И целого неба мало

      Дни до дозора превратились в странную и совсем не увлекательную игру, от которой кровь стыла в жилах, а где-то в желудке противно щекотали своими мохнатыми крылышками бабочки страха. Пользуясь тем, что на кухне пока заправлял Хуайсан, Вэй Ин взялся помогать добровольно и успевал поесть до прихода капитана, но старался зря; капитан вообще за едой приходил редко и все время на бегу, словно у него внезапно тысяча дел нашлась.       Знаю я эти дела, мрачно думал Вэй Ин, вываливая в ручей у самого берега десяток грязных тарелок. Всех дел — один идиот, который решил ни с того ни с сего напасть с поцелуями!       Лицом Вэй Ина можно было бы закипятить всю ледяную воду в Гусу.       Что мог подумать Лань Чжань? Что избалованный юный наследник клана Цзян совсем с головой не дружит, вот что! Заполучил дракона и место в клине, прибыл в Гусу, увидел ледяных чудовищ, узнал о пристрастиях капитана и поиграть решил, ну а что же еще? Для наследника знатного рода так просто отвернуться от девушек и выбрать мужчин — немыслимо! Так и род прервется в одночасье… Все равно ведь придется и жениться, и детей заводить, так зачем себе лишние проблемы создавать?       Взбалмошный, избалованный, эгоистичный!       Подержав обе ладони в ледяной воде, Вэй Ин со стоном прижал их к щекам и зажмурился. С какой стороны ни посмотри, не выглядит он достойным и надежным. Даже влюбленным не выглядит. Так, чушь и дурь. Лань Чжаню есть от чего избегать его. Кому понравится, если симпатичный тебе человек начнет смеяться и легкомысленно играть, задавать вопросы и целовать первым? Это ведь выдержку иметь надо какую…       Даже в собственных глазах Вэй Ин не выглядел серьезным. Еще несколько дней назад он и не думал ни о каких чувствах, а теперь только ими голова и заполнена, куда там подступающей Зиме!       Слишком много всего, как разобраться? Чувства у него определенно есть, только вот что это за чувства? Что они означают, надолго ли?       Голова аж загудела растревоженным ульем. Воровато оглядевшись, Вэй Ин поднялся чуть выше по течению и полной горстью плеснул жидкого холода в лицо. Когда в мыслях беспорядок, нужно сначала с собой разобраться, а потом уже бежать к другим. Нельзя вот так… нельзя. Это неправильно.       Нужно на делах сосредоточиться. Скоро в дозор, и капитан его теперь с другими вряд ли отпустит, после всего случившегося. И не из-за чувств, а из-за ответственности. Он ведь отвечает за каждого Наездника, но Вэй Ин самый беспокойный и неопытный, и с драконом еще не сработался, и Цзян Фэнмянь здесь…       Натирая тарелки крупным песком, Вэй Ин вдруг вспомнил о том странном разговоре между капитаном и Мо Сюаньюем. Между ними были отношения, ну что делать, у людей такое случается. И если с девушками никто не стал бы вести себя распущенно, но Наездники, да еще и мужчины — совсем другое дело. Они с самого начала выше любого другого человека, выше даже глав кланов, которым подчиняются, но в любой момент могут поступить наперекор приказу. Потому что есть власть превыше глав — власть справедливости и спасения остатков мира. Да и забеременеть мужчина не сможет, никакой ответственности.       Мысли его снова свернули не на ту тропинку. Собрав тарелки в шаткую стопку, Вэй Ин побрел к кухне. Насквозь промокшие рукава и ворот холодили кожу.       А если выманить у Сюаньюя ту вещь, которую он не отдает капитану? Может, это докажет, что Вэй Ин на самом деле ответственный? Или докажет, что сует он свой нос куда не следует…       Едва не споткнувшись, Вэй Ин перепрыгнул торчащий из земли сухой корень и тоскливо вздохнул. Хоть бы правила какие знать, как себя стоит вести, только вот никто их не знает, никто! Иначе не делали бы столько глупостей.       