтому просто разомкнул челюсть настолько широко, насколько мог и неумело задвигал языком, что вызвало у полицейского умиляющуюся улыбку. Санджи хотел слишком много за слишком короткий промежуток времени, пытался забрать так много, как мог, будто закроешь глаза, и мир исчезнет.       Зоро впервые поймал себя на мысли, что ему достаточно и простых поцелуев. Ему было по-настоящему хорошо. Сердце колотилось в груди, как бешеное, дыхание сбивалось, и это не от предвкушения дальнейшего траха с незнакомцем из бара. Совершенно внезапно повар отстранился, посмотрел на него странно-восторженным взглядом и заулыбался, как умалишённый, захихикал даже, утыкаясь макушкой в чужую грудь, почувствовал быстро бьющееся сердце в ней и положил поверх неё свою ладонь, как будто не мог поверить в своё счастье.       — Ищё, — говорил он, тяжело дыша, — хочю.       Повторять Ророноа дважды было не нужно: он сразу же подался вперёд, целуя гораздо более страстно и живо, чем в первый, переместил руки со спины на покрытую рубашкой тонкую талию, забрался под ткань пальцами и стал гладить бока, от чего Винсмоук довольно промычал в поцелуй. Целовались они долго и упоённо, если быть честным, полицейский даже потерял счёт времени, и они не унимались, пока брюнет не начал засыпать прямо во время процесса. На душе Зоро стало невероятно легко, уснувший придурок в его руках смешно сопел и дёргал носом, его губы распухли и потемнели, это было видно даже без света, и поэтому мужчина не сдержался, чмокнул напоследок вспотевший лоб, чтобы кошмары не приснились, после чего, наконец, и сам прикрыл глаза. ***       Проснулся Зоро, на удивление, раньше будильника, что было огромной редкостью, особенно после какого-нибудь праздника. Стоило ему разлепить веки, как настроение подскочило вверх: прямо перед ним лежал Винсмоук, что значило, что вчерашняя ночь не была бредовым сном или чем-то подобным. Ророноа лежал в той же позе, в которой уснул, а вот брюнет, повернувшийся к нему спиной, очевидно, жутко ворочался ночью — волосы растрепались, рубашка сбилась и перекрутилась. В животе полицейского что-то слегка затрепетало. Он никогда не мечтал проводить с кем-то утро в постели вот так, — молча бесцельно валяться в обнимку и ни о чём не думать, — но то, что происходит сейчас… он понял, что это именно то, что ему было нужно для полного душевного спокойствия.       Санджи вчера мало того, что высказал свои желания вслух, даже почти не стесняясь, так ещё и в чувствах признался. Зоро всегда считал, что чувства — это бред сивой кобылы, не бывает такого, чтобы двое просто встретились однажды, влюбились, и начали встречаться, — так только у подростков бывает, — чувства могут развиться только когда ты знаешь человека давно. Но Винсмоук и тут разрушил привычные ему устои. Конечно, Ророноа ещё до конца в себе не разобрался, но предельно чётко видит, к чему всё идёт и чем всё закончится. Он прекрасно понимал, что если полюбит кого-то, то это навсегда, хотя любить кого-либо отчаянно не хотелось… до недавнего времени, опять же.       Почему-то он чувствовал себя… счастливым. Хотелось до смерти затискать кретина, которого он сейчас обнимал, зацеловать до потери дыхания и не вылезать из постели. Даже если сегодня на работу. А хотя… он обнимает свою работу прямо сейчас, так что, наверное, не за чем беспокоиться.       Недолго думая, полицейский всё же начал осуществлять желаемое: подался чуть ближе к другому мужчине и начал осыпать поцелуями его тёмную макушку с порядком отросшими корнями, спустился ниже, к затылку, чтобы зарыться в более короткие волосы носом, вдохнуть их запах. Аромат шампуня давно выветрился из них, и сейчас его шевелюра пахла просто им, Санджи. Только от рубашки едва доносился резкий, неприятный, испортившийся запах парфюма. Повар слегка захихикал в полудрёме от щекочущих ощущений, он рефлекторно слегка запрокинул голову, чтобы избавиться от неприятного чувства, от чего и начал понемногу просыпаться.       