В то время как

      День был невероятно тяжким и выматывающим, но Робин справилась. Не без помощи отца, конечно, она же не умеет отращивать руки, чтобы делать всю работу самой, хотя, конечно, было бы очень славно.       Мама умерла. Она понимала это, как никто другой не понимал, но просто… осознать это никак не получалось. А теперь, стоя здесь, в месте, в которое мама вкладывалась на протяжении всей своей жизни, она это всё же осознала. Мама владела этим музеем, она же была директором и главой научной группы, потому что кто, кроме неё, мог быть? Но теперь мамы нет, и главная здесь — Робин. Она не знает, сможет ли она выдержать столько обязанностей, сколько выдерживала мама, но музей — самое главное, что осталось от неё, поэтому Робин будет стараться так сильно, как сможет.       За время, пока это место было закрыто (по вполне логичным причинам), некоторые вещи здесь вышли из строя, это же подтвердили и найденные отцом оценщики. Теперь придётся искать компанию, ну, или рабочих, чтобы они занялись починкой, главное, чтобы это не стоило слишком дорого, потому что бюджет, грубо говоря, очень сильно урезали.       Наверное, это случилось из-за того, что Крокодайл недавно виделся с мэром. Когда мама ещё была жива, Робин не могла позволить себе работать рядом с ней, потому что ей нужно было учиться быть самостоятельной, а мама отпустила. Музей Крокодайла хоть и не был напрямую связан с историей, потому что это музей искусства, всё же был полезен в трудовом опыте. Наверное, потому что искусство — неотъемлемая часть истории, и с его помощью учёным проще понимать то, как жили люди раньше. Как бы то ни было, ей было интересно там работать. Но когда пришла пора уйти, Крокодайл долго не хотел отпускать, наверное, всё же, Робин была самой полезной сотрудницей из научников, так что он устроил ей настоящий бюрократический ад. Столько различных бумажек она ещё никогда не подписывала, столько справок ещё не заказывала и так далее по списку. Насильно держать её он не имел права, это вполне логично, так что он сделал всё, чтобы либо усложнить ей задачу, либо заставить её передумать в процессе.       А теперь вот, продолжает портить жизнь. Оба музея находились в одном городе и относительно недалеко друг от друга, всего-то полчаса ходьбы, и почему-то все говорили о них, как о конкурирующих, хотя о конкуренции не должно быть и слова: музей Крокодайла — музей искусства, мамин музей — музей истории, хоть там и есть несколько залов, посвящённых искусству. Уменьшение бюджета в будущем скажется на работе, придётся либо урезать зарплаты, либо кого-то уволить, но делать этого Робин совершенно не хочется: она совсем не знает никого из персонала за исключением охранника, да ещё и выглядеть плохим человеком желания нет совершенно.       Она закончила с делами. Остальное на завтра. ***       В научном сообществе маму недолюбливали. Общество странное. Она сделала множество открытий, выдвинула целый ряд теорий, её имя не пропадало из заголовков новостей. Но несмотря на то, сколько пользы она принесла науке как таковой, её всегда освистывали. Никто не мог посягнуть на правдивость открытий, потому что это же были физические предметы, откопанные лично мамиными руками, либо же руками помощников и учёных из её группы, но вот её теории не были неоспоримыми. В СМИ то и дело появлялись статьи, в которых историки критиковали её предположения, при этом основываясь не на лично её открытия (с чем и были связаны теории), а не немыслимом бреде, по-другому Робин назвать это не могла. В таких статьях маму часто называли глупой, псевдоучёной, бездарностью и «не профессионалом», а в конце почти всегда были абзацы с примерно одинаковым значением — «женщине не место в науке». Даже когда теории мамы подтверждались, никто не спешил перед ней извиняться.       А всё потому, что она женщина. Была.       