Черные пески

В участок Маркуис и Джон ехали в гробовой тишине. Маркуис даже не стал включать магнитолу — ему было слишком неуютно из-за мыслей, посетивших его в комнате дочери; Джон же выглядел расслабленным и отвлеченно смотрел в окно. «Может, Гэри отговорит его?..» — думал Маркуис. Он понимал, что сам не решится отказаться от такой выгоды: во-первых, он потеряет деньги, а во-вторых — лишний раз предстанет в глазах Джона трусом. Этого Маркуис хотел в последнюю очередь. И все-таки что-то подмывало его высказаться, и противиться он не мог. — Джон, — сказал Маркуис. — Не думаешь, что Джессика была права? — В каком плане? — спросил Джон негромко. — Что… что у нас ничего не выйдет. Ты же помнишь, что было с Иволгой. В тот раз все обошлось, а в этот… — Маркуис замолчал. Джон пожал плечами. — Тогда я был один, — сказал Джон спокойно. — Теперь нас двое. Их тоже двое. Маркуис цокнул языком. — Их гораздо больше, ты же сам знаешь. — Слушай, не хочешь — не надо. Я и один справлюсь. — Я… — начал Маркуис и умолк. А затем, скрепя сердце, продолжил: — Я правда боюсь. Только подумай: кровожадный психопат и его свихнутая сестренка. Если мы проколемся, нам крышка. — Иволга ничем не лучше, поверь. И, господи, Марк, прекрати вести себя как девчонка перед брачным ложем!.. Есть план — есть сила. Что на тебя нашло? — сказал Джон раздраженно. — Ничего на меня не нашло, — буркнул Маркуис и перевел взгляд на припорошенную снегом дорогу. Впереди показался стенд с надписью «Добро пожаловать в Ньюуокер!» /// В участке было тепло и пахло выпечкой. — Привет! — помощник шерифа Кертис, увидев на пороге Джона и Маркуиса, поднялся с места. В руке он держал жестяную кружку, полную кофе, на столе лежал надкушенный глазированный пончик. — Я уже подумал, что вы оба отошли от дел!.. Или вы по другому вопросу? — Черт, пончик! — оживился Маркуис. — Я попробую? Спасибо!.. — Клубничный, — сказал Кертис, и в его голосе проскользнула улыбка. Если бы Маркуис не был поглощен поеданием чужого пончика, то увидел бы, как Джон и Кертис насмешливо искривили губы и переглянулись. — Он как всегда — мысли только о жратве, — хохотнул Джон. — К делу: мы кое за кого беремся, дорогой Кертис. И нам, конечно же, нужен ордер. Где Гэри? Кертис на мгновение замолчал. — Гэри… Гэри в отъезде, — пробормотал он неуверенно и тут же сменил тон: — Кто вам нужен, Джон? — Шью и Шьеше Шжоншы, — сказал Маркуис, пытаясь затолкнуть в рот остатки пончика: со времен его детства прошло несколько десятков лет, а он до сих пор ел как животное, дорвавшееся до мяса. Тишина затянулась — да так, что в ушах зазвенело, а звуки, доносившиеся с улицы, вдруг стали болезненно громкими. Маркуис вспомнил, что точно так же молчит салун после кровавой перестрелки, и пончик перестал казаться вкусным; он с трудом проглотил его и обернулся. Кертис и Джон смотрели на него в упор: Кертис — удивленно, Джон — раздосадованно. — Вы не расслышали? — Ребята, вы… — пробормотал Кертис. — Вы еще нужны городу. — Я не нужен, — Маркуис пожал плечами, откинулся поясницей на стол и принялся вычищать языком тесто, застрявшее между зубов. — Но это идея Джона. — Не удивлен, — сказал Кертис негромко, и Джон нахмурился. — Эй, Кертис, тащи листовки, — поторопил Джон. — Не трусь, мы не такие дураки. — Джон, — сказал Кертис, — я вам скажу: это плохая затея. Чертовски плохая. Помните Дикого Саймона? Что с ним сделали Джонсы? — Повесили на дерево и выпустили кишки, — сказал Джон таким тоном, будто говорил о сводке новостей. Он подошел к потрепанному кофемату, стоящему у стены, и теперь со скучающим видом изучал ассортимент. Маркуис и Кертис ожидали, что он скажет что-нибудь еще, но Джон только выбрал напиток и опустил в прорезь монеты; они со звоном упали, и автомат заработал. Наконец Джон забрал свой кофе и сделал глоток, поглядывая то на Кертиса, то на Маркуиса. — А что Иволга чуть не сделал с тобой, Джон? Ты это помнишь? — сказал вдруг Кертис. Лицо Джона изменилось — ровно на мгновение. — Все совершают ошибки, — ответил