Behind the stars

Весь день Лекса старалась держаться в стороне. Убедившись, что Кларк крепко спит в пьяном угаре и в блаженном неведении о том, что ее мир разваливается на части, Лекса снова позвонила Беллами, зная, что ему, вероятно не до сна. Когда она варила новую чашку кофе около трех часов ночи, ее снова отругали – она чувствовала свою долю вины за произошедшее, и Беллами был раздражен тем, что его планы по обеспечению безопасности Кларк пошли прахом, но легче от этого не стало - и Лекса не стала спорить, когда он сказал, что вылетает следующим рейсом в Колорадо. Это не то, что Кларк может исправить самостоятельно, и Лекса знает, что от нее мало толку. Затем, сидя, скрестив ноги, посреди своей кровати с дымящейся кружкой кофе в руках, Лекса стала наблюдать, как посыпались новостные статьи. Лекса потягивала свой кофе, достаточно крепкий, чтобы не заснуть, и читала с затуманенными глазами и беспокойным сердцем, как таблоиды описывали Кларк. Резкими словами с большим количеством восклицательных знаков, что, по мнению Лексы, было слишком мерзко и низко для серьезного новостного издания. Они называли Кларк аферисткой, золотоискательницей, лгуньей - кем угодно, только не добросердечным музыкантом, которого Лекса узнала за последние несколько недель. Которая хихикала, когда бабочка садилась ей на палец, которая подружилась со всеми сотрудниками отеля, которая все еще умудрялась улыбаться, несмотря на все, через что ей пришлось пройти. Как только взошло солнце, Лекса позвонила всем, кому могла, и лично отменила бронирование, связалась со своими адвокатами, чтобы узнать, что ей следует делать, попросила об одолжениях, чтобы помочь обезопасить дороги, ведущие к отелю. Она бы перекрыла все дороги и обыскала каждый телефон в маленьком городке, чтобы точно определить, кто слил эти фотографии, но, по-видимому, владелец отеля не имеет законного права на это. Весь день Лекса пыталась дать Кларк пространство, в котором она нуждалась, чтобы справиться с этим так, как она считала нужным. Из того, что она прочитала, она ожидала, что Кларк устроит истерику и сожжет ее отель дотла. Даже мысль об такой Кларк заставляла ее чувствовать себя виноватой. Лекса знала, что не стоит доверять ничему из того, что пишут таблоиды, и тому, какой они рисуют Кларк. Но все, что делала Кларк, это сидела в своем любимом уголке для чтения, с ноутбуком перед собой и каким-нибудь напитком, который Октавия умудрялась давать ей в руки - она не пила много, совсем не ела, но будь Октавия проклята, если она не пыталась заставить Кларк поесть хоть что-то. К тому времени, как Беллами приехал, Лекса была не более чем сгустком беспокойства. Она прочитала достаточно статей, чтобы понять, что любой человек с хорошим знанием местности, мог сказать, где остановилась Кларк, и это был только вопрос времени, когда кто-нибудь сообщит название и номер телефона ее отеля. На самом деле она не беспокоилась о том, что ее отель будет наводнен фанатами и фотографами, хотя это не то, к чему она когда-либо даже думала готовиться. Она просто беспокоится о том, через что пришлось бы пройти Кларк. Проведя целый день, отсиживаясь в своем офисе, ее телефон загорался каждый раз, когда кто-то публиковал новую статью о Кларк - она попросила Аню настроить для нее оповещение в Google, и тот факт, что та над ней ни разу не пошутила, показал, насколько серьезной была вся эта ситуация. Лекса чувствует себя словно день растянулся в целую неделю. Даже кажется невозможным, что менее чем за двадцать четыре часа может собраться столько дерьма. Притворяясь, что она просматривает свои бухгалтерские документы, и убеждая свое сердце, чтобы оно не скулило из-за ухода Кларк, Лекса рада была отвлечься, когда Рейвен пришла, чтобы пригласить ее присоединиться ко всем вокруг костра, с сидром и жареным зефиром. Может быть, это тепло от огня, уносящее холодный осенний ветерок, может быть, это то, как Беллами выглядит, будто он проводит лучшее время в своей жизни, запихивая в рот десять маршмеллоу, но Лекса чувствует себя легче, к конце дня. Внутри нее разливается тепло, и что-то позволяет ей надеяться, что сегодня ночью миру не придет конец. Когда ее глаза встречаются с глазами Кларк, тепло внутри нее превращается в огонь, и она направляется мимо всех остальных прямо к Кларк. Лекса вспоминает сегодняшний день, то, как она чувствовала волосы Кларк на своих пальцах, когда она убирала их, тепло ладоней Кларк на ее бедрах, когда она удерживала ее на месте, то, как ее глаза закрылись, и бабочки в животе ожили, когда Кларк провела кончиками пальцев по ее челюсти. Лекса вспоминает призрачное ощущение губ Кларк на ее