Он тут же понял, что находиться не в той комнате, в которой должен. Его торс крепко обхватывали чужие руки, не давая и единой возможности выбраться, но не то чтобы Винсмоуку очень хотелось… пусть он станет позором всего человечества, но может он, в конце концов, хоть раз почувствовать радость от нахождения с тем, кто ему нравится? Все причитания и страдания он оставит на потом, чего это ему сейчас мучаться? Сейчас его обнимает сам Зоро. Даже жаловаться не на что.       Внезапно в голову ударили воспоминания со вчерашней ночи. Как он напился, сидел в чужой компании, будто он кто-то из своих, как трясся от страха в своей койке и как потом на ватных ногах побрёл к Ророноа, потому что ни с кем не будет настолько безопасно, как с ним. И то, что потом он лёг и начал нести всякий бред, говорил всё, что вертелось в мыслях на протяжении уже долгого времени, ревел, и то, к чему это привело… от чего-то стало слегка страшно, было боязно повернуться лицом к тому, кто находился за спиной, внутренности странно стянуло, будто сейчас произойдёт что-то плохое, но ничего не случилось. И он повернулся.       Зоро выглядел довольным до неприличия, будто он раскрыл самое сложное преступление века и посадил за решётку на пожизненное самого неуловимого преступника мира. Это немного ввело Винсмоука в ступор. Ему казалось, что Зоро даже если и не ненавидит, то хотя бы с трудом терпит его, но выражение лица полицейского говорило о прямо противоположном. О том, что всё, чего он хотел, у него теперь есть. Санджи недоумённо хлопнул глазами, может, ему кажется? От такой невыносимой мигрени что угодно показаться может, не только то, что ты сам хочешь видеть.       В этот момент Зоро поднял руку и ласково погладил его по голове, от такого повар стыдливо отвёл взгляд. Ророноа был не против того, что вчера произошло?! Уму непостижимо.       — Доброе утро, — заговорил тот хриплым после сна голосом.       — Привет, — брюнет честно пытался сказать это вслух, но у него не получалось, все силы куда-то пропали, и он мог только шептать в ответ.       Ещё раз счастливо посмотрев в голубые глаза, полицейский придвинулся ближе и легонько чмокнул его в кончик носа, и Винсмоук не мог сделать ничего, кроме как покраснеть, глядя вниз, на широкую накаченную грудь. Почему он делает такие смущающие вещи? После этого чужие губы поднялись выше и с нежностью поцеловали в лоб.       — Чтобы голова не болела.       Санджи не знает, как, но это сработало. Да, не до конца, ему всё ещё нужна была таблетка, но сразу стало как-то легче.       — Всё в порядке? — обеспокоено спросил Зоро. — Ты тихий какой-то.       Значит ли это новое странное поведение полицейского, что теперь они… (брюнет нервно сглотнул, зажмурил глаза ненадолго) встречаются?.. Потому что если это так, то это очень и очень плохо. Всего за три месяца на воле Винсмоук понял, что его единственные отношения были просто катастрофическими. Оказалось, что он никогда не любил Пуддинг как девушку, наверное, ему только хотелось её по-настоящему полюбить, и из-за этого обманывал себя все эти годы. Нет, это не значило, что она ему совсем не нравилась, просто они выросли вместе, знали друг друга как облупленных, и она скорее была ему лучше подругой или сестрой, с которой он… он… от одной только мысли стало мерзко. Но Пуддинг хотела этого, а Санджи не мог отказать единственному по-настоящему близкому для него человеку. То, что сейчас делал с ним Ророноа, казалось, было самым милым и романтичным жестом за всю его жизнь: отец никогда не обнимал мать на публике, даже если это дети, братья над своими девушками издевались (кроме Йонджи — у него девушек никогда не было), а Пуддинг попросту боялась проявлять что-то подобное, ладно, если их ещё за непотребством застанут, — это там было в порядке вещей, — но если увидят что-то более интимное и близкое, то им обоим было бы несдобровать. Иногда, когда они были одни, она брала его за руку и улыбалась, так, как могла только она, и пыталась придвинуться ближе, но не настолько, чтобы это посчитали телячьими нежностями.       