Il mio tesoro

      Целую ночь и весь следующий день Элеонора провела в больнице, не слушая ни уговоров врачей, ни просьб Джованни, с которым она регулярно созванивалась, приехать обратно в Вольтерру. Правда он как никто другой знал, что если ей что-то взбрело в голову, пиши пропало. Не отступит. А сейчас она решила, что если вернется в город, то только с бабушкой. И никто не сможет переубедить ее.       — Послушай, у меня куча дел. Мне нужно возвращаться в Вольтерру, а вместо этого я сижу здесь с тобой в ожидании непонятно чего, — Алек покачал головой, сидя за столом в кафетерии напротив нее. Чего только стоило заставить ее спуститься сюда. Дошло даже до угроз «выключить» ее своим даром. — Ты не можешь понять, что так рано ее не выпишут?       — Ну и поезжай в свою Вольтерру. Я не прошу тебя со мной няньчиться, — фыркнула Элеонора, делая глоток кофе и тут же морщась. Горячий.       В ответ послышалось тихое ворчание Алека на смеси итальянского языка и чего-то, смутно напоминающего современный английский язык. Элеоноре нетрудно было догадаться, что это английский, на котором разговаривали столетий эдак тринадцать назад. Она негромко рассмеялась.       — Что смешного? — хмуро посмотрел на нее Алек, явно не привыкший, чтобы над ним смеялись.       — Ты разговариваешь на староанглийском, когда сердишься, тебе когда-нибудь говорили? — хихикая, поинтересовалась Элеонора.       Алек покачал головой.       — Выживших среди тех, кто видел меня сердитым, не было. Уж тем более способных разговаривать.       — Значит, я первая? — она вопросительно выгнула бровь. — Любопытно.       — Не испытывай судьбу.       — Ладно-ладно. Не злись, — она подняла руки, как бы сдаваясь, но ничуть его при этом не боясь. — Лучше скажи, на каком языке тебе комфортнее разговаривать?       Она и сама не знала, почему не боится его ни капельки. Но понимала, будь на его месте сейчас Деметрий или любой другой вампир, она вопила бы на всю больницу, привлекая внимание всего персонала. Дело было не в том, что она не боялась вампиров. Она не боялась Его. Тысячелетнего опасного вампира, судя по всему, державшего в страхе большую часть вампиров, населявших планету Земля. Забавно.       Разговаривать с ним, как с обычным человеком, было уже чем-то само собой разумеющимся. Задавать вопросы о языках, истории, средневековой культуре. Алек был очевидцем большей части событий, о которых она знала лишь из учебников истории и средневековой литературы. А любой писатель интерпретирует события по-своему. Он знал больше, чем все, кто ее окружал вместе взятые. Этим и притягивал даже больше, чем красивой внешностью.       — На всех, которые я знаю. Романские и германские языки, латынь. Сейчас в основном использую только итальянский и английский из-за частых поездок в Штаты.       — И чем ты обычно занимаешься в Штатах?       Алек пожал плечами, откидываясь на спинку дивана, на котором сидел, и закидывая ногу на ногу. Элеонора не понимала, что с ней такое. Почему она разглядывает его, почему ее нервируют взгляды медсестер в его сторону, эти глупые улыбки и хихиканья. Что с ней такое, что она не может реагировать на него спокойно?       — Рабочие поездки, ничего интересного. Нужно держать под контролем один клан, — увидев ее вопросительный взгляд, он пояснил. — Вампир этого клана влюбился в смертную около пяти лет назад. Спокойная жизнь для меня закончилась еще тогда.       Вампир влюбился в смертную… Формулировка была неожиданной. Да и новость тоже. Элеонора, хоть и не была вампиром, об их законах за последние недели успела узнать достаточно. И понять, что любые связи между вампиром и человеком караются смертью. А уж тем более любовь. Почему не казнили этих двоих? Элеонора терялась в догадках. Но спрашивать не спешила. Мало ли, что там была за ситуация. И кто знает, как на ее вопрос отреагирует Алек. Вместо этого она решила задать вопрос побезобиднее.       — И что же с ними сейчас?       — Он обратил ее. Воспитывают ребенка.       — Ребенка? У вампиров может быть потомство? Это же не логично, — она непонимающе нахмурилась.       — Само существование вампиров не логично. Но да, может. У вампиров со смертными женщинами могут быть дети, мы это сами выяснили только пять лет назад.       «Неужели за все существование вампиров только один переспал с смертной женщиной? Как-то даже странно».       Элеонора почувствовала, как кровь приливает к щекам. На сегодняшний день любой пятиклассник знал откуда берутся дети. И обычно она нисколько не смущалась обсуждать это с Джованни, когда друг рассказывал ей о проведенных в приятной компании ночах. Однако с Алеком разговаривать об этом было…смущающе. До нелепого неловко. Она и сама не знала почему. А может просто боялась себе в этом признаться. Признаться в том, что ей нравился Алек. Куда больше, чем должен был.       — И эти дети… Вампиры? Или люди? — голос как не странно звучал ровно. На покрасневшие щеки Алек или не обратил внимание, или тактично промолчал.       — Что-то между. Они едят человеческую еду и температура их тела выше, чем у нас.       — А ты хотел бы иметь детей? — вопрос сорвался с губ раньше, чем она успела себя остановить.       «Ну и зачем ты это спросила? Дура, дура, дура!»       Помня, с каким презрением он относился к ней в начале их знакомства, точно она грязь у него под ногами, было тяжело предположить, что к другой смертной он бы относился иначе. Алек не видел в них личностей, считая только едой.       — Нет, — он покачал головой. — У меня слишком много врагов, которые хотят моей смерти. У меня и так есть семья, моя сестра, которую могут использовать, чтобы до меня добраться. Если бы был еще и ребенок…— он замолчал, но Элеонора поняла, что он имел в виду. Ребенка бы запросто использовали против него. — К тому же, я слишком редко сталкивался со смертными женщинами.       — Враги? Те самые вампиры из Америки? — она продолжала засыпать его вопросами, лишь бы перевести разговор в более «мирное» русло. Подальше от смущающих до чертиков тем.       — Нет, эти безобидные, — он махнул рукой, криво улыбнувшись. — Румыны — наши самые главные враги. Когда-то очень давно вся власть была в их руках. Потом случилась война, в которой мы с сестрой были секретным оружием Аро, учитывая наши дары. Войну-то мы выиграли. Но врагов с тех пор приобрели немало.       Вампирские войны, кланы, дети от смертных… Слишком много информации. Ее человеческий семнадцатилетний разум не выдерживал это. Только этим летом все было относительно нормально. Привычно. С бедностью и нехваткой денег она смирилась, но жить с осознанием, что тебя поджидает опасность на каждом шагу, она не хотела. Быть простым смертным среди множества сверхъестественных существ, желающих навредить. Чисто забавы ради. Или пропитания. Неважно. Это было страшно. Жутко.       Когда они вернулись на этаж, где была палата бабушки, куда Элеонору пока не пускали, она отошла на некоторое время, чтобы поговорить с доктором. Джузеппе в очередной раз пытался уговорить ее поехать домой, аргументируя это тем, что синьору Бриги выпишут через неделю, не будет же Элеонора находиться в больнице целых семь дней сутками напролет.       — Подумай о Нико, Элеонора. Сколько еще этот ребенок будет жить у посторонних людей? — она вздохнула, понимая, что он прав.       Вернувшись, Элеонора увидела, как Алек стоял на том же месте, где был, когда она вошла в кабинет, разговаривая с кем-то по телефону. Судя по напряженному лицу Алек, разговор был не из приятных.       — Я тебя понял. Пока.       — Что-то случилось? — поинтересовалась Элеонора, стараясь найти ответ в потемневших от раздражения глазах Алека.       — Мне нужно будет уехать утром, — сообщил он, раздраженно вздыхая. — На некоторое время. В Румынии снова проблемы, — он вздохнул, опершись спиной о стену больничного коридора и смотря куда-то мимо нее невидящим взглядом.       — И когда ты вернешься?       — Если тебе повезет, то никогда.       Она непонимающе уставилась на вампира. Что значит «если тебе повезет, то никогда»? Что он имел в виду? Он что же, переезжать туда собрался?       — О чем ты говоришь?       — Я ведь говорил, румыны наши самые главные враги, — пояснил Алек. — А мы должны поехать в их логово. Вполне возможно, что живым я оттуда не выберусь. Расслабишься наконец. Не будет вампира, желающего выпить твою кровь.       — Расслаблюсь?       В голове не укладывалось. Он порой злил ее, раздражал, заставлял сердиться, но ни разу за все время, ни на одно мгновение она не желала ему смерти. Элеонора не была ангелом, желающим только хорошее всем живым существам, населяющим планету. Случись что с кем-нибудь из знакомых, она знала, расстроится не сильно. Если вообще расстроится. Но Алек… Она с трудом могла вообразить свою жизнь без этого наглого, самоуверенного, порой даже чересчур, вампира. Сколько раз он спасал ей жизнь? Сколько раз помогал? Не говоря уже о том, что он заставлял сердце предательски сбиваться с ритма каждый раз, когда подходил ближе, чем на метр.       — Ну да, — он пожал плечами так, словно не сам только что намекал на то, что она желает ему смерти. — Заживешь своей человеческой жизнью, как будто и не было этих нескольких месяцев.       — Алек.       — Что?       — Не смей умирать.       Прежде чем осознать, что творит и остановить себя, Элеонора сжала в руках лацканы его пальто и, поднявшись на цыпочки, прижалась губами к холодным губам вампира. Несколько секунд они стояли с открытыми глазами, прижавшись губами. Его карие линзы пристально глядели в голубые океаны ее глаз. Осознав, что творит, она оторвалась от его губ, выпуская из пальцев мягкую ткань теплого пальто. Захотелось спрятаться от его пристального взгляда, все ее тело охватили дрожь и смущение.       Однако в то же мгновение холодные руки сжали ее запястья, возвращая их на место, а после сами устроились на ее талии, сжимая крепко, куда сильнее, чем сжал бы человек. Элеонора стояла прижавшись спиной к стене, изо всех сил сдерживая тихие стоны от наслаждения. Поцелуй стал более жадным, более страстным, когда его язык коснулся ее губ. Она не замечала ни разницу в температурах их тел, ни проходящих мимо коридора, где они сидели все это время, врачей и медсестер. Не обращала внимание на затекшую шею.       Элеонора никогда не возлагала больших надежд на свой первый поцелуй. У большинства ее сверстников он случался на на вечеринках под воздействием алкоголя, о чем они потом или жалели, или и вовсе не могли вспомнить. А то, что происходило сейчас… Было лучше всех ее ожиданий и представлений.       Небольно прикусив ее нижнюю губу, он все же заставил ее захныкать.       — Алек…       — Эле… — хриплый от желания голос Алека, заставил ноги подкоситься. К счастью, она все еще находилась в кольце его рук.       Оба понимали, крышу им сорвало окончательно. Однако они все еще находились в больнице, где их в любой момент мог кто-нибудь увидеть.       Оторваться друг от друга заставил зазвонивший телефон Алека.       — Извини, — выдохнул он ей в губы. Одной рукой потянувшись за телефоном, что находился в кармане, другой он все еще обнимал Элеонору. — Да, Джейн?       Она стояла настолько близко к Алеку, что без труда могла расслышать каждое слово, что говорила его сестра.       — Когда ты приедешь?       — Я же сказал Деметрию, что буду ночью, — в голосе послышались нотки раздражения. — Вы друг другу информацию передать не в состоянии, находясь в одном замке?       Элеонора поежилась, стоило Алеку упомянуть имя своего друга. Она помнила последнюю встречу с Деметрием и видеть его не хотела больше никогда. Он был ей омерзителен.       — Ты с ней? — спросила Джейн.       «С ней — это со мной, я так понимаю?»       — Да, — подтвердил ее догадки Алек.       Элеонора ожидала, что Джейн сейчас начнет возмущаться, кричать и требовать, чтобы брат сию же минуту вернулся в замок, а не подпирал стены больницы со смертной. И это она еще не знала о том, что они только что целовались. Но в трубке послышался только тяжелый вздох. Джейн никак не прокомментировала ситуацию.       — В семь утра самолет будет ждать нас, Алек.       — Я тебя понял, — ответил он и положил трубку.       