Behind the stars

Сам отель не так уж плох. Это не то, к чему она привыкла, но он неплохой. В нем есть ощущение бабулиного дома, от которого Кларк, кажется, не может избавиться. Это декор начала двадцатого века, из-за которого кажется, что здесь почти пахнет консервированным супом и черно-белым дневным телевидением. Она привыкла к шикарным отелям с достаточно большими балконами, чтобы она могла полностью забыть, что у нее даже есть настоящая комната, в которую легко можно вернуться. С видом на бесконечный бассейн, где она проводила свои дни, запивая свои проблемы с бесконечным списком напитков, которые она не смогла бы произнести в середине своего пьяного угара. Она привыкла к изящной темной мебели на фоне белоснежных стен и современным произведениям искусства, украшающим их. К зеркалам, отражающим океан, и достаточно большим ваннам, чтобы в них можно было поместиться вчетвером. Вместо этого она получает сносный вид на конюшни, из своих эркерных окон, которые не открываются. И пару дедушкиных стульев, чтобы посидеть с книгой ближе к вечеру и посмотреть, как солнце садится вдалеке за горы. Это неплохо, повторяет Кларк про себя, кажется уже в тысячный раз за день. Сидя за туалетным столиком, с которого открывается вид на всю комнату, Кларк разглядывает неубранную кровать с белыми льняными простынями и деревянными столбиками, прикроватные тумбочки с лампами в тон, напоминающие викторианскую атмосферу. Ее телефон, лежащий на туалетном столике рядом с наушниками, ее гитара, прислоненная к подоконнику, и ее кожаная куртка, брошенная на кровать, кажется не принадлежат к той же комнате, что и полосатые занавески, узорчатый ковер в ногах кровати и два кресла, стоящие у окна. Как будто она вторглась, внося хаос в место, которое никогда не знало ничего, кроме покоя. Словно по сигналу, чтобы спасти ее от еще одного часа ненависти к себе, ее телефон жужжит от входящего вызова. - Привет, Бел. Скажи мне, что я могу пойти туда, где есть люди, - говорит Кларк вместо любезности, едва удерживаясь от того, чтобы не подпеть под мелодию "Part of your World" из "Русалочки". На самом деле им никогда не была нужна вся эта чушь типа "привет, как дела, как поживаешь, какая там погода", и Кларк почти уверена, что именно по этой причине она наняла Беллами Блейка своим менеджером. Ну, это и его крепкая любовь всякий раз, когда дело доходило до того, чтобы позволить развалиться ее общественному имиджу. - Не раньше, чем все уляжется, и ты знаешь это - его низкого, серьезного голоса достаточно, чтобы в ее сознании сформировался четкий образ того, как он хмурится. Они уже проходили через это раньше. - Я просто стараюсь спасти тебя, Кларк. Она подходит к окнам, утренний свет ярко освещает поля под ней. Она видит несколько лошадей, свободно бродящих в поисках теплого места, чтобы полакомиться травой, без седла и без привязывающей их веревки. Кларк завидует им, даже если она знает, что Беллами прав. - Кроме того, прошло четыре дня. Ты не можешь уже скучать по городской жизни. - О, я уже, поверь мне. Я не создана для жизни в деревне, две ночи спать под звуки сверчков, которые доносятся не из моего телефона, это слишком - скулит Кларк и не может сдержать ворчания, когда слышит низкий смешок на другом конце линии, - Здесь нечего делать. Мне некуда пойти, кроме как на природу, и я достаточно сблизилась с лошадьми, чтобы мне хватило этого на всю жизнь. - Ты ездила верхом на лошади? - его хихиканье превращается в раскатистый смех, и Кларк хочет послать его нахрен, но обнаруживает, что нежно улыбается при этом звуке. Из всех вещей, которые она оставила позади, она никогда не думала, что будет скучать по насмешкам Блейка над ней. - Я почти добралась до одной, - она пожимает плечами, даже если знает, что он не может ее видеть, съеживаясь при одном воспоминании. Рэйвен дала ей самую красивую лошадь, ту, которую она видела днем раньше, когда маленький мальчик кормил ее морковью, и Кларк удалось напугать ее одним прикосновением. Его смех затихает, когда он снова начинает говорить. - Хорошо, я знаю, что ты не самый большой поклонник природы, но тебе не нужно проводить свои дни в мшистых лесах что поблизости. Несмотря на то, что ты должна, они впечатляющие, и наблюдение за закатом сквозь деревья захватывает дух. Кларк позволяет своему взгляду блуждать по лесу, о