На круглой планете есть место всем на свете

       А твои глаза ярче любого заката,        Бараш слишком долго не был собой, слишком долго носился в попытках угодить, едва не добровольно давая придавить себя кремово-розовой туфелькой. Каждый раз сдерживал клокочущие внутри протесты, каждый раз покорно исполнял все прихоти, не считаясь с самим собой. Слишком неправильно, слишком обыденно.        Разбросанные рукописи устилали пол, кружась белым вихрем остывших надежд; стремительно пустеющий стол принял жёстким холодным деревом разгорячённый лоб Бараша. Океан страхов и сомнений, затопивший мысли, вылился в застилающую пелену прогорклых слёз. Он не знал, он правда не знал, отчаянно сжимая кудри в дрожащих пальцах, шмыгая носом, расфокусированно смотря в одну точку. Дверь. С минуты на минуту придёт на запланированное чаепитие Нюша. Вот-вот тишину дома нарушат три нетерпеливых стука в дверь.        Тук-тук-тук - раздаётся набатом в ушах.        Нюша корчится в недовольной гримасе по ту сторону реальности.        Тук-тук-тук - стучит девичий кулачок по обивке двери.        — Уснул, что ли? — сокрушается Нюша, дёргая за ручку. Заперто.        Тук-тук-тук - сейчас или никогда.             Сила воли, кажется, последняя что у него есть - и Бараш встаёт, шаркает по своим творениям грязными подошвами обуви, медленно, отяжелелой рукой открывает дверь. Перед ним Нюша - красная от возмущения и уличной стужи, злая от ожидания и треплющего уложенные волосы ветра, замирающая, стоит ей пересечься с холодной глубиной глаз напротив.       Виноватая улыбка, неловкое сказанное приглашение в дом.        А улыбка твоя мне дороже всего.