*час назад*
Алек с Деметрием и Феликсом, возвращаясь из Румынии, остановились во Флоренции, чтобы «поужинать». Это была идея Деметрия, но и остальные не возражали. Задание было тяжелым, румынские вампиры были одними из самых проблемных, а Флоренция была достаточно далеко от Вольтерры, чтобы не привлечь к клану никакого внимания и не создать проблем. В Вольтерру они прибыли, когда время близилось к полуночи. Однако перед тем, как возвращаться в замок, вампиры решили пройтись по городу, чтобы проверить, все ли в порядке и не болтает ли кто лишнего. Алек уже двести тысяч раз проклял тот переулок и девчонку, чей запах отпечатался в его голове. Его, одного из главных стражей порядка всего вампирского мира, взмахом руки попросила отойти с дороги какая-то человеческая девчонка. Как она посмела? Его, тысячелетнего вампира, боятся едва ли не больше всех остальных членов клана. Именно в тот момент, когда она протискивалась между каменной стеной и его столь же твердым телом, Алеку в нос ударил запах ее крови. Запах, который снился бы ему во снах, если бы он мог их видеть. Стоя в том переулке, совсем рядом с ней, Алек мог слышать, как течет кровь по ее венам, как стучит ее сердце. Он хотел вгрызться в ее горло там же, но здравый смысл оказался сильнее жажды. В Вольтерре запрещено нападать на людей.*сейчас*
— Если ты не собираешься убивать ее, то это с превеликим удовольствием сделаю я, друг мой, — предложил Деметрий, отвлекая друга от воспоминаний. Алеку предложение не понравилось. Он провел тысячелетие, слушая рассказы о певицах и о том, как их кровь отличается от всех остальных. Он наблюдал за Эдвардом Калленом и его певицей Беллой, однако у них все зашло слишком далеко. Влюбиться в человека? Каким же надо быть идиотом… Он находился в одном зале с этой Беллой. Запах интересный, сильный, но недостаточно хорош, чтобы сводить с ума. То ли дело аромат той девчонки… Он не станет делиться. — Кто сказал, что я не собираюсь убивать ее? — на лице Алека отразилась ухмылка. — Эта девчонка — моя певица. Конечно, я выпью ее. Но не здесь. Если мы не уважаем собственные законы, как нам ожидать, что их начнут уважать другие? — Деметрий с Джейн переглянулись, явно не понимая к чему клонит Алек. — Я подожду, и как только она выедет за пределы Вольтерры, я окажусь там же и убью ее. — Но пока она в Вольтерре… — протянул ищейка, развалившись в кресле с хитрой улыбкой на лице. — Ищи себе другую игрушку для любовных утех, Деметрий. Ты убьешь девчонку раньше, чем я попробую вкус ее крови. Он не понимал великого смысла заигрываний с едой. Человеческие женщины не представляли для него большого интереса. Как и вампирши. Алек ни разу за все тысячелетие не влюблялся. Он не верил в любовь. Для него главное — работа и порядок в вампирском мире. А любовь делает слабым, это он видел на примере Маркуса, и только убедился вновь, видя то, как слаб Эдвард Каллен перед своей певицей. У него был четкий план. Он выследит ее, выяснит турист она или нет. А после дождется момента, когда девчонка покинет пределы Вольтерры. И тогда он выпьет ее. Да, именно так. — Вас вызывает Аро, — за дверью раздался голос Ренаты. В кабинет Алека без разрешения имела право войти только Джейн, ну и Деметрий, когда хозяин комнаты пребывал в хорошем настроении. Они вошли в огромный тронный зал, где их уже ожидали Аро, Кайус и флегматично глядящий на все происходящее Маркус. В глазах Аро был почти детский интерес и любопытство. Его больше всех волновал исход поездки троих лучших бойцов в Бухарест. — Господин, — Алек кивнул головой в знак приветствия, останавливаясь в нескольких метрах от трона Аро Вольтури. — Задание прошло успешно. Восстание подавлено. Большинство мертвы, остальные запуганы достаточно, чтобы этого больше не повторилось. Аро протянул руку ладонью вверх. Алек знал, что это значит. Сейчас меньше всего на свете он хотел, чтобы Аро Вольтури читал его мысли. Однако делать было нечего, скрывать