котором говорит Беллами, и который показал ей больше фотографий, чем ей хотелось бы. Будучи настолько погруженной в свое собственное дерьмо, легко забыть, что он приходит сюда всякий раз, когда у него есть такая возможность. - У них там потрясающие сады, и ты можешь проводить каждый день в разных местах, работая над своей музыкой... - Ты думаешь я не пыталась? Я имею в виду, не в саду, но... - она тяжело вздыхает и отталкивается от окна, но только настолько, чтобы позволить себе лечь на кровать, и матрас заскрипел под ее спиной, - все, что я пишу, - дерьмо. Кларк не хотела, чтобы это прозвучало так жалко, но она не утруждает себя объяснениями перед Беллами. Он имел дело с более чем изрядной долей ее творческих неудач, чтобы знать, что ничто из того, что он скажет, не сможет сделать лучше. Должно пройти время. Но что расстраивает ее больше всего, так это то, что ссоры и расставания всегда подпитывали ее творчество. Песня сочинялась сама собой, когда она позволяла своим чувствам литься от сердца к кончикам пальцев. Но не в этот раз. Она чувствует себя стесненной, как будто ее слишком мало, чтобы вместить ее всю, как будто она может лопнуть, если попытается хотя бы заглянуть глубже. Финн действительно оставил след. - Тогда читай. Ты же говоришь, что не можешь найти время для чтения, сейчас у тебя определенно оно есть.” Кларк встает с кровати, отворачиваясь от гитары, как будто неодушевленный предмет мог осудить ее за то, что она решила не прикасаться к ней сегодня. - Я знаю, что Лекса держит довольно разнообразную библиотеку в читальном зале, укромный уголок рядом со стойкой регистрации, и я уверен, что ты сможешь там что-нибудь найти. - "Ладно. Я пойду туда прямо сейчас, - голос Кларк звучит почти обиженно, когда она смотрит на себя в зеркало. Если мешки под ее глазами и сальные волосы, собранные в пучок, не являются явным свидетельством того, в каком беспорядке она сейчас, то спортивные штаны и рубашка большого размера действительно подчеркивают это. - Ты упомянул Лексу. Она… странная. - Странная в каком смысле?” - спрашивает Беллами несколько приглушенным голосом, и Кларк просто может представить, как он запихивает блинчики себе в рот. Сейчас ранний полдень, так что ему, вероятно, пора завтракать. Она хмурится, надевая наушники на шею, пытаясь подобрать слова чтобы объяснить, что она чувствует всякий раз, когда женщина смотрит на нее. - Я не знаю. Она много смотрит. Как буд-то угрожает испепелить меня взглядом. Я не знаю, как объяснить, она просто... она напряжена. Кларк приехала в отель на том, что едва ли можно было назвать такси, таща за собой свой багаж и душевную боль, когда она впервые встретила Лексу. Хозяйка отеля лично зарегистрировала ее и показал ей ее комнату, убедившись, что все в порядке, она сообщила что персонал к ее распоряжению. Она, конечно, не была похожа на человека военного типа, которым Октавия так часто ее описывала, но она также не совсем соответствовала описанию, которое дал ей Беллами. Она была кем-то посередине, сохраняя дистанцию и прямую спину, в то же время пытаясь быть ближе, пряча что-то под своей кожей и пытаясь выпустить это наружу. Что приводило к раздражающему взгляду на Кларк всякий раз, когда она находила в себе силы выйти на улицу. - Может быть, ты ей нравишься, - шутливо пробормотал Беллами, явно гораздо больше заинтересованный в своей еде, чем в разговоре с ней. Кларк хватает ключи и запирает за собой дверь, чуть не спотыкаясь о собственные ноги при одной только мысли. - Ты знаешь, что лучший способ забыть кого-то - это отвлечься на кого-то другого, так что это твой шанс. - Я вешаю трубку - Кларк говорит достаточно громко, чтобы он мог ее услышать, закатывая глаза, когда она отключает звонок. Она изо всех сил старается закатить их еще дальше на затылок и спускается по лестнице, вставляя наушники и просматривая свой телефон в поисках музыки или чего-нибудь столь же трогательного, как звуки города. Она никак не могла смириться с реальным пением птиц снаружи. Направляясь в маленькую библиотеку в дальнем конце отеля, Кларк позволяет себе поразмышлять над словами Беллами. Если бы это было любое другое расставание, то симпатичная девушка, бросающая на нее пристальные взгляды издалека, почти мгновенно вернули бы ее в игру. Она бы подошла к Лексе, прислонилась к стене и