Самовыдвиженец

Сбежав от Эрвина Смита, Леви понял, что нуждается в большом количестве тишины, покоя и свободного времени, чтобы сесть, выдуть чайник чая и попытаться переосмыслить произошедшее. За что-то из сказанного сегодня ему уже было стыдно, а где-то, напротив, следовало сказать больше, задать вопросы по-другому, и совсем другие вопросы… В общем, следовало как взрослому серьёзному мужчине согласиться потолковать, а не сбегать всю дорогу, словно пугливая малолетка. И заладил ведь — «отвали» да «отвали», хотя видно же, что никакого эффекта эти слова не имеют. Как-то так выходило, что Леви снова выставил себя идиотом перед столичным блондинчиком. Факт прискорбный. Но как следует обдумать всё произошедшее не удалось. Когда Леви залетел в свой подъезд, отгородившись дверью от преследователя, отдышался, а сердце перестало стучать так громко и он смог расслышать звуки окружающего мира — шум дождя за дверью, плюханье капель с собственного носа на канистру моющего средства в руках — он расслышал бойкий, звонкий голосок Изабель с верхних этажей. И поспешил подняться на свой пятый этаж, на ходу пытаясь принять невозмутимый вид и упорядочить взбаламученные мысли. У двери его квартиры обнаружились трое адептов предвыборного штаба Аккермана. Моблит расположился прямо на лестнице, обхватив ладонями голову и всем своим видом выражая раскаяние, стыд и страдание. Фарлан стоял, прислонившись спиной к двери, и что-то писал на планшете с видом заправского менеджера. Изабель же каталась на перилах, пища, визжа и надувая огромные пузыри из сладкой детской жвачки — наверняка опять запихнула в рот всю пачку разом. Иногда она вела себя так, будто её развитие остановилось лет десять назад. Заметив поднимающегося Леви, все встрепенулись. Фарлан опустил планшет, Моблит поднялся и побледнел, словно ему стало дурно, а Изабель слетела с перил и, едва не сбив Леви с ног, выхватила у него самую большую канистру со средством для мытья полов. — Дай я понесу, пока ты открываешь дверь! — чавкнув жвачкой, воскликнула она. — Братик, братик, тут такое! Свистать всех наверх! Полундррраа! — К-какое? — охренел Леви. Он не готов был к новостям, о которых Изабель предупреждала «полундрой». Он и так все нервы вымотал, пока дошёл до дома чуть ли не под ручку с прицепившимся Смитом. — Что ещё? — Пошли, пошли! — Изабель подтолкнула его к двери. — У нас диверсия! Йо-хо! — Ты хоть знаешь, что такое диверсия? — проворчал Леви, передавая две оставшиеся мокрые бутылки Фарлану и засовывая руку в сырой карман в поисках ключа. — Она права, у нас диверсия, — доложил Фарлан. — Заходи, тебе надо сесть. Леви, достав ключ и крутанув его на пальце, нахмурился. — Мне? Сесть? — недовольно спросил он. — Вы меня за бабу на сносях держите? — Ладно, — Фарлан пожал плечами. — Моблиту надо сесть. — В тюрьму, — сокрушённо произнёс Моблит, не отрывая взгляда от безупречно чистого пола. — Да ладно тебе, Мобушка, — прокурлыкала Изабель, подскочив и сочувственно потрепав его по плечу. — У нас в городе нет тюрьмы. Моблит тихо взвыл, снова запустив пальцы в волосы. — Так, — Леви посерьёзнел в предчувствии новых проблем. — Ебать вы. Фарлан пожал плечами. Леви недовольно цыкнул, размышляя, неужели небо не могло послать ему спокойную и мирную субботу, и принялся отпирать дверь. Весь состав его предвыборного штаба терпеливо дождался, пока он откроет квартиру и пропустит их. Покорно вытерли подошвы о предоставленную сырую тряпку и разулись. — Тебе тапок нет, — заявил Леви ввиду того, что