встречу с его певицей было глупо, тем более, что он был уверен — скоро она перестанет быть проблемой. Подойдя ближе он, не говоря ни слова, протянул руку одному из «королей» вампирского мира, показывая ему все события последних четырех дней. Аро был удивлен, это можно было прочитать в его взгляде. Алеку не нужно было быть эмпатом, чтобы знать, что все ожидали, что он сорвется, едва почувствовав запах своей певицы. Но весь клан не учел прекрасной выдержки Алека, который мог стойко переносить запах человеческой крови не хуже Карлайла Каллена. — Ты не убил ее, — это был не вопрос. Аро мог прочитать все мысли в его голове с того момента, как самолет приземлился в Бухаресте до мгновения, когда он вошел в тронный зал десять минут назад. — Мы не можем требовать соблюдения закона, если сами его нарушаем. — Если люди поймут… — начал было Кайус. — Люди ничего не поймут. Я убью ее, едва она покинет пределы города, — отрезал Алек. Он уважал «королей», но терпеть не мог, когда кто-то ставил под сомнение его решения.****
— Нора! Нора проснись! — издав странный звук, отдаленно напоминающий зевание, Элеонора подняла голову с парты, сонным взглядом глядя на того, кто посмел ее разбудить. — Джио? Чего тебе? — протерев глаза, она огляделась. Кабинет был почти пуст, лишь двое-трое одноклассников, остановились возле доски, на которой были написаны химические формулы. — Урок начинается? Джованни закатил глаза, покачав головой. — Нора, он только что закончился. Ты решила за всю неделю выспаться на химии? Шумно вздохнув, Элеонора наконец выпрямилась. От долгого пребывания в неудобной позе мышцы спины затекли, и она потянулась, чтобы хоть немного их размять. Кажется, стало только хуже. Сейчас больше всего на свете Элеоноре хотелось оказаться в большой мягкой кровати, в одной из тех, что показывают в фильмах, и проспать там пару суток, а в идеале можно и неделю. Работать с одним выходным в воскресение, когда нужно погулять с братом, привести в порядок их трехкомнатную квартиру, еще и успеть сделать уроки на следующую неделю. — А когда еще ты прикажешь мне выспаться, Джио? Не на работе же, — она поднялась с места и, взяв сумку, набитую учебниками, пошла за другом. Джованни Марчетти был единственным другом Элеоноры. Она, конечно, общалась с одноклассницами, но с другом детства была близка куда больше. У них не было секретов друг от друга. Джованни жил по соседству и иногда провожал подругу до джелатерии, где она работала, по дороге рассказывая о своей влюбленности во Франческу — одну из самых красивых девушек в их классе. Сама же Элеонора, хоть и была довольно симпатичной, но первой красавицей не слыла. Короткие темные волосы, едва достающие ей до плеч, серые глубоко посаженные глаза, средний рост — в ней не было ничего необычного, того, что привлекает парней. Конечно, она нравилась одноклассникам, но то было в далеком детстве. После смерти родителей ей стало не до мальчишек. Однако она и не жаловалась. Внешность, пожалуй, последнее, на что ей хотелось жаловаться, учитывая все сложности ее жизни. — А хоть бы и там, Грета подменит, если что, — ответил Джованни. — А если ты завалишь половину предметов, то останешься без аттестата. У нас выпускной класс, если ты не забыла. — Буду блогером. Сейчас это модно, — усмехнулась Элеонора. — Правда мало что можно снять на мой телефон, — она помахала перед носом друга довольно старой моделью, выпущенной в середине прошлого десятилетия, если не еще раньше. По дороге в джелатерию Элеонора рассказывала Джованни о вчерашнем странном происшествии по дороге домой. Она описывала странно одетых парней, бордовые линзы одного из них, то, как странно он смотрел на нее. Но друг не воспринял ее рассказ всерьез, лишь рассмеялся, говоря, что той точно нужно хорошенько выспаться, а то и не такое привидится. Элеонора лишь закатила глаза, но, будто в подтверждение слов Джованни, громко зевнула, тут же пихая в бок смеющегося