Самовыдвиженец

Леви был уверен, что собрать жалкие двести подписей — дело плёвое, и трудностей с этим не возникнет. Бланки ему распечатали ещё в мэрии, по настоятельному требованию. Секретарша, привыкшая целый день делать абсолютное ничего, очень обиделась на приказ поработать и не хотела отрываться от соцсетей. Даже несмотря на то, что Леви пригрозил её уволить, когда станет здесь начальником. Только выползший на шум Закклай решил вопрос в пользу дворника-самовыдвиженца, попросив секретаршу не выделываться, нажать на кнопку и распечатать жалкие десять страничек пустого бланка. Но настоящие проблемы начались на улице. «Распишитесь, что вам стоит?» — как можно более вежливым тоном предлагал Леви, тщетно пытаясь выдавить приветливую улыбку на траурно-мрачной физиономии. — А зачем? — нудел пастор Ник, разглядывая женские колготки на витринном манекене. — А что мне за это дадут? — интересовался студентик Оруо, ушло потирая палец о палец. — А помнишь, как ты меня догнал и в канаву скинул, когда я в неё бросил банку от энергетика? — ехидно спрашивал тракторист Несс. — Ты меня слушать не желал, пока я эту банку из лужи не выловил. Вот и я тебя слушать не стану. «Нет», «нет», «нет». Отказ за отказом. Трагедия! К шести вечера Леви имел лишь одну подпись, и ту ненастоящую. Фарлан наврал миссис Кирштайн, что её пухлощёкого сынка будут снимать в шоу талантов, вот она и подписалась, не читая, на чём подписывается. Леви отвесил Фарлану подзатыльник и отобрал все листочки. Враньё он ненавидел так же сильно, как и грязь. Ложь, лицемерие и ханжество были для него той же грязью, только незримой, но оттого не менее отвратительной. Поэтому лгать горожанам о своих целях он не собирался. А когда честно начинал рассказывать, что наведёт в городе чистоту и порядок — встречал лишь скучающие взгляды. Словно людям было нормально ходить по грязным улицам. Словно их вовсе не интересовало, чем именно и как часто моются их подъезды. На обратном пути Леви чувствовал разочарование и раздражение. Горожане что же, хотят, чтобы над ними встало то столичное чучело?! Чтобы ими правил человек, способный нагло курить в здании, не удосужившись выйти на улицу?! Фарлан и Изабель шли чуть позади и в мысли своего руководителя не лезли. Только шумно перешёптывались, прикидывая, сколько подписей они наберут до понедельника. По логике выходило, что едва ли больше десяти. — Сами нарисуем! — решила, наконец, Изабель. — Не станет же Закклай проверять! — Вот ещё! — мгновенно взвился Леви. — Я не стану уподобляться этому столичному выскочке, который лезет в наш зажопинск без мыла! Его на ручках сюда принесли! Ему партия пост мэра дала за красивые глазки! А я не хочу на халяву, как он! Я хочу честно и законно! Ещё не хватало юлить и жульничать, подражая такому хмырю! Фарлан и Изабель притихли. Троица вышла на мост. Солнце не спеша клонилось к горизонту, бликуя на неторопливых волнах. На протоптанной тропинке, заменявшей набережную, гулял народ, совершая вечерний променад. Чета Браусов выдала детям батон, и малыши с визгом скармливали его уткам. — Я думал, ты по приколу собирался мэром стать, — произнёс, наконец, Фарлан. Тонкие брови Леви сошлись на переносице, глаза мрачно сверкнули. — Я похож на приколиста? Фарлан покачал головой, словно говоря «нет, и это проблема». — Что-нибудь придумаю, — холодно прокомментировал Леви и остаток пути прошёл молча, пытался сочинить способ легко и безболезненно получить двести подписей. Однако в мыслях вертелась только злоба на столичного выскочку и сильное желание навешать ему пиздюлей. На Розовой улице желание навешать пиздюлей реализовалось, правда, не в адрес столичного выскочки. Зик — нытик лет девятнадцати — подобрал за аптекой целую коробку списанных по сроку годности презервативов. Надул их, как воздушные шары, и развесил гирляндами над подъездами. А на шарах написал маркером громкие лозунги «НЕТ ДЕТЕЙ — НЕТ ПРОБЛЕМ». Как объяснил дворникам гуляющий с подружкой однокурсник Зика, «ему никто не даёт, вот он и бесится». Леви такое оправдание не устроило, он отловил Зика в беседке за игрой в порно-шашки и накостылял по полной. И потом долго успокаивался за умиротворяющим, как медитация, подметанием улицы, а Изабель, балансируя на плечах Фарлана, отвязывала с козырьков подъездов гирлянды надутых презервативов. * * * Вернувшись в свою тесную однушку, Леви разогрел котлетку с макаронами, заварил душистый чай и включил телевизор. Он собирался поднять себе настроение каким-то идиотским, но залипательным шоу или отвлечься передачей о таинственной жизни косаток. Но его антенна ловила лишь два канала, а местное телевидение в