Behind the stars

Дотрагиваясь до кончиков своих теперь гораздо более коротких волос и наблюдая за отражением в ярко освещенном зеркале, Кларк кивает, когда ее спрашивают, нравится ли ей ее прическа - или настолько ли это прическа, когда волосы заканчиваются у линии подбородка. Прошло всего пару дней с тех пор, как она подстригла волосы наполовину, так что к этому нужно немного привыкнуть. Но Позднее шоу (The Late Show) предоставили ей потрясающего парикмахера, который сделал так, чтобы все выглядело так, будто она уже проснулась, с волосами, разделенными на пробор и падающими красивыми волнами. Она скучает по розовому. Новый альбом часто означает новый взгляд, но у нее были розовые кончики с тех пор, как вышел ее первый EP. Это почти похоже на прощание со старым другом, как будто она определенно открывает новую страницу в своей жизни, и нет места ничему, что привязывало бы ее к тому, кем она была раньше. Это не так уж плохо. Та, кем она была раньше, не может сравниться с той, кем она учится быть - она сильнее, храбрее, счастливее, чем когда-либо, и ее новый альбом показывает это, так что ее лицо тоже может. Ее телефон звонит с новым входящим сообщением, пока Кларк ждет визажиста, который осмотрел ее вечерний наряд и помчался обратно за новой палитрой теней для век. Она берет свой телефон, чтобы быстро взглянуть, ожидая, что это будет какое-нибудь сообщение на удачу от Беллами или кого-нибудь из группы. Если ее сердце трепещет при виде имени Лексы - за которым следуют два сердечка и один цветок, потому что, по-видимому, она такая девушка - Кларк даже не утруждает себя притворяться, что это нервы из-за интервью, которое она скоро даст. Она просто по-настоящему влюблена в свою девушку, и больше ничего в этом нет. (Она должна быть немного более нервной, чем есть на самом деле. Это первое интервью, которое она дает с тех пор, как все произошло, с тех пор, как она сбежала из ада, который ей пришлось называть жизнью, и влюбилась в кого-то, кому суждено ходить среди цветов и ангелов). У нее есть немного времени, прежде чем ей продолжат наносить макияж, Кларк нажимает на уведомление и открывает сообщение. Это фотография Лексы, сидящей на полу, скрестив ноги, с миской попкорна на коленях и бокалом вина, балансирующим в кончиках пальцев, спиной к телевизору, где Роан берет интервью у Роберта Паттинсона. Она улыбается, высунув язык сквозь зубы, и Кларк думает, что ее сердце может взорваться, если Лекса станет еще симпатичнее. Подпись гласит: “жду, когда ты придешь”. Кларк улыбается и фотографирует себя в зеркале с закрытыми глазами и влюбленной улыбкой, которая все еще кажется ей новой, отправляет ее обратно со словами “почти все готово и красиво для тебя” и кладет телефон обратно, когда ее визажист возвращается с тремя новыми палитрами теней для век и просит ее откинуться на спинку стула. Когда Кларк сказала Лексе, что она будет в Позднем шоу (The Late Show), Лекса твердо ответила: “Да, я буду смотреть это. Абсолютно”, и Кларк фыркнула на это. Потому что это Позднее шоу, даже с разницей во времени между Колорадо и Нью-Йорком, и Лекса изо всех сил старается не заснуть, когда они созваниваются после десяти - или, ну, когда их звонки тихие и нежные, а не когда они пытаются закончить спор, прежде чем они, наконец, смогут назвать это ночью. Они заключили сделку после того, как провели почти два дня в ссоре, которая переросла во что-то совершенно другое. Все началось с того, что Кларк заболела после того, как почти месяц жила на пицце и соусах "ранчо", но каким-то образом все закончилось тем, что они кричали друг на друга в четыре утра, потому что Кларк не хотела, чтобы ее мама знакомилась с Лексой - что неправда, она позвонила своей маме через целую минуту после того, как они поцеловались на в первый раз, но ее мама в Германии. Когда они наконец уладили этот конкретный спор, они пообещали друг другу, что никогда не лягут спать злыми, расстроенными друг на друга или с чем-то застрявшим в груди. После этого их «бои» стали намного короче. Они находили способ покончить с этим, либо