Благодарение Эбигейл

— Чуваки, наш план вышел из-под контроля, — воинственно взмахнув палочками, заявил Пиклз. На этот раз очередное собрание тайного ордена состоялось в студии, пока ждали голубков. Настроение было совсем не рабочее, и рыжий, пользуясь этим, вещал из-за барабанов, как революционер с броневика. — Мы допустили какую-то ошибку. Эбигейл жиреет, как ламантин, а Нэйтан всё не бросает её! Да и я, если честно, успел к ней прикипеть… — тихо заметил он себе под нос. — Она только ест и ничего не делает! — Воскликнул Токи и пихнул сидевшего за микшером продюсера в мягкий бок. — Это твой выход, Дик! Услышав вместо ответа шуршание пакета с круассанами, Пиклз вяло махнул рукой. И этот туда же. Продюсер округлялся до тревожного быстро — не без помощи Уильяма. Пиклз успел десять раз пожалеть, что предложил ему протестировать тот коктейль. Создавалось впечатление, будто Оффденсен подмешал в порошок каких-то опиатов. И для Эбигейл, и для Дика работа отступила на второй план. Думали они только желудком, а на еду набрасывались с жадностью законченных наркоманов. И что огорчало Пиклза больше всего, ни Уильям, ни Нэйтан не возражали новым привычкам своих половинок. Но он не терял надежды воззвать к совести Дика. Всё-таки, Набблер прошел с ними огонь, воду и медные трубы, и расставаться с ним по такой дурацкой причине не хотелось никому. — Мне кажется, нам надо возвращаться к прошлому, чуваки, — обратился он к товарищам — Помните, мы записывали музыку сами? Между прочим, ещё до того, как с тобой познакомились, Дик! — с упрёком прибавил он. — Мгхм. — Набблер жевал круассан, набив обе щеки, и отрываться от еды ради бесполезных разговоров считал глупым. Однако он всё же бросил на Пиклза сердитый взгляд красными точками окуляров. Мягкие щёки Дика стали такими полными, что крепежи окуляров больно впивались в кожу. Мёрдерфейс молчал, поглядывая на приготовленные для Эбигейл пончики — наверное, следил, чтобы Дик не похудел ненароком. — Если бы всё быть так простый… — тяжело вздохнул Сквизгаар, когда шорох фантиков наконец затих, и задумчиво тронул струны гитары. — Я не мочь остановиться. Я хочу видеть, как Эбигейлс толстеет дальше, понимает меня? Пиклз не успел вставить своё мерзкое мнение — в этот момент в дверях показалось смуглое пузо. — Ох, мальчики, простите, — усмехнулась Эбигейл, вцепляясь в дверной косяк. — Кажется, я застряла. Потерявшие дар речи мужчины заметили за кудряшками продюсерши голову Нэйтана. Весь красный, Эксплоужен вжал ладони в мягкие складки у неё на спине и подтолкнул. Тяжело дыша, Эбигейл с коротким стоном протиснулась в двери студии. От натуги лицо её взмокло и сделалось почти одного цвета с тёмными волосами, с приоткрытых губ срывались судорожные вздохи. Пиджак она давно перестала носить, и всем было видно, что сиреневая блузка потемнела от пота. Ничем не поддерживаемая грудь яростно ерзала туда-сюда, грозя сорвать державшиеся на честном слове пуговицы, пока Эбигейл ковыляла к пульту. Её живот, мешок смуглой плоти, расчерченный светлыми растяжками, свисал на бедра и грузно раскачивался с каждым шагом — заправлять его в брюки было бесполезно. Нэйтан рядом с ней казался жертвой голодомора. Дику пришлось потесниться — Эбигейл заполнила собой почти всю полукруглую выемку микшера, складки её бёдер свесились по обе стороны составленных вместе железных стульев. — Я только немножко отдышусь, и мы приступим к работе, — объявила она, теребя воротник блузки в тщетной попытке освежиться. — О, Дик! Я смотрю, ты тоже набрал пару фунтов? В Мордхаусе очень вкусно кормят, согласись? Она дружески турнула его в бок, обтянутый просторной шёлковой рубашкой, и потянулась к пончикам. Дик чуть не поперхнулся. Ему единственному было наплевать на самочувствие Эбби — кажется, он наравне с Нэйтаном нашел какую-то прелесть в том, чтобы закармливать продюсершу до потери