Behind the stars

Рука Кларк лежит у нее на бедре, пока шоссе тянется вперед на многие мили. Все это в сочетании с мягкой музыкой кантри, доносящейся из колонок на едва слышной громкости, достаточной только для того, чтобы составить им компанию, заставляет Лексу задуматься, существует ли лучший способ провести вечер. Свернувшись калачиком в постели с женщиной, которую она любит, может оказаться на втором месте. После нескольких недель, проведенных как минимум в разных часовых поясах и больших милях друг от друга, чем ей хотелось бы, Лекса обнаруживает, что рядом с Кларк ей дышится легко. Потому что они сделали это - они заставляют это работать, несмотря на взлеты и падения. Они нашли свое место друг в друге, поняли, когда давить, а когда отступать, после семнадцати ссор по одному и тому же проклятому вопросу, научились ориентироваться в мирах друг друга так же плавно, как если бы это был их собственный. И теперь Лекса, наконец, может поцеловать свою девушку на ночь и держать ее в своих объятиях, когда они засыпают вместе, зная, что им никто не может помешать. Что ж, она может, по крайней мере, делать это целую неделю, прежде чем Кларк нужно будет вернуться в Лос-Анджелес для нескольких выступлений в некоторых шоу, которые хотят ее после фиаско на «Позднем Шоу», а затем она начнет свое мировое турне. Но Лекса предпочитает сосредоточиться на лучшей стороне из всего этого. Она получает свою девушку в полное распоряжение на целую неделю. Когда Кларк придвигается ближе к ней на единственном сиденье, которое тянется через весь грузовик, Лекса переключает его на пятую передачу, прежде чем положить руку на плечо Кларк, притягивая к себе ближе. Сегодня вечер среды, и в начале девятого пробок почти не бывает, они могут позволить себе быть немного беспечными. Лекса полтора часа ехала в аэропорт, дрожа как осиновый лист - она может винить в этом либо свои нервы, либо шестую чашку кофе, это словно подбрасывание монетки - едва успев увидеть, как самолет Кларк совершил посадку. У нее было достаточно времени, чтобы взять себе немного воды по завышенной цене и начать ободряющую речь о том, что встреча с Кларк в аэропорту не сразу превратится в очередной интернет-скандал, когда ворота открылись, и ее сердце рухнуло вниз. Потому что она не видела Кларк слишком долго, и видеть ее в штанах для йоги и рубашке большого размера, ее улыбку, растущую с каждым шагом, который она делала к ней, было как бальзам на душу Лексы. - Детка, - шепчет Кларк ей на ухо, прижимаясь поцелуем к тому месту, где оно соприкасаются с ее шеей, - Ты сможешь свернуть на обочину очень быстро? - Да, конечно, - Лексе едва удается выдавить это, ее голос застревает в горле, когда она пытается подавить дрожь и находит место, где она может безопасно свернуть с дороги, - Что случилось? Тебе нужно в туалет? Это первое, что приходит на ум, потому что Кларк все время жалуется на то, что ее мочевой пузырь такого же размера, как у малыша, и она не успела сходить в туалет после приземления. Но к тому времени, как Лекса остановилась и выключила двигатель, Кларк все еще далеко от двери. Вместо этого она еще сильнее прижимается к Лексе, рука на ее бедре нежно сжимается, когда Кларк притягивает ее для поцелуя. Лекса растворяется в нем. Они поприветствовали друг друга лишь быстрым объятием, слишком боясь, что поблизости окажутся какие-нибудь психованные папарацци, и она только сейчас осознает, насколько сильно разгорается огонь в ее животе. Кларк обхватывает пальцами ее шею, пока их губы двигаются в своем собственном ритме, пробуя друг друга на вкус, снова находя в этом что-то знакомое. - Я не смогла бы прожить еще час без этого, - Кларк резко вдыхает и хихикает, когда они отрываются друг от друга ровно настолько, чтобы она смогла прошептать слова в губы Лексы: - Я слишком долго обходилась без твоих поцелуев. Лекса проводит губами по губам Кларк, почти не слыша ни слова из того, что она говорит, слишком занятая попытками уберечь свой мозг от короткого замыкания, когда пальцы скользят на несколько дюймов вверх по ее бедру. - Мы не могли поцеловаться в аэропорту, ты же знаешь, что...