данный момент показывало только документальный сериал про мировой геноцид вековой давности, да ещё новости Троста. Главной новостью Троста, судя по всему, был столичный выскочка Эрвин Смит, поскольку именно он сейчас улыбался репортёрше во все тридцать два зуба, похлеще любой косатки. -… новый опыт, и для меня большая честь стать мэром вашего городка… — распинался он. Леви цыкнул и выключил телевизор. — Честь, как же, — буркнул он. — Небось, воротит тебя с нашего захолустья. Нет, припёрся, нос свой суёт. Поворчав, он с силой вонзил вилку в котлету, представляя, что втыкает её в глаз Смита. Правда, вспомнить, как выглядит глаз Смита, не получилось, и для полноты картины Леви включил телевизор обратно. Глаз был большой, красивый, льдисто-голубой. Смотря на него в экране, Леви разрезал котлету и кровожадно её сожрал, воображая, что поглощает вот такое же глазное яблоко. Смит разглагольствовал о своей политике, о какой-то там программе, вещал, как улучшится жизнь города с его приходом на пост, обещал урегулировать все проблемы и вообще представлялся каким-то космическим спасителем, с появлением которого Трост расцветёт, словно бутон в засуху, на улицах появятся какие-то автобусы, и даже старухи станут юны и прекрасны. Леви потягивал чай и с недовольством комментировал его речь, критикуя чуть ли не каждое слово, будто они стояли сейчас один на один, и он унижал столичного нахала, а тот не находил слов оправдания. Аккерман не часто самоутверждался подобным образом, но сегодня грех было не самоутвердиться, опуская этого наглеца. «Нужны нам твои автобусы, когда от одного конца города до другого двадцать минут пешком?» «Нахера нам твоя реформа здравоохранения? Бабка Спрингеров и роды принимает, и зубы дерёт! Никто не жалуется!» «Какое ещё развитие сельского хозяйства? У кого есть огороды — те и продают кабачки!» Это были лишь одни из множества комментариев, отпущенных им за время интервью. Потом сюжет сменился на опоросившуюся свинью Браусов, и Леви задумался. Почему-то ему казалось, что он уже видел этого Эрвина Смита. Днём он этого не понял, но сейчас, вдоволь насмотревшись на небольшом экране, явственно осознал, что абсолютно точно видел уже и эти голубые глаза, опушённые густыми ресницами, и занятные надбровные дуги, по которым хвостики мохнатых бровей словно взлетали ввысь. Лицо Смита было красивым — тут Леви поспорить не мог — а ещё выглядело несколько смазливым из-за своей излишней ухоженности. И отчего-то казалось невообразимо знакомым. Но поскольку у них не было ни единого шанса повстречаться до сегодняшнего дня, Леви решил, что это всего лишь нервное. Стресс из-за внезапно всплывшего конкурента. Да и вообще он был сильно взбудоражен из-за того, что сам себя вырвал из зоны комфорта, решив выдвинуть свою кандидатуру на высокий пост. Как бы то ни было, уступать ему Леви не собирался. Не будучи особым патриотом, тем не менее, он и мысли не мог допустить, чтобы отдать городок в руки столичного засранца. Тем более, что больше никто не планировал бросать Эрвину Смиту вызов. — Это что же, он тут главным будет? — ворчал Леви, намывая посуду до скрипа и блеска. — Это всеми нами командовать начнёт? Ночью ему приснился совершенно ужасный кошмар. Сон начался вроде бы славно: Леви подметал свою уютную улицу, и была она безупречно чиста, ни единой пылинки. В солнечном свете тротуарная плитка казалась белоснежной, сияла, словно мраморная, почти светилась, и Леви казалось, что так и выглядит Рай. А потом на его чистейшей райской улочке появился он — этот городской мерзавец, этот дьявол из преисподней, гад, выползший с самых глубоких кругов Ада. Он пришёл с высокомерной физиономией, потягивая свою вульгарно-ароматную сигарету, и пепел, к ужасу Леви, летел прямо на чистейшую, только что подметённую мостовую, марая её, пачкая, оскверняя сей греховной грязью. Леви хотел скрутить ему руку и заставить сожрать собственный окурок — он ещё в школе провернул такое с одноклассником, после чего весь город ходил тихий и чистоплотный. Но вовремя сообразил, что не может. Тронь городского главу — и он упечёт в тюрьму до конца дней. Это в школе за подобное только вызвали дядю к директору, но дядя в таких делах всегда был на стороне Леви. Дядя и сам курил над пепельницей, правда, не столько ради чистоты, сколько ради самой пепельницы в виде девичьего причинного места. А этот Смит… Судя по паскудной роже, он бы упёк за решётку на веки вечные, а тогда некому стало бы убираться на Розовой улице. Назначили бы нового дворника, а он бы убирался, спустя рукава — ведь за ним никто бы не следил. И улица заросла бы грязью, а за ней и весь городок, а там