друга. Она не сомневалась в том, что он ей не поверит. Но можно ли его винить? Она бы сама не поверила, расскажи ей Грета о чем-то похожем. Проходя по площади деи Приори, Элеонора чувствовала на себе чей-то пронизывающий взгляд, однако, оглядевшись, она не заметила никого, кто бы за ней наблюдал. Все были заняты своими делами. Красивая женщина-экскурсовод продавала билеты в Палаццо деи Приори, туристы фотографировались возле фонтана, дети, расположившись на лавочках, ели мороженое. До нее и дела никому не было. «Только свихнуться не хватало, Нора». Будучи погруженной в свои мысли, Элеонора не заметила, как врезалась в кого-то. Однако по ощущениям, было больше похоже на столкновение с каменной стеной, а не человеком. Ледяной каменной стеной, если быть точнее. Едва устояв на ногах благодаря Джованни, подхватившему ее, она, подняв взгляд, заметила высокого рыжеволосого мужчину лет тридцати, может даже старше. Тот улыбнулся, оценивающе оглядев Элеонору. От взгляда мужчины стало как-то не по себе, и она поспешила ретироваться с площади, утягивая Джованни за собой. Когда мужчина крикнул что-то вслед, она даже не обернулась. Язык был незнакомый. — Странный тип, — вынесла вердикт Элеонора. — Ну хотя бы глаза не бордовые, — подколол подругу Джованни. — На нем, между прочим, были темные очки, — возразила она. — Ты не видел цвет его глаз. — Я тут написал на слух то, что он крикнул нам вслед. Это румынский. И сказал он что-то вроде «прости, красавица», — она закатила глаза, услышав перевод фразы. «Румыны-то здесь откуда?» От воспоминаний об улыбке этого рыжеволосого мужчины по спине бежал неприятный холодок. Будто каждая клеточка ее тела старалась предупредить ее об опасности. Но Элеонора и не собиралась искать встречи ни со вчерашним парнем с необычными глазами, ни с этим румыном. У нее и без того проблем было достаточно, искать новые было бы глупо с ее стороны. Однако порой случается и так, что проблемы нас находят вне зависимости от того, ищем мы их или нет. Они просто приходят в нашу жизнь, выбивая дверь ногой, и единственное, что нам остается, просто смириться и плыть по течению, пытаясь решить эти проблемы с наименьшими потерями. Но бывают и некоторые, которые выбивают из колеи на долгое время, не оставляя возможности даже дышать. Элеоноре казалось, что самое страшное в ее жизни уже случилось. Все остальное — лишь мелочи. День на работе был тяжелым, Грета заболела, поэтому вся джелатерия была на Элеоноре. Начальница гоняла ее, раздавая приказы, при этом возмущалась при виде людей, ожидающих свой заказ. Элеонора сбилась с ног, то относя кофе синьоре Морелли, то выслушивая недовольство посетителей, желающих получить свой заказ побыстрее. И как бы она ни пыталась объяснить, что она сегодня одна, никто и не пытался войти в ее положение. Элеонора порой удивляло то, какими злыми и равнодушными порой бывают люди. Она, конечно, тоже не была ангелом, но в положение людей старалась входить, когда видела, что им трудно. — Выбрось мусор, — приказала синьора Морелли, махнув рукой в сторону двух огромный черных пакетов, набитых непонятно чем. В таких и труп можно было спрятать, не прилагая никаких усилий. Она выглянула на улицу. Очень некстати шел ливень, а у нее с собой не было ничего кроме тонкой кожаной курточки. Зонт благополучно остался дома, так как синоптики ни о каком дожде, даже слабо моросящем не предупреждали. — Но на улице дождь, — она попыталась возразить, однако рассерженный вид начальницы мигом пригвоздил ее к месту. — Если хочешь остаться без работы — можешь дожидаться солнца. Пришлось идти. Едва выйдя под стену воды, которой небо решило поделиться с жителями Вольтерры, Элеонора почувствовала, как мгновенно намокает вся ее одежда. Мусорные баки, куда они обычно выбрасывали все одноразовые приборы и прочее, были в пяти минутах ходьбы. Однако под проливным дождем и с тяжелыми пакетами, которые приходилось волочить по земле, эти пять