- Лекса пытается сказать это через чур убедительным голосом, но Кларк прерывает ее на полпути, снова прижимая их губы друг к другу. Потому что они больше не в аэропорту. Они припарковались посреди пустынной дороги и могут целоваться, сколько им, черт возьми, заблагорассудится. Это зажигает что-то внутри Лексы, что-то теплое и опасно авантюрное. Лекса обнимает Кларк за талию, притягивая ее ближе, в то же время она запускает свободную руку под рубашку, поглаживая ее живот. Она так сосредоточена на теплых губах на своих и мягкой коже под ладонью, что Лекса едва успевает собраться с силами, когда Кларк хватает ее за рубашку спереди и притягивает ее ближе, опрокидывая их обоих, пока они почти не ложатся на переднее сиденье. Смех вырывается из них обоих, когда Кларк издает “ой”, ударяясь головой о стекло, а нога Лексы застревает под педалью газа. Им требуется мгновение, чтобы перестать хихикать друг напротив друга и найти удобную позу - Кларк опускается, а Лекса находит способ встать на колени между ее ног, перенося туда большую часть своего веса, когда она нависает над Кларк. Ее глаза бледно-голубые в свете полной луны, но Лекса клянется, что видит в них отражение звезд. Она наклоняется для еще одного поцелуя, на этот раз настоящего. Она обхватывает губами нижнюю губу Кларк, нежно посасывает ее, приоткрывая рот, прежде чем прижать их губы друг к другу. То, как Кларк вздыхает в ее губы, тяжело и глубоко, заставляет что-то сжиматься в горле Лексы - это так похоже на нее - плакать после одного поцелуя своей девушки, и тьфу, возможно, Аня права, когда называет ее мягкотелой. Кларк нетерпелива под Лексой, обхватывая ее бедра вокруг талии и просовывая руку между ними, когда она наклоняет голову, чтобы углубить поцелуй. Лексе едва удается удерживать собственный вес на дрожащих предплечьях, когда Кларк собирает ее волосы в пучок, чтобы они не падали на лицо, и поднимает бедра ровно настолько, чтобы в животе разгорелся огонь. - Мы должны...- Лекса прочищает горло, пытаясь заставить свой голос звучать на две октавы выше и ближе к ее обычному тону, - Мы должны вернуться. Кларк целует подбородок Лексы, спускается по шее и снова вверх, шепча ей на ухо: - К чему такая спешка? Ей требуется несколько мгновений, чтобы осмыслить слова, ее тело предательски сосредотачивается только на огне, который зажигают мягкие кончики пальцев, когда они поднимаются по ее рубашке и находят кружево лифчика. Лекса втягивает воздух, позволяя своим губам скользнуть по подбородку Кларк, чтобы пососать мочку ее уха, прижимая ее бедра вниз, прежде чем она полностью осознает, что делает. Когда Кларк тихо стонет ей на ухо, чувства Лексы возвращаются на место, и она вскакивает, чуть не ударяясь головой о потолок, когда неловко садится на пятки. Горячая вспышка пробирается к ее шее, оставляя ощущения словно от иголок, застревающих везде, а так же неприятную влажность между ног. Но наблюдая за Кларк, лежащей на переднем сиденье, с нимбом светлых волос вокруг головы, припухшими губами и вздымающейся грудью, почти достаточно, чтобы Лекса откинулась назад. - Нам предстоит долгая поездка, - ей удается выдавить из себя, и если ее голос ломается так же, как и ее самоконтроль, Лекса решает не обращать на это внимания. Кларк опирается на локти, что открывает ее декольте глубже и служит только для того, чтобы Лекса почувствовала, как ее решимость слабеет. - Что, ты никогда раньше не делала этого в грузовике? - ее голос хриплый, и, по крайней мере, Лекса может быть спокойна, зная, что она не единственная, на кого это влияет. Она сжимает руль и качает головой, отводя взгляд от Кларк. - О, детка. У нас впереди