и вся страна, весь мир… Всё покрылось бы слоем пепла со Смитовой сигареты… Это был бы крах, тлен, конец света, даже хуже. Трагедия! Леви проснулся в ужасе и панике, бесконтрольно побежал мыть руки по локоть, и пока стоял над раковиной, ещё раз решил, что ни в коем случае не позволит этому мерзкому Эрвину Смиту занять пост мэра. Победит его честно, чисто и без единой помарки, и даже если для этого придётся временно пренебречь убеждениями или гордостью — пойдёт на что угодно, лишь бы не отдавать власть наглому чужаку. * * * Было три часа ночи, но заснуть больше не получилось. Выхлебав чашку успокаивающего чая из страстоцвета и провозившись в кровати целый час, Леви поднялся, посмотрел на теплеющее небо и направился в дворницкую подсобку, где в тишине занялся спортом: приседал, отжимался, тягал мешки с песком для посыпания зимой дорожек от гололёда, и возбуждённый разум потихоньку успокаивался, переставал бесноваться в неопределённости и начинал выстраивать дальнейший план. Планы у него всегда лучше строились за работой, поэтому после лёгкого завтрака Леви взялся за метлу активнее обычного, и к моменту, когда Фарлан и Изабель выползли подметать, уже заканчивал свою часть работы. Распределив оставшиеся обязанности, он забросил инвентарь в подсобку и направился в библиотеку. Как выяснилось, та не работала в выходные. Леви поворчал и зашагал к дому Моблита. Тот жил с бабушкой и дедом в старой избе, помогая им по хозяйству. Родители давно уже перебрались в большой город и даже организовали там какой-то микробизнес, а ответственный сын остался со стариками, заботясь о них и регулярно латая ветхий домишко. Он даже предлагал потихоньку отстроить новый, но деды наотрез отказывались покидать стены, в которых провели молодые годы. Когда Леви подошёл к избе, Моблит в одних брюках, с молотком в зубах ползал по крыше, меняя потрескавшуюся черепицу. Пёстрый зад бабули торчал в районе грядок. Дед-халявщик возлежал в шезлонге, притворившись, что у него страшно болит палец на ноге. — Эй! Эй, библиотекарь! — позвал Леви, задрав голову. Цветущие вишенки рядом с домом радовали глаз. Моблит удивился, услышав холодный и хрипловатый голос дворника, отложил молоток и свесился с крыши. — Доброе утро, мистер Аккерман, — поприветствовал он в полном недоумении. — Библиотека сегодня не работает, но если вам очень нужно… — Нужно, — обрубил Леви. — Заканчивай и пошли срочно. — Извините, но я не могу бросить крышу среди ремонта, — в мягком голосе Моблита тут же появился стальной стерженёк. — После недавнего града черепицу побило, всё протекает. Я должен поменять, пока дни погожие. Леви цыкнул и поджал губы. Моблит ему был необходим позарез. Даже больше, чем собственное время, которого тоже оставалось не так много. — Я тебе помогу, — наконец решил он. — А ты вступишь в мой предвыборный штаб и будешь консультантом. Идёт? Моблит вытаращил глаза. — Предвыборный… Так вы всё же решили стать мэром Троста?! — Да, решил, — Леви недовольно покосился на бредущую мимо кошку с рыбьим хвостом в зубах. Переступить через свою гордость оказалось тяжело, но необходимо. — И мне нужна твоя помощь. Я должен набрать до понедельника двести подписей и собираюсь сделать это честно, но пока что меня только посылают. Моблит был добрая душа. Он мог бы отказать человеку грубому и хамящему, но человеку в беде, испытывающему трудности, да ещё и намеренному идти честным путём, отказать полагал невозможным. — Хорошо, — после секундной задержки согласился он. — Я постараюсь помочь. А ремонт крыши отложу на вечер или… — Чем раньше начнём, тем лучше, — возразил Леви, засучивая рукава. И направился к шаткой лестнице. * * * Вдвоём работа шла споро. Моблит вбивал брусочки и доставал потрескавшуюся черепицу, а Леви таскал ему новую и уносил обломки. Дело было непыльное, да и поломанной градом черепицы оказалось не слишком много, так что к обеду они управились. А восторженная бабуля даже принесла помощничкам банку ежевичного компота из подпола. — А для чего вы хотите стать мэром? — поинтересовался Моблит, когда они сидели в тени на завалинке и потягивали прохладный компот. — О? — Леви скинул с плеч лямки рабочего полукомбинезона и оттянул ворот водолазки. Дни становились всё жарче, и он взопрел. Пора было доставать футболки. — Ты дурной? Я хочу стать мэром, чтобы навести в Тросте порядок. Поставить урны на улицах, починить третий мост, через который ходим по кривым брёвнышкам. Вон, старым домам металлочерепицу выписать за счёт муниципалитета, а то обычная так и будет крошиться. Моблит глядел на него во все глаза, даже капнув изо рта компотом, и Леви смутился. — Чего? — вопросил