Глава 10
23 февраля 2023 г. в 20:31
Ночь давно перевалила за середину. В горах темнело иначе: яркие, крупные, лохматые звёзды оказывались слишком близко, их лучи царапали покрытые снегом далекие вершины. Вечные снега бросали во все стороны тонкие белые отблески, и тьма в Гусу казалось такой разреженной, словно её не было вовсе.
На самом же деле тени здесь казались еще темнее, а бесконечный простор кружил голову даже ночью.
Вей Ин совсем измучился. Сон бежал от него, бежал так быстро, что даже хвоста не поймать; но дело было вовсе не в страхе и не в тяжелых воспоминаниях о том, как он впервые заглянул в глаза Зиме.
Внутри было странно пусто. Сначала ему казалось, что всё дело в ссоре, или, может, слишком прочной связи с драконом, ведь они наконец стали единым целым. Перед сном он долго разглядывал в мутноватом зеркале своё отражение, неловкими пальцами перебирал пряди. Часть из них и вправду приобрела лёгкий фиолетовый оттенок поверх черного — цвет шкуры Кошмара.
Выходит, тогда он и правда смотрел его глазами.
В какой-то момент огромное количество странных происшествий скрутилось в один ком, который норовил рухнуть сверху и раздавить его в лепешку. Вэй Ин не мог больше ни бояться, ни удивляться, но тусклое ощущение потери никак не желало его отпускать. Корнями оно тянулось в самую глубь и не имела никакого отношения к тому, что происходит сейчас.
Он смотрел в тёмный потолок, переводил взгляд на окно и пытался посчитать ясные колючие звёзды. Беспокойный ветер стучал в стены, заставлял вздрагивать.
Что-то случилось, но не сейчас. Что-то случилось так давно, что уже не вспомнить: но это что-то, похороненное глубоко внутри, никак не желало угомониться. Разбуженное, оно лезло наружу, расталкивало локтями мысли и чувства, занимало свое место.
Вэй Ин не мог понять, сколько же в нём останется его самого, когда всё снова придет в порядок.
Не в силах выдержать хаоса собственных мыслей, он откинул одеяло в сторону и спустил ноги на пол. В этот поздний и темный час все наездники давно спали, или ему хотелось думать, что они спят. По крайней мере в окне не было видно ни одного огонька, ни одного бессонного домика, только свет вездесущих звёзд.
Закутавшись в тонкое ханьфу, Вэй Ин осторожно приоткрыл дверь, не позволяя ей скрипнуть, и вышел в объятия ночи.
Ветер в горах обрел не просто плотность, а леденящую обжигающую власть. Он казался совсем другим, не таким, как днём — дневной мог нести запахи, прохладу и дожди, но только ночной проникал так глубоко, что от него не спасали ни ткань, ни кожа.
Неподалёку плеснуло снежным, заискрилось, тяжело зашуршало. На траве между домами свернулся дракон.
Он казался неожиданно маленьким. Ясные голубые глаза в полутьме были совсем хрустальными, светлыми, словно вода у самой поверхности озера.
Туман тоже не мог уснуть. Он всем телом прижимался к домику, за стеной которого сейчас спал человек. Самый важный человек на свете, который больше не принимал его. По крайней мере не принимал прямо сейчас, но Туману это казалось концом света, потому что для драконов нет никакого завтра, есть только нынешний миг.
И прямо сейчас его раздирала безумная паника. Он боялся лишний раз подать голос, чтобы не сделать всё ещё хуже.
Вэй Ин присел на ступеньки и зябко укутался в тонкую ткань. Распущенные волосы подхватил ветер.
Невольно Вэй Ин подумал о том, что стал бы делать, если бы Кошмар вдруг невзлюбил кого-то до такой степени, что готов был его убить. А что он мог бы сделать?
Драконы куда больше не снаружи, а изнутри. В них помещается слишком много всего, но люди предпочитают замечать только одну половину. Одну часть, одну грань, которая чаще всего обращена к ним. Человеческий эгоизм видит только то зеркало, в котором отражается сам.
Наверняка между драконами какие-то сложные отношения, которых не могут понять даже всадники. Вэй Ин не мог отделаться от мысли, что они знают об этих существах совсем немного; впрочем, о жизни других людей он сам знал так же мало, как и о драконах.
Между Наездниками тоже существовали незримые связи, канаты и тонкие ниточки.
Все эти нити сплетались в прочную паутину, но были для Вэй Ина словно свитком на незнакомом языке. Символы расплывались, не давали себя уловить, потому что ещё не пришло время..
Но даже если оно придет, впустят ли его в секреты? Сможет ли он тогда разобраться в них, нужно ли это ему и самим Наездникам?
Туман тяжело, шумно вздохнул. Тонкие усы в полумраке шевелились длинными нитями водорослей.