И теперь эта нелюбовь перекочевала к Робин. В местных газетах уже насмехаются над ней, говорят, что, раз уж она дочь Нико Оливии, то она не сможет взять музей в бразды правления. Когда она закончила университет, она подавала свои резюме в несколько музеев города, но ответ ей пришёл только из музея Крокодайла, и тогда она была этому рада. Но сейчас, из-за того, сколько проблем ей причиняет всего-навсего один человек, честно слово, ей хочется молча вздёрнуться.       Но нет, сейчас у неё есть важная миссия — оставить мамин музей на плаву. Вчера она весь день искала недорогие компании по починке сложной (и не только) техники, но у всех них ценник был примерно одинаковый, и такой счёт был ей не по карману. Несколько дней назад она занималась распределением финансов, и той суммы, что она указала на «реставрацию, модернизацию, починку и замену износившегося оборудования» ей хватало только на отдельных рабочих, занимающихся каким-то определённым видом техники. Вчера она уже нашла одного такого, и прибыть он должен уже с минуты на минуту.       Как бы он не разломал всё окончательно.       Тяжёлая высокая дверь отворилась, в вестибюль зашёл высокий накаченный мужчина с эксцентричной синей стрижкой, одет он был в свободную расстёгнутую гавайскую рубашку и почти неприлично короткие облегающие шорты. Выглядел он отнюдь не как мастер-техник, но Робин не судит людей по их внешнему виду.       — Добрейшего утречка, детка, — мужчина прошёл чуть дальше, увидев владелицу здания, снял солнцезащитные очки.       — Доброе утро. Вы пришли чинить наш лифт, верно?       — Всё так, дорогая.       Внушительный чемодан, что он держал в руках, опустился на пол, аккурат рядом с босыми ногами в одних шлёпках.       — Искренне прошу прощения за вопрос, что последует далее, но я была очень удивлена той низкой ценой, что вы указали за свои услуги. Достаточно ли у вас квалификации?       — Да ну, не извиняйся. Я поставил цену ниже той, что обычно ставят, потому что всяким ублюдкам не нравятся такие, как я. Ну, и потому что это не основной мой заработок. Люблю, знаешь, — он сделал парочку робо-движений, — винтики-шпунтики.       — Ох, я поняла вас. Ещё раз извините.       — Всё просто супер, крошка. Где лифт? Какая проблема?       Робин обычно всегда ко всем относилась с подозрением, но этот мужчина как-то слишком сильно подкупил её своей беспечностью, завоевал доверие. Ей всегда было сложно идти на контакт с людьми, а тут всё получилось так просто. Возможно, потому что она собирается приобрести услуги у этого человека, но это она узнает позже.       — Как я могу к вам обращаться?       — Френки.       — Мистер Френки, — с небольшой заминкой сказала она, всё же, зачастую все представлялись именем и фамилией, — лифт абсолютно рабочий, но не реагирует на нажатие некоторых кнопок.       — А, ясно. У вас всех, что ли, лифты одинаково полетели?       — Простите?..       — Да был вот буквально полчаса тоже в музее, — механик снова поставил чемоданчик на пол, когда они дошли до лифта, и нажал на кнопку вызова. — Там у мужика тоже кнопки сдохли, минут десять-пятнадцать мне заливал, как важен этот лифт для всего района.       Кажется, Робин знает, о ком идёт речь. Даже немного смешно. Она всё ещё помнит эту историю с лифтом, как Крокодайл посылал её в местную мэрию, чтобы утрясти ряд вопросов.       — А ты, похоже, знаешь, о ком речь. Я тоже сначала заржать захотел, но под конец уже терпение сдавало. Короче, он потом ещё стоял над душой, пялил и пялил, трындец какой-то, но потом хоть сверху за работу накинул, и на том спасибо.       Прозвучал звуковой сигнал, обозначающий прибытие лифта, двери раскрылись, и механик вошёл внутрь. Некоторое время он осматривал кабину, затем панель с кнопками, несколько раз нажал парочку, понимающе вздохнул. После быстрой диагностики он подошёл к дверям лифта и что-то дёрнул, после чего двери больше не закрывались.       — Малышка, не составишь компанию? А то как-то скучно одному сидеть тут.       — Вы же сами говорили, что вам не нравятся, когда «стоят над душой».       — Ну так тот фрик же реально просто стоял и за каждым моим движением пялил! А я поболтать зову. По тебе видно, ты тоже болтать хочешь.       Что правда, то правда. Мало кому нравилось присутствие Робин, она же тихая, у неё странная манера общения, говорит иногда что-то странное… так что да, выговориться с незнакомцем не помешает.       — Уговорили вы меня, мистер Френки.       — О, кстати, детка, а тебя как звать-то?       — Нико Робин. ***       После починки лифта Робин предложила бедному уставшему механику попить чаю, потому что Робин — воспитанная женщина, к тому же, можно было ещё немного поболтать с этим воистину интересным человеком. Друзей у неё не было, только отец, который не стал бы с ней говорить о всяких глупых вещах.       Говорили они о многом. Она рассказала немного о себе, о том, чем занимается, рассказала про Крокодайла и про опыт работы с ним, потому что некоторые аспекты его управления казались женщине самой смешной вещью на планете. Френки в свою очередь поделился своей историей, даже рассказал, какая у него основная работа, и это было действительно интересно. Он — дизайнер протезов, но ему это не очень интересно, ему хочется быть инженером, проектировать их, но к этой деятельности его не подпускают из-за того, что даже в школе он не доучился, а о высшем образовании и речи идти не может.       Необразованные люди Робин не нравились, с ними как будто и поговорить не о чем, и, кажется, она впервые нашла исключение, потому что механик знал поразительно много вещей, даже не относящихся к его работе, он был позитивным и умел правильно читать настроение собеседника, чего не могли многие люди из того слоя общества, в котором находилась она сама.       — Может, тебе ещё что-то нужно починить, куколка? — Френки собирал все свои инструменты в ящичек, уже готовый отчаливать. Робин и не знает, предлагает ли он это для того, чтобы показаться вежливым, или действительно хочет помочь. — У меня на сегодня больше нет клиентов.       — Ох, я думаю, для других вещей просто вызвать других мастеров.       Она не хотела вестись на показную вежливость. Ну, или пользоваться чужой добротой, тут уже смотря с какой стороны смотреть.       — Да ну тебя. Они же втридорога сдерут, так ещё и сделают абы как! Я ж не только лифты чиню.       С другой же стороны, рабочий был абсолютно прав. Его цены самые низкие среди остальных людей, предлагающих свои услуги, так что вполне логично просто согласиться на это предложение. Особенно, если учитывать то, что можно будет подольше поболтать с таким интересным и необычным человеком.       — Знаете, у меня кофемашина барахлит. ***       Оказалось, Френки буквально мастер на все руки, он починил не только кофемашину, но и несколько аппаратов по продаже сувениров и снеков, повозился с холодильниками в кафетерии, помог разобраться с проектором в лектории, даже настроил управление светом в разных залах! Женщина пребывала в благоговейном восхищении, пытаясь держать лицо. Надо же, как хорошо она выбрала механика. Наверное, дёшево не всегда значит плохо.       Когда со всей неисправной техникой, к сожалению, было покончено, Робин, всё так же, как и до этого, вежливо улыбаясь, дала работнику по его же просьбе бутылку колы из местного буфета (ну а что, она тут главная, распоряжается вещами так, как ей хочется). Тот радостно поднял большой палец вверх, сложил свои вещи и поплёлся к выходу, а владелица музея направилась его сопровождать.       — Вы пробыли здесь довольно много времени, — подметила она, придерживая двери.       — Забей, считай, что по дружбе помогал.       — Нет, я настаиваю на плате.       — Знаешь, детка, мне будет супер-неловко! Я тут веселился по сути, а мне ещё и деньги всучить хотят!       Женщина усмехнулась.       — Не преуменьшайте. Без вас бы я ещё очень долго искала мастеров-специалистов, так ещё они бы, цитирую вашу фразу, кстати, «втридорога сдерут, так ещё и сделают абы как». Вы абсолютно точно заслужили этих денег, мистер Френки.       