он. Моблит отставил чашку в сторону и обтёр с нагой груди компот, не отрывая от собеседника внимательного взгляда. — А вы говорили об этом людям? — спросил он. — Ну, когда просили подписаться за вас — вы озвучивали ваш план развития? — Нет, — Леви нахмурился. — Разве это не очевидно? — Нет! — Моблит замотал головой. — Для всех вокруг вы — уж извините — просто дворник со скверным характером. Откуда им знать, что вы собираетесь улучшить их жизнь? — А додуматься слабо? — Они не обязаны думать об этом, — возразил Моблит. — Вы должны рассказать им, что можете сделать для города и для них лично — и если им это понравится, они вас поддержат. Идите в библиотеку, а я быстренько оденусь и прибегу. Составим предвыборную программу и агитационный план! У вас есть ещё помощники? — Фарлан и Изабель, — Леви допил компот и поднялся с пустой чашкой. — Но они заняты мытьём подъездов. — Подъезды денёк подождут! — замахал руками Моблит. — Зовите всех! В этом деле лишние руки не помешают! Вскочив и выхватив у Леви чашку, он умчался к крыльцу. — Через пятнадцать минут у библиотеки! — крикнул он уже со ступенек. Леви хмыкнул и решил, что нашёл нужного человека. Ему показалось, что этот парень загорелся идеей едва ли не сильнее, чем он сам. Это обнадёживало, успокаивало и дарило оптимизм, и на Розовую улицу старший дворник вернулся в самом лучшем расположении духа. Когда он попросил Фарлана и Изабель отложить на сегодня работу и временно переквалифицироваться в его менеджеров и секретарей, те не поверили своим ушам. — Но подъезды недомыты, — развёл руками Фарлан. — Братишка, ты не заболел? — заволновалась Изабель, подскочив и приложив ладошку к его лбу. — Да ты весь горячий! — Жарко, — Леви поморщился; на крыше под палящим солнцем его спасла только белая, как облако, косынка. — Подъезды, если уж они такие засратые, я лично помою ночью. А сейчас — переодевайтесь и дуйте в библиотеку. Он и сам переоделся для солидности в джинсы и футболку поло, предварительно заскочив под душ. Даже взял с собой ручку и блокнот, направляясь в свой новый штаб с самыми серьёзными намерениями. * * * Моблит оказался отличным организатором, как будто всю жизнь занимался чем-то подобным. Впрочем, он вёл в библиотеке театральный кружок для младшеклассников, а неуёмных детей тоже нужно было организовывать и наставлять. Первым делом он усадил дворников на стульчики и встал перед ними, как воспитатель. И заявил, что самое главное сейчас — привлечь поддержку избирателей. — Мы должны составить предвыборную программу, — объявил он. — Расписать всё подробно, упорядочить, представить в наилучшем свете. Так, чтобы люди действительно захотели идти за вами, мистер Аккерман. Это самая сложная часть, но поскольку инициатива участия в выборах принадлежит вам — то и программу я поручаю составить вам лично. Я её потом непременно проверю. — Проверишь? — хмурясь, переспросил Леви. — Это что, домашнее задание? Ты меня за школоту не держи. Я попросил помочь, а не припахивать. Моблит даже не обиделся. — Я думаю, — мягко сказал он, — что контроль иногда является лучшей формой помощи. Вы составите программу, и мы совместно обсудим её. — Ну-ну, — с сомнением согласился Леви. — Вторым пунктом, — продолжал библиотекарь, — является завлечение людей. Предвыборную программу нужно озвучить как можно большей аудитории. Могу предложить устроить выступление завтра вечером у реки. На главной площади всегда много народу, да и по берегу люди любят гулять. Даже те, кто придет случайно — всё равно могут услышать. Но важнее — побудить людей прийти целенаправленно. Для этого предлагаю сделать листовки и раздавать их сегодня на улицах, чтобы жители Троста узнали о новом кандидате. Это я поручил бы господам Чёрчу и Магнолии. — Листовки?! — Леви фыркнул. — Все будут их раскидывать. Только мусор разведём. — Это неотъемлемая часть агитации, — возразил Моблит. — Люди должны узнать о вас, должны заинтересоваться и должны прийти на ваше выступление. А те, кто поддержит вашу программу — поставят свои подписи. — Тц, — Леви поморщился. Баллотирование оказалось куда сложнее, чем он предполагал, но отступать было не в его правилах. — Ладно. А ты чем займёшься? Только не говори, что будешь стоять над душой. — Нет, — Моблит покачал головой. — Я займусь изучением противника. Мы должны думать не только о том, как выдвинуть кандидатуру, но и о дальнейших процессах. Если удастся набрать двести подписей — придётся идти дальше. Дебаты, а после и выборы. Для того, чтобы идти вперёд, мы должны обладать всей полнотой информации. А для этого нужны исследования. Я собираюсь изучить, кто такой этот столичный кандидат, и