Behind the stars

Держа в одной руке букет цветов и бутылку вина, которую она принесла, свободной рукой Лекса стучит костяшками пальцев в дверь. Она надеется, что это правильный выбор. Ее нервы на пределе, вдруг она ошиблась, и находится на неверном этаже и стучит в чужую дверь. Но нет, номер на двери кажется правильным, совпадая с тем который Кларк написала ей в записке, а также отсутствие приветственного коврика, почти полностью заверяет Лексу, что она там где нужно. За дверью слышатся шаги, и Лекса умоляет, свое сердце, чтобы оно успокоилось, перестало биться так неровно и вернулось к чему-то похожему на норму, но как только открывается дверь, она понимает насколько она беспомощна прямо перед….. Кларк выглядит потрясающе. Лекса думает, что Кларк трудно выглядеть плохо, даже когда она одета в неподходящую пижаму и еще не причесана. Но Лексе приходится набирать воздух в легкие, когда она впитывает всю Кларк, ее высокие каблуки с ремешками вокруг лодыжки, воротник платья в стиле Питера Пэна, доходящий до середины бедра, ее улыбка становится шире, когда она понимает, кто пришел. Когда Кларк тянется к ее шее и притягивает ближе для поцелуя, Лекса теряет все надежды когда-либо вернуть свое сердцебиение в норму. Ей кажется, что это слишком, когда Кларк прижимается к ней так близко без особого предупреждения, чувствовать, как ее пухлые губы нежно касаются ее губ, как кончик ее языка высовывается ровно настолько, чтобы ноги Лексы угрожающе начали подгибаться под ней, чувствовать тепло тела Кларк под ее ладонью. Кларк отстраняется от нее, и Лекса на мгновение следует за ней, прежде чем осознает, что поцелуй прервался, и останавливается, пытаясь прогнать туман, затуманивающий ее мысли. - Привет, - говорит Кларк, ее слегка хрипловатый голос - единственный признак того, что на нее подействовал поцелуй, и отходит в сторону, открывая дверь шире, - Проходи! Еду только что доставили. Заставляя свои ноги двигаться и проходя вперед, Лекса ждет, пока Кларк закроет дверь, прежде чем предложить ей цветы: - Это для тебя. И этому, - Лекса поднимает бутылку вина, замечая, что все еще не отошла от поцелуя, - нужно немного подышать. Кларк берет цветы, прижимая их к своей руке. Это простой букет - нежно-розовые розы и белые лилии, окруженные восковыми цветами и листьями эвкалипта, завернутые в крафтовую бумагу с помощью атласной ленты, удерживающей все это вместе. Лекса сама выбирала цветы и собрала букет в своем гостиничном номере, а Рейвен и Аня поддразнивали ее, по поводу того, какая она милашка. Но выражение чистого изумления на лице Кларк сделало все поддразнивания стоящими того. - Спасибо, - выдыхает она, как будто этот жест застал ее врасплох. И это имело место быть - между оскорбительными отношениями, в которых она была, и связями на одну ночь, о которых она рассказала Лексе, Кларк, должно быть, получала много цветов от поклонников, чем от кого-то, кто хотел бы вызвать такую улыбку на ее лице: - Они прекрасны, Лекс. Я поставлю их в воду. Следуя за Кларк дальше в квартиру и на кухню, Лекса забывает оглядеться и оценить обстановку и сосредотачивается на том, как Кларк нюхает цветы и мягко улыбается на каждом шагу, пока не находит для них вазу. Лекса могла бы привыкнуть к этому. Кларк достает маленький графин вместе с вазой и передает его Лексе, указывая ей на ящик, где она держит штопор. Лекса роется в деревянных ложках, чтобы добраться до штопора, и принимается открывать вино, пока Кларк разворачивает цветы и расставляет их в вазе. Это их первое свидание, но оно не ощущается таковым. Они уже узнали друг друга и преодолели любую неловкость, которая могла возникнуть в связи с этим - потому что они сначала узнали друг друга как друзья, а все становится проще, светлее, когда у тебя нет никаких вторых намерений. Лекса знает, где выросла Кларк и какую неловкую музыку она слушала в подростковом возрасте, знает, что заставляет ее смеяться так сильно, что она фыркает, и чем она увлекается. И Кларк знаешь тоже самое, знает, что она жаворонок и какие книги она любит читать дождливыми вечерами, знает ее больше, чем Лекса хотела бы признать. Так что, возможно, это их первое свидание, но такое чувство, что они делали это уже миллион раз. Привыкание друг к другу - это тот шаг в отношениях, которого Лекса всегда боялась, но они уже тут, и весь этот страх уступает место теплому комфорту. Кларк рассказывает о музыкальном клипе, когда она заканчивает расставлять цветы, и спрашивает Лексу об отеле, пока та раскладывает всю итальянскую еду – которой достаточно, чтобы накормить небольшую армию, отмечает Лекса, и Кларк смеется, потому что это правда - в соответствующие блюда, прежде чем накрывать на стол. У Лексы в руках два бокала вина, когда Кларк проходит мимо