поцеловала ее, прежде чем они обменялись бы и десятью словами. Она бы повеселилась и забыла о любой оставшейся боли в сердце. У нее, безусловно, было бы гораздо более захватывающее пребывание в этом забытом во времени месте. Но это не было похоже ни на одно другое расставание. Это не было дружеским расставанием двух влюбленных, и это не было ссорой двух влюбленных, прежде чем они решили расстаться. Это были сломанные ребра и окровавленные костяшки пальцев, безумный взгляд и бессонные ночи, переменчивое настроение и фальшивые улыбки. Это растянулось на месяцы, оставило ее измученной, опустошенной и сломленной. У нее едва хватает сил каждый день принимать душ, не говоря уже о том, чтобы приложить усилия с кем-то переспать. Кларк приходит в библиотеку с десятичасовым видео под названием “Звуки уличного Нью-Йорка”, включенным в ее инструментальный плейлист, и она почти чувствует запах дыма и уличных тележек с кренделями. В свой первый день здесь, она бегло просмотрела тома на полках, но на самом деле не обратила внимания ни на что, что ей особенно хотелось прочитать. Она довольно долго бесцельно просматривает названия книг, которые вызывают у нее интерес, и читая краткое описание на внутренней стороне обложки, прежде чем положить ее обратно на полку, только чтобы сделать то же самое через несколько книг. Она не читала целую вечность. Когда она была маленькой, ей нравилось сидеть дома и читать все лето напролет, но эта часть ее самой осталась забытой на полке с непрочитанными книгами, когда мальчики и выпивка нашли свой путь в ее жизни. Звук глухого удара позади нее выводит ее из задумчивости, заставляя слегка подпрыгнуть, когда она оборачивается, чтобы посмотреть на источник звука и снимает наушники. - О, мне очень жаль. Я не хотела тебя напугать, - говорит Лекса извиняющимся тоном, ее рука застыла над дымящейся кружкой с тем, что, по предположению Кларк, должно быть кофе. Кларк нужна секунда, чтобы привести свое сердцебиение в нормальный ритм, доставая телефон и выключая музыку. Затем она полностью поворачивается к Лексе, оглядывая девушку с ног до головы. - Ты преследуешь меня? – она вопросительно поднимает бровь и мысленно проклинает Беллами за то, что он поместил в ее сознание не совсем чистый мысленный образ. Лекса кладет книгу рядом со своей кружкой на боковой столик у камина, и зацепляет большими пальцами петли своих джинсов, откидываясь назад, рассматривая Кларк. - Ну, ты остановилась в моем отеле, так что нет, не преследую. - Ты всякий раз... где то скрываешься, когда я рядом, - говорит Кларк и почти сразу же сожалеет об этом, занимаясь тем, что кладет книгу на место, прежде чем снова повернуться к Лексе, - Ты хочешь быть уверена, что у меня не будет нервного срыва, после всего что ты прочитала обо мне? Кларк чувствует себя странно недоодетой, глядя на заплетенные в косу волосы Лексы и рубашку на пуговицах с аккуратно закатанными рукавами. - Кто тебе сказал, что я что-то читала? Она усмехается, она видела жалость на слишком многих лицах, чтобы не понимать, что было написано на лице Лексы. - Да брось, твой взгляд кричит - "Я знаю о твоем инциденте с домашним насилием". - Я ничего не читала, твои адвокаты рассказали мне об этом, - просто говорит Лекса, и остатки жалости в ее облике полностью исчезают. - Честно говоря, я даже не знала до этого, кто ты такая. Я не хочу никого обидеть, я просто... не совсем в курсе о делах знаменитостей или что-то в этом роде. - Живешь обычной жизнью, я поняла, - кивает Кларк, перекидывая свой телефон из руки в руку. Она удерживает взгляд Лексы, пока огонь в ее зеленых глазах не становится слишком сильным, чтобы она ничего не могла с этим поделать, и снова поворачивается к полке - Что-нибудь порекомендуешь? Кларк скорее чувствует, чем слышит, как Лекса проходит расстояние между ними, пока она не встает прямо рядом с ней, их руки почти соприкасаются, - Ты ищешь что-то конкретное? - Все что угодно, лишь бы вытащить меня отсюда. Если Лекса замечает страдание в ее голосе, она пропускает это мимо ушей, проводя указательным пальцем по корешкам нескольких книг, читая их названия, прежде чем продолжить: - Хорошо, тебе нравится фэнтези? - Не особо - отвечает Кларк, позволяя своим глазам блуждать по фигуре Лексы. В то время как Кларк выделяется на фоне природы и гостиничного декора, Лекса, кажется, дополняет