Несколько кусочков

      «Мысли всё мерцают, как помехи на ТВ».       Папирус пытался смотреть на одну точку горизонта, якобы это могло избавить его от головной боли. Поначалу это даже помогало. То есть, он не думал ни о чем, мысли были сглажены в один чистый лист. И не было причин для поломки. Но чем больше он старался, тем сильнее боялся мыслей об провале. Этого было достаточно, чтобы взвыть подобно зверьку, схватившись за голову. Снова не помогло полностью. Возможно, он мог бы спросить совета у брата... смысла в том не было, поскольку ленивец просто спал и потому не чувствовал этой проклятой головной боли. Звезда сохранения на месте головы, думалось ему, была ещё хуже, чем допотопный телевизор.       Но он-то с рождения был энергичным монстром, что имело под собой свои плюсы и минусы. Минус загораживал плюсы. Поэтому он весь переливался на экране серыми полосками помех. Снова не тот канал, сказал бы обычный человек при виде него. Ха-ха, конечно же, очень смешно.       Скелет начал прохаживаться по снежному полю, будто бы это могло отвлечь его от страданий. Стражники хоть и были забавны, но никак не помогали в этом. Была мысль рассказать об этом Андайн. Она бы этого не поняла. Нюня. Нужно просто больше тренироваться и вообще не думать. Хорошо, она была бы права. Но признавать это не хотелось бы. Удивительно, однако он был очень упрямым в этом плане. Ещё одна помеха — радиоволна принесла порцию оскорблений, досадно. Он устало вытер слезинки с экрана.       Как нелепо ощущать боль и знать, что это естественный порядок вещей. В конце концов, у старых телевизоров бывают помехи.       Папирус несколько приостановился, заметив около наблюдательной площадки знакомый силуэт. И она тоже его заметила, так что чуть ли не полетела навстречу ему. Скелет даже подзабыл про боль при виде неё. Прекрасная девушка, несмотря на якобы слишком худое тело, чёрный цвет образа и острый с виду клюв. Даже монстры понимали, что её голова похожа на маску чумного доктора, и сама она словно сошла с того времени. Но он-то знал, что она отличается от того мрачного образа. Она остановилась перед ним, задумчиво нахмурившись. Он думал уж спросить её об погоде — все же говорят о погоде, когда очень неловко и хочется пищать от восторга — как она резво подпрыгнула, прям пташка.       И схватилась аккурат за его шею, чуть ли не воркуя от радости. Этот звук действовал как лекарство. Или же она сама им являлась. — Вот, помехи и кончились. Хм-м, сегодня в эфире сердечки?       Он спалился.