А Зоро показал ему что-то такое, чего Винсмоуку всегда в тайне хотелось, но он не мог этого получить никаким способом. И поэтому сейчас он понял, что готов брать, пока ему это дают. Совсем скоро он не сможет довольствоваться такими прикосновениями, его здесь не будет, речи о том, чтобы остаться, и быть не могло — он доставил слишком много неудобств слишком многим людям, к тому же, он всё ещё надеется излечить эту глупую гомосексуальность, которая становилась с каждым днём пребывания рядом с Ророноа всё хуже и хуже. Хотел бы он быть таким же свободным, как Зоро…       — Голова болит, — выдавил он из себя, пододвигаясь так близко, как только мог и утыкаясь лбом в чужую шею.       — Может, тебе таблетку дать?       — Нет, не надо, — живот скрутило от страха, что стоит им только встать с постели, как вся эта магия испарится, — само пройдёт, надо просто подождать.       — Как скажешь.       Они так и продолжали лежать абсолютно молча, дожидаясь звонка будильника. Полицейский, обнимая, гладил его голову и тёрся о волосы носом, из-за чего Санджи буквально забыл, как нужно правильно дышать, воздух из лёгких как будто бы украли. Но Ророноа не остановился на этом, принялся целовать его плечо, поднимаясь выше, к лицу, и отнимая чужую голову от своего тела. Через несколько секунд он коснулся его губ своими, постепенно углубляя поцелуй. Повару хотелось, чтобы Зоро выпил из него все соки, чтобы даже думать тяжело было, брюнету хотелось чего-то более страстного и ненасытного, и он принялся претворять свои желания в жизнь, но от такого напора полицейский разорвал поцелуй и отстранился.       — Тише, тише, — он быстро чмокнул его в скулу, вынуждая Винсмоука зажмурить один глаз. — Ты куда так разогнался?       Санджи тут же забеспокоился, что своими действиями напугал Зоро, и отвёл взгляд. Как можно было так облажаться? Но, оказалось, никого ничем он не напугал: Ророноа, самодовольно усмехнувшись, вернулся к его губам и сделал именно так, как того хотел брюнет, и повар от такого буквально поплыл. Он почувствовал, как снизу что-то заинтересованно задвигалось, но попытался не обращать на это своё внимание, у него сейчас есть дела гораздо важнее, чем дурацкие требования его организма. Полицейский шумно выдохнул, заулыбавшись прямо в поцелуй, и отлип от чужого рта, проведя по зубам языком.       — Вижу… нет, чувствую тебе нравится.       Он просто вынуждает его покраснеть. Нечестно.       — Отвали.       — Тебе помочь?       «Нет. То есть, да… то есть, нет, ты что, с дуба рухнул, я же сам могу со всем разобраться, твоя дурацкая рук… помощь не нужна, заткнись, хватит говорить настолько тупые вещи, идиот, ты что, не видишь, что…»       — Э-э-э…       Вот так всегда. И языком пошевелить не может, когда речь идёт о том, чего он хочет.       — Значит, помочь.       «Нет! Даже не смей, дурацкий ты комок водорослей, я убью тебя, если ты коснёшься меня где-либо ещё, я за себя не ручаюсь, я и себя убью, если потребуется…»       — …       Нет, вы посмотрите на него. Зоро совершенно нагло и беззастенчиво начал вылизывать его шею, так мягко и приятно, что слова возражения застряли в глотке. А Винсмоук хотел возразить, правда, но даже его собственное тело почему-то его не слушалось. Ророноа уже успел спуститься к ключицам, расстегнуть несколько пуговиц на рубашке и начать прикусывать тонкие косточки, заставляя брюнета подавлять вздохи. Чужая рука принялась гладить его бёдра и залезать под сбившиеся края рубашки, чтобы ощупать и помять его талию. Ладони кружили вокруг да около, член уже набух и призывающе оттягивал ткань нижнего белья, но Зоро всё не касался его там, где это нужно было, будто бы он… вот зараза, он дразнит его! Хотелось бы и Санджи отыграться, тоже подразнить, но вряд ли такая возможность…       — А-а-а-ах! ~       Он наконец-то коснулся его там, это было так