потому, что Кларк не могла слышать, как Лекса зевает посреди действительно хорошего спора, либо потому, что Лекса знала, что Кларк должна была просыпаться рано утром и нуждалась во сне. В конце концов, один из них в конце концов немного уступал, и они находили золотую середину - Кларк соглашалась получать витамины и подписаться на сервис, который доставлял бы здоровую еду к ее двери, Лекса начала просматривать их календари, чтобы найти неделю, когда они могли бы навестить Эбби в Германии. И постепенно их глупые маленькие ссоры становились все реже и все дальше друг от друга. Они уже полторы недели совершенно не ссорятся, и кажется, что они наконец-то примирились друг с другом, со своими разногласиями. Такое чувство, что сейчас они могли бы захватить весь мир. Кларк выпрямляется, когда визажист снимает салфетки с ее воротника, и смотрит на свое отражение - ее глаза сияют глубоким синим цветом с темными тенями для век, и они явно находятся в центре внимания, остальная часть ее лица выглядит настолько естественно, насколько это возможно, когда вы собираетесь на национальное телевидение. Она благодарит очень добрую леди, которая болтала без умолку на протяжении всего процесса, и направляется за кулисы, где будет ждать своей очереди. Выуживая телефон из кармана на ходу, Кларк находит два сообщения от Лексы : “Ты потрясающая, независимо от того, что на тебе надето”, и, три минуты спустя, “Мне правда больше нравится, когда на тебе ничего нет”. Лекса - неисправимый романтик, но Кларк просто обожает, когда она кокетничает - и когда она сначала кокетничает, вместо того, чтобы согласиться с флиртом Кларк, именно тогда Лекса ставит Кларк на колени. Расстегнув еще одну пуговицу на своей рубашке и сделав снимок, на котором видно гораздо больше декольте, чем она надеется показать по телевизору, Кларк отправляет его Лексе с простым: “Жаль, что тебя здесь нет, чтобы снять это”. На снимке она надута, а ее глаза полузакрыты блейзер ее костюма-двойки восхитительно обрамляет ее грудь - она очень хорошо знает, что делает. Кларк снова застегивает рубашку и делает еще одно селфи для своей истории в Instagram. В последнее время она пыталась следить за своими социальными сетями и даже умудрилась сфотографировать весь свой вечер - Беллами будет гордиться, он доставал ее этим с тех пор, как она вернулась после нескольких недель в отеле. Она только что закончила публиковать это - с глупой подписью и всеми необходимыми отметками, - когда кто-то приходит за ней. Рекламная пауза почти закончилась, и Роан вот-вот позовет ее. Она делает глубокий вдох. Это действительно позднее ток-шоу, так что сценарий летит к чертям - особенно учитывая, что ведущий - Роан. Если бы она участвовала в дневном шоу или даже если бы это транслировалось в то время, когда дети еще не спят, Кларк получила бы возможность наложить вето на некоторые темы и принести ту или иную реквизитную информацию, чтобы сделать его более интересным. Но здесь ей остается только приготовиться к тому, что грядет. Она здесь, чтобы рассказать о своем предстоящем альбоме и обо всем процессе его создания, который может привести ее к тому, к чему она не совсем готова. Но у нее есть много историй из ее европейского турне, которые могут занять их на целых пятнадцать минут, которые они ей выделили, прежде чем они перейдут к игровой части шоу - Игра с Робертом Паттинсоном звучит достаточно безобидно. Когда произносят ее имя, в зале раздается рев, и Кларк не нужно притворяться, что счастье распространяется по всему ее телу, тепло окутывает ее - она машет им, пытаясь прочитать случайный плакат, который кто-то поднимает для нее, и она почти делает крюк, чтобы пойти поприветствовать людей. Вместо этого она берет руку, которую предлагает ей Роан, чтобы помочь ей подняться на пару ступенек к сцене, обнимает его в знак приветствия и обменивается обычными любезностями, прежде чем их микрофоны включатся. -...