узнать о нём как можно больше, чтобы умело противостоять ему. — Хорошо языком чешешь, — хмыкнул Леви. — Ну изучай. Мне вот тоже интересно, что этот градский манекен забыл в нашем захолустье. На самом деле ему было интересно узнать, где же он этого манекена видел. Точно ведь видел. Безусловно. Ощущение было явным и неоспоримым. Только вот такие в Трост никогда не заезжали — лосные, холёные, в дорогущих костюмах и лакированных ботинках. И с такими мерзкими мордами, словно они — боги, а ты — мусор под их алтарём. Леви бы точно запомнил, если бы встретил однажды кого-то настолько высокомерного и неприятного. Да ещё и курящего в помещении. Это ж надо додуматься! Неужели нельзя выйти на улицу, встать возле урны и дымить там, отравляя воздух и свои лёгкие? Да и то вонища вокруг, сразу сплюнуть тянет… — …ан? Мистер Аккерман? — А? — Леви встрепенулся, отрываясь от размышлений. — Чего? — Вот, — Моблит положил перед ним стопку бумаги и ручку. — Если нужна будет помощь с формулировками — зовите. — Да, да, — проворчал Леви и погрузился в работу. * * * Трудились они долго, так усердно погрузившись в рабочий процесс, что позабыли про обед. Леви формулировал предвыборные обещания, Моблит копался в интернете, выведывая прошлое Смита, а Фарлан и Изабель сочиняли громкие слоганы для листовок и гоготали без умолку, так что привыкшему к тишине Моблиту пришлось воткнуть наушники и включить расслабляющую музыку. Звуки леса заполнили его сознание, погрузив в приятный шелест молодой листвы, журчанье родников и щебетание птиц на целых два часа. Леви в этом не нуждался, он и так прекрасно умел абстрагироваться от заливистого хохота подруги, на который порой жаловались даже люди с другого берега реки. — Уж слишком много визжите, мисс Магнолия, — строго заявляла ей бабуля Спрингер. — У нас младшенькие никак заснуть не могут. Младшенькие у них орали и визжали во время игр куда громче, чем Изабель — и почти круглосуточно. И Леви бы так и высказал — мол, бабка, для начала своих внуков заткни, а потом на чужих вякай. Но Изабель была добрая душа — сразу сбавляла громкость, с милейшей мордашкой делала бабуле комплименты насчёт её консервированных компотов и красивой коровы, а потом, заручившись доверием, ещё и шла в дом Спрингеров, чтобы помочь утихомирить мелкотню перед сном. Иногда дарила им какие-то свои игрушки, а однажды притащила воздушного змея. Играть с ним детям на ночь глядя не разрешили, но старшенький — Конни — утащил Изабель на крышу дома, где они запустили змея даже в темноте. Конни было девять, это был пацан жизнерадостный, выбритый почти под ноль и с зияющей дырой на месте выбитого молочного зуба. Он даже сделал Изабель тогда предложение, и после, едва завидев на улице, звонко свистел и махал рукой, приветствуя невесту. Изабель от этого только умилённо урчала — мальчишка был вдвое младше её и явно не соответствовал образу высокого и статного благородного пирата, но Изабель умела умиляться чему угодно. Да и не могла не похихикать, что она первая из троицы дворников нашла пару. Леви только закатывал глаза, а Фарлан обижался и принимался бубнить, что ни одна красотка из-за моря не шлёт ему денег на перелёт в большой город, не то он давно бы уже женился. Возможно, уже в седьмой раз. Переехал бы в Лас-Славас, где казино на каждом шагу, разбогател бы в два счёта и стал марлийским президентом. Он каждую ночь видел во снах, как полёживает в шезлонге в обнимку с полуголой ниндзя-телохранительницей из Хидзуру и покуривает кальян. В общем, он был тем ещё фантазёром. Фантазии Леви же не включали ни морских путешествий, ни несметных богатств и обнажённых азиаток. Он был человеком приземлённым, привык довольствоваться тем, что имел, и о большем никогда не мечтал, разве что о широком совке или новом ломе для колки льда. Но вчера неосторожно брошенные водителем мусоровоза слова всколыхнули в нём невиданные доселе амбиции, и в груди расцвело стремление идти вперёд и снова ткнуть Смита носом в пол, как нашкодившего щенка. Причём на законных основаниях. Поэтому намерения свои в качестве мэра он записывал с ярым азартом, даже не задумываясь — идеи били через край, фонтанировали в дорвавшемся до иллюзорной власти мозгу, подбрасывая новые и новые пункты. К моменту, когда Моблит прочёл несколько статей и подсел к нему, Леви исписал уже пять страниц мелким шрифтом с обеих сторон. — Разрешите посмотреть? — осведомился библиотекарь, поднимая лист с цифрой «1» наверху списка. — Гляди, — отмахнулся Леви, подтягивая к себе новый листок. Моблит откинулся на спинку стула, внимательно вчитываясь в корявые строки, написанные мелким кружавчатым почерком. Довольно