нее, чтобы поставить вазу на стол, останавливаясь, чтобы поцеловать ее в губы, прежде чем вернуться за вином, как будто это то, что они делают постоянно, как будто это не заставляет Лексу чувствовать себя пьяной, даже без вина. - У нас есть итальянский салат, хлеб с розмарином, неаполитанская пицца, куриная пикката и паста аглио олио с брокколи, - говорит Кларк, указывая на несколько блюд на столе, когда они рассаживаются. - Я думаю, этого достаточно примерно для шести человек? - шепчет Кларк, больше себе, чем Лексе, кончики ее ушей слегка розовеют. - Я взяла их семейный ужин. Сделав глоток вина и надеясь, что это придаст ей смелости, Лекса протягивает руку, чтобы накрыть ладонь Кларк, нежно сжимая ее: - В следующий раз мы можем заказать это на обед и еще останется на ужин. Кларк, кажется, загорается от идеи о следующем разе. - Мне нравится ход твоих мыслей, - она посмеивается над своими словами и отпивает вино, прежде чем отставить его в сторону, - Что ж. Может быть приступим? И они приступают, хватая всего понемногу и передавая блюда взад-вперед словно в танце, который кажется почти мышечной памятью. Кларк рассказывает о ресторане, в котором она заказала это блюдо, и о том, что у них также есть наборы для пикника и они должны как-нибудь попробовать это, может быть, на частном пляже, который Кларк может для них найти, может быть, весной, когда дни длиннее, а закаты красивее. Лекса соглашается, потому что это действительно звучит как прекрасная идея, и обещает отвезти ее летом в лес рядом с отелем, чтобы они могли наблюдать, как все превращается в золото с заходом солнца. Между ломтиками хлеба, политыми оливковым маслом, и делясь секретами, приправленными смехом, они строят планы на будущее, ни разу не задаваясь вопросом, будет ли оно у них. Пока Кларк убирает остатки еды, которой хватит, чтобы прокормить ее на следующие пару дней, Лекса относит посуду в раковину, чувствуя легкость, которая приходит с третьим бокалом вина, и симпатичную девушку, улыбающуюся весь ужин, потому что она просто счастлива. Лексе чувствует себя такой окрыленной, и она с замиранием в груди понимает, что не чувствовала ничего подобного уже много лет. - Я все еще не понимаю, почему у тебя нет собаки. У тебя есть пространство, есть люди, которые будут заботиться о ней, - говорит Кларк, убирая макароны в контейнер, закрывая крышку и пытаясь урезонить Лексу. Затем она резко поднимает голову, глаза расширяются в комичном страхе: - Ты ненавидишь собак? Скажи мне сейчас, чтобы мы могли прекратить это, пока все не стало серьезным. Мне бы не хотелось разводиться с твоей задницей, когда я захочу взять собаку, а ты скажешь, что ненавидишь их. Лекса посмеивается над этим, изо всех сил стараясь сдержать трепет в животе при мысли о том, чтобы жениться на Кларк, завести с ней собаку, выбрать имя для щенка и заснуть, прижавшись к нему между ними. - Нет! Нисколько. Я люблю собак, - говорит она, забирая у Кларк пустые миски, - Я просто... я не знаю, это сложно, что, если гость боится собак? - У тебя есть лошади, - дразнит Кларк, как будто иметь лошадей и не иметь собак - это больше, чем она может вынести. - Верно, но у них есть конюшня, - говорит Лекса через плечо, складывая всю посуду в раковину и откладывая столовые приборы в сторону. Это кажется почти домашним - мыть посуду, разговаривая о собаках. - Труднее держать собаку подальше от людей, и я не хочу держать свою собаку на поводке имея такое огромное пространство, которое он мог бы исследовать. Кларк приносит последнее блюдо, ставит ее в раковину и прижимается бедром к Лексе, и все это кажется таким чертовски домашним, что Лекса почти хочет заплакать. Потому что у нее никогда этого не было. В колледже у нее была подружка, которая готовила ей лапшу в микроволновке и читала рядом с ней, пока она училась, но такого никогда не было. Это никогда не было так удобно, так правильно. - Тогда возьми холодную породу (имеются ввиду породы собак, которые не предназначены для содержания на улице) Вроде… О, боксер! Да ладно, никто не может ненавидеть боксера. - Кларк говорит это с таким энтузиазмом, что Лекса на мгновение задумывается о том, чтобы завести боксера - может быть, она могла бы научить щенка держаться рядом и добавляет: - «Хорошо ли вы ладите с собаками? - вопрос, при регистрации. Она открывает кран и позволяет воде литься на посуду, но Кларк закрывает его: - Что ты делаешь? Лекса моргает и смотрит на нее: - Я собираюсь помыть посуду. - О, пожалуйста. Ты не будешь. - Кларк, - многозначительно говорит Лекса, когда Кларк тянет ее за руку и оттаскивает от раковины. Это простое прикосновение, и оно не должно было сделать больше, чем позабавить Лексу, но она чувствует жжение там, где ее кожа соприкасается с кожей