«Высота Луны…50,5 градусов… Теперь сверить…»
Заскрипела сетка «паука» астролябии. Эклиптические точки встретились с небесной сферой… И вот, перед ними раскрылось бутоном стереографическое изображение неба. Остается только определить и записать координаты.
Где-то под боком гудела армиллярная сфера, неохотно крутящая свои позолоченные колюры. Маленький макет солнечной системы, вышитый из ткани света, покорно витал над рабочим столом.
С момента, когда в последний раз приходилось корпеть над градусами и траекториями прошел не один десяток лет. Память живых существ не вечна, знания и навыки стачиваются без применения, как камень стачивается речной водой. Книга, добытая с таким трудом, предназначалась для уточнения конкретных планетарных позиций. Раскрытый трактат, исполнивший свой долг, забыто покоился в углу стола — сейчас главное место занимала натальная карта и записываемые для нее расчеты.
Монотонность и одиночество погружали Шома в беспокойные мысли…
Безграничные скопления звезд и светил, гиганты, которых не охватить даже взглядом простому темноземному существу. Далекий, холодный и неумолимый космос взирал на них всех свысока — разве будет вселенский император обращать внимание на простые, мимолетные грезы и желания? Копошащиеся букашки, пыль под ногами, что пытается подстроиться под его настроение, отыскать жестокой милости в тщетной попытке обрести смысл своей никчемной жизни. Как жалок смертный мозг перед вечным сознанием мироздания! Как жалки их попытки придать значение его ледяному дыханию, тяжелому шагу. Для него — пустяк, для них — огромный отпечаток на всем существовании.
Их Подлейшество Шом вырыли настолько глубокую яму собственных рассуждений, что неожиданный скрип двери заставил их вздрогнуть и почти выронить астролябию.
— Салют! Меня отпустили пораньше, — Джевил запоздало постучал по дверному косяку, давая себе разрешение войти. — Вы же не забыли про уговор?
Краем глаза Шом заметили, как он вертел в руке небольшой предмет. Заготовленная игра? Точно не карты — старые были безжалостно съедены, а новые не купить за столь короткий срок, да и не упрятать в кулак. Что же он такое придумал?
— Моя память меркнет рядом с вашей, но я еще не безнадежен, — Их Безбожество Шом фыркнули, не отрываясь от натальных исчислений. — Прикройте дверь, будьте добры.
Джевил послушно захлопнул дверь ударом копыта. Видимо, не для всех есть разница между прикрой и хлопни дверью так чтоб щепки полетели, и ближайшие соседи повыпрыгивали из кроватей.
Выполнивший поручение «на отлично», Джевил подскочил поближе к Шому и обратил внимание на невесомо парящие вокруг них небесные фигуры. Как загипнотизированная змея, он самозабвенно следил за неспешным ходом светящихся шариков. Не благоговейный страх — детская любознательность.
Венера была опробована на запах, вкус, тактильные ощущения. Но она была всего лишь иллюзией — всё равно что лизать воздух.
— Это световая проекция, — Шом усмехнулись себе под нос, — она не материальная. То есть, не настоящая.
Со словом «световая» у Джевила не было проблем, а вот «проекция» встретилась ему впервые.
— Про-ек-ци-я…проекция…что еще за проекция?
— Копия какого-либо предмета, грубо говоря.
Джевил замотал головой, бубня «проекция» себе под нос, как бы пробуя ее на вкус в попытке понять, нравится она ему или нет. «Звонко, с перчинкой. Что-то в этом есть» — он удовлетворенно улыбнулся.
Но тайна летающей проекции не насытила его любопытства, и он завертел головой в поисках нового Чудо-Юда. Джевил разглядывал покои Шома с восторгом маленького ребенка, впервые попавшего на городскую ярмарку. Дух захватывало!
То тут, то там выглядывали кристаллы всех цветов, форм, размеров в таком же разнообразии оправ. Они завлекающе поблескивали своими отполированными гранями и испускали легкое таинственное сияние.
Колбы, реторты, хрустальный шар и перегонный аппарат забавной пеликанистой формы выстроились в ряд на вершине потертого шкафа.