Моблит был тут новеньким и явно не в курсе, что гостей у Аккермана не водится, а запасные шлёпанцы он держит только для друзей. — Ходи уж в носках своих потных, придётся мыть полы. Тц, принесло же. — Они не потные, — робко попытался возразить Моблит, пошевелил пальцами в носке, понял, что они всё равно взопрели — от жары ли или от нервов — и мигом сдался. — Я сам помою. Леви поджал губы, пропуская всех в гостиную, где важно, с видом истинного императора уселся в старое, потрёпанное кресло. Когда-то в этом кресле по-хозяйски восседал дядька Кенни, допрашивая нашкодившего племянника. Теперь перед племянником стоял нервный библиотекарь. Фарлан и Изабель, бывшие в курсе местных порядков, уже принесли себе с кухни по табурету. — Итак? — спросил Леви, грозно смотря на Моблита. У того на лбу было написано разом и «утешьте меня», и «отругайте меня», а Леви утешать не умел. — Чего натворил? Моблит вздрогнул, как от пощёчины, побледнел, потом пошёл красными пятнами. Неловко поджал пальцы ног в носках. — Я… Я вчера пытался подслушать Смита и его коллег, — наконец, промямлил он, поняв, что казни не избежать. — И? — И меня тут же п-поймали. — И? — И допросили. Брови Леви взметнулись вверх и пропали за чёлкой. — Допросили, — медленно, строго повторил он без вопросительной интонации. Словно пытаясь понять значение этого слова по его звучанию. Моблит, не в силах вынести оказываемого на него давления — сегодняшний допрос казался ничуть не лучше вчерашнего — отошёл в угол и сел там на полу, обхватив колени руками. Прохлада стены позади давала ему хотя бы слабое ощущение поддержки и защиты. — Мистер Смит вызнал у меня всё, что я про вас знаю, — тихо промямлил он. Леви помолчал, словно ожидая слова «шутка!» и гомерического хохота. — Это что, шутка? — наконец, уточнил он. Моблит вздохнул, показывая, что нет, не шутка. — Я просил вызнать побольше про Смита, а ты в ответ слил ему всё про меня?! — возмутился Леви, но тут же задумался. — А что ты слил? Ты ж про меня нихуя не знаешь. Моблит несчастно пожал плечами. — Нет уж, говори, — Леви ожидаемо не удовлетворился отсутствием пояснений. — Что ты ему сказал? — Не так уж много… — пробормотал Моблит. — Только свои наблюдения… — Какие? Говори уже. Моблит вздохнул. — Ну… — начал он. — Что вы грубый и много ругаетесь, но при этом добрый и чувствительный… — Это ещё что за херь?! — возмутился Леви. — Зачем столичным такая информация? — Я больше ничего про вас не знаю толком, мы же почти не общались прежде, — пояснил Моблит. — Я знаю, что вы можете детей метлой гонять. Знаю, что очень любите чистоту. Знаю, что плохо учились в школе. Знаю, что у вас пижама с пингвинами. Вот это и рассказал… — Да ебать тебя через ноздрю пожарным шлангом! — возмутился Леви. — А пижама моя тут при чём?! Иди ещё всему городу расскажи. Мне, может, нравятся пингвины. Надувшись, он сложил руки на груди, задрал нос и недовольно засопел. — Они очень верные и преданные, — зачем-то тихо сказал Моблит. — Пингвины. — Именно, — Леви задрал нос ещё выше. — И заботятся о потомстве… Леви промолчал. — Но иногда воруют чужие яйца, — осмелел Моблит. — Бёрнер, блядь! Моблит снова вжался спиной в угол. — На кой чёрт мне чужие яйца?! — возмутился Леви. — У меня свои есть! Изабель, до этого старательно молчавшая, не удержалась и заливисто расхохоталась. — Правильно, — подтвердил Фарлан. — Мы, мужики из Троста, чужими яйцами не интересуемся. Долой гейство! — Кстати, — Моблит снова чуть осмелел. — Среди пингвинов чаще, чем у других