безобразным, к слову. Но чем дальше библиотекарь читал, тем ближе к переносице сходились его брови. — Чего? — настороженно покосился Леви, не отрываясь от сочинительства. — Эмм… Как бы сказать… — Моблит закусил губу и отложил листок. — Мистер Аккерман. Вам сейчас нужно привлечь людей на свою сторону. Пообещать им что-то хорошее и приятное. А вы… хм… пишете в основном штрафы и наказания для тех, кто сорит на улицах. — Но это мои намерения, — нахмурился Леви. — Да, но вы должны пообещать людям то, что улучшит их жизнь. Бесплатные контурные карты для школьников, например, а то они всё ксерокопируют здесь, в библиотеке, и половине не хватает картриджа в ксероксе, который выписывается одна штука на год… — Но штраф для мусорящих тоже улучшит жизнь, — сухо заметил Леви. — Люди станут бояться его и прекратят сорить. Но про контурные карты тоже запишу. Твои картриджи хер знает как утилизировать потом, пусть ксерят поменьше. Моблит вздохнул. — Вы не понимаете, — сказал он. — Штрафы отталкивают и запугивают людей. Даже если вы собираетесь их ввести — пока что молчите об этом. Обещайте только то, в чём люди заинтересованы. Вот утром вы сказали, что за счёт муниципалитета выпишете всем старым домам металлочерепицу — это хорошее начинание и отличный пример предвыборного обещания. Думайте о том, чего бы люди хотели, и предлагайте им это — и они пойдут голосовать за вас буйной толпой. Вам нужно, чтобы они поверили, что вы улучшите их жизнь — тогда вы наберёте и подписи, и голоса. В противном случае мероприятие заранее обречено на провал, и нет смысла даже пытаться. Леви свёл тонкие брови на переносице, призадумался. — Но это будет подхалимаж, — сказал он. — Я не собираюсь быть жополизом, как Смит. — Не обязательно быть… кхм… — возразил Моблит. — Но вы ведь хотите улучшить жизнь в городе? — Ну. — Не только в плане чистоты, верно? Вы хотите быть порядочным и уважаемым мэром, который заботится о населении и его нуждах, так? — Так, — Леви нахмурился еще сильнее и кивнул. Этот парень говорил умные вещи, но что-то больно сложные для дворницкого понимания. Только теперь Леви впервые задумался, как много у мэра ответственности и обязательств, и сколько труда придётся вложить во все сферы городской деятельности. Впрочем, подумал он, у дворников ответственности ничуть не меньше, только некоторые работают спустя рукава, а некоторые подходят к делу тщательно. Пожалуй, и мэры так же. Леви решил, что постепенно постарается вникнуть в свою новую работу и полностью соответствовать новому статусу. — Тц. Ладно, — определился он, отодвинул исписанные бумаги в сторону и взял совсем новый пустой лист. — Понял. Распишу то, что понравится этим грязнулям. — Только постарайтесь указать хотя бы несколько пунктов, которые потом действительно хотите исполнить, — посоветовал Моблит. — Эй, — Леви поморщился. — Я слов на ветер не бросаю. Пообещал отстроить новую школу — значит, отстрою. Пообещал, что Смит получит хуй с маслом, а не наш город — значит, так и будет. * * * Ближе к обеду мама Фарлана принесла всем свежевыпеченных ватрушек со шпинатом, куриных котлет и свойского квасу. Узнав об инициативе Аккермана, загорелась идеей, что её сын станет заместителем мэра, воодушевилась и тоже оставила подпись на бланке, а ещё сбегала и взяла автографы с мужа и брата. Оба взамен попросили открыть в городе стрип-клуб. — Какой ещё стрип-клуб? — проворчал Леви, ревностно забирая лист с подписями. — Три бабки на селе. Одна хромая, вторая косая, третья жирная — кого к шесту пустим? — И верно, верно, — согласилась довольная миссис Чёрч. — Нечего тут развраты устраивать и чужих мужей по разным клубам заманивать. Правильными категориями мыслишь, Лёвушка. Открой нам лучше парикмахерскую, а то Бозардиха, конечно, хорошо стрижёт, дёшево и шустро, да только всех одинаково — никакой фантазии, никакого разнообразия. А женские души жаждут красоты. Ох, а ты видел, столичный мэр-то какой красивый! Да я б за него голосовала всеми конечностями, если б не Фарлан. Парень бестолковый растёт, надо же пристраивать. Вот, если тебя в мэры выпихнем — глядишь, и он поднимется. — Ма-ам! — возмутился Фарлан и, прежде, чем мадам Чёрч наговорила ещё чего-то неприятного, вытолкал её за дверь и защёлкнул замок. — Тц, — ошалело произнёс Леви. — Вы слышали? Градский хрен, видите ли, красивый… Эдак все бабы сдуру за него пойдут голосовать. Несправедливо. Трагедия. — Не волнуйся, братишка! — воскликнула Изабель, сидя на столе и болтая ногами в полосатых чулках. — Якорь мне в глотку и бушприт тебе в зад, если мы не выведем этого Смита на чистую воду! Йо-хо, Моб! Ты что-нибудь разведал? Моблит