Осколки

И вырваться не дано, Прости, но таков закон - Тебе надо умереть, Чтоб сбежать из секты снов. The Meto - Бей беги

Пленник, запертый в клетке, возведенной его же руками по доброй воле, без клинков у шеи и холодного дула на затылке. Его тюремщик - его же творение, созданное по глупости человеческой и бахвальства ради, чье существование имеет лишь одну-единственную цель - быть врагом всякому, кто самоуверенно согласится на игру, сам подпишет свой приговор, наденет петлю на шею и прыгнет вниз, навстречу ветру, скалам, волнам и бездне, услужливой, обещающей триумф, в лживой надежде, что петля порвется. Ларсен ошибся трижды: когда решил, что игра слишком скучна без злого гения, что программе никогда не обыграть группу людей и что его творение удовлетворится уделом того, об кого с завидной регулярностью вытирают ноги. Моргарт доказал ему, что он слеп и любезно подарил достаточно времени, чтобы осмыслить собственную слабость и сломаться, наблюдая, как ломает чужие жизни монстр, созданный его руками. Однозначно, вечность без движения и собеседников - достойный подарок. Глядя на мрачный замок и его шута-хозяина-и-короля, Ларсен понимает, что ошибся дважды: поверив в покорное смирение Елены и отпустив ее с миром. Не заключи она сделку со зверем, всего этого - камня, холода, одиночества, молчания - не произошло бы. Моргарт бы не изменил правилы игры, не загнал бы их в игру по одному, не убил бы, как скот на бойне, подло и исподтишка. Четырехрукий шут не обрел бы помощника, главным оружием которого была бы подлость и тишина. Ларсену не пришлось бы созерцать Саламандру в ее теперь уже настоящем облике, от которого пришли бы в ужас многие. Ему не пришлось бы смотреть ей в неподвижные, равнодушные змеиные глаза и видеть кривящиеся в оскале губы, слышать ее сиплый шепот сквозь алую стену, ее лживые обещания спасти и вытащить из клетки. Чуть позже. Когда Моргарт сбежит в серую реальность и начнет там править бал. Ларсен ненавидит себя, но он ей верит. И ждет. Мягкотелый и беспомощный рыцарь, потерявший последнюю надежду, сходящий медленно с ума, неподвижный в холодном камне, не имеющий ни щита, ни меча. Труп по меркам этой реальности, живой по мнению тех, кто с ней незнаком. Идиот. Она лгала ему не раз, но он продолжает верить шипению синей ящерицы, как себе, вслушиваясь в ее искаженный голос, когда Моргарта нет поблизости. Он верит ей до сих пор, и сквозь призму этого доверия, больного в своей несгибаемости, понимает, что ошибся лишь однажды. Когда создал Энвелл.