Сам шкаф ломился от книг с абракадабрами вместо названий, и их было так много, что не уместившиеся образовали свое маленькое государство книжных стопок на полу. Удивительно, как Шом не навлекли на себя ошибки в расчетах и чернильные кляксы. Такое отношение к книгам — прямое приглашение неудачи.
На «крышах» некоторых из книжных зданий расположились необычные «обитатели», предназначение которых Джевил не мог определить — были ли то магические артефакты иль обычные красивые безделицы.
Наконец ему попались на глаза странные, вычурные астрологические инструменты. Джевил свесил голову на один бок, на другой, обратно…обошел Шома кругом… Но прозрение к нему не пришло.
— Ну и ну! А что это вы такое делаете?
— Извините, мы с вами днем так забегались, я не успел закончить предсказание. Обождите где-нибудь с полчаса, недолго осталось.
Такое объяснение только больше озадачило.
— Предсказание? Предсказание чего?
Неведенье, наигранное или искреннее, заставило Шома наконец оторваться от вычислений и уделить внимание своему гостю. Маленькие звездочки сверкали неподдельным интересом.
— Их Величества желают знать прогноз погоды на месяц.
Джевил удивленно захлопал глазами, его хвост завис в воздухе. Не это он ожидал услышать, вот уж точно, не то. Эти экзотичные золотые конструкции, вращающиеся, скрежещущие, как живые, все это для прогноза погоды? Должно быть, Шом его разыгрывают.
— Pardon? Погоды? Но она же…хотите сказать, есть разница между углем вместо неба сегодня и вечером в следующий четверг? Оттенок черного, что ли, меняется?
— Внешне это никак не проявляется, это правда. Да и…буду откровенен, в других аспектах тоже. Но именно этим и занимается по большей части придворный маг, вы разве не знаете? Составляет гороскопы, снимает проклятья, варит зелья от недугов…
Да, Джевил говорил, что был не в ладах с бывшим магом, но неужели он никогда не пытался сунуть свой отсутствующий нос не в свои дела? Это было бы так на него не похоже.
— Если честно, я представлял что-то повеселее… Агрх, ну вот видите! Что я вам говорил про загадки?! Вот и оно, разочарование!
Джевил потешно топнул ногой, давая огромному миру понять всю глубину разочарования столь крохотного существа.
— Вы же можете создавать такую красоту из одного лишь света! Я никогда подобного не видел, а видел я много чего! — он пылко тыкал пальцем в миниатюрный Меркурий у себя перед мордочкой. — А они вас посадили толочь воду в ступе?! Неужели для мага ваших способностей нет достойной работы? Столько лет я уже у них шут, но я все еще их не понимаю. Вот вы пробовали когда-нибудь blancmanger? Ужасная дрянь. Холодная, противная, неудобно есть, то и дело норовит удрать или упасть…холодная! А в теплом виде еще хуже! Я пробовал, я знаю! А Королю Червей она нравится. И холодная, и теплая. Я что хочу сказать — они все со своими дикими взбалмошными странностями. Но эта странность — самая странная!
Уж если Джевил называл что-то странным — это определенно повод задуматься. Страсть в его речах незаметно разжигала улыбку. Он искренне возмущался за них двоих сразу, и от этого возникало чувство некоего внезапного родства.
— Не могу сказать, что я сам всем доволен, — мягко отвечали Шом, — но так уж сложилось. Они уверены, что погода имеет влияние на их дела, и составляют свои планы соответственно. Вот, смотрите.
Они протянули натальную карту Джевилу и указали на свои пометки. Джевил непонимающе крутил ее в руках, не в состоянии что-либо прочесть, и вина лежала не на почерке. Уж Шом свое писание знали.
— Ингрессия Урана в Тельце предвещает сильные засушливые ветра. Это значит, что им придется повременить с вечеринками на открытом воздухе. Разумеется, ветер в мире Светлых для нас здесь имеет ровно столько значения, сколько ему придают. Но кто я такой, чтобы перечить чужим убеждениям и предрассудкам? Дело нудное, бесполезное, но за него хорошо платят. Тут уж, сами понимаете…выбора за мной не стоит.