Позади плеснуло тяжело, как будто в воду обрушилось дерево. Вэй Ин обернулся и не смог удержать улыбку: в ручье кувыркался Туман, разбрызгивая крошечные радуги в каплях воды и отражении своей чешуи. Подставив усатую улыбчивую морду солнцу, он перевернулся на спину и поджал лапы. Остатки быстрого ручья обтекали его со всех сторон, превратившись в небольшое озеро.       — Эй, а где мы будем посуду мыть?       Туман звучно фыркнул, по-кошачьи растопырил усы и перевернулся обратно на живот, умильно глядя на Вэй Ина.       — Что за дракон, — пробормотал тот и отставил посуду в сторону. — Невозможный!       Никак ему не удавалось просто пройти мимо и не коснуться хрустальной чешуи. Конечно, у Тумана зубов было как у любого другого дракона, но несмотря на размеры вел он себя как несмышленый котенок, выпущенный поиграть на улицу. При виде подходящего Вэй Ина он завилял сразу всем телом, звучно уронил хвост в остатки ручья и вывернул голову, подставляя шею.       — Невозможный, — повторил Вэй Ин и погладил холодную чешую. — Красивый, красивый какой! Интересно, ты ко всем так ластишься?       Туман лениво приоткрыл пронзительно-голубой глаз и шумно вздохнул, словно досадуя на людскую глупость.       — Ладно, ладно, конечно, я понял, — Вэй Ин почесал еще совсем мелкую чешую на носу и под глазами. — Ты как капитан, мало кого подпускаешь, но уж если подпустил, так можно хоть на голову лезть, так? Хорошо хоть ты от меня не прячешься.       Туман всем своим видом подтвердил, что скрываться от такого чудесного человека он не намерен, а намерен подставлять голову, и щуриться, и вообще притворяться совершенно безобидным. Похлопав напоследок по сверкающему боку, Вэй Ин вернулся к тарелкам и решил наконец донести посуду до кухни.       Возле очищенного после завтрака стола сидел Цзян Фэнмянь и задумчиво цедил давно остывший чай из крошечной кружки. При виде сына он только коротко кивнул, но ничего не сказал.       Освободившись от своей ноши, Вэй Ин торопливо протер все еще влажные руки и устроился напротив. Обед давно закончился, до ужина было далеко, и общий дом опустел, не считая двух поколений клана Цзян.       — Я хотел спросить… — нерешительно начал Вэй Ин и запнулся. Руки под столом сжались в кулаки, а переполненная мыслями голова вдруг опустела.       Цзян Фэнмянь поднял голову. В уголках ярких глаз скопились крошечные морщинки, веером разбегаясь к вискам.       — У нас в семье не было никого с именем Цзян Чэн?       Едва с губ Вэй Ина сорвалось имя, как отец дернулся, будто ему плюнули прямо в лицо. Почти невидимые на темной радужке зрачки сузились до крошечных точек, губы сжались и побелели.       — Откуда ты взял это имя? — очень спокойно спросил он, и от тона Вэй Ина продрало холодом. — Где ты услышал его?       — Я нигде не слышал. Мне… приснилось.       — Приснилось, — с непонятной интонацией повторил отец и с усилием потер виски. — Это было давно, Вэй Ин. Прошу, не упоминай этого имени вслух, слышишь?       Вэй Ин нахмурился, полностью сбитый с толку.       — Он был преступником? Навлек позор на род? Почему нельзя?..       — Он погиб, — отрезал Цзян Фэнмянь. — Зима забрала его, вот и все. Но нам до сих пор больно вспоминать о нем, и я прошу тебя не произносить его имя. Ты понял меня?       — Я понял, — послушно повторил Вэй Ин, не сводя глаз с лица отца. Взгляд — текучий, неуловимый, лживый, — заставлял что-то внутри съеживаться от обиды и немо кричать.       Зачем врать, зачем? Если все это давно в прошлом, зачем лгать в лицо?       