видов птиц, встречаются однополые пары. — Ты книжек перечитал, — помрачнел Леви. — Не порочь моих пингвинов! Моблит хотел что-то ещё добавить, но под прожигающим дотла взглядом старшего дворника мигом закрыл рот. — Кстати, про гомиков, — Леви внимательно оглядел свою команду. — У меня есть гениальная идея, как убрать Смита с предвыборной гонки. — Как, как? — удивилась Изабель. — Он что, из этих? — прыснул Фарлан. — А мама-то по нему сохнет. Аха-ха! — А как вы узнали? — подал голос Моблит. — Тихо всем! — распорядился Леви. — Докладываю суть. Смит сейчас прицепился ко мне и провожал всю дорогу от магазина. До самого подъезда. Понятия не имею, что у этого изврата на уме, но он приставучий чёрт. — Так, — Фарлан склонил голову набок. — Он тебя домогался? Распускал руки? Облапал? Пошли, напишем заявление у участкового. — Пока не домогался, — возрзил Леви. — Не в таком плане. Всё нудел, что хочет поговорить. Но он точно из «этих», нутром чую. Он меня от дождя укрыть пытался. Как девку! Чуете, да? — Может, он просто до-обрый, — протянула Изабель. — Если он тебя нигде не щупал — это не домогательство. Так, ребята? — Так, — согласился Моблит. — А что ты предлагаешь, бро? — спросил у Леви Фарлан. — Я, — Леви вышел в центр комнаты, подбоченился. — Я собираюсь доказать, что этот столичный — гомик. И тогда весь город от него отвернётся. У нас тут строгие нравы, никто не станет голосовать за заднеприводного. Если эту новость рассказать по телевидению или издать в газетёнке — Смита мигом вышвырнут пинками, у него даже шансов не будет. — Классная идея! — воодушевился Фарлан. — Определённо рабочая. Но нужны доказательства. — Знаю, — Леви подошёл к ящику старенького комода и выудил диктофон. — Будут доказательства. — Т-только меня не подсылайте к нему, — запереживал Моблит. — Вы меня к мисс Зоэ посылали, а она сразу раскусила, хотя я даже пригласил её куда-то сходить. А Смит тем более раскусит. Да я и не знаю, как о таком спросить… — Нет уж, такое я вам не доверю, — возразил Леви. — Слишком опасно. Я сам. — Звучит так, будто ты объявляешь себя смертником, — заметил Фарлан. — Не надо жертв! — добавила Изабель. — Давай лучше устроим дяде Смиту засаду! Свяжем, запрём в сарае и будем пытать до тех пор, пока он не признается на камеру, что он гей? — За такое нас и самих посадят, — возразил Леви, хотя идея о том, чтобы связать и запереть Смита показалась почти соблазнительной. — Нет уж. Никаких пыток. Ты ещё несовершеннолетняя. — Но уже пиратка в душе! — воскликнула Изабель. — Я готова на авантюры! — Нет, — повторил Леви. — Я сам разберусь. Надо, чтобы Смит произнёс что-то компрометирующее, не подозревая о наших коварных целях. Я прикинусь, что его соблазняю, и как только он проговорится — победа наша! — Может, лучше я? — предложил Фарлан. — Без обид, но я посимпатичнее. А ты и соблазнение — как-то не вяжетесь. — Чего? — возмутился Леви. — Не лезь. Ты с младшей школы к девчонкам клеишься, и каждый раз тебя отбривают. А меня Смит уже два раза на чашку кофе приглашал! — Звучит так, как будто ты ревнуешь, братик, — захихикала Изабель. — Конечно, ревную, — брякнул Леви. — Это МОЙ соперник, а не ваш. Фарлан демонстративно развёл руками. — И вообще, — Леви понял, что действительно прозвучал неоднозначно. — В случае чего только я смогу себя защитить. Вы знаете, у меня кулак тяжёлый. — Ну да… — Фарлан и Изабель, разумеется, были в курсе, что их начальник тренируется по утрам в дворницкой подсобке, отжимаясь и тягая мешки с песком. И прекрасно