Конечно, он понимал. Всем так или иначе приходилось делать то, что не нравится, потому что так устроен мир. В воздухе повисла атмосфера печали, вызванная собственной беспомощностью.
Но у Джевила с унынием был разговор короткий.
— Говорите, нудное? — он улыбнулся так, словно затевал мелкую шалость. — А если мы немного разрядим обстановку? Так и работа пойдет быстрее!
— И как вы предлагаете это сделать? — уши Шома заинтересовано приподнялись.
— Я предлагаю то, что сам всегда делаю за нудными занятиями. Спеть песню!
Предложил так предложил…
Воцарилась немая сцена: Джевил, в своей характерной выжидающей позе, с кулаками, упертыми в боки, и Шом, потерявшие дар речи.
— Спеть…? Но я не… — придя в себя, они начали отпираться.
— Да какая разница, умеете, не умеете! Мы же не колыбельную для короля исполнять
собрались. Не важно, как хорошо вы поёте, главное, что от души! Нам даже инструменты не нужны — хватит того, что под рукой.
Джевил задористо простучал по столу, показывая всю серьезность своих намерений.
— Я начну! А вы присоединяйтесь, как будете готовы…или нет. Я ведь не могу вас заставить. Но вдвоем будет веселее, это точно!
Вот уж чего не хватало, позориться своим хрипом невпопад и отсутствием музыкального слуха. Кому-то в детстве на ухо наступил медведь, но по ушам Шома прошлось целое стадо слонов, не иначе.
Они было продолжили отнекиваться, но Джевил уже не слушал — зажмурившись и качаясь на носочках взад-вперед, он едва слышно напевал мелодию, сочиняя что-то на ходу.
Их Высочайшество Шом отвернулись обратно ко столу и вперились в застывшие чернила на пергаменте. «Он же не думает, что я и впрямь буду ему подпевать?». Устало прикрыв глаза на мгновенье, Шом старались сосредоточиться.
Песенка, долетавшая где-то со спины, начала обретать конкретную форму. Вот появился четкий ритм — постукивание чем-то деревянным, щелчки пальцев, хлопки. Не хватало только слов, но и с этим Джевил вскоре разобрался.
Получилась полнейшая бессмыслица, и отсутствие всякого смысла только пошло ей на пользу. Посмотришь со стороны — абсолютный хаос, но в его руках, в твердом поставленном голосе он сплетался в гармоничный, упорядоченный музыкальный узор.
Прилетай, пеликан!
Прилетай и чайка!
Соберется на песке
Птиц весёлых стайка.
Буквы и цифры, выводимые до этого скрупулёзно и оттого по-черепашьи медленно, теперь полились из-под пера как из рога изобилия. Шом покачивали головой в такт бодрому пению Джевила, и сами не заметили, как начали тихо мурчать, вторя ему. Мягкий бас, пусть и мажущий мимо нот, приятно контрастировал с ярким, звонким тенором Джевила.
Выйдет к ним из моря
Развеселый криль,
Будем танцевать
Бойкую кадриль!
Джевил, услышав чужой неуверенный голос, принялся подначивать петь громче. Если хлопанье дверью не смогло разбудить соседей по этажу, то их дуэт абсурда точно нарушил чей-то вечерний покой.
Но им не было никакого до этого дела. Песня лилась рекой, горячила сердца и головы. Точка была поставлена на высокой ноте, и Шом, посмеиваясь, отложили перо — дело сделано.
— Ну вот, я же говорил! Говорил, что веселее!
— Признаю, был не прав. Теперь, когда с рутиной покончено…вы же не забыли об уговоре?
Джевил, хохоча, вдарил по столу принесенной игрой. Судя по звуку и размеру, то были кости. Он убрал руку, обнажив два маленьких белых кубика с черными точками на гранях — интуиция не подвела.
— Умеете в вертушку? Сыграем три раунда. Чтоб наверняка.
— Да, но… — Шом оглядели комнату, но чуда не произошло и лишний стул не возник из воздуха. — Где же вам сесть?