его своими грязными армейскими ботинками и темными бровями. Будь ты проклят, Беллами. - А как насчет антиутопических романов? - Голос Лексы доносится до Кларк, которая едва успевает осознать смысл слов, обдумывая ответ. Она ищет в своем мозгу, где она могла слышать эти слова раньше: - Э-э, типа как Голодные игры? Лекса бросает на нее косой взгляд в сочетании с веселой улыбкой: - Конечно, типа как «Голодные игры». Тут они немного переcтарались, но у меня есть несколько ранних, которые мне понравились, даже если они подходят для более молодой аудитории. - Подожди - Она делает шаг назад, чтобы осмотреть всю полку, прежде чем встать на цыпочки, чтобы достать книгу с самого верха, - Вот. По крайней мере, это забавно. Это на какое-то время отвлечет тебя от всего остального. Кларк берет книгу, которую Лекса протягивает ей, не раздумывая, позволяя ощутить ее вес в своих ладонях, любуясь мягкой голубизной обложки. Обложка оформлена таким образом, что имя автора, и названия книги - " Delirium ", на обложке изображена девушка с закрытыми глазами и губами в едва заметной улыбке. Она смотрит короткое описание на обложке, и у нее сжимается горло, когда она пробегает по нему глазами - любовь объявлена болезнью, и правительство заставляет людей “излечиваться” от того, чтобы никогда не испытывать ее. Звучит как хорошая сделка. Она ненадолго замечает, что главная героиня думает так же, но в конечном счете находит кое кого, кто заставит ее усомниться во всех ее убеждениях. Разве это не то, что всегда происходит? Мы встречаем кого-то нового и думаем, что на этот раз все будет по-другому. Кларк вздыхает и поворачивается к Лексе, прежде, чем та успевает покинуть комнату. - Спасибо. К ее удивлению, Лекса, похоже, не собирается на самом деле оставлять ее в покое. Она берет книгу, оставленную на боковом столике, заменяя закладку пальцем, на том месте где она остановилась, и смотрит на свою кружку, прежде чем повернуться к Кларк: - Ты не возражаешь, если я присоединюсь? Я как раз собиралась сесть и почитать, но я могу пойти в сад, если ты хочешь побыть одна. Кларк почти подпрыгивает от мысли что кто-то будет делить с ней пространство: - Нет, нет. Пожалуйста. Она протягивает руку к стулу, перед которым стоит Лекса, жестом предлагая ей сесть: - Я бы хотела компанию. Я знаю, что пребывание здесь должно очистить мой разум и успокоить меня, но вся эта природа сводит меня с ума. Без обид. - Ни сколько. Требуется время, чтобы успокоиться от всей этой повседневной суеты, которая, должно быть, царит в Лос-Анджелесе, - говорит Лекса, устраиваясь поудобнее на стуле, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, прежде чем скрестить ноги перед собой и положить книгу на бедро. Кларк обнаруживает, что ее тянет в уголок для чтения у эркерных окон, пушистые подушки украшают всю гостиную. Она вытаскивает ноги из шлепанцев, отчасти сожалея, что не надела пушистые носки и приличные тапочки, прежде чем выйти из своей комнаты, и подтягивает колени к груди, когда листает первую страницу, бормоча в ответ: - Это кажется невозможным. Время здесь буд-то остановилось. Краем глаза Кларк видит, как Лекса опускает очки - черт, конечно же, она носит очки для чтения - и теребит обложку своей книги, прежде чем обратиться к Кларк: - Я езжу в город раз в неделю, чтобы забрать почту и любую другую мелочь, которая нужна, - Голос Лексы неуверенный, и Кларк переводит на нее взгляд: - Я знаю, что это далеко от Лос-Анджелеса, но я могла бы подвезти тебя, чтобы ты могла провести несколько часов в цивилизации. Это ерунда, но у них действительно больше асфальтированных дорог, чем у нас. Кларк не может точно сказать, связано ли это с ощущением того, что она находится У черта на куличиках, с кем то, с кем можно поговорить впервые за четыре дня, или это потому, что Лекса первый человек за несколько недель, который начал разговор о чем-то, кроме того, какая она шлюха. Если это оливковая ветвь, Кларк хватается за нее изо всех сил. - Я бы с удовольствием, спасибо. - Если ты не скажешь Октавии, я могу показать тебе лучшую пекарню в городе. За их бисквитный торт можно умереть, - Лекса шепчет, как будто этот секрет может положить конец миру, прежде чем надеть очки обратно на нос и открыть свою книгу. - Мой рот на замке, - отвечает Кларк с улыбкой и начинает читать.