он все так же невозмутимо. — Пожалуйста, не совершайте еще одну. — Кертис, — голос Джона стал твердым. — Неси листовки и не лезь не в свои дела, черт тебя дери. Мы уже все продумали. Прорвемся. Маркуис посмотрел на Кертиса; тот медленно выдохнул через нос, не сводя взгляда с Джона, круто развернулся и исчез за дверью. — Где Гэри? — спросил Маркуис, как только они с Джоном остались одни. — Кертис сказал, что в отъезде. — Надо позвонить ему. У меня дурное предчувствие. — Какое? — хмыкнул Джон. — Опередил нас и поехал за добычей? — Глупая шутка, — заметил Маркуис, но выражение лица Джона не изменилось. — Гэри не такой — у него яиц не достает; он скорее будет жрать пончики и играть в карты с Кертисом, чем пачкать свою звезду кровью. — Так в чем дело? — В том, что Гэри всегда оповещает меня об отъездах. А Керис, он… В этот момент вернулся Кертис. Он положил листовки на стол с таким видом, будто отдавал грабителю деньги из кассы. Маркуис присмотрелся к листовкам и нахмурился. Сью Джонс, глядящая на него с черно-белой фотографии, выглядела изможденной, уставшей от жизни и очень, очень злой. Маркуис невольно вспомнил, что она торговала собой, много пила, рано осиротела и несколько лет в одиночку тащила на себе младшего брата. Она сделала много дерьма — взять хотя бы брата, из которого она воспитала чудовище, — но Маркуис сочувствовал ей; ему казалось, что эта женщина искупила свою вину, но закон был непреклонен. Джесси Джонс, запечатленный на другой фотографии, не улыбался, но его глаза были задорно прищурены — улыбка будто бы сползла с его лица за мгновение до того, как снимок был сделан. Джесси был красив какой-то особенной, дьявольской красотой, и, о боже, если бы только Маркуис столкнулся с ним в баре… Но Джесси Джонс не бродил по барам в надежде найти мужика на ночь — Джесси Джонс творил вещи куда более предосудительные. Он был усыхающей рукой, открытой язвой, гниющей раной на территории Соединенных Штатов, по нему скучала виселица; убийца Джесси Джонс не заслуживал жизни. /// — Что за ублюдки, — Джон цокнул языком, разглядывая листовки. — Ну и рожа у этой бабы, Марк, не думаешь? Маркуис рассеянно кивнул; он изучал ордер, выданный ему в участке, так, будто видел его впервые. Он не мог поверить, что это произошло. В первый раз ему выдали ордер на поимку разыскиваемого дезертира ещё в шестьдесят третьем, но тот отощавший бородатый бродяга в рваном мундире не шёл ни в какое сравнение с теми, кого они должны были разыскивать сейчас. Тот дезертир… Маркуис хорошо помнил его затравленный взгляд, шрамы, изуродовавшие лицо, и тихое: «Прошу, сжалься надо мной». Сжалься. Сжалился бы тот дезертир, если бы наткнулся на хижину одинокой женщины?.. Тогда Маркуис стрелял в упор. Маркуис отвёл взгляд от дороги; ему было противно от самого себя. Кем он себя возомнил? Влез черт пойми куда и теперь сокрушался. У него не хватало сил не просто не бояться, но и даже отказаться от предложенного дела — запальческий азарт кипел в нём, как кипит в шкодливом мальчишке желание подложить неприятелю на стул канцелярскую кнопку. Эту гордыню Маркуис усмирить не мог. — Марк, — вдруг окликнул его Джон. Маркуис вздрогнул от неожиданности и спросил резковато: — Чего тебе? — Ты говорил, что Гэри не поедет за добычей раньше нас. — Ну, говорил… Погоди, что значит раньше? — Маркуис вскинул брови. — Мы с ним созванивались еще до того, как я известил тебя. Говорил, что открою сезон охоты, — Джон усмехнулся. — Какого хрена ты не сказал мне об этом раньше, старый пес?! — ощерился Маркуис. — Он же… Он же сам за Джонсами поперся! — Я бы не был так уверен, — невозмутимо ответил Джон. — Ага, и почему? — Он труслив, а трусы умные. Они не полезут вброд, если почувствуют, что подвергнут себя риску. — Гэри шериф, Джон. Шерифы всегда подвергнуты риску. Маркуису захотелось выругаться и заодно обругать Джона, но он сдержался. Разумеется, Кертис что-то скрывал; этот маленький ублюдок не умел хранить тайны — они были черным по белому выведены у него на