так много всего нового. Ее голос ближе, чем Лекса ожидала, и она поднимает глаза, чтобы увидеть Кларк, стоящую на коленях перед ней с самой мягкой улыбкой, озаряющей ее лицо. Их глаза на мгновение встречаются, зеленые с голубым, как утреннее небо на фоне леса за отелем, а затем Кларк кивает, берет лицо Лексы в свои руки и прижимается мягким, почти целомудренным поцелуем к ее губам. Наблюдая, как Кларк выпрямляется на своем месте после того, как сжала ее руку, Лекса чувствует вкус обещания на ее губах, покалывание там, где Кларк коснулась ее - Всему свое время, любовь моя. Лексе требуется мгновение, чтобы перевести дыхание, пока Кларк возится с радио, пока не находит станцию, которая ей по душе. К тому времени, как они возвращаются на шоссе, воздух наполняет мелодичная музыка кантри, и Кларк подпевает ей, корча глупые рожицы Лексе, пока она не сдается и не подпевает. Подобные вещи, Лекса могла бы поклясться, существовали только в литературе, сочные, которые она могла бы поклясться, что никогда не читала - это молчаливое понимание границ друг друга, то, как они, кажется, переходят от напряженного момента к глупому без какой-либо неловкости, как она может чувствовать дружеские отношения между ними словно теплое одеяло. Менее чем через две медленные песни Кларк уже крепко спит рядом с Лексой, и часы в самолете после нескольких недель, когда она спала по шесть часов за хороший день, догоняют ее. Ее ноги закинуты на приборную панель, руки обхвачены вокруг талии, а голова наполовину свисает, из-за чего она слегка похрапывает, и Лекса не думает, что могла бы любить кого-то сильнее. Лекса ведет машину так осторожно, как только может, время от времени поглядывая на свою сонную девушку, чтобы убедиться, что она не проснулась. Кларк часто крутится во сне из-за неудобной позы, время от времени бормоча бессмысленные вещи, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, и у Лексы в голове только одна мысль - она не может дождаться, когда они смогут заснуть вместе и проснуться в объятиях друг друга. Когда дорога уступает место гравию и ям невозможно избежать, Кларк слишком сильно поворачивает голову и просыпается, когда ее голова ударяется об окно. Раздраженное “ай”, которое она ворчит себе под нос, и нахмуренные брови, которые она продолжает хмурить, осматриваясь вокруг, заставляют сердце Лексы расти и расцветать, а на ее лице появляется улыбка. - Извини за это, - говорит Лекса, действительно имея это в виду, когда она тянется к Кларк. Она не сводит глаз с дороги перед собой, но ей становится легче дышать, когда Кларк придвигается ближе к ней, кладет голову ей на плечо и сонно вздыхает, когда Лекса зарывается пальцами в ее волосы: - Ты голодна? Кларк придвигается ближе, поджимая колени под себя, когда она обнимает Лексу за талию. - Вроде того, да, - она скорее бормочет, чем говорит, прижимаясь к коже Лексы, ее дыхание становится опасно ровным. Лекса придерживает ее, чтобы она не слишком сильно почувствовала следующую яму, но Кларк снова просыпается: - А что, чем ты меня накормишь? Лекса улыбается, потому что она планировала это с самого их первого свидания - ладно, Аня абсолютно права, когда называет Лексу мягкой. Она целует Кларк в лоб, когда грузовик проваливается в очередную яму: - Как насчет гребешков с ризотто и пармезана? Если по урчанию, которое она слышит, можно судить, Лекса почти уверена, что сделала правильный выбор. - Это звучит потрясающе. Октавия приготовит это только для меня? Усмехаясь, Лекса притворяется оскорбленной, когда Кларк выпрямляется, чтобы посмотреть на нее. Она чуть не падает на лобовое стекло, когда они попадают в очередную яму- Лексе действительно нужно заняться чертовой дорогой. -Нет, готовить буду я, - она отрывает глаза от дороги только для того, чтобы увидеть удивление на лице Кларк, - Я обещала, что приготовлю для тебя, когда ты придешь, не так ли? Лекса