Отец сейчас был знаком и незнаком одновременно, потому что лжи Вэй Ин от него раньше не видел. По крайней мере не настолько неуклюжей, даже не пытающейся притвориться правдой. А вот упрямый блеск глаз был ему знаком.       Можно было и не надеяться выпросить ответы. Отец свои тайны будет хранить до последнего.       Проглотив комок обиды, Вэй Ин улизнул на кухню и загремел всем что под руку попадалось, изображая бурную деятельность. Если не у отца, то у кого тогда узнавать? Только у старших, но кто достаточно знаком с семьей, чтобы дать ответы?       Не к Лань Цижэню же на поклон идти.       Вспомнив беспомощно-язвительного старого Наездника, Вэй Ин невольно и Лань Чжаня вспомнил и совсем расстроился. Неудача за неудачей! Может, по возвращению все-таки еще раз попробовать с отцом поговорить?       Как бы самому вспомнить, кто такой был этот Цзян Чэн. Не мог он умереть во время Зимы, потому что Вэй Ин только после ее окончания стал частью семьи Цзян. Никак не могли они встретиться, и уж тем более не мог он помнить чудесный калейдоскоп, и голос помнить не мог!       Дни пролетели так быстро, что он и оглянуться не успел. Дозор возвращался, и им с капитаном пора было встать на защиту границы.       В этот раз все было не так волнительно и даже обыденно. Суета, туго набитые сумки, теплые плащи и нетерпеливые драконы, переступающие с лапы на лапу и хлопающие крыльями. Необычно было другое: рядом с Кошмаром вился Туман, и от его чешуи рябило в глазах, а рядом стоял старательно отводящий взгляд Лань Чжань.       Первый настоящий дозор — и вместе.       При виде белого меха у Вэй Ина в ноздрях защекотал запах зверя и сандала. Поскорее отвернувшись, он украдкой потер лицо и погладил шкуру Кошмара.       Дракон ответил низким урчанием и языком пламени в воздух. Рогатая, украшенная шипами голова ходила из стороны в сторону, холодные глаза оценивающе посматривали на снующих вокруг людей, будто выбирая закуску попривлекательней.       Чужое раздражение Вэй Ин ощущал всем своим телом и даже поразился, как эти крошечные, в пасть сразу нескольких ухватить можно, существа быстро бегают и создают суету.       — Эй, я тоже человек, — мрачно пробормотал он и снова погладил колкую шкуру. — Поуважительней, ладно? Я вот к драконам хорошо отношусь, а ты чего там бесишься?       Кошмар выдул две длинные дымные струи из ноздрей. Ощущение раздражения рассеялось.       Тумана даже успокаивать было не нужно — он стоял смирно, на солдат смотрел дружелюбно и даже не скалился. Улыбчивая морда была безошибочно повернула к Лань Чжаню, и с высоты Вэй Ин отчетливо ощутил мощь переливчатого зверя. Когда он где-то рядом кружился, сворачивался в петли или совал поближе свои любопытные усы, то это ощущение мощи терялось, пряталось за игривостью. Но ведь и это радужное бедствие — огромный и опасный дракон, почему об этом было так трудно помнить?       Оседланный Туман первым взмыл в воздух, навстречу рассеянным солнечным лучам и тяжелым тучам, наползающим с запада. Кошмар заполошно хлопнул крыльями и взмыл следом. Они оба были еще слишком неопытны, чтобы лететь плечом к плечу, и держались чуть-чуть позади.       Холодный ветер тараном ударил в лицо, унося с собой все обиды, сожаления и непонимания. Небо было слишком огромным и пустым, в него нельзя было тащить камни. Оно не понимало глупых человеческих метаний, и тут, на высоте, Вэй Ин не понимал их тоже.       Ему хотелось смеяться.       Теперь все было иначе — огромное тело под ним было драконом и одновременно стало его продолжением, огромное и мощное. Одно сердце билось в человеческой груди, одно — в драконьей, но оба они казались единым целым.       