«Не проблема!». Джевил отмахнулся и подтащил ближайшую стопку книг ко столу.
— Не против?
— Ну раз уж других вариантов нет…
Рукописи и прочие принадлежности, исключая чернильницу с пером, были бережно переложены на шкаф, освободив место для игрового поля и двух листков бумаги. Лишний кубик был убран с глаз долой, правда Шом так и не поняли, куда — у Джевила не было карманов.
Первому выпало ходить Шому, их бросок оказался удачнее. Джевил, как настоящий хитрый черт, воспользовался своим положением второго игрока.
— И кстати, беру очки с боков, а не снизу, — Джевил ехидно ухмыльнулся, следя за кубиком, утопавшим в лапах противника.
— Вовремя же вы решили мне это сказать. Могли бы подождать до конца раунда, записывать себе очки втихую. Может, у вас еще и кость подпиленная или утяжеленная? — шутливо отвечали Шом.
— Обижаете. Все по-честному. Ну, бросайте! А то усну пока дождусь!
Миг, высшая точка полета, и кубика, этого храброго малюсенького Икара, настигло неминуемое, сокрушающее падение. Оба игрока склонились над поверженным для вынесения вердикта.
— Шесть, — провозгласили Шом и позволили Джевилу перевернуть кость, пока сами записывали свой счет на бумагу.
— Хммм…возьму-ка я себе пятерку.
Джевил, не отрываясь от кубика, быстро накропал у себя до ужаса кривую цифру. Если так подумать, в играх от подобного почерка большая польза — кроме тебя никто не разберет, что там написано.
Теперь был черед Джевила решать судьбу игральной кости. Он тряс ее, как если бы взбивал напиток. Разжав поднятые руки, Джевил дал кубику грохнуться почти мимо стола.
— Оп, тройка-троечка. Крутите, не зевайте!
Шом опрокинули кубик на противоположную сторону. Что ж, в этой игре жулить могут двое.
— Еще шесть. Я надеюсь, вы подумали о том, что я тоже буду брать числа с боковых граней?
— Да, да, меньше разговоров, больше игры!
И так счет на первом ходу свелся к 12 против 9. До заветных 31 оставалась еще половина, но Шом уже были впереди.
Несколько ходов игра проходила в молчании за исключением оглашений набранных очков. Когда счет сравнялся на 25 и кость перешла к Джевилу, он вдруг позабыл о борьбе и начал катать кубик по столу, опустив глаза.
— Слушайте, я что предложить хотел… — Джевил воровато озирался, как если бы делился королевской тайной. — Знаете, я ведь не только прибаутки толкую и козликом скачу перед королями. Бывают и настоящие выступления перед двором. Трюки всякие показываю, всем очень нравятся. И вот я сегодня увидел…что вы умеете со светом вытворять…и вы говорили, что с картами раньше выступали… Вот я подумал и… Не хотите стать моим партнером?
Последний вопрос он выпалил как ядро из пушки. Больше походило на предложение ограбить сокровищницу, чем на просьбу образовать сценический дуэт. Все это было так неожиданно, что Шом оказались в тупике, застанные врасплох.
— Партнером? Я даже не знаю…
Одно дело — выступать перед незнакомцами с улицы, которых ты больше никогда не увидишь, другое — перед королевским двором и Их Величествами. Несоизмеримый градус ответственности.
Но похоже, сама Вселенная подталкивала Шома к принятию решения. Призрачные возгласы «давайте!», «соглашайтесь!» и им подобные, казалось, сочились из самих стен.
Однако у Джевила было другое мнение на сей счет — он вскочил с места и резко распахнул дверь. Голосом Вселенной оказались обычные рудинны, столпившиеся у стены. Очевидно, пришли они не к Шому, несмотря на то, что это были их покои.
«Вечер, Джевил!», «Ты тут такие песни распевал, у тебя, должно быть, весело!», «Играешь в вертушку? А нас не позвал?!», на все их причитания Джевил злобно оскалился и угрожающе поднял ногу. На истертой внутренней стороне копыта была неглубокая выемка в форме трефовой масти. Приложить такую с силой к чему-нибудь — и выйдет отпечаток как от трафарета.