Блеснув чешуей, он развернул бесконечные витки своего гибкого тела и приблизился к Вэй Ину. В темноте он казался призрачным настолько, словно едва существовал: пронизанный лунным светом речной туман, готовый исчезнуть с рассветом. Впервые Вэй Ин осознал, что только такое имя и мог носить дракон. Слишком много секретов, сокрытых дымкой; слишком много дыма, за которым не видно правды.
Дракон легко скользнул над землей, будто не касаясь её лапами. Крылья его были плотно прижаты к телу. Подойдя ближе, он ткнулся узкой мордой в колени Вэй Ина и закрыл глаза.
— Всё ещё сердится? — едва слышно спросил Вэй Ин и погладил тоненькую мелкую чешую над верхней губой. У Тумана было совсем другое строение, непохожее на других драконов — его клыки не выдавались наружу, полностью скрываясь во рту. Он никогда не казался кровожадным или оскаленным животным. Его морда и диковинный разрез ярко-голубых глаз оказались немного меланхоличными, но дружелюбными.
Туман дернул губой и смешно встопорщил усы.
— Знаешь, так бывает, — продолжил Вэй Ин и поймал один из тонких усов. Тот оказался очень горячим и гибким, похожим на стебель диковинного растения. — Иногда людям кажется, что ты не должен был чего-то делать. Но ты должен был. Им не объяснить.
Туман снова шумно вздохнул, переступил с лапы на лапу и свернулся как змея у крыльца дома Вэй Ина.
Тихая ночь казалась безмятежной. Вэй Ин, совсем озябнув, растер плечи и сжался в комок. Пора было возвращаться, но что-то не давало ему уйти. Может, просто звезды в это время ночи казались особенно яркими, или невероятная тишина, обнимающая его, приносила долгожданный покой. Неподалёку скрипнула дверь. Даже не видя того, кто вышел на улицу, Вэй Ин уже знал, чей сон сегодня тоже показал только пушистый кончик хвоста.
Лань Чжань на какое-то время замер на пороге своего дома, вглядываясь в темноту. Он был похож на силуэт, вырезанный из тонкой рисовой бумаги. Туман вскинул голову, едва не сбросив Вэй Ина; заметив их, Лань Чжань сбежал вниз по ступеням.
Распущенные волосы скользили по его плечам, рассыпались струями непроницаемой тьмы, скрывая тело до самой талии.
— Не спится? — коротко и хрипло спросил он, останавливаясь у ступеней. Туман прижался головой к земле и тихонечко, едва слышно свистнул.
— Не спится, — подтвердил Вэй Ин и подвинулся, освобождая место на ступенях рядом с собой. Лань Чжань устроился совсем близко, плечом к плечу; от его тела тянуло теплом, и замерзшему Вэй Ину он казался раскаленным, будто костер.
Ночь путает рассудок, делая людей немного ближе. Ночью рассказываются самые страшные секреты и принимаются самые безумные решения, словно завтра никогда не наступит.
— Не Хуайсан однажды сказал мне кое-что, — нерешительно начал Вэй Ин. — Сказал, что у каждого из нас есть кто-то, о ком мы не помним, но постоянно вспоминаем. Он говорит, что каждому снится одно и то же. Я никогда ни с кем не говорил об этом, мне и не с кем говорить.
Лань Чжань помолчал, опустив голову. Он задумчиво посмотрел на собственную ладонь, пошевелил пальцами и вдруг спустил её вниз, прямо на голову затаившегося Тумана.
— Я не знаю, кто снится ему, — тихо и легко признался он. — Я знаю только того, кто снится мне. Чувствую, как будто он никуда не ушел. Раньше я тоже думал, что это только мое.
— Это драконы? — Вэй Ина от холода начала бить мелкая дрожь.
— Я не знаю, — отстраненно пробормотал Лань Чжань. Он рассеянно почесывал плотную чешую над ярко-голубым глазом. — Есть такие вещи, очень смутные, о которых мне страшно говорить.
Некоторое время они сидели в полной тишине. Что-то странное сгустилось вокруг, что-то, что позволяло думать сразу на двоих без необходимости произносить вслух. Вэй Ин чувствовал в Лань Чжане ту же тоску, которую чувствовал в себе. Тоску по чему-то потерянному и такому неуловимому, что не дает даже оценить свою потерю.
— Почему Мо Сюаньюй украл у тебя ту вещь? — вдруг спросил он, отбросив все предыдущие мысли.
— Украл? — слегка удивился Лань Чжань. Подняв голову, он остро взглянул на Вэй Ина, и в глубоких зрачках его отразились звезды. — Он просто нашёл её и присвоил себе.
— Но она ведь твоя.
— Моя, — холодно согласился Лань Чжань. — Но мы не всегда можем отвечать за поступки других людей.
— Ты же знаешь, что она у него.
— Знаю. И когда он вернётся, я приду за ней, но сейчас мне остается только ждать.