паркует грузовик на его обычном месте и открывает дверь, чтобы сонная Кларк выбралась наружу, вытягивая руки высоко над головой и издавая горловое ворчание, от которого у Лексы слабеют колени. Она обнимает Кларк за талию - потому что она может, потому что вокруг нет любопытных глаз, которые могли бы помешать ей сделать это, - и Кларк хихикает, заставляя их обеих остановиться и возобновить ходьбу одной ногой вперед, чтобы избежать столкновения бедрами. Она не может отделаться от мысли, насколько беззаботнее эта Кларк, чем та, которая заставила ее подписать соглашение о неразглашении даже до встречи с ней. Она не может не думать о том, насколько больше влюбляется с каждой секундой. Они встречают Аню и Октавию за стойкой регистрации - Аня выглядит немного чересчур радостной при виде их вместе, а Октавия хмурится из-за того, что ее выгнали с ее собственной кухни. Кларк здоровается со всеми, но вскоре прижимается к Лексе, и они уходят на кухню, когда Лекса говорит Ане «попроси одного из ребят отнести багаж Кларк в мою комнату». То как Кларк улыбается, прижимаясь к ее ключице, достаточно, чтобы Лекса проигнорировала все шевеления бровями, которые она получает от Ани. Готовить для своей девушки кажется знакомым и до боли по домашнему- даже на такой большой кухне, как в отеле, даже если большинство вещей, которые там есть, промышленного размера или куплены дюжинами, Лекса не может сдержать теплоты, которая переполняет ее, не может не быть уверена, что она могла бы делать это каждую ночь. Кларк забирается на прилавок после того, как Лекса отказывается от ее помощи, назначая ее официальным дегустатором, и они разговаривают. Они говорят о том, где Кларк будет на неделе, и о том, как Беллами отреагировал, на то как она чуть не откусила голову Роану в прямом эфире, когда Лекса готовит ризотто, немного переборщив с пармезаном, и улыбаясь, когда Кларк берет горсть, чтобы перекусить после того, как ее желудок заурчал в предвкушении. Лекса рассказывает ей о том, что нового в отеле, пока она разогревает масло из виноградных косточек для гребешков, вводя Кларк в курс сплетен, которыми она так увлеклась в те дни, когда называла этот отель своим домом - она закатывает глаза на жалкие оправдания Рейвен держаться подальше от Ани и выкрикивает “наконец-то! ” когда Лекса объявляет, что они, наконец, сходили на свидание несколько недель назад. Они строят планы на ближайшие дни, пока Лекса заканчивает обжаривать шпинат и раскладывает все по красивым маленьким тарелочкам, поливая коричневым маслом ризотто, гребешки и зелень, обсуждая купание в водопаде, в который влюбилась Кларк, и поездку в город за щенком-боксером, о котором говорила Лекса. Лекса наклоняется для быстрого поцелуя, обнимая Кларк за талию, чтобы помочь ей спуститься со стойки, но вскоре поцелуй становится более глубоким, более горячим, и когда Лекса, наконец, заставляет себя оторваться, она чувствует, как ноги Кларк обвиваются вокруг ее талии. Им предстоит многое наверстать. В перерывах между взрывами смеха и небрежными поцелуями Лекса собирает их тарелки, а Кларк берет вино и столовые приборы, направляясь в комнату Лексы. Если Аня и Октавия - а теперь и Рэйвен, потому что высмеивать Лексу - это слишком забавно для них троих - свистят и отпускают непристойные комментарии, когда проходят мимо стойки регистрации, они обе слишком увлечены своим разговором, чтобы обращать на них внимание. Наблюдая за тем, как губы Кларк обхватывают вилку, и слыша звуки одобрения, которые она издает, Лекса вынуждена признать. Никогда, даже в своих самых смелых мечтах, она не могла представить, что, ужиная в постели и напиваясь вином, обсуждая, как назвать их - их, сердце Лексы замирает при мысли - щенка, прежде чем заснуть, обнявшись друг с другом, может заставить ее чувствовать себя такой счастливой. Когда Лекса просыпается утром, ей требуется мгновение, чтобы осознать, что