губах, как их дыхание смешалось на долю секунды, прежде чем их прервали. Ее сердце почти выпрыгивает из груди при одной мысли о том, что она могла поцеловать Кларк. Прикусив губу, чтобы попытаться держать себя в руках, Лекса садится рядом с Кларк, гораздо ближе, чем следовало, и натягивает одеяло, чтобы укрыть их обоих. Ни один из них ничего не говорит - тепло от огня и мягкое сияние, которое он отбрасывает на все, к чему прикасается, - это больше, чем можно выразить словами. На мгновение они оба, кажется, забывают обо всем дерьме, которое происходит. На мгновение они просто две девушки, проводящие тихий вечер со своими друзьями, просто две девушки, крадущиеся на цыпочках вокруг первого поцелуя, который обязательно произойдет. Лекса хочет забрать сидр у Кларк, хочет поставить его у их ног, обхватить руками шею Кларк и притянуть к себе, пока не почувствует вкус ее губ. Весь день Лекса старалась держаться в стороне. Теперь она больше этого не хочет. Весь день Лекса проводила часы, беспокоясь о вещах, которые она не могла изменить, но когда фары освещают их резко и ярко, белый свет контрастирует с теплым желтым огнем, она, не раздумывая дважды, встает и направляется точно туда, держа Кларк позади себя, держа ее руку пока она может чувствовать руку Кларк на своей. Финн выходит из машины с дьявольским блеском в глазах. И Лекса знает, что это Финн Коллинз, потому что в каждой статье была ссылка на это интервью или видео, где он говорил о том, как больно было видеть, как кто-то, о ком он так заботился, говорит о нем подобным образом. Он определенно проделал чертовски хорошую работу, изобразив себя жертвой во всей этой ситуации за последний месяц. - Ты сука! - кричит Финн, как только оказывается достаточно близко, сокращая расстояние между ними большими шагами, - Ты гребаная сука. Линкольн действует прежде, чем кто-либо понимает, что происходит, толкая Финна плечом и отталкивая его. Но того, кто, в ярости, это не останавливает - Лекса может видеть это с расстояния, которое слишком быстро сокращается. Она может видеть, как он почти кипит от гнева, накопившегося за недели. - Чувак, о чем, ты блять думаешь? - Беллами кричит в ответ, подбегая к нему, толкая его сильнее, пока он не отшатывается: - Ты вообще знаешь, что такое судебный запрет? - Как будто меня это волнует, - выплевывает Финн, изо всех сил пытаясь пройти мимо Беллами и Линкольна, его широко раскрытые глаза останавливаются на Кларк, - Я прикончу тебя. - Лекса притягивает Кларк ближе к себе, как будто она может полностью спрятать ее от него, и чувствует, как рука дрожит в ее руке, покрываясь холодным потом: - Подожди, пока я не доберусь до тебя, ты понятия не имеешь, что я с тобой сделаю. Через мгновение Октавия и Аня оказываются рядом с Лексой, прикрывая Кларк своими телами, создавая еще одну стену, которую Финн должен будет разрушить, прежде чем добраться до нее, в это время Рэйвен хватает свой телефон – толи чтобы записать это, чтобы у них были доказательства, либо может вызвать полицию, чтобы они могли избавиться от Финна, Лекса точно не знает. - Да, удачи с этим, - ворчит Беллами и снова толкает его, заставляя потерять равновесие, отшатнуться на несколько футов назад, и отталкивая его назад, бормоча угрозы, которые далеки от расплывчатых, но которые Лекса не может заставить себя услышать. Она поворачивается, сжимая руку Кларк, прежде чем отпустить ее, стараясь не позволить тому факту, как Кларк цепляется за нее, разжечь ее собственную растущую ярость по отношению к Финну - это смешано с беспокойством за Кларк и чувством, которое она не может описать. Лекса прижимает ладони к щекам, пытаясь заставить свои безумные глаза сфокусироваться на ней, а не на ублюдке позади нее. - С тобой все будет в порядке, ты меня слышишь? Он не приблизится к тебе, с тобой все будет в порядке, - говорит Лекса голосом, который столь же настойчив, сколь и утешителен. Ей нужно, чтобы Кларк знала это, и она ждет, пока та кивнет и выдохнет. Что-то первобытное гремит глубоко внутри нее, когда она видит, как Кларк превращается в дрожащую оболочку человека, ее глаза расширены от страха, который обычно приходит с опытом, и с пониманием того, что ее ждет, если Финн осуществит задуманное. Но он этого не сделает, если Лекса имеет хоть какое-то право голоса в этом. Лекса познакомилась с Кларк за эти последние несколько недель, вдали от всего, что таблоиды могли бы рассказать ей, вдали от ее славы и того, как это давит на нее. Лекса видела ее силу, то, как она высоко держит голову, несмотря на все, что произошло, как она все еще сохраняет глубокую любовь к жизни даже после того, что этот мудак сделал с