Дотторе/Сандроне
13 ноября 2022 г. в 05:11
Всё же спроектировать подходящее для себя рабочее место было отличной идеей. Сандроне заканчивает карандашную линию, от усердия прикусив кончик языка. Ступнями чувствует, разве что, специальную подставочку под ноги. Здесь есть мягкая подушка. Очень удобно. Кресло само по себе напоминает одно из тех вычурных, немного уродливых тронов в кабинете Отца — широкая спинка, огромные подлокотники, острые формы… А главное, все идеально. И по росту, и по ногам. Даже край стола на нужном уровне.
— Чертежи у тебя все ещё не аккуратные, — комментирует Доктор, останавливаясь рядом. — Ты ведь знаешь, что шанс ошибиться с расчётами от этого только возрастает? Будешь черкать так, как сейчас — не увидишь прочих деталей.
Сандроне едва усмехается. Подведённые бледно-розовой помадой губы окутывает лёгкий парок. Видно, огонь уже догорел и тепло стремительно просачивается из комнаты наружу.
— Хочу напомнить, что ты уже не мой учитель. Те времена давно прошли. Если собрался мешать — выметайся из комнаты и найди себе другую жертву.
Дотторе накрывает её запястье рукой. Резко, с громким стуком, вынуждая выпустить чёрный карандаш — а главное больно. У него отросшие ногти, у этого Дотторе. Они впиваются так, словно намерены кожу содрать. Словно Доктор решил поиграть в сову на ночной охоте, выслеживающую мышь.
По крайней мере, сердце у неё точно колотится, как у мыши.
— С каких это пор ты стала так остра на язык? Забыла, что случается с теми, кто выводит меня из себя?
На самом деле это он забыл.
Безмолвный робот, темнеющая у двери железная гора, угрожающе выступает под холодный свет ламп. Один удар стальным кулаком — и от Дотторе останутся ошмётки.
— Всё в порядке, — говорит Сандроне — вовремя берет контроль над голосом, который ещё секунду назад мог сорваться до бестолкового мямляния.
Робот застывает, как неживой.
— Думала натравить на меня свою куклу? — фыркает Дотторе, разжимая пальцы. — Я его в фарш из металлической стружки превращу, мне ничего не стоит.
— Если ты ещё раз тронешь меня так — это я прикажу ему слепить из тебя парочку котлет и подать Царице. А за эти синяки ещё отомщу. Позже.
Она замолкает, помечая красным карандашом места сочленений будущей марионетки.
Когда-то Дотторе мог щипать, бить и обращаться с ней как угодно — и Сандроне думалось, что это нечто вроде языка любви. Она смотрит на алые пятна от пальцев, проступающие под рукавом. Ей кажется нечестным тот факт, что Доктор страдает лишь от ее нынешнего равнодушия — пока она страдает от воспоминаний. Вернее, страдала.
— Уходи, — говорит она, прикрывая на мгновение глаза.
Слышит его смех. Смех, который ей когда-то нравился.
— Гонишь меня как паршивого пса.
— Ты и есть паршивый пёс, мы оба это знаем. Ты пришёл и что-то вынюхиваешь здесь, ищешь, чем бы поживиться.
— Сандроне, милая моя куколка…
Дотторе приобнимает ее за плечи холодными, едва вспотевшими ладонями.
— Чтобы что-то получить, мне не нужно ходить вокруг да около тебя. Я могу это просто потребовать — на основании того, что являюсь вторым после Пьерро Предвестником. Понимаешь, что это значит?
Здесь он понижает голос, словно хочет запугать. И рук не убирает. Сандроне сдерживает дрожь.
— Ты отдашь всё, что попросят отдать. Хотя бы и свою невинность. Но ведь я уважаю тебя и твой выбор. Твою… непорочность. Потому столь огромная жертва мне не нужна. Я хочу лишь смотреть на тебя. На то, как ты тщишься вдохнуть жизнь в то, что мёртво с самого начала.
— Мои попытки хотя бы более чисты, чем твои. Мертвое изначально, пропуская жизнь через себя, становится ещё прекраснее. Как мои создания. Что же до твоих — я предпочту промолчать из малого, но уважения.
Дотторе идёт сквозь тьму, да только не к свету. Он спускается в бездну. Все глубже и глубже. Он давно слеп — и оттого ошибочно полагает, что вдалеке сияет абсолютный гений, которого он так стремится достичь.
Сандроне смотрит в его алые глаза, но не видит в них ни капли мудрости. Ничего из того, что видела раньше.
— Мы ещё поговорим об этом, — Дотторе, развернувшись на каблуках, идёт к дверям. Оборачивается напоследок, смерив её тёмным взглядом. И усмехается. — Когда ты будешь умирать.