она полностью обнажена,и только тонкая простыня укрывает ее, теплое тело прижимается к ее спине, чтобы она не дрожала от раннего холодного воздуха, который приносят горы. И еще один момент, чтобы осознать, кому принадлежит это тело. Улыбка появляется в уголках ее губ, когда Кларк ворочается во сне, ее собственное тело почти обнажено, дуновение воздуха касается тонких волосков на шее Лексы. Они уснули около десяти - Кларк была слишком измотана после перелета, да и Лекса задержала их ужином. Но трехчасовой сон придал им достаточно энергии, чтобы целоваться часами напролет, наслаждаться телами друг друга губами и кончиками пальцев, обнаруживать новые веснушки, появившиеся за недели, которые они провели порознь. Солнце уже клонилось к горизонту, когда они свернулись калачиком и погрузились в сон, такой же ленивый, как солнечный свет, пробивающийся сквозь занавески. Тело Лексы слишком привыкло к раннему подъему, чтобы она могла еще спать, даже если ее мышцы болят после жаркой ночи - мышцы пресса и спины пульсируют от того, что она слишком долго держалась на локтях, бедра болят от того, что ее желудок наполняется жидким свинцом и нескончаемого желания снова и снова. Но в кои-то веки она позволяет себе полениться и провести утро в постели, чувствуя себя в большей безопасности, чем когда-либо считала возможным. Она слишком долго была одинока. Колледж кажется ей прошлой жизнью, которую она провела в бетонных джунглях с девушкой, заключенной в объятия всякий раз, когда им позволяли промежуточные экзамены, и даже тогда у нее не было никакого багажа из ее подростковых лет, который можно было бы привнести в отношения. Но тогда все было проще. Теперь она чувствует, как тяжесть тех лет, которые она провела в одиночестве, тяжело ложится на ее плечи, а отсутствие опыта - постоянным узлом в животе. Дело не в том, что она не знает основ - она не забыла, как кого-то целовать или когда извиняться, даже если это не она облажалась. Но Лекса так и не научилась расслабляться, когда кто-то прижимается к ней, никогда толком не знала, как контролировать свое дыхание во время разговора по душам, который происходит всего за несколько минут до засыпания, никогда не понимала тонких оттенков, которые делают отношения долговечными. И это заметно. Это проявляется даже в самых незначительных вещах. Это проявляется в напряжении ее плеч, когда Кларк обнимает ее сзади, в том, как она не знает, разрешено ли ей что-либо инициировать, в том, как дрожат ее губы, когда она думает обо всех областях, которых ей не хватает, так много, что она даже не может их назвать. В том, как она не может заставить себя целоваться со своей девушкой в ее грузовике, даже когда они находятся у черта на куличках. Лекса задерживает дыхание, когда рука Кларк проводит по ее животу сонной дорожкой - вот еще одна вещь, с которой она не знает, как справиться, как наслаждаться, не напрягаясь сначала. Она закрывает глаза и сосредотачивается на мурашках, которые оставляет прикосновение, но они раскрываются, когда ладонь обхватывает ее грудь, прижимая ее так, что у нее перехватывает дыхание по совершенно другой причине. - Кларк? - Лекса подсказывает, ее голос чуть громче шепота, прерывающийся смесью сна и чего-то еще слишком нежного, но перерастающего в возбуждение: - Ты проснулась? - Нет, - бормочет Кларк в ее лопатку, ее колени поднимаются, чтобы полностью обхватить Лексу своим телом, кончики ее пальцев мягко массируют кожу ниже. Лекса чувствует, как уголки ее губ приподнимаются в улыбке: - Тогда почему ты хватаешь меня за грудь? - Некоторые люди ходят во сне, некоторые едят во сне. Я хватаюсь во сне, - объясняет Кларк очень серьезным тоном, еще раз сжимая грудь Лексы для пущей убедительности, вызывая смех из ее груди, - Это болезнь, не смейся над этим. Все еще посмеиваясь над тем, как все это восхитительно глупо, Лекса оборачивается. Что ж, она