Кларк. Она заставляет себя закончить свою мысль: - Я пригласила тебя на свидание, и ты угостила меня ужином. Самое меньшее, что я могу сделать, это помочь с посудой. - Нет, что ты можешь сделать, так это положить свою задницу на мой диван, - приказывает Кларк, указывая пальцем на гостиную, и Лекса улыбается ей, как она делала с тех пор, как вошла - это похоже на то, что она узнает разные версии Кларк: в отеле, на съемках, и дома. Этот игривый вариант, возможно, ее любимый: - Я же не готовила тебе шведский стол, я просто заказала его. - И все же. - Лекса надавливает еще раз, но она уже считает себя побежденной, и поднятые брови Кларк говорят ей то же самое: - Хорошо, но в следующий раз я буду готовить. Кларк тащит ее за собой, направляясь к дивану, ее рука все еще обнимает Лексу, когда она дразнит: - Ты действительно умеешь готовить? Или ты собираешься попросить Октавию что-нибудь приготовить? - Эй, вообще-то я очень хорошо готовлю, - упрекает Лекса, но раздражение в ее тоне затеняется ухмылкой на ее лице. Прежде чем она успевает обдумать это, Лекса переплетает свои пальцы с пальцами Кларк, позволяя протащить себя мимо обеденного стола: - Я не очень часто готовлю, потому что, ну, честно говоря, Октавия мне не разрешает, но люди, которые пробовали мою еду, говорят, что у меня хорошо получается. - О, да? - - Кларк смотрит на нее, приподняв бровь так, что Лексу пробирает дрожь с головы до ног - о, она обречена. – И на что еще годятся эти руки? Лекса фыркает на ужасную реплику Кларк, которая каким-то образом умудряется быть одновременно забавной и невероятно неубедительной. Но это работает. Дергая за их соединенные руки, пока Кларк не останавливается и не поворачивается к ней, Лекса чувствует, как смех замирает у нее в горле и теперь это не смешно, видя как Кларк слегка приоткрывает губы, ее взгляд мечется между глазами Лексы, опускается на ее губы и снова возвращается к ее глазам. Лекса делает шаг ближе, почти прижимая их тела друг к другу, и наклоняется. Лекса чувствует поцелуй повсюду. Она чувствует это на своих губах - когда Кларк раздвигает их языком и углубляет поцелуй, тихо вздыхая в него. На пояснице - когда тепло от руки Кларк просачивается сквозь ее рубашку, когда она притягивает ее ближе. На их соединенных руках - нежное электричество все еще проходит через нее, говоря ей, что это то место, где она должна быть. В ее сердце - ее предательском сердце, которое замирает каждый раз, когда Кларк проводит языком по ее языку, и тяжело дышит ей в щеку. Она одурманена Кларк, потрясена ее ощущением, опьянена ее вкусом. Лекса не может сказать, где заканчивается она и начинается Кларк - и она понимает, что не хочет этого знать. Прерывая поцелуй, Лексе нужно время, чтобы собраться с мыслями и выразить словами все, что подсказывает ей сердце. Она проводит большим пальцем выводя странные узоры на щеке Кларк, приподнимая ее подбородок вверх, пока их глаза не встретятся. - Я хочу этого. Мне все равно, что для этого потребуется, я хочу этого. - Лекса, - выдыхает она, и Лекса дрожит, подходит ближе, ища тепло Кларк. - Ты же знаешь, что так будет не всегда. - Кларк говорит шепотом, как будто что-то более громкое, чем это, разрушит их пузырь. - Люди будут распускать слухи и выдумывать истории о тебе. Они ворвутся в твою жизнь, желая узнать о ней все до последней детали. - Я довольно скучный человек, они довольно скоро сдадутся. - - Кларк дает ей выход, дает ей всевозможные возможности отказаться от них с тех пор, как она пригласила ее на свидание. Но Лекса не хочет легкого пути. - Это не будет легко. Мне нужно быть в Лос-Анджелесе для записи, промоушена и съемок. Когда меня здесь нет, я либо в туре, либо лечу на интервью, - продолжает она, перечисляя все причины, по которым Лекса должна вежливо кивнуть и выйти за дверь. Но Кларк крепче сжимает руку Лексы, ее большой палец рисует круги на тыльной стороне, ее пальцы шевелятся между пальцами Лексы. - Я хочу этого. Я хочу тебя, - повторяет Лекса. Она будет повторять эти слова снова и снова, пока Кларк не поймет их, не поверит в них. - Если ты не хочешь того же, я уйду. Но у знаменитостей получается справляться с этим каждый день, и у нас тоже получится. Она выдыхает, смаргивая упрямые слезы, ожидая, что Кларк скажет, что нет, она не хочет того же. Но этого не происходит. - Я не буду просить тебя отказаться от своей жизни, чтобы мы были вместе, ты просто нужна мне, - Лекса чувствует, как дрожит ее нижняя губа, от силы сказанных слов, потому что Кларк должна их услышать, - Мне просто нужно, чтобы ты была моей. Кларк целует ее, и на вкус это как все слова, которые они еще не готовы произнести, на вкус это как будущее, построенное вместе, и уверенность в том, что у них все получится. - Тогда я твоя.