Il mio tesoro

      Со встречи с ее недоубийцей и недонасильником прошло три дня, а Элеонора все еще не могла забыть этого человека. Однако, впоследствии, когда она вспомнила одну небольшую деталь: красные глаза, смотрящие на нее так, словно она была едой, а не живым человеком, она начала сомневаться, а человеком ли вообще был тот мужчина. Мысли были абсурдны, считала Элеонора. Кем еще он мог быть, если не человеком? Она не верила в глупые страшилки о сверхъестественных существах, которыми так увлекались ее сверстники.       Но здесь присутствовала и еще одна странность. Элеонора вернулась на то место в тот же день, после окончания ее смены, сама не зная, почему. Но, как преступники возвращаются на место преступления, так, видимо, поступают и жертвы. Или, в ее случае, недожертвы. Дойдя до того самого места, в метрах трех от мусорных баков, она огляделась, держа в руках телефон с включенным фонариком. Но никаких признаков нападения не было. Как и подсказок, куда мог так внезапно исчезнуть тот человек.       Она хотела было уже уйти, как вдруг свет от фонарика наткнулся на что-то блестящее. Присев на корточки, она прищурилась, чтобы получше разглядеть, что же блестит в темноте. Это оказалось красивое ожерелье с причудливым узором, но выглядело оно так, словно было сделано в раннем средневековье, точно сошло со страниц учебника по истории. Элеонора плохо разбиралась в ювелирных изделиях, но ожерелье было похоже на золотое.       «И откуда оно здесь??»       Сделав вывод, что напавший на нее мужчина запросто мог выкрасть ожерелье, являвшееся музейным экспонатом, Элеонора решила отнести его в этрусский музей, находившийся в десяти минутах ходьбы от площади деи Приори. Но было уже поздно, поэтому поход в музей она решила оставить на завтра. А пока только сфотографировала ювелирное изделие и отправила его Грете. Та знала толк в культуре и истории Италии.       «Откуда у тебя это?»       «Нашла возле городской стены, оно лежало на земле. Возможно кто-то украл из нашего музея, а после испугался и оставил здесь».       Ответ от Греты не заставил себя долго ждать, однако написала она совсем не то, что Элеонора ожидала увидеть.       «Это не этруски, Нора. Ожерелье англо-саксонское, 9-11 века. Сама сравни».       Когда телефон вновь запищал, уведомляя удивленную Элеонору о новом сообщении, она заметила, что Грета прислала ей ссылку на статью об англо-саксонских украшениях периода раннего Средневековья. Стиль, в котором было выполнено украшение действительно походил на те, что она нашла на изображениях, дополняющих статью какого-то английского археолога и историка.       «Может это подделка?»       «Кому понадобилось подделывать ожерелье, которому якобы тысяча, а то и больше, лет, Нора? Тем более, если даже я поняла, что оно не имеет ничего общего с этрусками, думаешь, работники музея не поймут?»       Переписываясь с подругой, Элеонора и сама не заметила, как дошла до дома. Поднявшись на нужный этаж и тихо прикрыв за собой дверь, она разулась и прошмыгнула в комнату, надеясь, что бабушка и Нико уже спят. Включив ночник, она вытащила ожерелье из сумки. Неужели в ее руках сейчас предмет, которому больше тысячи лет? Если оно было украдено, не подумают ли, что это была она и теперь, пожалев о поступке, пришла вернуть?       С другой стороны, а если Грета права, и ожерелье действительно не имеет ничего общего с этрусками? Как она в таком случае объяснит работникам музея, откуда оно у нее, не вызвав никаких подозрений?        Упав на свою кровать, Элеонора тяжело вздохнула, проведя руками по все еще влажным после дождя волосам. И зачем ей понадобилось забирать это ожерелье? Оставила бы на месте. А теперь нужно было решить, что с ним делать, и при этом не найти проблем на свою голову.       Дни напролет она проводила в раздумьях, однако решение в голову так и не пришло. Часть ее все еще надеялась, что Грета ошиблась, и украшение — подделка, но, подруга быстро разубедила ее, посоветовав все же сходить в музей, если она ей не верит. Возможно, работники музея убедят Элеонору в правдивости слов Греты.       — Я верю тебе, Грета.       Они разговаривали по телефону, пока Элеонора шла на работу в джелатерию. За спиной был черный рюкзак, куда она наскоро сложила все нужные учебники для школы. Жители Вольтерры, да и туристы редко пользовались машинами, поэтому Элеонора, даже не переживая, абсолютно спокойно шла по дороге с телефоном в руках. От ливня, шедшего дни напролет, не осталось и следа. Дороги наконец высохли, однако солнце все еще пряталось за тучами.       