может за себя постоять. — Поэтому пусть только попробует руку ко мне протянуть, — заключил Леви. — Я ему клешни пообломаю. — Ладно, согласен, — Фарлан снова развёл руками. — Не особо-то и хотелось всяких там геев соблазнять. Кстати. Ты хоть знаешь, как соблазнять? — Разберусь, — Леви отмахнулся — в нашем деле не нужна показуха. Главное — осторожность. Не то Смит и меня гомиком выставит, а мне такого счастья не надо. Он в свою столицу свалит, а мне здесь до гроба издёвки терпеть. Тц. Ты меня за дурака не держи. Тут надо аккуратно, чтобы самому не попасться. — Да, — согласилась Изабель. — Пусть Смит в тебя влюбится и выдаст, что он гей, а ты ему такой: «ахаха, вас надули, мистер столичный пижончик, а я натурал и мне на тебя плевать!» — Звучит как драма, — подал голос Моблит из угла. — Звучит как чушь, — возразил Фарлан. — Геи не влюбляются. Им только «это» нужно. — Что — «это»? — насторожился Леви. — Секс! — таинственным полушёпотом ответил Фарлан. — Так что никакой драмы. Смит предложит тебе что-то неприличное, и мы получим компромат, а он — по зубам. Победа в выборах, хэппи-энд. — Именно, — подтвердил Леви, довольный, что его план наконец-то понят и одобрен. — Эмм, — Моблит понял, что его уже не ругают, вылез из угла и поднялся. — К слову, про победу в выборах. У меня плохие новости. — Опять? — Леви сощурился. — Ещё новости, и снова плохие? Да ты сегодня отличился. Моблит виновато почесал переносицу. — Я… Слышал, как Смит говорит с Захариусом, — пояснил он. — И они считают, что у вас, мистер Аккерман, нет никаких шансов. — А я считаю, что есть. — Вы не поняли. Нет шансов не потому, что они так уверены в себе, а потому, что это незаконно. Они считают, Закклай просто играется, поэтому позволил вам стать кандидатом. Считают, что старик просто захотел шоу, а перед самыми выборами снимет вашу кандидатуру, чтобы всё было по правилам. Считают, то, что мы делаем — впустую. И я теперь думаю, что они правы. Ваша решимость похвальна, но эта борьба изначально не имела никакого смысла. С каждым словом его голос становился всё более уверенным, и когда Моблит закончил тираду, Фарлан и Изабель притихли на табуретках, пришибленные осознанием того, что он наверняка прав и всё, чем они занимаются — впустую. Леви помрачнел. Поджал губы. Долго молчал. Потом махнул Моблиту рукой, мол, следуй за мной, и подошёл к окну. Моблит приблизился, тоже выглянул на улицу поверх его плеча. Дождь ещё лил, как из ведра, но у угла соседнего дома в зарослях сырой крапивы бесновался сынок прежнего мэра, Эрен. С яростной радостью лупил палкой по стеблям, и всё ему было нипочём. — Вот его борьба не имеет смысла, — философски промолвил Леви. — Окрапивится, потом будет реветь и чесаться. А моё дело правое. — Но… — Закклай, конечно, любит шоу, но у него не будет вариантов, если я спихну Смита с предвыборной гонки. — Но… — А ещё — этот дед ушлый и может подправить свои законы, если увидит, что весь город поддерживает меня. — Но… — К тому же, мало ли что там сказали эти столичные. Может, они пытались сбить тебя с толку. Может, надеялись, что я расстроюсь и так просто отступлюсь. С чего я должен верить их лживым словам? — Но… — Я не сдамся, — заключил Леви, обернувшись и подняв потемневший взгляд. — И не отступлю. Не отдам этот город. И свою крапиву я поломаю так, что мало не покажется. Моблит только вздохнул под таким градом аргументов. Ему казалось, что крапива, которую Леви выбрал своим соперником, может обжечь куда больнее, чем та, колючая, под окнами.