легонько пожал плечами. — Не так много, — виновато ответил он. — Вернее, информация есть, но нет никакого компромата. У Смита нет ни судимостей, ни скандалов с его участием. Он слишком чистенький. Родился в столице двадцать восемь лет назад, школу закончил с отличием, получил высшее образование в одном из лучших университетов и сразу пошёл в политику. Успел уже основать свою партию и является самым молодым членом конгресса, что говорит, что перед нами человек целеустремлённый и настроенный крайне серьёзно. Говорили, что он метит на пост президента, но об этом пока рано судить… Тем более, что он был направлен к нам. — Тц, — прокомментировал Леви. И что же этот молодой член конгресса забыл в нашей глухой жопе? Разве не должен он сейчас торчать в пентхаусе на вершине небоскрёба? — Да может, он бездарь! — вмешался Фарлан. — В лучшие вузы так просто не попасть! Я в здешний-то едва поступил. — Наверняка, — серьёзно подтвердил Леви. — Готов поспорить, что у этого Смита богатый папаша, который пристроил его и в универ, и в конгресс. — А потом Смит перешёл кому-то дорогу, и его из-за конкуренции сбросили к нам в захолустье! — в восторге подхватила Изабель. — Всё сходится! Никто не любит тупых и наглых папенькиных сынков у власти! — Рабочая версия, — согласился Леви. — Базируемся на ней, пока не имеем других. — Но… Это ведь лишь предположения, — развёл руками Моблит. — Другой информации ты не нашёл, — весело откликнулся Фарлан. — Так что любая версия рабочая. Я могу легко предположить, что Смит крутил роман с женой президента Рейсса, и та даже родила ему дочь! А президент что-то заподозрил, потому что они с женой брюнеты, а мелочь родилась белобрысиком. И Рейсс хотел посадить Смита за решётку, но первая леди так просила за своего любовника, что вынесла ему весь мозг, и он сослал Смита к нам. И пока ты, Моб, не докажешь обратное — для меня это тоже рабочая версия. — Но у леди Рейсс светлые волосы, — слабо попытался воззвать к здравому смыслу Моблит. — Она красится! — парировал Фарлан. — Уоооо! — восторженно воскликнула Изабель. — Значит, если братик победит, Смит вернётся в столицу и воссоединится с возлюбленной! Мы делаем доброе дело! — Нет-нет, он вовсе не любил её! — возразил Фарлан. — Он использовал президентшу, чтобы подниматься по карьерной лестнице. Она будет ужасно страдать, когда узнает, что он к ней равнодушен. — Ох, бедняжка! — Изабель прижала кулачки к груди. — А как же девочка?! Я надеюсь, она не узнает, каким мерзавцем был её отец! Я не хочу, чтобы он манипулировал ей, когда она вырастет! Надо упечь Смита за решётку за сексизм! — Подождите! — взмолился Моблит. — Пожалуйста, прекратите додумывать. Мне уже страшно, куда это может зайти. Давайте пока будем опираться на факты. Первым делом нам нужно набрать двести подписей, и лишь после этого появится шанс противостоять Смиту. Так что не бегите вперёд паровоза. — Верно, — согласился Леви. — Фарлан, Изабель. Вы сделали листовки? — О да! И кучу! — Изабель вскочила со стола и вручила ему стопку листочков с вариациями. — Какая больше нравится? Леви с сомнением пролистал несколько афишек. На первой довольно топорно, но узнаваемо изображена была его голова в пиратской повязке на глазу. «Захватим власть!» и «На абордаж!» — гласили надписи вокруг. На второй картинке нарисованный Леви летел верхом на огнедышащем драконе с лозунгом: «Кто не с нами, тот свинья, а свиней — на шашлыки!» Третья содержала не только Леви, но и нескольких инопланетян, несущих его на руках. «Наш мэр — особенный!» — подписано было ниже нежно-розовым маркером. Четвёртая картинка Леви неожиданно понравилась: на ней он бесцеремонно выметал метлой Смита, а над этой прелестью красовалась крупная надпись: «Чистота — залог здоровья!» — Вот эта ничего, — заметил Леви. — Мария, Роза и Сина, на что я подвизался, — простонал Моблит, видимо, осознав наконец, что его кандидат безнадёжен, а помощники — тем более. — Почему вы постоянно хотите настроить всех против себя? Никто не будет поддерживать тех, кто не уважает своего соперника и пытается показать, что тот — хуже, а не доказать, что вы — лучше! Будьте выше этого! Говорите, чего вы стоите, что вы можете предложить. Людям плевать на ваши ссоры. Им нужно знать, как сложится их будущее при том или ином мэре, а не то, как кандидаты друг друга ненавидят!!! Высказываясь, он постепенно и непроизвольно повышал голос, и закончил почти что паническим криком, пытаясь донести до идиотов нагоревшее. Все вокруг притихли. Фарлан даже перестал жевать ватрушку. — Но Смит курил в помещении, — веско заметил Леви, словно это было худшим из смертных грехов. — И что?! — в отчаянии