лбу. Допустим, Гэри знал больше, чем они с Джоном, и поехал прямиком за Джонсами. Что Джонсы сделают с шерифом Ньюуокера? То же, что и с любым другим блюстителем порядка: насадят его на нож, изрешетят пулями, привяжут к лошади… Маркуис знал Гэри давно, с тех пор, когда получил первый ордер в его офисе. Гэри не блистал умом, предприниматель из него был посредственный, но и дураком Гэри тоже не слыл. Когда они остановились, потому что Джону срочно потребовалось выйти из машины, Маркуис набрал номер Гэри; автоответчик невозмутимо сообщил: «Аппарат находится вне зоны действия сети». Ничего особенного Маркуис не ожидал — связь появлялась в основном только в городах, — но на душе всё равно стало кисло. Куда Гэри мог уехать? Причин существовало множество; Маркуис даже и не подумал бы об охоте, если бы не чертова вороватая морда Кертиса. «Смотри, — сказал себе Маркуис, когда машина тронулась, — дел государственной важности Гэри точно не поручат, а это значит, что причина, по которой Кертис мог так мяться, одна: Гэри сказал ему молчать о чем-то, что не должны узнать именно мы с Джоном; и всё из-за этого гребаного звонка…» — Марк! — Что?! — Маркуис раздраженно цокнул языком. — Там сейчас будет разворот, — Джон указал пальцем на припорошенную снегом трассу. — Сверни, мне нужно заехать в свою келью. — Тогда нанимаю тебя в навигаторы, — хмыкнул Маркуис. /// Сегодня Джон впервые побывал у Маркуиса в гостях — и сегодня же Маркуис впервые переступил порог его дома. Джон жил в двухэтажном доме, разделенном на четыре квартиры, в небольшом поселке в часе езды от Ньюуокера. Стены дома были с любовью украшены наскальной живописью времен отчаянной молодости тех, кто сейчас уехал в крупные города на заработки; посеревшая от времени штукатурка местами осыпалась, а глубокие трещины, кое-где вспоровшие бетон, навевали тревожные мысли. Внутри оказалось не лучше: квартира Джона выглядела необжитой — она скорее напоминала свалку, чем холостяцкую берлогу. Маркуис морщил нос, переступая через разбросанные вещи; под его сапогом что-то хрустнуло, и Маркуис, увидев лежащее на темном ковролине раскрошенное печенье, обрадовался, что Джон не предложил ему разуться. — Тебя там долго ждать? Двигатель простаивает! — с раздражением крикнул Маркуис. — Имей терпение, ниггер! — весело крикнул Джон в ответ. Маркуис подкатил глаза — любовь Джона к шуточным оскорблениям успела набить ему оскомину. — Мистер Мальцев! — вдруг громко позвали со стороны открытой двери. Маркуис едва не подскочил от неожиданности и обернулся. На пороге стояла тучная немолодая женщина; она куталась в шерстяную шаль и щурилась сквозь мутные стекла очков. Стоило женщине разглядеть Маркуиса, как она вдруг расплылась в улыбке и спросила уже совсем другим тоном: — Милая, а вы что, подруга мистера Мальцева?.. — Нет, он мой коллега, — хохотнул Маркуис. Женщина вытаращилась и умолкла. — Здравствуйте… — пробормотал появившийся у двери Джон. — Да, я скоро внесу плату за два месяца, поверьте, миссис… — Ты говоришь это уже третий месяц, Джон! — возмутилась «миссис». — Благодари бога, что я мягкотелая и подожду еще, потому что любой другой… — Давайте не при нем? — сказал Джон негромко, но не настолько, чтобы Маркуис его не расслышал. — Понимаете, это действительно мой коллега, и мы едем, так сказать, на заработки… — Знаю я твои заработки, — фыркнула «миссис», перевела взгляд на Маркуиса и вдруг затараторила: — Милая… То есть мистер, простите, но вы так похожи на женщину!.. Я уже обрадовалась, что у Джона наконец-то появилась спутница, а то всю жизнь бобылем живет, почти не выходит, денег не платит, я ему еду приношу… Маркуис невольно взглянул на Джона и поразился перемене в его лице: Джон выглядел пристыженным и даже… несчастным? Поэтому лучшее, что Маркуис смог сделать — это отойти к машине и больше не смущать его. /// — Не знал, что у тебя… финансовые проблемы, — хмыкнул Маркуис, постукивая пальцами по рулю. — Сколько я тебя помню, у тебя всегда все было на мази. Или ты просто… не