минут превращались в пятнадцать. Она шла вдоль городской стены и, к несчастью, все жители Вольтерры попрятались, и даже обратиться за помощью было не к кому. Раздраженно выдохнув, Элеонора ускорила шаг. Как же начальница достала ее со своими глупыми поручениями. И ведь знает и о состоянии бабушки, и о младшем брате. Знает и понимает, что Элеоноре деваться некуда. Она не уйдет. Так и будет выполнять все поручения и приказы синьоры Морелли за несчастные триста евро в месяц. Грета была не в лучшем состоянии. Обе девушки чувствовали себя рабами злобной начальницы. Наконец дойдя до места, она оставила пакеты в мусорных баках и развернулась, чтобы идти назад, как вдруг перед ней, точно из воздуха, возник тот самый мужчина, которого она видела утром на площади перед дворцом. — Я верил, что мы еще встретимся, — на английском произнес мужчина. Она попыталась пройти мимо, но его рука, схватившая ее за талию, помешала ей это сделать. — Как же вы, люди, обворожительно пахнете после дождя, — его лицо исказила улыбка. Было в ней что-то сумасшедшее. Элеонора прекрасно понимала, что ничего хорошего ее не ждет. Он псих и убьет ее. Или изнасилует. Что хуже? Она не знала. Но она не могла просто сдаться. Что станет с бабушкой? Что станет с Нико? Она не имеет права умереть. Этой привилегией обладают те, кто не несет ответственности за других людей. — Отпустите меня или я закричу. — Кричи. Здесь тупик. Идет дождь. Тебя никто не услышит. «Тупик… Дождь… Не услышит…» Эти слова вертелись в голове у Элеоноры, когда она, растерянно глядя по сторонам, пыталась понять, что же ей делать. — Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста! — так громко, как только могла, прокричала Элеонора. Надменная улыбочка тут же сошла с лица мужчины. Он силой толкнул ее к каменной стене. Его хватка была настолько сильной, что Элеонора поняла — если он не сломает ей руки, синяки точно оставит. Из горла рыжеволосого мужчины вырвался страшный рык, а после он начал медленно приближаться к ее горлу. Словно это был дикий зверь, решивший разорвать ее. — Помогите… — она не знала, шел ли все еще дождь или ее лицо мокрое от слез. Страх сковал все тело. Внезапно послышался глухой удар, а после исчезло все. Она оказалась в кромешной темноте. Ничего не видела, ничего не слышала, не чувствовала каменной стены за спиной, и тротуара под собой, хотя была уверена, что ноги ее не держали. Элеонора была словно без сознания, но в то же время мысли проносились в ее голове одна за другой. Она не понимала, что происходит. Ей хотелось закричать, позвать на помощь, но не получалось. Наступило чувство безысходности. За ним пришло смирение. Страшно, когда разом исчезают все пять чувств. Это как анастезия, только ты находишься в сознании, при этом не видя, не слыша, не осязая. Ты становишься заложником собственного сознания и через какое-то время начинаешь сходить с ума от мыслей. Мысли не прекращаются ни на мгновение. Человек не может ни о чем не думать. Лучше смерть, чем так. Она словно была в коме. Однако все закончилось так же резко, как и началось. К ней разом вернулось зрение, слух, осязание, обоняние и речь. Она находилась в том же тупике возле мусорных баков в своей мокрой насквозь одежде, однако рядом никого не было. И дождь больше не шел. Не было вообще никаких следов жуткого преследователя. «Я схожу с ума? Неужели мне привиделось? Нет, быть этого не может. Я точно видела его. И он хотел разорвать меня». Поднявшись с мокрого тротуара, Элеонора обняла себя за плечи. Тело ужасно болело. Руки ломило там, где он захватил их в свои стальные тиски. Синяки точно будут. Он совершенно точно хотел ее убить. Почему передумал? Что ему помешало? Или кто? Если ее кто-то спас, то кто? И почему? Поняв, что так и не найдет ответов на свои вопросы, Элеонора поплелась обратно в джелатерию в надежде, что Грета оставляла сменную одежду в шкафчике. Только простудиться сейчас не хватало для полного счастья.