воскликнул Моблит. — Люди, которые будут голосовать… Да им плевать на это!!! — Ой-ой, — тихо сказала Изабель. — Не переживай так пожалуйста, Мобушка. — Да, — согласился Леви. — Не психуй. Я попросил тебя помочь, чтобы ты указывал на наши недочёты. — Да, чел, — подтвердил Фарлан, хлопнув Бёрнера по плечу. — Мы тебя уважаем. Спасибо за помощь. Моблит притих, вздохнул, потёр пальцами виски. — Да. Ладно, — утомлённо сказал он. — Простите, что вспылил… Мне стоило сразу объяснить всё получше. Давайте ещё раз. И… Я сейчас подумал, что фото на листовке будет выглядеть приличнее, чем рисунок. — Давай как приличнее, — согласился Леви. — Фарлан, иди за камерой. Я могу и вживую отшлёпать Смита метлой. — Нет же! — воскликнул Моблит, но опомнился и понизил голос. — Послушайте, достаточно просто вашего фото. Желательно в костюме и при галстуке. — Нет у меня костюма и галстука. — Как, совсем? — Совсем, — подтвердил Леви. — Я даже на выпускной в толстовке ходил. Моблит вздохнул. — Я, я знаю! — оживилась Изабель. — Сфоткаем братика на телефон, а костюм пририсуем фотофильтром! Такие есть, я знаю! Сейчас поищу в сети! — Кстати, про фотографии, — Моблит снова оживился, подхватил ноутбук, открыл вкладку. — Подойдите пожалуйста, я хочу показать вам людей Смита. Эти двое приехали с ним из столицы. Возможно, они попытаются вызнать у вас какую-то информацию, и я хочу, чтобы вы их узнали и были настороже. Дворники приблизились, заглядывая на дисплей, где отображено было фото, сделанное на качественную и наверняка дорогущую зеркалку. На фотографии Эрвин Смит, облачённый в дорогой темно-синий костюм, спускался по светлым ступеням дворца конгресса. Идеальный и безупречный, волосок к волоску, на губах застыла вежливая улыбка, голубые глаза смотрят из-под густых бровей внимательно, выразительно и слегка иронично. Леви скрипнул зубами, сжимая зачесавшиеся кулаки. — Вот этот мужчина, — Моблит даже не заметил, как Аккерман напрягся, — Майк Захариус. Они вместе со Смитом учились и вместе вступили в одну партию. Захариус — заместитель по всем вопросам, и здесь, полагаю, метит на пост замглавы. — То есть, на моё, — перефразировал Фарлан, разглядывая высоченного усатого мужчину, идущего на фото чуть позади Смита. Пшеничные волосы того были залачены и щегольски зачёсаны назад, на руке красовались часы, стоящие, вероятно, около полусотни дворницких зарплат. — А эта прекрасная леди — Ханджи Зоэ, — продолжил Моблит, указывая на вторую спутницу Смита, высокую девушку с лохматой шевелюрой. Её строгий и элегантный брючный костюм странно сочетался с маньячной улыбкой на лице, безумно сверкающими стёклами очков и большим металлическим значком-тараканом на лацкане пиджака. — Прекрасная? — с сомнением переспросил Фарлан. — Тсс! — шикнула Изабель. — Может, ему нравятся такие. Мы же не знаем о его вкусах. — Да она выглядит, как госпожа из БДСМ-видео! — возмутился Фарлан. — Ты глянь! Как будто вот этой шпилькой мне на яйца наступить хочет! Моблит, брат, не лезь к ней. А то как зажмёт соски клеммами, как вставит своего таракана в… — Эй! — осадил Леви. — К ним в любом случае не надо лезть. Это — соперники, и чем меньше мы с ними контактируем — тем меньше они о нас знают. Я не хочу, чтобы вы выболтали им наши секреты. — Да ни к кому я и не думал лезть, — пролепетал Моблит, по-черепашьи втягивая голову в плечи. — Я ничего такого не имел в виду. Просто сказал, что мисс Зоэ очень красивая… В смысле… на фоне наших сельских девушек… Леви цыкнул и закатил глаза. — Всё с тобой понятно, брат-пират, — хихикнула Изабель и хлопнула Бёрнера по плечу. — Вы как Ромео и Джульетта из враждующих лагерей! И якорь мне в глотку, если я вас не сведу! Я лично готова тайно обвенчать вас ночью в огороде Браусов! Пойду приготовлю костюм привидения, потому что костюма священника у меня нет, а братик запретит воровать из церкви. — Эй! — снова перебил Леви. — Притормози, мелочь. Ты не забыла, зачем мы вообще здесь собрались? — О, — Изабель вскинула кулачки, — чтобы рекламировать мэра Аккермана! Хочешь послушать кричалку? «Аккерман — наш новый мэр! Он в уборке — просто зверь! Самый милый из тиранов! Голосуй за Аккермана! Будет царство чистоты, если здесь подпишешь ты!» Моблит только закрыл глаза рукой. — Тц. Вы помогать или вредить пришли? — буркнул Леви. — Я уже сотню планов придумал. Делом занят. А вы двое — только эту чушь сочинили? — Нет, — Изабель захихикала. — У нас уже двадцать восемь кричалок. Будем действовать наверняка. Какая-то точно подойдёт. Леви вздохнул. Ребята старались, это точно. Но им — да и ему самому в том числе — предстояло ещё очень, очень много над этим работать.