говорил всего? — Я же не ты, чтобы трындеть обо всех своих бедах направо и налево, — огрызнулся Джон. Маркуис пожал плечами. — Я не говорю ни с кем о финансах. — Молодчина. Так держать. — Гляди-и-ите-ка, а кто-то обиделся, — Маркуис задорно прищелкнул языком. — Вот эти все твои интонации идиотские… — прорычал Джон. — Как ребенок, ей-богу. — Мне хотя бы есть что пожрать, — парировал Маркуис. Он думал, что Джон встрянет в перепалку, но тот ничего не ответил, взял свой скетчбук и принялся зарисовывать виды за окном. До Изли, куда Джон с Маркуисом направлялись, ехать было часа полтора; путь лежал через пустынные трассы, где не то что не было связи — там не ловили даже радиостанции, и Маркус нервничал: в Изли он, равно как и Джон, ехал впервые и не был уверен, что знал, какие бандиты ошивались в этих краях. А еще — были ли поблизости заправочные станции; конечно, лошадей меняли каждые несколько миль, но Маркуис всё равно ощущал тревогу. Темнело за окном быстро; вскоре музыка, звучавшая из магнитолы, сменилась навевающими тоску помехами, заскучавший Джон надел наушники и, кажется, задремал, и Маркуис остался наедине со своими мыслями. Он ехал и раздумывал — о Джонсах, о Джоне, о Джессике, о плантаторе, у которого выкупил ее более трех десятков лет назад, о матери и об Энди… Сейчас всё это казалось невероятно далеким, словно и не было в его жизни ни плантации, ни побега, ни гетто, ни свадьбы и Большой и Великой Любви к Энди, человеку, спасшему его от смерти — и не просто спасшему, но и вдохнувшему в него жизнь… А ведь Энди мог бы остаться жив, не уедь Маркуис к матери на эти проклятые полгода. Интересно, какой была бы жизнь Маркуиса бок о бок с Энди — состарившимся, но таким родным?.. От размышлений Маркуиса отвлекли сигнальные огни, разрезавшие ночную темноту трассы. Первая мысль была о скорой, вторая — о полицейских машинах, третья — о заряженных револьверах, ждавших своего часа в бардачке; все мысли пришлось отмести, как только Маркуис увидел дорожный знак, обозначавший строительные работы, ограждения и несколько дорожно-ремонтных машин. Только не это. Маркуис резко притормозил машину, и Джон дернулся и проснулся. — Что происходит?! — Он схватился за оружие, но Маркуис придержал его и указал на дорогу. — А, это… Черт, да мы же тут не проедем! — Знаю, кэп. — Как ты вообще выбрал эту дорогу? У тебя есть навигатор, черт возьми!.. — Навигатор считает, что мы едем по бездорожью, — хмыкнул Маркуис и вышел из машины. Шел снег, но неожиданно холодный ветер мерзко задувал под воротник; Маркуис нахохлился, как маленький взъерошенный воробей, и направился в сторону рабочих. — Нет проезд! Нет проезд! Проехать — нет! Другой дорога! — с сильным мексиканским акцентом закричал один из людей в форме. — Какой «другой дорога», черт тебя дери?! Где тут объехать? — заорал Маркуис в ответ. — Обратно ехать, там… cerca de la autopista M41… — Чего?! — Разворачивайся и едь по прямой, будет поворот на М41, там и заночуете! — послышалось из темноты, и Маркуис, приглядевшись, увидел человеческий силуэт. — Заночуем?.. — Здесь лучше ночью не ездить, могут это, — говоривший, выйдя на свет, красноречиво чиркнул по кадыку указательным пальцем. Маркуис не удивился: этих ребят наверняка крышевали, чтобы подлавливать неповоротливые почтовые дилижансы; в любом случае, тратить патроны Маркуис сейчас не собирался. — Едем обратно, — оповестил он Джона, когда забрался на водительское сиденье, и сказал, прежде чем Джон успел раскрыть рот: — Тут небезопасно, да и мы здесь всё равно не проедем. Предлагаю заночевать на М41. Ты видел там бензоколонки или хотя бы постоялые дворы? — Есть, но нам придется сделать крюк, — задумчиво проговорил Джон. — Уорду и Джонсам, особенно если Гэри у них, это только на руку. Маркуис нахмурился, поджал губы и вывернул руль. /// М41 встретила их огнями постоялого двора. Двор был просторный: бензоколонка, крытая стоянка для всех видов транспорта, конюшня и здание мотеля с кафе и лавкой на первом этаже. Маркуис, заправляя