так рада тебя видеть, - включается ее микрофон, когда она садится на диван, поправляет куртку и принимает овации, которые продолжаются еще немного, - Это отличная публика! - Мы привели их специально для тебя, - шутит Роан и тасует свои карты, хитрая улыбка делает его почти коварным, когда Кларк машет зрителям в ответ, ожидая, пока они успокоятся. Что-то обжигает ей горло, что-то очень похожее на сожаление - то острое чувство, когда ты делаешь то, о чем, как ты знаешь, пожалеешь утром, например, о шестой порции дешевой текилы или звонке кому-то в четыре утра. Это похоже на то. Потому что Роан и Финн - приятели. Кларк была на шоу достаточное количество раз, чтобы чувствовать себя почти как дома, но половина из них была с Финном, а другая половина была в основном потрачена на разговоры о том, что они сделали вместе за пределами студии. Роан бывал в ее квартире довольно много раз, она встречалась с его матерью у него дома - они были такими приятелями. И если бы кто-нибудь спросил, она бы сказала, что нет, она не решила прийти сюда в качестве своего первого интервью после всего, что произошло, просто чтобы доказать себе, что она может, что ничто, связанное с Финном, больше не может повлиять на нее. Но это немного далеко от истины. Тем не менее, у Кларк есть некоторые надежды, что Роан будет вести себя вежливо. - Чем ты занималась, девочка? - Роан кокетливо спрашивает, наклоняясь вперед на своем столе: - С тех пор, как ты была на шоу, вы с Финном расстались, ты сбежала в горы и полностью замолчала на радио. - Он делает паузу на секунду, приподнимает бровь для пущего эффекта, понижает тон, когда заканчивает свои мысли: - Начала играть за другую команду. Что ж. Сейчас кажется глупым думать, что Роан был бы более милосерден, чем целиться прямо в ее яремную вену. Кларк, мягко говоря, озадачена, и ей приходится прикусить язык, чтобы удержаться от вопроса, «какого хрена, Роан?» в прямом эфире. Аплодисменты некоторых людей в зале выводят Кларк из оцепенения, и она пытается шуткой снять неловкость: - Ты сегодня в ударе, не так ли? - Ты знаешь это! - Я думаю, многое изменилось с тех пор, как я была здесь. Я действительно уделила немного времени себе, давай оставим все как есть, - отвечает Кларк с улыбкой, которая почти причиняет боль - потому что в глазах Роана есть блеск, который заставляет ее сомневаться, что она выйдет отсюда живой. - Я записала новый альбом, отправилась в турне, выпустила музыкальное видео. Это были беспокойные десять месяцев? Вау, прошел почти год с тех пор, как я видела тебя в последний раз. - Мы поговорим о твоем альбоме через минуту, но...- Теперь, здесь - это момент, когда Кларк начинает сожалеть о своем решении когда-либо снова прийти на это шоу, - Что произошло между тобой и Финном? Вы, ребята, были моей любимой парой. Моя собственная Бранджелина. - Он произносит это с надутыми губами, и аудитория сходит с ума, издавая "о-о-о" и "о-о-о-о". Он обаятелен, Кларк отдает ему должное. - Что ж, Роан, - Кларк ерзает на своем сиденье, пока не может положить одну ногу под другую, пытаясь сделать вид, что ей удобнее, чем она есть на самом деле, - Бранджелина тоже расстались, и я не видела, чтобы ты спрашивал Джоли почему. - Я знаю, но я чувствую, что мы… почти семья, - его голос сочится тошнотворной сладостью, и Кларк застывает с улыбкой на лице. Его волосы собраны сзади в мужской пучок, костюм и галстук отглажены до совершенства, его отрепетированная улыбка не кажется неуместной - но Кларк чувствует, как у нее по коже бегут мурашки. - На прошлой неделе у меня был Финн, и он, кажется, опустошен вашим разрывом. Кларк приходится физически прикусить язык, чтобы удержаться от того, чтобы не сказать, что он сожалеет только потому, что его поймали, он так опустошен только потому, что это влияет на его карьеру, он пришел на шоу только для того, чтобы попытаться исправить что-то из этого. И Роан явно выбрал, на чьей он стороне. - Он большой мальчик, он справится, - говорит Кларк с невозмутимым лицом, молясь всем, кто слушает, чтобы Роан пошел нахуй дальше. Поскольку таблоиды не скрывали, почему они расстались, они не подумали дважды, прежде чем раскрыть все, что они знали, и многое из того, что они придумали