дыхания. За тем, как она ела, он наблюдал с удовольствием садиста. Наверное, мстил, что набрал вес из-за неё. Нэйтан, пройдя за микрофон, почему-то не мог отвести глаз от того, как она заталкивает пончики в рот и глотает, почти не жуя. Разноцветная посыпка прилипла к розовым губам — Эбигейл их больше не красила. Это было грязно, отвратительно, но вместе с тем возбуждающе — Нэйтан забыл, зачем сюда пришёл. Черт побери, это было жестоко. Он жалел Эбби, корил себя за дурацкую затею, которую они затеяли, чтобы выжить продюсершу из Мордхауса. Но вместе с тем хотел видеть, как она объедается, становится ещё толще и беспомощнее. Что-то ему подсказывало — это взаимно. *** Эбигейл всё чаще прикладывалась к своему любимому шоколадному коктейлю. Сколько в нём было калорий, Нэйтан боялся представить. Но видел, что девушке становилось тяжело ходить. Она постоянно отказывалась от прогулок и свиданий за пределами Мордхауса, и Нэйтан оставил её в покое. Эбби не испытывала дискомфорта, когда проводила целый день в его комнате, значит, и беспокоиться не стоило. Но мысль о скутере всё не отпускала Нэйтана. Устав смотреть, как Эбигейл ковыляет по длинным коридорам, переваливаясь с боку на бок и колышась всеми своими складками, он заглянул в кабинет менеджера. Оффденсен не удивился его просьбе. Он вообще ничему не удивлялся. Но поправил очки и сухо сказал: — Я понимаю, Нэйтан. Когда ты фидер, и видишь, как твоя половинка становится беспомощной, сложно остановиться. Вокалист поглядел на него из-под бровей и буркнул: — Ты извращенец. У меня в мыслях такого не было. Чарльз кашлянул и поправил галстук, чтобы прикрыть пятна шоколада на белой рубашке. — Эм, Нэйтан… Я знаю, что ты её моешь, кормишь, даже в туалет вы ходите вместе. Признаюсь, это трогает даже такого мёртвого внутри человека, как я, но… В общем, если ты продолжишь в таком духе, Эбигейл будет и дальше набирать вес. У тебя есть возможность недопустить это. Достаточно не помогать ей. Эбби вполне может делать всё сама, при таком весе это ещё возможно. Другое дело, что ты так не считаешь. — Я беспокоюсь за её здоровье, — грубо оборвал его Нэйтан. — Если тебя это тревожит, для начала попроси её перестать пить гейнер. — Гейнер? — Коктейль с протеином, который она так любит. От него очень сильно набирают вес, можешь мне поверить, — Чарльз хитро поглядел на него поверх очков, прежде чем с преувеличенно деловым видом зарыться в бумаги. — Но эффективнее будет отказать ей в помощи. Нэйтану такой расклад, конечно же, не нравился. — То есть я должен молча смотреть, как она мучается? — Если хочешь, чтобы она похудела. Нэйтан замялся и уставился на шоколадные пятна, желая прожечь дыру в до раздражающего спокойном менеджере. — Она нравится мне и худая, и толстая. Я просто хочу, чтобы она была счастлива. Чарльз снова пожал плечами. — Во всяком случае, она ещё не достигла того веса, при котором садятся на скутер, — заметил он тоном эксперта. — Но я учту твои пожелания. *** Нэйтан проснулся от несильного тычка в бок. Последнее время он плохо спал — Эбигейл постоянно будила его посреди ночи, зная, что не встретит отказа. Нэйтан и не думал ей отказывать — перечить женщине такого размера просто бессмысленно, если, конечно, не хочешь, чтобы тебя раздавили. Да и не мог он позволить себе спать, когда у его девушки урчало в животе. Любая мысль о том, что Эбигейл как-то страдает, не давала ему покоя. Девушку нужно было окружить любовью и утешить, даже не самым полезным для её фигуры способом. Раньше она вставала сама и спускалась на кухню за ночным перекусом, но Нэйтан всё равно просыпался, стоило в тишине раздаться тяжёлому дыханию и скрипу добротной кровати. Слова Чарльза не выходили у него из головы, но Нэйтан ничего не мог с собой поделать. Он любил Эбигейл, и единственно помощью мог подтвердить свои чувства. Иначе это не отношения, а какое-то