машину и оглядываясь вокруг, невольно заулыбался — постоялые дворы были ему, живущему бесконечной дорогой, роднее собственного дома. Джону, судя по его посветлевшему лицу, — тоже. Они оба были людьми, не обреченными на жизнь кочевника, но награжденные ею; многим, осевшим в городах и на ранчо, сменившим книги в дешевых переплетах на богатство интернета и полюбившим безграничной любовью блага цивилизации, казалось, будто спать в машине или у догорающего костра, есть консервы и всегда держать револьвер у груди — пытка, но они просто никогда не ездили автостопом. Ни один городской пыльный вечер не шел в сравнение с ночью, проведенной в палатке на обочине оживленной трассы. — Уважаемый, эй, мистер, где тут еды взять? — крикнул в отдалении Джон, и Маркуис обернулся; Джон разговаривал с работником заправки, и тот указал на двери магазина. Это был магазин с современными дверями — в кои-то веки: тот вид пендельтюра, который простирается до потолка, работает на фотоэлементах и не дает тебе по заднице, если ты его не закрываешь. Маркуис любил такие двери: они выглядели современно и легко и без шума открывались, если в случайной потасовке кого-то вышвыривали на улицу. Когда Маркуис заправил машину и оплатил парковку, Джона снаружи уже не было. Маркуис вошел в здание мотеля, и в лицо ему дохнуло долгожданным теплом. Он снял шляпу, прижал ее к груди, свернул в кафе и неспешно прошелся вдоль витрины, гадая, какое из пирожных взять. — Эй, Янки, привет, — послушался вдруг из-за стойки женский голос. Маркуис вскинул голову и широко улыбнулся: на него смотрела девушка с кислотным ирокезом и татуировками на лице. — Привет, дорогая, — сказал он, распрямившись. — Приятно, когда тебя знают даже в таком захолустье. Девушка хмыкнула. — Я не по этому вопросу. Мимо проходил какой-то бугай в шубе, спрашивал… о дельце. — Джон Мальцев, что ли? — Он самый, — девушка подхватила со стойки стакан для выпивки и небрежно протерла его фартуком. — Ну что, Янки, кофе или что-нибудь покрепче? За счет заведения. — Благодарю, но мне не помешало бы немного информации. Знаешь Люка Уорда? Девушка хитро улыбнулась. — Меньше знаешь — крепче спишь. — Тогда с меня чаевые, — улыбнулся Маркуис в ответ и положил на стол купюру. — Езжай в Изли по этой трассе, но днем не светись. Приедешь — спроси у старухи Кэбот, она много знает и дорого не берет, — сказала девушка, сунув деньги в нагрудный карман так быстро и ловко, словно ей приходилось делать это ежедневно. — Это всё, чем я могу тебе помочь, Янки. А теперь — авторский кофе. /// — Что ты пьешь!.. — возмутился Джон, не прекращая жевать свой бургер. — Ты знаешь, сколько там сахара? — До черта и больше, — невозмутимо ответил Маркуис, попивая свой молочный коктейль. — Ты вообще думаешь о своем здоровье? — настаивал Джон. — Ведь… — Говорит мне человек, взявший два бургера, — Маркуис ухмыльнулся. Джон нашелся не сразу; изобразившееся на его лице недоумение можно было писать красками. — Я… Я взрослый мужчина, черт возьми! Я не ел ничего с самого утра!.. — А тот сэндвич? — Хм, — Джон нахмурился, а потом прошипел: — Ну и что, съел я этот сэндвич, получил удовольствие, теперь ужинаю!.. В компании, между прочим, хорошего друга. Маркуис ничего не ответил — только снял с коктейля взбитые сливки и отправил их в рот. — Я знаю, как добывают сахар, Джон, — сказал он чуть погодя. — Марго отправили на тростниковую плантацию. Помнишь ее? У нее нет безымянного пальца на левой руке — случайно отсекла две фаланги серпом, пока рубила стебли. — Марго? — переспросил Джон. — Маргарита, одна из моих сестер, — пояснил Маркуис. — Я же вроде рассказывал о ней, нет? Маркуис улыбнулся и приложился к соломинке, опущенной в стакан. В молочных коктейлях он ненавидел только одну вещь — колючее ледяное крошево, осевшее на дно. — Я вообще не особо помню твою довоенную биографию, — заметил Джон. — У тебя есть время послушать, — хмыкнул Маркуис. За окном бушевала метель, и метель эта словно была создана для бесед о далеком прошлом.