делает это, как только Кларк нежно поглаживает ее грудь, прежде чем положить ладонь на живот. Кларк не разрывает их объятия, постоянно касаясь рукой ее кожи, пока Лекса двигается и корректирует свое положение, пока ей не станет удобно, они обе смотрят друг на друга. Это еще одна вещь, которую она не знала бы, как сделать. Вместо того, чтобы принимать все это за чистую монету и ждать, пока ее вторая половинка повернется и посмотрит на нее, Лекса замыкалась в себе, убирая руку, как будто обожглась, готовясь к отказу от этого простого поворота. Она находит Кларк с все еще закрытыми глазами, ее губы растягиваются в игривой улыбке, и она прижимается ближе, заправляя светлую прядь волос за ухо. - Ты можешь поспать, - мягко говорит она и скорее чувствует, чем слышит, как Кларк лениво вздыхает, сон льнет к ней, тяжелый и теплый, - Нам слишком рано вставать после прошлой ночи. Потому что, возможно, время приближается к восьми, жизнь отеля уже во всю кипит, и обычно Лекса уже сделала бы по крайней мере дюжину дел из своего списка. Но они проспали в общей сложности около пяти часов, они заслуживают дополнительного времени в постели. -Разве тебе не нужно где-то быть? - спрашивает Кларк тоном, который предполагает, что она не против того, чтобы Лекса вставала и занималась своим днем, пока она спит все утро напролет, но то, как ее кончики пальцев впиваются в ее талию, прижимая ее к себе, говорит громче. - Единственное место, где я должна быть, это рядом с тобой - ловит себя на том, что говорит Лекса, ее голос сочится всей любовью, которую она чувствует. Она хотела сказать что-то совсем другое, но то, как Кларк наклоняет к ней голову и притягивает ее ближе, говорит ей, что это было правильно: - Я освободила всю свою неделю и оставила Аню позаботиться обо всем. Я вся твоя. Кларк хмыкает, ее глаза на мгновение приоткрываются, прежде чем она снова их закрывает, на губах ленивая улыбка: -Вся моя, да? Мне нравится, как это звучит. Она обнимает ее за талию и притягивает еще ближе, их лица соприкасаются, их дыхание смешивается, и Лекса растворяется в моменте - это слишком мягко, слишком идеально, чтобы не попытаться запечатлеть в памяти то, как свет падает на них, как ее сердце, кажется, бьется в другом ритме. Они остаются так некоторое время, Лекса старается запомнить лицо Кларк, когда она снова засыпает, довольная тем, что поспала так мало, если это означает, что она сможет увидеть, как Кларк смягчается в ее объятиях. Кажется, что Кларк была на грани того, чтобы заснуть, когда она мягко просыпается, приоткрывает глаза и пару раз моргает, чтобы прогнать сонливость: - Какие у нас тогда планы? - На данный момент, я полагаю, завтрак, - рассеянно говорит Лекса, без каких-либо реальных планов, кроме наслаждения присутствием своей девушки, когда она очерчивает линию подбородка Кларк подушечками пальцев, прослеживая длину ее шеи и вниз по груди, вниз по ложбинке между грудями, животу. Это пробный штрих, что-то, что она пробует, но Кларк ухмыляется ей. Лексе требуется мгновение, чтобы понять, что она имеет в виду, и она опускает голову, жар разливается по ее шее: - Не это, Кларк. - Почему нет? - Кларк мурлычет, и Лекса чувствует, как в животе разливается теперь очень знакомое тепло, когда Кларк проводит рукой по ее спине, лениво проводя ладонью вниз, пока не обхватывает ее сзади, и притягивает ближе, дергая за бедро, пока Лекса не понимает намек и не обхватывает ее бедро: - Ты сама сказала, у нас нет никаких планов. - Нам действительно нужен завтрак, - Лекса пытается урезонить ее, потому что они хорошо потрудились без какой-либо заправки, и ее желудок через десять минут заурчит достаточно громко, чтобы испортить настроение. Но она едва ли может заставить свой голос звучать убедительно из-за того, как он дрожит в тот момент, когда Кларк просовывает свое бедро между ее, прижимая его выше. - Нужен ли? - Все признаки