Объятия зимы

      Варка пахнет кориандром — очень сильно, словно вывалянный в специях окорок. Капитано думает: запах не хорош и не плох. Разве что, пробуждает голод даже тогда, когда желудок полон.       Капитано странно чувствовать подобное — и ещё более странно осознать факт того, что он является объектом непрекращающегося флирта. И шуток. Шутки у Рыцаря Борея найдутся на любой вкус — остроумные и не очень, приличные и не очень. Шутки с долей правды и шутки, пропитанные ложью насквозь. Варка с его Анемо Глазом Бога совершенно не видит границ. А если и видит, то переступает черту практически бесцеремонно. В этом он хорош.       Капитано приходится с ним работать, потому что Мондштадт и Снежная по счастливому (или не очень) стечению обстоятельств оказались в одной лодке. Потому что таков приказ Первого Фатуи. Потому что никаких иных дел у него пока и нет, а Варка, до сего момента крутившийся у их границ со своими людьми, теперь под надёжным присмотром.       Варка… Есть что-то безнадёжно глупое в этом имени. Но рыцари Ордо Фавониус, даже как следует наклюкавшиеся горячительного, произносят его с гордостью, любовью и уважением. Варка, Варка, Варка… Одни только и разговоры, что о Варке. Ни слова по делу. Ни единого намёка на то, что Рыцарь Борея тоже за ним приглядывает. Ничего подобного.       Рыцари и солдаты Фатуи пьют и едят у одного костра, они уже, кажется, понемногу привыкают друг к другу — Капитано же привыкать до смерти не хочется. У него в голове одна работа. Варка, точно экзорцист, как из-под земли выскакивает, убивая всякое желание думать о чем-то важном. Спрашивает о его отношении к богам — через шутку, конечно же. Редко что он спрашивает прямо.       Их пристанище — огромный шатёр, который вполне вместит в себя и двоих, и троих похожей комплекции. Варка греет руки у кипящего котелка — большие, покрытые шрамами ладони розовеют слегка, будто подрумянивающееся мясо. Вот, опять. Никаких иных сравнений на ум не приходит. Варка. На языке звучит сладко и горячо, как десерты в Снежной.       — О, Капитан мой, Капитан… — вздыхает Варка, ставя перед ним дымящееся питье. — Доколе мы будем друг другу, так сказать, глаза мозолить?       Капитано пожимает плечами. Не пьёт — ему-то едва ли холод страшен. Острое обоняние распознаёт в чае цветок-сахарок и молоко. И ничего подозрительного, ничего этакого. Кроме того факта, что от Варки веет теперь теплом и доверием. Доверием, на которое он не может купиться просто так.       — Сыграем? — просто спрашивает он, доставая из-за пазухи стопочку карт. — На что хочешь.       Варка усмехается, приглаживая каштановую гриву.       — Если ты решил меня раздеть — есть способ проще.       — Какой? — интересуется Капитано, разглядывая его руки.       — Попросить об этом, только и всего.       Капитано, с трудом поддававшийся прежде любым страстям, впервые в жизни изменяет себе самому.       — Разденься.       Он терпел намеки до последнего. И до последнего держался за треклятую субординацию.       Каким-то образом подчинённые Варки безошибочно способны отличить несерьёзный флирт от серьёзного. Момент, когда Варка, разморенный разлитым в шатре теплом, снимает с себя меховую накидку, а следом и льняную рубаху, Капитано запоминает навсегда. Как и то, что происходит после — нечто спонтанное, мокрое от пота, со спутавшимися в горячем поцелуе языками и запахом спермы. Варка кончает ему в рот, опершись обеими руками на стол позади себя — стол, являющийся почти точной копией стола в кабинете магистра, в Мондштадте. И на кой черт только приперли с собой эту громоздкую штуку?       — О, Капитан мой, Капитан… — сквозь смех вздыхает Варка, выпуская его длинные тёмные волосы. — За это я налил бы тебе лучшего одуванчикового вина. Если бы оно у меня имелось.       В голове звенящая пустота. Наверное, у меня просто давно ничего подобного не было, думает Капитано.       Так уж вышло, что их с Варкой желания в ту секунду совпали точнехонько — отвлечься как-нибудь от всех рабочих моментов, забыть, зачем они здесь. И они действительно забыли — на каких-то полчаса или час.       — Никому ни слова, — требует Капитано, возвращая маску на место. Незаметно лишний раз облизывает губы.       — Никому, — соглашается Варка, почёсывая покрытую волосом грудь. И улыбается, щуря зелёные глаза.