Осколки

Я наблюдал этот сюжет тысячи раз, Мои ноги ловят дно, И я знаю наперед, Кто ждет меня за углом. The Meto - Бей беги

У нее тонкие губы. Бескровные, бледные, но подвижные, живые - как и она вся. Она не лжет - весь вид ее, вся ее мимика, бесхитростная и открытая, голос, звонкий, но тихий и чуть смущенный блеск темных, карих, умных, внимательных глаз говорит ему о легком нраве и врожденной тяге к справедливости, что не идет обычно под руку с искуссной ложью - напротив, вытаскивает чужие секреты наружу, из глубины души и памяти извлекает всю правду, сочащуюся застарелым, но действенным еще ядом. Она светловолоса. Ларсен искренне наслаждается белым золотом ее прядей, сверкающих в усталом свете закатного солнца. Она вся пропитана солнцем - светлая, яркая, спокойная, смешливая. Из темного в ней только глаза. Карие. Бурые. Почти черные в сумраке, неизбежном после очередного вынужденного, необходимого законами природы и аксиомами этого странного, закономерного в своей нелогичности мира, падения затухающего солнца за линию горизонта. Тьма опускается на меланхоличный город, и она меркнет. Блекнет, картинка плывет, теряя качество за доли секунды, сужая диапазон до одного цвета. Сначала чернота. Потом легко, мазком широкой и мягкой кисти, ведомой рукой вдумчивого художника появляется алый. Темнота сворачивается стремительно и бесповоротно, как белок при слишком высоких температурах, оставаясь неизменной лишь в некоторых, по странной иронии нетронутых местах. Полосы черноты кажутся змеиными зрачками, окружающий их, беспросветный красный - радужкой. Он хочет протянуть руку и коснуться того, что маячит перед ним, но не может. Он закован в алый камень. А чужие глаза за пределами его клетки смотрят на него долго и презрительно. Слишком долго. Слишком презрительно. Вместо золотых волос - чешуйчатый гребень. Вместо бескровных губ - полная ядовитых зубов пасть. Вместо добрых и ласковых человеческих глаз - холодные змеиные. Алые. Сознание уплывает вновь. Мозг, деятельный и острый, запертый в неподвижном теле, устает от вынужденного бездействия и от безысходности и извращенной забавы ради рисует перед его внутренним взором старательно хранимый сердцем образ. Предыдущую версию той ящерицы, что стоит напротив его камня и безуспешно пытается заглянуть ему в душу.