сна исчезли с ее лица, оставив после себя огонь, который освещает ее голубые глаза. - Ты знаешь, что мы должны сделать? - спрашивает Кларк, и если она хочет получить ответ от Лексы, она не дает ей много времени на раздумья, ее бедро немного выдвигается вперед, а рука удобно ложится на одну из ягодиц Лексы. - Мы должны раздобыть еду и отнести ее к водопаду, к которому ты водила меня, когда я была здесь. Мы можем насладиться едой, поваляться на траве, понежиться на утреннем солнышке. А потом сделать это в воде. - О боже, Кларк. Что? - Лекса наполовину задыхается на своем собственном языке, последнее предложение едва соприкасается со всей сценой, которую описывала Кларк. Она фыркает, как будто идея за гранью нелепости - потому что это так - но Кларк просто обхватывает руками талию Лексы, размахивая ими и используя инерцию, чтобы повернуть их. Лекса грациозно приземляется сверху на Кларк с охом, чувствуя, как смех вибрирует в груди под ее: - Я предполагаю, что ты никогда этого не делала. Ей требуется мгновение, чтобы найти опору и приподняться, расставляя ноги, пока она не оказывается оседланной на талии Кларк, простыни падают с ее тела. - В воде? Нет, не было, - Лексе удается казаться возмущенной, когда Кларк проводит ладонями по ее бедрам, - Что плохого в кровати? - Мы можем сделать это в постели, когда будем в Лос-Анджелесе, - говорит Кларк, как будто это самая логичная вещь, откидываясь на подушки и надуваясь - честное слово, надуваясь, - Я хочу сделать это в воде. Лекса чувствует, как ее решимость колеблется, мысли о грязи, прикасающейся к ним, и рыбах, плавающих вокруг, уплывают прочь, когда новые, более заманчивые мысли всплывают у нее в голове. Она представляет, как выглядело бы обнаженное тело Кларк, каково было бы чувствовать себя под водой, их невесомость сближает их: - В воде? - Ага, - кивает Кларк, дьявольская улыбка растягивает ее губы. Она приподнимается, используя талию Лексы в качестве якоря, раздвигая ноги, чтобы они могли поместиться в пространстве между ногами друг друга. Это странная позиция, но в то же время слишком удобная, чтобы быть чем-то иным, кроме правильной. Лекса скорее чувствует, чем видит, как Кларк обхватывает ногами ее бедра, когда ее собственные находят свой дом рядом с талией Кларк, слишком увлеченная тем, как выглядят ее веснушки в лучах раннего солнца, чтобы замечать многое другое. Но когда руки Кларк ложатся на ее бедра, корректируя ее положение, пока они не оказываются настолько близко, насколько это возможно - груди прижаты друг к другу, дыхание смешивается, каждый дюйм их тела ощущает тепло друг друга - Лекса обнаруживает, что ошеломлена тем, как много она чувствует прямо сейчас, с такой простой вещью как сидящая напротив женщины, которую она любит. Прошло много времени с тех пор, как у Лексы была хоть какая-то причина чувствовать что-либо вообще. Она знает, что это клише. Она знает, что это что-то прямо из плохих книжных романов, но, оглядываясь назад, Лекса понимает, как долго она провела, не чувствуя ничего, кроме усталости в конце долгого дня или легкого раздражения из-за того, что что-то не работает. Прошли годы, и ее сердце болит от того, сколько усилий требуется, чтобы преодолеть паутину и ржавые петли и расшириться настолько, чтобы вместить все, что Лекса чувствует. Лекса наклоняется, прижимаясь лбом к лбу Кларк, наслаждаясь теплом, которое исходит от нее - смесь сна, раннего солнца, самой Кларк. - Я люблю тебя, - шепчет она ей в губы, слова срываются с нее прежде, чем она думает о них, как будто ее собственное тело знает, что нужно сказать это. Кларк улыбается ей в губы, вдыхает ее, наклоняет голову вперед, пока их губы не соприкасаются. Этого ответа достаточно - они повторяли эти слова снова и снова прошлой ночью, ленивым шепотом и страстными порывами, когда они кончали. Есть что-то нежное в том, чтобы целовать кого-то сразу после