ней. Лекса видела, как она растет, видела, как ее улыбка с каждым днем становится немного шире, а глаза сияют немного ярче. Лекса слишком сильно влюбилась в нее, чтобы стоять сложа руки, когда кто-то заставляет ее вот так бояться за свою чертову жизнь. Октавия обнимает Кларк, то ли чтобы утешить ее, то ли чтобы помочь ей удержаться на ногах, и Кларк вздрагивает, позволяет слезе скатиться по ее щеке и тянет Лексу за свитер. Лексе требуется все силы, что у нее есть, чтобы стиснуть зубы и повернуться спиной к Кларк, оказавшись лицом к Финну. - Я не потерплю, чтобы эта сука говорила обо мне всякое дерьмо, - говорит Финн Беллами, прежде чем снова повернуться к Кларк. - Когда я доберусь до тебя, ты будешь скучать по сломанным ребрам. Или ты думаешь, я проделал весь этот путь только для того, чтобы поставить тебе еще один синяк? - Это не пустые угрозы, и Лекса может видеть это в его маниакальной ухмылке, когда она широкими шагами приближается к нему. - Тебе нужно уйти. Ее голос, кажется, заставляет Финна остановиться, когда он отрывает взгляд от Кларк и изучает ее. Он ниже ростом, чем Беллами и Линкольн, хотя его поведение заставляет его выглядеть так, будто он мог бы покорить весь мир. Каждый мускул в ней горит от едва сдерживаемого гнева, ее сжатый кулак - единственный признак этого. С юридической точки зрения, он вторгается на ее территорию, так что да, ему действительно нужно уйти. Но не поэтому, Лекса выпроводит его, пока он не вернется в Калифорнию, если это потребуется. Финн усмехается, отталкивая ладонь Линкольна от своей груди, когда он снова смотрит на Кларк: - Черт, Кларк. Сколько у тебя подружек? - Беллами делает шаг назад, когда Финн начинает смеяться, что вряд ли похоже на поведение психически стабильного человека. - Неудивительно, что мне пришлось бить тебя, чтобы ты хорошо вела себя. Я должен был догадаться, что ты гребаная лесбиянка. Боль простреливает костяшки пальцев прямо в плечо, волна адреналина разливается по всему телу - так Лекса осознает, что ударила Финна. Она моргает и видит, как он отшатывается, едва удерживаясь на ногах, зажимая нос рукой, ярко-красная кровь стекает по его губам. Прежде чем ее мозг успевает вразумить ее, прежде чем она полностью понимает, что, вероятно переходит границы дозволенного, Лекса снова бросается вперед, прижимая ладони к его груди, толкая его на землю, прежде чем он успевает отреагировать. Я. Сказала. Тебе. Нужно. Уйти, - выплевывает она, когда Финн поднимается на ноги, слезы текут по его лицу, все еще искаженному яростью. - Ты понятия не имеешь, с кем связалась, - его голос звучит угрожающе, но это только усиливает желание Лексы переломать ему по крайней мере десять костей, - Я надеюсь, что эта сука стоит судебного процесса, с которым ты столкнешься. Услышав, как он так говорит о Кларк, Лекса снова сжимает кулак, но она чувствует, как сильные руки обхватывают ее за талию, оттягивая назад. Она пытается высвободиться, наблюдая, как Линкольн и Беллами возвышаются над Финном: - Уходи! Беллами что-то говорит Финну, но Лекса не слышит этого из-за звука собственной крови, пульсирующей в ее венах. Что бы это ни было, это заставляет Финна, спотыкаясь, вернуться к своей машине. Лекса отбивается от цепляющихся за нее рук - теперь, когда он заводит двигатель, она больше не хочет его бить, но ей не нравится, когда ее удерживают, как сумасшедшую. Она останавливается только тогда, когда Аня настойчиво шепчет ей на ухо: - Прекрати это! Ты пугаешь ее. Кларк. Лекса обмякает в объятиях Ани, когда все они наблюдают, как исчезают задние фонари, когда Финн поворачивает направо к главной дороге. Блять. Ее пальцы дрожат, когда она вытирает лицо, адреналин покидает ее в одно мгновение. Костяшки ее пальцев немеют и в то же время чертовски болят, но она стряхивает их, спокойно высвобождаясь из объятий Ани и оглядывается. Все краски отхлынули от лица Кларк, ее немигающие глаза опустошены от любых эмоций, и когда Лекса медленно подходит к ней, она чувствует, как укол сожаления пронзает ее грудь. - Я не должна была этого делать - Лекса начинает извиняться - не потому, что она чувствует, что Финн этого не заслужил, а из-за того, как сильно это повлияло на единственного человека, которого она хотела защитить - но Кларк резко кидается вперед, обнимает Лексу, и кладет голову ей на плечо. Лекса прижимает Кларк к себе, обнимая ее за плечи. Ее все еще дрожащие пальцы погружаются в золотистые волосы. Она может чувствовать, как сердце Кларк колотится в ее собственной груди, может чувствовать, как все ее тело дрожит от ее прикосновения, но вздох облегчения у ее шеи заставляет Лексу чувствовать себя намного легче.