Клеймо.
— Устроили под дверью сборище! А ну, кыш отсюда! Не то вам всем на лбу поставлю черную метку, посмотрим, как вашему королю она понравится! Будете знать!
От угрозы расправой они покатились со смеху. Очевидно, никто не воспринимал удар трефовым копытом по лбу всерьез.
Никто, кроме одного рудинна, стоявшего в тени своего позора и в тени буквальной.
— Зря смеетесь. Король не на шутку разозлился и сократил мне жалованье, пока не уберу эту гадость с лица. Неделю уже не сходит! — раздался его могильный, почти потусторонний голос.
Предостережение не пробрало их до отсутствующих костей, и всё же они, утирая слезы и давясь хохотом, направились по своим опочивальням. «Расскажешь потом, как прошло!».
Джевил убедился, что коридор полностью опустел, и только после этого плотно закрыл дверь. Как ни в чем ни бывало, он прыжком пересек расстояние до своей книжной горки и точно плюхнулся на нее.
— Прошу-прошу! Умоляю-умоляю! — он со щенячьими глазами сжал лапы Шома в своих.
— Вы мне нужны! Это ведь будет так здорово! Ну, ну хотите, я на колени встану?!
Не дожидаясь ответа, Джевил трагично рухнул с импровизированного табурета на пол и протянул руки как к небесам. На «встаньте, пожалуйста» он отреагировал только с третьей попытки. Но даже вскочив на ноги Джевил не унимался.
— Вы же сами говорили, что не работа, а скука смертная! Вот, я предлагаю нечто интересное, честно-честно!
— Спокойно, это же не решается за раз. Да и что скажут короли? Не должны ли мы вначале поставить их в известность о своих намерениях?
— Нет-нет-нет! Ни в коем случае! — Джевил замахал руками, словно разгоняя надоедливых мух. — Если мы придем ни с чем, нас точно выставят вон! Это же их время и деньги, они никогда не согласятся выкинуть их на ветер! Нет! Надо подготовить номер, и с ним уже выйти. Тогда они своими глазами увидят, какая это хорошая идея, и точно повысят вам жалованье. И бояться вас станут меньше! Только так! Ну, что скажете?
— Не знаю, Джевил… Мне надо подумать…
Джевил нервно топтался на месте, не зная, куда себя деть. Его улыбка была такой натянутой, что вот-вот должна была лопнуть, как надутый пузырь.
— …Это значит нет? Просто…просто проверяю, что мы понимаем друг друга.
— Это значит, что я подумаю, Джевил, — спокойно объяснили Шом.
— Да-да, конечно…подумайте…
Игра возобновилась, но полая голова Джевила была забита другими вещами, и он растерял былой азарт.
Снова включиться в процесс его заставила неожиданность. На последнем ходу кубик падал исключительно на ребро, сколько раз его не перебрасывали. Джевил заверял, клялся и божился, что кости самые обычные и ничего он с ними не делал. Трясли стол, в надежде, что от движения кубик упадет на хоть какую сторону — бесполезно. Решили переиграть — в конце та же история. Может, дело в поверхности — они чуть на потолок не полезли, а исход один — ребро. Да что за напасть?!
Уже перевалило за полночь, и Шом в полудреме попросили ничьи. «В другой раз отыграешься».
Джевил не стал настаивать, забрал проклятую кость и после пожелания доброй ночи вдруг остановился в дверях.
— И все-таки, вы подумайте! Подумайте над моим предложением!
— Обязательно, — сквозь сладкий зев ответили Шом. — Спокойной ночи.
Джевил еще немного помялся, но принял поражение в этой битве с достоинством, почти беззвучно закрыв за собой дверь.
Их Сквернейшество Шом кое-как завалились на кровать, не раздеваясь, и прикрыли ноги одеялом. Откуда-то далеко до них доносились обрывки чужого разговора.
«Сказали, что подумают».
«Это значит нет?».
«Нет…то есть…не знаю! Подумают!».
Остатки фраз слились в неразборчивое буквенное месиво, под которое Шом и заснули.