Конечно, работать после тяжелого учебного дня хотелось меньше всего. Они писали тест, и Элеонора считала, что справилась с математикой вполне неплохо. Жила бы она сейчас с родителями, могла бы мечтать о колледже. Но родителей не было в живых уже несколько лет, а ей приходилось работать, чтобы сводить концы с концами. Она считала, что ей еще повезло, что Нико маленький и не учится в школе. Она с трудом представляла, как сможет оплачивать учебники и прочее, работая при этом все так же в джелатерии. А без образования на нечто большее рассчитывать было глупо.       Проходя мимо музея, расположенного не так далеко от главной площади города, она остановилась и, сняв рюкзак с плеча, вытащила из него то самое ожерелье, найденное в переулке возле городских ворот. Переводя взгляд с ювелирного изделия на вход в музей, Элеонора застыла, не зная, как поступить. А вдруг ожерелье действительно было украдено отсюда?       «Нет, нужно все-таки выяснить».       Открыв дверь, она шумно выдохнула и вошла в небольшое двухэтажное здание. В музее было несколько залов, Элеонора помнила, что зал, где находились ювелирные изделия, располагался на втором этаже. Она бывала здесь несколько раз, когда учитель истории приводил учеников на экскурсии, считая, что гораздо интереснее для них будет увидеть историю города своими глазами, нежели читать об этом в книгах.       Работники музея поприветствовали ее доброжелательной улыбкой. И хотя она была здесь совсем не за этим, пришлось купить билет на экскурсию, чтобы пройти в нужный ей зал. Элеонора спрятала ожерелье в кармане куртки, надеясь, что раньше времени его никто не увидит. И теперь она находилась в группе туристов из Испании, слушавших историю Вольтерры. Элеонора с трудом подавляла зевки, стараясь держать глаза широко открытыми. Экскурсоводом была пожилая женщина, которая не слишком беспокоилась о том, что посетителям вовсе не интересно то, о чем она говорит. Особенно, учитывая тот факт, что мало кто так хорошо разбирался в искусстве, чтобы понять все тонкости создания каждого изделия.       — Ciao, — Элеонора подошла к одной молодой девушке, являвшейся, по всей видимости, смотрительницей зала ювелирных изделий. — С кем я могу поговорить о своей находке? Боюсь, это могло быть украдено из музея некоторое время назад, — она вытащила из сумки ожерелье, внимательно наблюдая за тем, как меняется выражение лица работницы музея.       Элеонора шла следом за работницей музея по длинному коридору на стенах которого висели красивые картины итальянских художников, надеясь, что сейчас поступает правильно. Если ожерелье было украдено, его нужно было вернуть. Но если Грета права, и к этрускам оно не имеет ни малейшего отношения, то что тогда? Куда ей идти? К кому обращаться?       Войдя в маленький кабинет в конце коридора, Элеонора увидела пожилого мужчину невысокого роста. Тот приветливо улыбнулся ей, а после, предложив присесть, выслушал, не перебивая. Она рассказала все, от странного парня до обморока и позже, о находке ожерелья. Когда мужчина попросил посмотреть на ювелирное изделие, она колебалась пару секунд, но все-таки протянула ожерелье директору музея.       — Боюсь, Ваша подруга права, — вынес вердикт мужчина. — Ожерелье действительно не этрусское. Англосаксы, может быть. По крайней мере, из нашего музея оно не было украдено, это я Вам точно могу сказать. Как и из любого другого музея Вольтерры.       По всей видимости заметив явное замешательство на лице Элеоноры, он добавил:       — Но в том, что это не подделка, можете не сомневаться. Такое нынче не делают. Как и последние веков десять.       Вышла из музея Элеонора в еще большем замешательстве, все так же, как и пять минут назад, сжимая в руках ожерелье. Грета оказалась права. Но как оно попало в Вольтерру?       Засмотревшись на ожерелье, она совсем не заметила мотоциклиста, доставлявшего кому-то заказ из одной популярной пиццерии в городе. Вскрикнув, она отскочила в сторону, однако запнулась о камень и уже была готова к сильному удару о брусчатку и паре тройке синяков, как почувствовала сильную руку, схватившую ее за шиворот, не давая упасть. Уже обретя опору и твердо стоя на ногах, Элеонора обернулась, чтобы взглянуть на спасителя, и увидела того парня, уступившего ей дорогу в переулке поздним вечером неделю назад.       