Элеонора боялась реакции Алека. Она поцеловала его пять минут назад, и теперь прятала глаза от пронизывающего взгляда темных омутов. В голове до сих пор взрывались фейерверки, и она едва сдерживалась, чтобы не коснуться подушечками пальцев горящих после поцелуя губ. Уголки губ начинали дрожать каждый раз, когда она переводила на него взгляд.       — Вернешься в город со мной сегодня вечером. Отказы не принимаются, — предупредил Алек, видя, что она хочет возразить.       — Как долго тебя не будет в городе?       — Около двух недель, — ответил Алек, когда они уже выходили из больницы. Элеонора оглядывалась в поисках такси, которое заказала несколько минут назад. — Эле, постой, — он расстегнул цепочку на своей шее, и она и моргнуть не успела, как цепочка с крупным кулоном уже оказалась на ней. — Носи это, пока меня не будет. Не снимай даже на секунду. Пока ты его носишь, ни один вампир и не подумает подойти к тебе ближе, чем на пять километров.       Весь обратный путь она разглядывала кулон. На нем был изображен незнакомый ей герб с большой буквой V, что означало «Вольтури», об этом она догадалась сразу. Кулон украшало несколько рубинов. Сложно было даже предположить, сколько стоило такое ювелирное изделие. И Алек так просто с ним расстается, отдавая ей.       «Он бы не отдал тебе его, если бы не чувствовал того же».       Думать о том, что он сохраняет ей жизнь, чтобы позже убить самому, больше не хотелось. У него была возможность сделать это, они двое суток провели в другом городе. Но вместо того, чтобы убить, он позволил себе сблизиться с ней еще больше. А сегодня… От мыслей о поцелуе ее щеки вспыхнули. Они так ничего и не обсудили. Алек не стал. При этом, по его поведению было видно, что между ними что-то изменилось. Очень значительное что-то.       Поздно вечером она сидела в квартире Джованни, слушая Нико, который отказавшись спать, едва узнав, что вечером возвращается сестра, без умолку рассказывал Элеоноре о том, как весело они с Джованни провели эти два дня. Разумеется, ему никто не сказал о том, что бабушка в больнице. Это бы только вызвало лишние слезы, которыми никому не помочь. Элеонора улыбалась почти без труда и совершенно не обижалась на брата за то, что ему понравилось проводить время с Джованни куда больше, чем с ней. Она и правда была не лучшим собеседником и другом, с которым можно было поиграть и подурачиться.       — Когда выписывают синьору Бриги? — поинтересовалась синьора Марчетти, мама Джованни, когда Нико удалось уложить спать.       — Через неделю. Все прошло лучше, чем предполагал синьор Джузеппе, но неделю она еще должна находиться в больнице под присмотром врачей, — ответила Элеонора.       — Нора, откуда ты взяла деньги на операцию? — поинтересовался Джованни.       Вопрос вогнал Элеонору в ступор. Она совсем не подумала о том, что соврет знакомым и друзьям, когда те зададут этот вопрос. И теперь она судорожно пыталась найти ответ, который не вызовет подозрений у Джованни и его родителей. Однако такого ответа не было. У нее не было ни родственников, ни знакомых, которые могли бы оплатить такую сумму по доброте душевной.       — Взяла в долг.       — В долг? У кого? Нора, как ты собралась возвращать такие деньги?       — По-твоему, я должна была оставить бабушку умирать? — она тихо возмутилась, стараясь не разбудить Нико. — Отдам как-нибудь.       Джованни покачал головой, но больше вопросов задавать не стал. Элеонора всем своим видом демонстрировала, что не станет на них отвечать.       Оставшись дома одна, она наконец могла дать волю эмоциям. Поцелуй… Как она вообще решилась на это? Помешательство какое-то. Они ведь двое суток провели в больнице, и ей и в голову не приходило целовать его, а тут… Как представила, что он погибнет, в голове что-то щелкнуло…       «Точно помешательство».       Что она к нему испытывает? А он к ней? Ответил ведь на поцелуй. Да еще как ответил…       Проходя мимо зеркала на шкафу, Элеонора взглянула на отражение и в первое мгновение даже не узнала себя. Глаза блестели, щеки украшал румянец, а губы то и дело расплывались в счастливой улыбке. Никогда раньше она себя такой не видела. Неужто и правда? Влюбилась?