сами, так что не похоже, что Роан не имеет ни малейшего представления о том, почему они расстались. В зале царит мертвая тишина. Любой, у кого есть доступ в Интернет, кто смотрит телевизор или даже проходит мимо газетного киоска, знает, почему они расстались, знает, что Роан переходит черту. - Я лично думаю, что он такой хороший парень, - настаивает Роан, и Кларк ощущает вкус желчи: - Жаль, что ты все это выбрасываешь. - Ну, тогда встречайся с ним, - небрежно говорит Кларк, едва обдумывая свои слова, и смех прокатывается по аудитории. Это скорее смех облегчения, чем что-либо еще, но она возьмет то, что может получить. Роан еще немного наклоняется вперед, как лев, ожидающий, что его жертва сделает одно неверное движение: - Ты уверена, что не можешь дать ему еще один шанс? - Позвольте мне выразить это так, - начинает Кларк, подражая Роану в его позе, получая от него чуть больше, чем дыхание. Что-то внутри нее обрывается. Она чувствует, как слова клокочут в ее груди, жаждут вырваться наружу, и она просто бессильна против них. - Все фотографии, которые, я уверена, ты видел. Меня выходящую из больницы, едва способную ходить, потому что твой маленький приятель использовал меня как боксерскую грушу? Все это правда. У меня есть пятилетний запретительный судебный приказ против Финна, и, если я никогда больше его не увижу, это все равно будет слишком рано. Так что нет, я не могу дать ему еще один шанс. Все ее тело вибрирует, и она откидывается назад, делая вдох, в котором отчаянно нуждается. Зрители смеются и подбадривают, кто-то кричит “уходи, девочка”, а Роан ошеломленно молчит. Кларк не чувствует своих рук или ног, черные точки мешают ее зрению, а ее легкие, кажется, горят - о, черт. У нее был план. Она расскажет все о Финне, когда будет готова спокойно поговорить обо всем. Она давала эксклюзивное интервью журналу, который не выставлял ее плохим парнем во всем этом, они садились где-нибудь у моря, ветер напоминал ей о более спокойных временах из ее детства, и она рассказывала свою версию истории. После этого они устраивали фотосессию - что-то неземное, среди песка и травы, что-то, что доказывало всем, что она исцелилась, - и никто никогда не слышал резкости в ее голосе. Вместо этого она выбрала наихудшее из возможных слов и выплюнула их в прямом эфире. - Что ж, - говорит Роан, наклоняя голову, что выглядит как сердечный жест, но Кларк знает, что это последнее, что он имеет в виду - он выиграл; она потеряла самообладание, и он выиграл, - Услышал тебя громко и ясно. Давай поговорим о твоем турне по Европе. Позволить себе легко дышать кажется ошибкой, но Кларк, тем не менее, делает это. Она пытается найти спокойный, оптимистичный образ, который она демонстрировала в интервью, даже если это звучит плоско для ее собственных ушей, и рассказывает о поездке в Нидерланды и пабе, который она помогла закрыть в Испании, и о встрече с Эдом Шираном в Англии. Кларк даже подтрунивает над будущим сотрудничеством с ним - которое произойдет в его следующем альбоме, но она оставляет это под знаком вопроса. На мгновение Кларк почти может поверить, что они преодолели неловкость и готовы закончить интервью на высокой ноте, но очевидно, что Роан так просто не сдается, когда спрашивает о “таинственном человеке”, о котором, похоже, все ее новые песни. Кларк не может удержаться, чтобы не закатить глаза и не усмехнуться - он даже не пытается быть сдержанным по поводу всего этого. Она просто... ей нужно найти способ справиться с этим с изяществом. - Я бы не сказала, что это загадочный человек, Роан. Они в основном о моей девушке, - Кларк поднимает брови и улыбается, ее первая искренняя улыбка с тех пор, как она вышла на сцену - это то, что Лекса делает с ней, - я имею в виду, первые в основном об отношениях, которые я оставила. Так что, - она смотрит на аудиторию, - каждый должен пообещать мне прослушать мой альбом от начала до конца, по крайней мере, в первый раз. Аудитория одобрительно кричит, некоторые поднимают большие пальцы, чтобы убедиться, что она знает, что да, они сделают именно это. Кларк