Они остановились в вестибюле, у самых дверей, Робин выудила из заднего кармана джинс свой бумажник и вытащила оттуда несколько хрустящих купюр. Глаза механика округлились, на его нос с макушки рухнули солнцезащитные очки, которые он нацепил, готовясь выйти на залитую закатным солнечным светом улицу. Дамочка держала в руке такую сумму, которую ему ещё никогда не платили за его «услуги» единоразово.       — Я буду глубоко унижена и оскорблена, если вы не примете их.       Рот мужчины приоткрылся в изумлении.       — Я…       — Берите.       Взгляд Нико Робин был жёстким, уверенным и в какой-то степени даже холодным. По спине механика пробежался табун мурашек, он сглотнул.       — Если вы отказываетесь брать заслуженные вами деньги, я найду, куда их вам положить.       Да, возможно, её не любили в «высших» кругах именно за подобные выходки. Если что-то шло не совсем так, как ей нравилось, она бы воспользовалась любыми путями и способами, лишь бы всё в итоге получилось так, как ей хотелось. А сейчас она хочет, какая умора, заплатить за выполненную работу, всего-то.       Френки долго мялся, смотрел то на купюры, то на женщину, выглядел он до жути неуверенным, но Робин это нисколько не смутило. Хмыкнув, она сложила деньги в небольшую стопку, оттянула резинку чужих коротких облегающих шорт и успешно вложила плату за услуги в чужой… «карман».       И без того круглые, как блюдца, глаза Френки, казалось, стали ещё шире, весь он покрылся насыщенным оттенком красного и едва ли не пыхтел.       — Какая жалость, ваши руки заняты, вы не сможете вытащить деньги так просто…       Она не знает, что произошло с механиком, но тот в один момент резко переменился в лице, громко хохотнул и вздохнул.       — А у тебя, детка, есть характер. Ты мне нравишься.       — Спасибо за доброе слово. Я обязательно порекомендую ваши услуги своим знакомым.       Диалог, очевидно, был окончен, поэтому, недолго думая, Френки расправил плечи, чтобы выглядеть не столь ошеломлённым, и пошёл вперёд, к огромной высокой двери. Женщина открыла ему дверь и дошла с ним до его минивэна, после чего помогла немного разобрать инструменты.       Когда мужчина уже сидел на водительском сидении и готов был отчалить, Робин, ахнув, постучала по стеклу на двери. Френки спешно опустил окно и посмотрел на владелицу музея.       — Простите, мистер Френки, я совсем забыла спросить вас, есть ли у вас знакомые-грузчики? И сколько они берут за работу?       — Знаю одного, — усмехнулся он смотря в зеркало заднего вида. — Я.       — Ох, — вздохнула она, после чего слегка отпрянула от двери автомобиля, чтобы осмотреть всю машину целиком. — Хотя, думаю, если в два-три заезда…       — А что нужно-то, куколка?       — Наш музей передавал несколько экспонатов на временную выставку в соседней музей, в тот, в котором вы уже сегодня были. Пора забрать их уже давно прошла, но местный директор не говорил, что это большая проблема, так что мне нужно как-то их вывезти.       — Что-то сильно большое там есть? Или сильно тяжёлое?       Задумавшись, Робин отвела взгляд в сторону, слегка нахмурив брови.       — Нет, вроде бы не было. В основном мелочь и не особо крупные вещи.       Глянув на часы на радио, Френки приспустил очки, раздумывая, когда его помощь может понадобиться.       — Сегодня уже нужно?       Женщина кивнула.       — Желательно. Знаете, все эти организационные моменты, которые вам явно не особо интересны, так что не буду погружать вас в подробности, могут занять довольно много времени, а музей должен открыться уже в эти выходные.       Некоторое время она выжидательно смотрела на немного потускневшего механика, как тот перебирал пальцами на руле, как он закусывал губу нервозно. В этом человеке столько характера, столько деталей, что его хотелось изучить под микроскопом, как какого-нибудь жука, тыкая в него пинцетом.       — Ладно, детка, запрыгивай на соседнее сидение. Но за это я денег точно не возьму, не мой профиль.       — Отлично.