Лань Чжань на лету оглянулся. Тучи опускались все ниже, а путь до границы был долог. Не было никакой необходимости парить низко, и капитан указал наверх, приказывая подняться выше плотной пелены.       Два тела стрелами пронзили влажную серость и вырвались в залитые солнечным светом небеса. Тучи водоворотом потянулись вслед за ними. Перед Вэй Ином расстилались безбрежные поля пушистых серых туч, пронизанных золотом, и казались они вполне плотными и надежными, хоть опускай дракона и спрыгивай вниз.       Путь в этот раз показался короче. Может, летели они быстрее, чем с неповоротливым Чудовищем? Кошмар с тех пор изрядно окреп, а размах крыльев увеличился. О Тумане и говорить не стоило — скорость его поражала, и летел он так неторопливо только из-за контроля Лань Чжаня. Глядя на парящую чуть впереди хрустальную статуэтку с крошечным человеком на спине, Вэй Ин ощутил только безграничное понимание.       Они тоже дышали в такт, думали вместе, ощущали одинаково. Лань Чжань — почти Туман, а Туман — почти Лань Чжань, только без оков человеческих обязательств. Одно целое, разорванное на две неравные половины.       Туман-Лань Чжань ощутили взгляд и заложили мертвую петлю совсем рядом, блеснув длинным хвостом. Кошмар сердито взревел, но повторить маневр не решился.       — Позеры, — проворчал Вэй Ин, пряча нос в меховой воротник. — Ничего, мы с тобой им еще покажем. Разберемся только, какая у тебя способность. Ты намного жутче Тумана и наверняка вырастешь сильнее!       По темной шкуре прошла волна дрожи, и Кошмар быстрее замахал крыльями.       Теперь путь немного изменился, и границы они достигли быстрее. Капитан махнул рукой и указал вниз — пора было снижаться и наблюдать вместо безграничного неба такую же безграничную мерзлую землю.       В прошлый свой полет над границей Вэй Ин увидел словно надвое разорванный мир, даже небо было границей поделено, но сейчас одинаковое темное небо висело что над мерзлой пустошью, что над остатками человеческих земель. Голубой огонь по-прежнему танцевал свой странный танец, но Туман взбудораженно засвистел и закрутился в воздухе огромным кольцом.       Беспокойство.       Вэй Ин развернулся, глядя то на светлого дракона, но на границу. Неужели снова сдвинулось? Что еще могло вызвать такое беспокойство?       В отблесках голубого пламени что-то блеснуло. Этот блеск соринкой застрял в уголке глаза. Прищурившись, Вэй Ин присмотрелся, но не разобрал, что там могло переливаться. Осколок льда, разве что-то еще могло сиять в этом мертвом голубовато-сером мире, исполненном безнадежности?       Лань Чжань блеск тоже заметил. В полете Туман накренился на бок, позволяя своему наезднику свеситься вниз, и пролетел совсем низко над землей, едва не задевая его кончиком крыла. Лань Чжань задрал голову и коротко ткнул вверх.       Поднявшись повыше, Вэй Ин послушно осмотрел окрестности. Туман опустился на каменные обломки и сложил крылья, позволяя капитану скатиться на землю.       — Слишком близко, — пробубнил Вэй Ин, не сводя с него глаз. — Не подходи ты так близко! А вдруг этот огонь и на таком расстоянии дотянется?..       Туман придерживался такого же мнения. Вытянувшись во всю свою длину, он деликатно прихватил зубами край плотного плаща и потянул назад, не дав Лань Чжаню дойти до границы всего нескольких шагов.       — Умница, — растроганно пробормотал Вэй Ин. Кошмар ревниво взревел; от этого рева Лань Чжань вздрогнул, выдернул плащ и вернулся в седло.       Вэй Ина жгло любопытство, но до темноты придется терпеть — не перекрикиваться же сквозь завывающие ледяные ветры!       От холода снова выступили слезы. Туман поднялся в воздух и неприкаянным духом заскользил над самой границей ледяного огня.