извращение. Вроде того, чем Чарльз в катакомбах Мордхауса занимался с Эдгаром. Нэйтан ёжился от омерзения при одной мысли о развлечениях менеджера, пусть и сам ушёл недалеко от него. Жан-Пьер оставил на кухонном столе тарелку с панкейками. За такую предусмотрительность его следовало наградить или хотя бы перешить обратно, по-человечески. А не так, будто повар нацепил костюм зомби на Хэллоуин. — Боже, я умираю от голода, — когда за Нэйтаном закрылась дверь, прошептала Эбигейл и трудом перетекла в полусидячее положение. Кровать жалобно скрипнула, но стоило Нэйтану опуститься рядом с любимой, опасно застонала под их совместной тяжестью. Надо будет попросить клокатиров укрепить её или поставить новую, иначе они рискнуют однажды проснуться среди обломков. Нэйтан мог бы поспорить. С таким весом умереть можно от чего угодно, но только не от голода. Однако он лишь вздохнул и поставил тарелку на живот Эбигейл, между грудей, похожих на растёкшиеся блины. — А нет сиропа или чего-нибудь такого? — спросила девушка, разлепляя глаза. Приоткрытая челюсть упёрлась в складку жира на шее. — Нет, — произнёся это, Нэйтан почувствовал себя виноватым. Наверное, он и вправду её слишком баловал. Эбигейл досадливо свиснула носом и взяла губами блинчик. Она была слишком уставшей и сонной, чтобы шевелить руками. Нэйтан тоже хотел спать, но совесть заставляла его следить за девушкой — не дай бог в полусне она забудет прожевать кусок и задохнётся. Хотя Эбигейл во время ночных перекусов, напротив, окончательно просыпалась и приставала к клюющему носом Нэйтану, прося её поласкать и успокоить. Он, самое большее, сквозь сон гладил девушку по животу и отрубался, очарованный её теплом и мягкостью. Потрясающе снотворная девица. Любуясь жующей Эбигейл, Нэйтан почесал её под вторым подбородком, как котёнка. У полноты имелся один плюс — растянутая кожа стала невероятно чувствительной, и доставить девушке удовольствие стало совсем несложно. Она закатывала глаза и кусала губы от восторга, стоило Нэйтану сгрести в горсть мягкий низ живота и покачать, посылая широкие волны по всему телу. Своеобразная, экзотическая ласка, совсем не похожая на то, как Нэйтан развлекал своих худых бывших. Эбигейл нашарила в темноте его руку и уложила себе на живот, ещё чуть скользкий от лосьона. В такой интимный момент ей хотелось чувствовать парня рядом с собой, и Нэйтан не мог ей в этом отказать. Ладонь немного липла к коже, но он провёл несколько раз примерно там, где под слоем сала находился желудок. Он уже не взрыкивал, однако Эбигейл не собиралась останавливаться, пока не доест всё. Это значило, что проснётся она ещё немного толще, и от этого Нэйтану становилось грустно. Однако Эбигейл хотела набирать дальше, и Нэйтан не решался мешать этому желанию. Зачем, если он мог обеспечить ей расширенные дверные проёмы, усиленные стулья, помощь медиков и еду, тонны еды? Вот только он обещал парням, что у них с Эбигейл будет свадьба и дети, а с таким весом она вряд ли могла забеременеть. Конечно, никто не запрещал девушке похудеть — врачам Мордхауса не составит труда отрезать ей половину желудка. Это, так подумать, очень брутально и металлично, но Эбигейл и так выглядела вполне счастливой. В самом деле, она жила во дворце, как принцесса, трахалась с мультимиллиардером и работала на самую известную группу в мире, окружённая всей едой, которую только можно пожелать. Если для неё это — счастье, то и Нэйтан не мог огорчаться. Закрыв губы пальцами в тщетной попытке скрыть отрыжку, Эбигейл откинулась на подушку и зажмурилась, проваливаясь в крепкий сытый сон. Нэйтан отставил пустую тарелку и привалился рядом, закинув руку ей на живот. Но прежде, чем заснуть, он чмокнул её в висок под свисавшей на щёку пушистой прядью, и улыбнулся. Нэйтан ещё ничего не знал о Пророчестве и думал, будто их счастью ничего не угрожает. 17.10.2022 - 22.11.2022