Видя, что она твердо стоит на ногах, он отпустил ее куртку, а после сделал шаг назад, выглядя при этом в высшей степени недовольным.       — Grazie, — поблагодарила Элеонора.       — Это уже второй раз, — фыркнул он. — Да сколько же можно?! Ты можешь не попадать в неприятности?       Она нахмурилась. Кто он такой, чтобы разговаривать с ней в подобном тоне?       — Поубавь-ка тон. Я не «дама в беде», которую нужно спасать. И что значит «второй раз»?       Видимо, поняв, что сболтнул лишнего, он замолчал. Но лишь на пару мгновений, пока не увидел в руках у Элеоноры ожерелье.       — Откуда это у тебя? — он вырвал его у нее из рук быстрее, чем она успела что-то промолвить. — Ты ходила с этим в музей? Совсем с ума сошла?! — он перевел взгляд на здание позади них, и темно-карие, почти черные, глаза опасно сверкнули. — От тебя одни проблемы.       «Так значит то были линзы…»       — Да кто ты такой, чтобы отчитывать меня?! — возмутилась она подобной наглости. — И вообще, верни ожерелье!       — Если ты ходила в музей, чтобы поинтересоваться, как найти владельца ожерелья, то могу тебя поздравить. Ты его нашла, — он положил ожерелье во внутренний карман темно-коричневого пиджака и скрестил руки на груди, наблюдая за Элеонорой.       — Хочешь сказать, что прикупил в ювелирном магазине за углом ожерелье 9-11 веков? К тому же, даже не этрусское. Оно Англо…       — Саксонское. И это девятый век.       То, с какой уверенностью говорил этот парень, было удивительно. Но возникал вопрос. Как ювелирное изделие, созданное в девятом веке, вообще дошло до наших дней, при этом ничуть не пострадав? И откуда оно оказалось у него?       — И тогда как, скажи на милость, оно может быть твоим?       — Я не собираюсь отчитываться перед тобой, — последнее слово он произнес таким тоном, словно она была какой-то букашкой, ползающей у него под ногами. Стало мерзко.       — Подавись своим ожерельем, — фыркнув, она отошла на пару шагов назад. — Скажи спасибо, что я не продала его. Надеюсь, больше не увидимся.       Она зашагала прочь от незнакомого парня, бубня себе под нос все ругательства, которые только приходили в голову. Каким же мерзким и грубым он оказался. И почему за красивой внешностью так часто скрывается гнилое нутро?       С другой стороны, Элеонора была рада, что наконец отдала ожерелье. Если даже он соврал, и оно ему не принадлежит, то это останется на его совести. Если она, конечно, у него вообще есть, в чем сама Элеонора сильно сомневалась.       Вольтерра условно делилась на две части: так называемый, исторический центр, где располагалось большинство музеев, Палаццо деи Приори, площадь перед ним, соборы, храмы и прочее. Здесь едва ли можно было увидеть продуктовый магазин, магазин одежды и прочее. В историческом центре в основном были кафе и рестораны, по большей части пиццерии, где обедали по большей части туристы, джелатерии, отели, туристические центры и сувенирные магазины.       Жилые комплексы, супермаркеты, спортзалы, парикмахерские и магазины находились в другой части города, однако Вольтерра была настолько маленькой, что дойти туда можно было за каких-то полчаса.       К счастью, на работу она не опоздала. Влетела в джелатерию, когда на часах было без пяти три. Сеньора Морелли что-то недовольно проворчала, но Элеонора совершенно не обратила на нее внимание. Все внимание было приковано к наконец вернувшейся на работу Грете. Та стояла за прилавком, принимая заказ у группы туристов. Судя по всему, это были французы.       — Salut! Excusez moi! Au revoir! — скороговоркой проговорила Элеонора, протискиваясь сквозь группу туристов.       Судя по выражению лица Греты, услышавшей то, как подруга пытается разговаривать на французском, она едва сдерживалась, чтобы не захохотать во весь голос. Уголки губ так и дергались, выдавая ее веселье. Однако приходилось сдерживаться из-за начальницы, сидящей в кабинете за стеной.       — Нора! — наконец рассмеялась Грета, когда туристы, расплатившись, вышли на улицу. — Если бы синьора Морелли это слышала…       — Карга старая.       — Тише ты! — шикнула на нее Грета, все еще тихо посмеиваясь. — Кстати, покажи ожерелье, про которое ты мне все уши прожужжала.       Элеонора взглянула на подругу, покачав головой. Она знала, что та сейчас начнет возмущаться, ведь как можно поверить на слово человеку и просто так отдать ему ожерелье? Но не то чтобы он просил ее отдать ему украшение. Просто вырвал из рук. Именно это она и поведала Грете, глядя на то, как меняется мимика подруги.       — Тот самый? Просто так взял и забрал? И ты серьезно поверила, что оно принадлежит ему? — завалила ее вопросами Грета.       — Не поверила, конечно. А что мне еще было делать? Драться с ним за ожерелье? — Элеонора закатила глаза.       — Чем вот так отдавать кому попало, можно было бы его продать. Жила бы безбедно, еще бы внукам хватило.       Вздохнув, она призналась, что и сама об этом думала. Была у нее мысль, продать ожерелье, после того, как она увидела на сайтах, сколько готовы заплатить за одно такое украшение. Все ее проблемы были бы решены. Но совесть не позволяла. Если это не подделка, если ожерелье действительно настолько древнее, то было бы преступлением продавать его богатым людям, которые наверняка отнесут его к ювелиру и внесут свою лепту в историю.       — А теперь это сделает тот парень. Как, кстати, его зовут?       — Да как-то к слову не пришлось. Мы ругались, было бы странно, спроси я его имя, вместо того, чтобы послать ко всем чертям.       Сейчас ее беспокоило не столько, как зовут того парня, сколько его слова о спасении ее во второй раз. Ту встречу в темном переулке вряд ли можно считать за спасение, ведь все, что он сделал, — просто уступил дорогу. А это могло означать только одно. Он спас ее от того мужчины. Только как? И что он сделал? Откуда появился тот черный туман? И как она могла ничего не слышать, не видеть и, в целом, не чувствовать, находясь в сознании?       «Если он спас меня от того мужчины, значит ожерелье действительно принадлежит ему. Но как это возможно? Даже передавайся оно из поколения в поколение… Войны, болезни, переезды, падение империй… Оно должно было затеряться».       У нее было слишком много вопросов к тому парню, вот только где его искать, она понятия не имела. И ведь сама же пожелала, чтобы они больше никогда не встретились. Тем не менее, любопытство мучило ее, но уязвленное самолюбие было сильнее. Он разговаривал с ней, точно с букашкой, она не станет его искать.       Искать, однако никого не пришлось. Было уже начало десятого, когда необычный посетитель появился на пороге их джелатерии. Это был высокий светловолосый парень с обаятельной улыбкой и игривым огоньком в глазах, казавшийся Элеоноре смутно знакомым. Необычным он был из-за чрезмерно бледного оттенка кожи и небольших синяков под глазами. Словно не спал несколько дней, работая трое суток без перерыва. Она точно видела его раньше. Вот только где?       — Ciao, синьорины! — он улыбнулся, оглядывая помещение. — Кто из вас пару дней назад нашел ожерелье, принадлежащее моему дорогому, но не умеющему общаться с красивыми девушками, другу?       Поняв, о ком идет речь, Элеонора закатила глаза, но руку подняла, отвечая на вопрос незнакомого парня.       После его вопроса, она наконец вспомнила, где видела его. В том самом переулке, рядом с тем хамом, забравшим у нее сегодня ожерелье. Однако в тот вечер она не слишком обратила на него внимание. Не до того было.       — Говорю ведь, совершенно не умеет общаться с красивыми девушками, — он, поджав губы, покачал головой. — Деметрий, к Вашим услугам, синьорина.       — Элеонора, — она представилась, вложив свою руку в протяную ладонью вверх руку Деметрия. Однако вместо того, чтобы ответить на рукопожатие, он, обаятельно улыбаясь, коснулся губами тыльной стороны ее ладони.       — Мне до глубины души жаль признавать, что он мой друг. Могу ли я как-нибудь загладить его вину? Скажем, пицца и красное вино? — Деметрий откровенно флиртовал, но Элеонору это не злило. Посмеиваясь она наблюдала за парнем, понимая, что, в его планы не входит абсолютно ничего серьезного.       — Она согласна, — вдруг ответила за нее Грета, подмигивая подруге и не давая той и рта раскрыть. Элеонора лишь закатила глаза.       — У меня смена заканчивается в одиннадцать, к этому времени все уже закрыто, — с сожалением в голосе произнесла она. Это не было любовью с первого взгляда, вовсе нет, но череда серых будней, состоявшая из дома, школы и работы настолько ей надоела, что свидание с абсолютно незнакомым парнем не казалось такой уж и плохой идеей. Знакомятся же люди в Tinder, в конце-то концов. Но работа…       — Уйдешь после восьми, — не дав подруге договорить, встряла в разговор Грета. — Синьора Морелли к этому времени уже давно дома.       — Тогда до встречи, Элеонора. Я зайду ровно в восемь, — подмигнув, Деметрий вышел из джелатерии и вскоре скрылся из виду.