— Я могу пробраться к нему и украсть её, — предложил Вэй Ин и тряхнул головой. — Мне не стыдно.
Лань Чжань в полном молчании посмотрел на него так сложно, словно не мог понять, не шутка ли это; не выдержав, он тихонько засмеялся и прикрыл рот ладонью.
— Ты хочешь украсть её для меня? — недоверчиво переспросил он.
Вэй Ин окончательно смутился.
— Просто я не могу представить, что ты за ней полезешь.
— А самому тебе лезть не страшно? — в голосе Лань Чжаня мелькнул и пропал намек на насмешку.
— Нет, мне очень страшно, конечно. Хотя нет, вообще не страшно. Просто кажется, что так будет правильно.
— Знаешь, с тобой очень легко говорить, потому что ты всегда знаешь, как будет правильно. Как будто у тебя внутри есть какой-то компас, — Лань Чжань с силой потер лоб, и, словно спохватившись, коротко коснулся посиневшей ладони Вэй Ина. — Ты совсем замерз. Иди домой.
— Нет, только не сейчас, — Вэй Ин втянул голову в плечи и растер ладони. — Не так уж сильно я мерзну.
Лань Чжань поднялся и молча скрылся в глубинах его дома. Вышел он спустя несколько мгновений, держа в руках тяжелый, отделанный мехом плащ. Нависнув над Вэй Ином, он выпустил плащ из рук прямо ему на плечи и снова устроился рядом.
— Спасибо, — Вэй Ин торопливо запахнул тяжелые полы.
— Та вещь, — Лань Чжань задумчиво запрокинул голову, глядя куда-то на дальние вершины, освещенные слабым лунным светом. — Она хранилась у меня всю жизнь, но я не знаю, откуда она взялась и кто ее подарил. Я только знаю, что человек был очень дорог мне. Это единственная вещь, которая от него осталась. Если бы ее не было, я бы подумал, что его вообще не существовало. Хотя эту безделушку мог подарить мне кто угодно, а я просто придумал красивую легенду и дорогого мне человека.
— В любом случае если она важна для тебя, значит, она важна, — решительно заявил Вэй Ин. От тепла тело начало отогреваться, кончики пальцев закололо, а уши горели огнём. — Если решишься или он откажется вернуть, я украду её для тебя. Не забудь об этом.
Ночью любые важные дела становятся неважными, а глупые слова наполняются смелостью. Завтра Вэй Ин наверняка пожалеет о своих словах, но не сегодня. Не сейчас, не под пристальным взглядом ледяных звезд.
Ему и в голову не пришло, что капитану не так-то просто отказать, если он решит спросить свое.
Лань Чжань усмехнулся, но ничего не сказал.
— Не злись на него, — спустя время заметил Вэй Ин. Туман словно почуял, что теперь говорят о нём, перекатил тяжёлую голову по земле и глянул на Вэй Ина из-под длинных белых ресниц. — У него тоже есть право на чувства и право на нелюбовь.
— Я не злюсь, — со вздохом признался Лань Чжань. — Злюсь, но не на него.
— Тогда отчего сторонишься?
— Потому что тогда не он хотел убить Чудовище.
Вэй Ин нахмурился.
— Не понимаю.
— Мы слишком давно и плотно связаны, Вэй Ин. Слишком давно и плотно. Иногда мы думаем и делаем одно и то же, иногда мы чувствуем одно общее. Не он хотел причинить вред Чудовищу. Это я готов был навредить Хуайсану. Хотел с такой силой, что вынудил Тумана реагировать острее, чем было нужно. А потом он просто не смог остановиться.
— Тебя так раздражает неповиновение Хуайсана? — не поверил Вэй Ин.
— Дело не в этом, — колючие звёзды снова застряли в глубине тёмных зрачков, рассыпались искрами. В темных прядях волос загорелись нити чистого серебра. — Когда-нибудь я расскажу тебе. Позже.
— Позже так позже, — проворчал Вэй Ин и выдохнул облачко пара. — Завтра утром отец хотел провести собрание.
— Сегодня утром, — педантично поправил Лань Чжань. — Я предлагал вернуться и поспать.
— Может, там вообще ничего интересного не будет.
Лань Чжань хмыкнул и поднялся.
— Возвращайся в дом. Здесь слишком холодно.
Не оборачиваясь и не прощаясь, он спустился вниз и побрел к своему дому. Холод наверняка донимал и его: на ходу он обнимал себя обеими руками. Почему-то в этом жесте Вэй Ину почудилось одиночество.
Туман широко зевнул и змеей скользнул следом.
Тишина опустилась на голову Вэй Ину — оглушительная и мягкая, звонкая и вместе с тем и непереносимая, будто во всём мире остался он один. Не выдержав этой тишины, он бегом кинулся к дому и заперся, отгораживаясь от молчаливых гор хрупкой дверью.