улыбается им - это люди, благодаря которым все это того стоит. - Твоя девушка. Верно. Та, которую ты нашла в лесу, где ты пряталась? - ее ухмылка сползает с губ, и Кларк приходится сдерживаться, потому что все, что она хочет сделать, это стереть самодовольную улыбку с лица Роана: - Скажи мне, это поэтому она всегда такая угрюмая? - Всегда угрюмая? - Кларк повторяет ему его слова, цепляясь за любую чертову грацию, которая у нее может быть прямо сейчас, заставляя игривую улыбку вернуться на ее губы: - Да ладно, Роан, ты видел ее, сколько, на двух фотографиях? Держу пари, ты тоже выглядишь не очень красиво, когда собираешься сесть в самолет. - Аудитория смеется, и Кларк почти может разглядеть легкий румянец, поднимающийся по шее Роана: - Кроме того, она не привыкла, чтобы камеры были направлены на ее лицо, куда бы она ни пошла, и мы оба знаем, что к этому нужно привыкнуть. - Кларк чувствует, что становится храбрее, и она наклоняется к спросить Роана заговорщицким тоном: - Эй, можно я выругаюсь? - Это Позднее шоу - конечно, ты можешь ругаться, - Роан машет ей, чтобы она продолжала, откидываясь на спинку сиденья. Кларк не может сказать, то ли ему слишком неловко от этого разговора, то ли он просто ждет, когда она сама выроет себе могилу. - У Лексы - кстати, так зовут мою девушку - великолепная улыбка и самое доброе сердце, которое я когда-либо знала. И поверьте мне, когда я говорю, что не позволю вам, гребаным ублюдкам, отнять это у нее, - теперь ее улыбка исчезла, потому что она серьезна, она имеет в виду каждое слово. Кларк видела, как это происходило раньше, слишком много раз, и она отказывается позволить Голливуду прикоснуться к Лексе и каким-либо образом запятнать ее - не Лексу, не ее Лексу, не женщину, которая склеила ее осколки вместе с золотом и любовью, которой она никогда раньше не знала. Роан, кажется, застигнут врасплох, а Кларк, возможно, была немного агрессивнее, чем хотела, но сейчас она в ударе. И она не остановится, пока не вынет из своей груди все, что пожирало ее заживо. - И, честно говоря, я просто чертовски устала читать статьи о том, что Лекса всегда в плохом настроении или что я променяла своего золотого мальчика на угрюмого кота. - Вся студия неподвижна, так тихо, что Кларк могла бы услышать, как упала булавка, но она делает глубокий вдох: - Финн – никто иной как абьюзер. Есть доказательства, но что ж, он гетеросексуальный белый мужчина, так что он не мог сделать ничего плохого. - Ее смех сухой и невеселый, и все ее тело сотрясается. - Люди должны перестать нянчиться с ним, притворяясь, что он жертва. Он не тот, кто ушел из токсичных отношений со сломанными ребрами. Он подонок, и должен ответить за это. Есть ритм. Затем аудитория взрывается. Вся студия вскакивает на ноги, хлопая, подбадривая и вопя. - Ладно, все! Альбом Кларк Гриффина выйдет через три недели, обязательно послушайте его. - Роан едва заставляет себя быть услышанным из-за рева, заполняющего съемочную площадку: - Мы сейчас вернемся. - Он вцепляется в ее руку, удерживая ее на месте, пока не слышит, как их микрофон отключается: - Мне жаль Кларк, я действительно...- - Нет, не жаль, - перебивает она его, прежде чем он успевает извиниться, - Ты такой же, как он, тебе жаль, что тебя поймали, потому что я не промолчала и не подыграла, - говорит Кларк с самой фальшивой улыбкой, которая у нее когда-либо была, и вырывает свою руку из его хватки, оставив его одного, чтобы пойти поприветствовать нескольких человек в зале. Все ее тело гудит. После нескольких снимков, на которых она изо всех сил старается выглядеть по-настоящему счастливой, и нескольких автографов Кларк, извинившись, уходит в свою гримерную. Она выуживает свой телефон из кармана, когда слишком быстро идет по коридорам, и пишет Беллами, прежде чем он успевает позвонить ей - он наверняка будет в ярости, дым-из-его-носа-и-ушей-как-в-мультфильме, в ярости, но она может не разбираться с ним прямо сейчас. - Я знаю, ты злишься, но я не жалею об этом, просто радуйся, что я не ударила его. Роан был чертовски не профессионален, и я никогда