неожиданно, Санджи даже весь сжался настолько, насколько ему позволял крепко держащий в своей хватке партнёр. Рука Ророноа медленно прошлась от головки до основания, поправляя мешающуюся ткань трусов, затем уже с большим напором стал водить пальцем по самому кончику, брюнет неосознанно толкнулся бёдрами вперёд. Это, очевидно, пришлось Зоро по душе, и он сжалился, стянул с мужчины раздражающее нижнее бельё и откинул его куда-то подальше, чтобы не мешалось, и схватил жаждущий ласок орган ладонью, тут же начиная двигать ей вверх-вниз. Винсмоук с самого начала не осмеливался смотреть на то, что происходит, но как только полицейский предпринял более активные действия, его глаза как будто бы сами по себе раскрылись, поглощая эту картину и отпечатывая её на подкорке сознания. Это всё выглядело просто прекрасно, Зоро был прекрасен, всё это возбуждало всё сильнее и сильнее, но что он мог сделать, он понятия не имел.       Ророноа слегка приподнялся, не отнимаясь от члена, и свободной рукой слегка толкнул его плечо, чтобы тот лёг на спину. На прежнее место мужчина не вернулся, наоборот, немного повозившись, уместился между чужих тонких, но сильных ног, тут-то Санджи почуял неладное. Что происходит? Почему Зоро так далеко? Что он делает?       Ответы на все его вопросы нашлись уже через пару минут, когда его член стал уже каменным, а пальцы Ророноа — липкими и мокрыми от выступившего предэякулята. Всё ещё надрачивая, он посмотрел ему прямо в глаза, тепло улыбнулся (разумеется, сердце Винсмоука в этот момент пропустило удар, и он поражёно вздохнул) и без всякого предупреждения взял его возбуждение в рот. Сразу же захотелось возмущаться, — что он такое творит? ему самому не противно? даже Пуддинг такого никогда не делала… как Санджи потом ему в глаза смотреть будет, стыдоба какая! стыдно, конечно же, будет самому брюнету из-за того, что не нашёл сил возразить в самом начале и Зоро пришлось так унижаться, — но рот партнёра был таким горячим, таким умелым, как и его язык, прямо сейчас вылизывающий ствол и вырисовывающий на нём причудливые узоры, что сознание помутнело, а все мысли испарились. Он мог только обессиленно хвататься за простыни и мотать вспотевшей головой из стороны в сторону.       Ророноа всё сильнее наращивал темп, опускался всё ниже, уткнулся носом в пах и плотно сжал губы у основания, чувствуя, как головка упирается ему глубоко-глубоко в глотку. Винсмоук уже не знал и не понимал, что сейчас происходит, ему остро хотелось кончить, но он почему-то не мог, член не опадал, был всё таким же твёрдым, это непонимание заставило его посмотреть вниз. Зоро, прикрыв глаза, нахмурив брови и втянув щёки, всё ещё делал дело и перекатывал в руках его яйца, крепко сжимая ствол другой ладонью.       — Отпусти…       Он не ответил, будучи настолько, чёрт его дери, увлечённым. Санджи обречённо посмотрел на потолок, закатывая глаза от удовольствия. Это просто невозможно.       Пальцы вдруг исчезли, Винсмоук почувствовал, что буквально несколько минут, и он будет на пике блаженства, так хорошо ему не было даже с Пуддинг, Ророноа стал брать исключительно глубоко и стонать каждый раз, как головка стукалась о нёбо, как вдруг прозвучала громкая мелодия будильника, от испуга Санджи кончил, не успев предупредить партнёра, а тот всё продолжал, пока возбуждение не спало до конца.       Брюнет лежал, переосмысливая всё своё бытие, слушая одновременно резкую неприятную музыку и звон в ушах, и тяжело дышал. Зоро тоже пытался отдышаться, не в силах потянуться за телефоном и отключить чёртов будильник, поэтому это попытался сделать всё ещё не пришедший в себя Винсмоук, но стоило ему только взять гаджет и попытаться что-то рассмотреть на экране, как прибор выскользнул из потных рук и упал ему прямо на лицо. Полицейский, наконец, забрал свой смартфон, разблокировал его и заставил заткнуться, после чего откинул на свою подушку.       «Начало недели просто бомбическое», — подумалось ему.