пробуждения, когда они все еще имеют вкус своих снов и сон остается на их коже. Лекса наклоняется вперед и приоткрывает губы против Кларк, углубляя поцелуй, в то время как ее руки скользят по светлой коже, пока она не погрузит пальцы в спутанные, беспорядочные кудри. Кларк - та, кто прерывает поцелуй, резко вдыхая после того, как не смогла сделать это должным образом, пока они были вместе, и Лекса немного гордится этим. Но улыбка, которую это заставило ее улыбнуться, исчезает, когда она видит, как брови Кларк сведены вместе, ее глаза наполнены беспокойством, которому здесь не место. - Я думала об этом, о нас. И, может быть, нам следует... - Кларк делает паузу, прикусывая губу, прежде чем найти в себе силы продолжить, - Ладно, я знаю, это звучит странно, но мы могли бы притвориться, что мы больше не вместе. По крайней мере, пока. Я имею в виду никаких фотографий, никаких совместных походов, ничего подобного. Пока мой тур не закончится и вся эта история с Финном не уляжется навсегда. Они забудут обо мне на некоторое время, и тогда мы сможем... - Нет, - Лекса прерывает ее на полуслове, услышав более чем достаточно. Брови Кларк взлетают вверх, вместо этого ее охватывает замешательство, когда она немного отстраняется: - Нет? Они говорили об этом, они повторяли это снова и снова, прорабатывая дюжину сценариев, которые неизбежно ставили крест на их планах о том, как они будут держать это в секрете. Они провели целые дни, споря о том, от чего они готовы отказаться - дни, которые можно было бы потратить на совместный просмотр чего-нибудь, разговоры о своих днях или обсуждение чертовой погоды, все было бы менее напряженным. -Нет, Кларк, - снова говорит Лекса, на этот раз ее голос мягче, - Я не хочу жить, скрываясь. Я хочу водить свою девушку на свидания в открытую, и если СМИ хотят поговорить об этом, пускай. - Кларк наклоняет голову в безмолвном вопросе, когда кончики пальцев Лексы проводят линию, которая идет от ее шеи к плечу, вниз по рукам и опускается к ноге, улыбка растягивает ее губы, когда она наблюдает, как мурашки бегут по коже, когда она представляет, как ее слова становятся правдой: - Я хочу заниматься с тобой глупыми туристическими вещами, я хочу ходить с тобой в кино и на свидания в музеи. Я хочу держать тебя за руку на публике. Я хочу все это. Мне нравятся тихие моменты, когда мы вдвоем, я не хочу этого скрывать. -В самом деле? Ты хочешь всего этого?- Кларк задыхается, придвигаясь еще ближе к Лексе, обнимая ее за талию, пока между ними практически не остается пространства, - Даже если тебе от этого неудобно? - Я думаю, мы можем избегать социальных сетей, - шепчет Лекса, слегка пожимая плечами, когда она упоминает одну из вещей, которая, кажется, входит во все их планы, их дыхание смешивается, - Я все равно это делала. Я становлюсь лучше в том, чтобы не позволять этому добраться до меня, и то, чего я не знаю, не может причинить мне вреда. Я узнаю кое-что от тебя, а не от таблоидов. - Лекса уже предупредила Кларк обо всем, удалила из своего телефона все, что не продвигало их отношения вперед. - Но я хочу быть с тобой, со всей тобой. Может быть, это уверенность в ее голосе, может быть, это сами слова, но Кларк моргает, и слезы катятся по ее щекам, прежде чем Лекса может сдержать их. Она смахивает их поцелуями, предполагая, что это не плохой знак, и обнимает Кларк, когда рыдание облегчения вырывается из ее горла. - Я в этом надолго, Кларк, - наконец говорит Лекса, облекая в слова все, что она пыталась показать с тех пор, как они поцеловались в первый раз. Если они проведут утро между простынями, строя планы купания нагишом в реке, возле которой они однажды напились, и обмениваясь предложениями о том, как им следует назвать щенка, которого они получат позже на этой неделе, Лекса не может не радоваться, что у нее все еще так много первых впечатлений, которыми она может поделиться с Кларк.