сюда не вернусь. Я позвоню тебе позже, мне нужно поговорить с Лексой. Ей нужна Лекса, ей нужно услышать ее голос. Как только дверь за ней закрывается, Кларк нажимает на свой телефон, чтобы позвонить Лексе - потому что ей нужно услышать ее гребаный голос, чтобы она могла успокоиться настолько, чтобы вернуться туда и петь, не срываясь, потому что ей нужно объясниться со своей девушкой. Лекса берет трубку на середине первого гудка: - Детка. - Мне жаль, - выдыхает Кларк, слова застревают у нее в горле. Она прикусывает губу, борясь со слезами, угрожающими пролиться - она не может позволить себе плакать сейчас, не тогда, когда она должна вернуться меньше чем через десять минут: - Я никогда не хотела втягивать тебя в это. Она боролась зубами и ногтями, чтобы удержать Лексу при себе. Она пыталась сохранить личную жизнь Лексы в тайне, пыталась уберечь ее от стервятников, убивающих себя ради получения дополнительной информации. - Кларк, - голос Лексы нежный и такой чертовски мягкий, что это застает ее врасплох. Время от времени Кларк осознает, какой ущерб нанес Финн - на мгновение она ожидала, что на нее будут кричать, обзывать, обещать взбучку. - Я уже по уши в этом. Это похоже на нежное прикосновение, как будто они в постели, и Лекса заправляет локон за ухо, как будто они в этом вместе. И они участвуют в этом вместе. - Ты не злишься? - спрашивает Кларк, прежде чем она успевает убедить себя, как глупо это говорить. Потому что это так, потому что она говорит как ребенок, но ей нужно быть уверенной. - Конечно, нет, этот засранец это заслужил, - говорит Лекса, и в ее голосе слышится раздражение - это напоминает ей о дыме, смехе, ударе Финна. - Кем он себя возомнил, так тебя доставая? Ему повезло, что меня там не было, я бы ударила его в прямом эфире. - Кларк достаточно хорошо знает Лексу, чтобы понять, что она говорит серьезно, даже если бы она пыталась сдерживаться около минуты, и издает смех, от которого ей снова становится легче дышать: - Я горжусь тобой, что ты так постояла за себя. У него было преимущество, но ты поставила его на место. Ты тоже должна гордиться. - Я вроде как, да, - соглашается Кларк, потому что, услышав, как Лекса говорит это, она тоже в это верит: - Я люблю тебя. - Я тоже тебя люблю, - шепчет Лекса в ответ, комок растет в горле Кларк - она чувствует, что могла бы кричать от того, как Лекса делает ее счастливой, как она никогда не забудет, что она сказала ей эти слова: - Э-э-э, ты после этого парня-комика? Потому что я думаю, что он почти закончил. Кларк требуется мгновение, чтобы понять, что да, да, ее выход сразу после упомянутого парня-комика. - О черт! Позвоню тебе позже. Смех эхом доносится из ее телефона, прежде чем она заканчивает разговор. Кларк наполовину идет, наполовину бежит трусцой по коридору, пока не находит кого-то с планшетом и наушниками, машущего ей, чтобы она не шумела и возвращалась в студию. Роан только что включил рекламу, так что у них есть примерно полторы минуты, чтобы все расставить по местам - что не сложно, поскольку здесь только она, ее гитара, барный стул и микрофон. Она как раз заканчивает регулировать высоту микрофона, когда парень с планшетом жестом показывает ей, что она включена через три, два, один заход. - Эта новая песня называется "I wouldn't mind", - представляет она песню, прежде чем сосредоточиться на аккордах. Она играла ее достаточно часто, чтобы ее пальцы двигались без необходимости думать об этом, нажимая на все нужные места, и она позволяет себе потеряться в своей музыке. Вот где она должна быть, вот как она должна себя чувствовать. - «Осторожно, мы созданы для нашей судьбы. Ты пришла, забрала это сердце и освободила его - я разрываюсь, я разрываюсь, чтобы быть прямо там, где ты есть”. Когда она говорит людям сначала прослушать ее альбом по порядку, она надеется, что они увидят, как она поднялась с самого низа к здоровым отношениям, к пониманию того, чего она заслуживает и как много она должна дать. “Я больше не боюсь, я не боюсь. Вечность - это долгий срок, но я бы не прочь провести его рядом с тобой.”