А если ты меня попросишь,
Папа купит тебе пересмешника
Я подарю тебе мир,
Я куплю тебе кольцо с бриллиантом,
Я буду петь для тебя
Я сделаю всё, что угодно, чтобы видеть тебя улыбающимся
— Не думаю, что это хорошая идея, — спустя некоторое время, проведённое в молчании, произносит мама Рики, которая занята мытьём посуды на кухне. Его отец читает книгу, но одним глазом следит за Сону, который поделился своей идеей с родителями альфы, и одним ухом слушает его. Сону коротко и очень тихо вздыхает, прежде чем собрать ложкой соус, текущий с подбородка Юко, который, как всегда, ест неаккуратно и уже успел запачкать нагрудник и Сону. — Я боюсь, что в будущем нам не хватит на жизнь, — поджав губы, Сону гладит сына по голове. — Мы не можем постоянно полагаться на вашу поддержку. В конце концов, мы сами заварили всю эту кашу. — Часть вины лежит и на нас, — женщина смотрит через плечо, её взгляд цепко проходится по уставшему Сону. — Воспитанием Рики ведь занимались мы. Наверное, мы просто где-то не доглядели, что он позволил себе не думать о последствиях. — Но, тётя Изуми… — Сону неудобно. Он пытается противиться чужим словам, однако мама Рики прерывает его с тёплой улыбкой: — Сону, мы ведь говорили, что ты можешь не называть нас так. — Как бы то ни было, сейчас уже поздно об этом говорить, — сурово перебивает отец альфы, отложив книгу. — Нет смысла обсасывать это по кругу со всех сторон, как леденец. Лучше скажи, Сону, ты действительно видишь ваше спасение в виртуальной проституции? Сону широко распахивает глаза, практически замерев на месте. До жути неприятные мурашки копошатся под его кожей, отчего она начинает непроизвольно зудеть и чесаться. Наверное, от волнения? Возможно, отец Рики и прав. Он всегда рубит с плеча, но именно его суровые высказывания заставляют полностью осознать и перевернуть картину своего мира за считанные секунды. — Возможно, в этом не было бы ничего плохого, — невнятно начинает бормотать омега. — Если бы я не беспокоился за будущее Юко. Если это когда-нибудь всплывёт… — Сону аж дёргается от такой мысли. — Вся репутация нашей семьи пойдёт ко дну. Хотя, она уже и так не особо высока. — Искать правых и виноватых всё равно, что искать иголку в стоге сена, — с трогательным беспокойством качает головой Изуми, краем глаза уловив понуро опущенную голову Сону. — Или одинокую соломинку среди иголок. Мы не отказываемся от помощи вам, раз уж так получилось; пока мы вполне преуспеваем в этом. Не волнуйся, Сону, дорогой, но и не делай поспешных решений, хорошо? — она улыбается, сощурив свои глаза-щёлочки, так похожие на глаза Рики. В их семье в принципе все внешне очень похожи друг на друга, и, кажется, Юко пошёл в них, несмотря на то, что черты его личика схожи с чертами лица Сону. — Вы учитесь хорошо, я уверена, в будущем вы во всём состоитесь. А что такого в помощи от нас? Многие помогают, многие платят. — Я и так подгоняю Рики, чтобы он даже не знал о том, что значит отлынивать от работы, — подхватывает отец альфы. — Кстати, где этот ребёнок вообще сейчас? Сону, ты не знаешь? На звонки не отвечает, на смс — тоже. — Он пошёл за носками?.. — Сону зябко ёжится от холода, потирая плечи, а после даёт свой палец цепляющемуся за него Юко, который булькает что-то непонятное на своём, пока пытается схватиться за папу. В квартире Рики и его родителей и правда довольно холодно, несмотря на то, что батареи отапливают вовсю. Сону постоянно ходит в тёплых рубашках, иногда принадлежащих Рики, а Юко и вовсе начал подкашливать и чихать. Сону беспокоится от том, как бы тот не заболел, хотя, как им кажется, они уже опоздали. Малышу тоже было холодно, — это временами понятно по его дрожащим ножкам — но Юко вырос из старых тёплых носков, и Рики, захватив кошелёк, скрылся, пообещав купить ему новые. Правда, сейчас прошло уже больше трёх часов, а его всё нет. — Угадай, каким вернётся, — Изуми поджимает губы. — Не понимаю я нашего сына, Хару. — Пора прекратить демократию и наподдавать ему пару раз крепких подзатыльников, — мрачно бормочет мужчина. Изуми качает головой со слегка нахмуренными бровями, наконец, закончив с посудой. — Это наша вина, — она вытирает руки о висящее на крючке полотенце, прежде чем приступить к раскладыванию посуды по ящикам. Сону не стремится вступать в разборки родителей альфы. Омега сглатывает внезапно застрявший в горле ком, прежде чем наклониться к Юко, который ёрзает, сидя на своём высоком стуле для детей. — Папа! — ребёнок смеётся и хватается пальчиками за уже остывший кусочек мяса в своей светло-зелёной тарелке. Ахнув, Сону старается как можно сильнее подавлять улыбку, лезущую на лицо, когда он видит, как мило ведёт себя его сын. Тем не менее, где-то на периферии сознания Сону в ужасе, потому что Юко опять испачкал всё вокруг. — Папа, смотри! — Ю… ко, — с паузами лепечет Сону, поджав губы. Юко никогда не слушается его, когда дело касается еды. Если бы здесь был Рики, он бы мог сделать сыну замечание вполне свободно, потому что в таких вещах он менее сентиментален, чем Сону. — Не надо так делать, сынок, это плохо, еду не всегда можно есть руками. Сону поспешно хватает со стола полотенчико и бережно оборачивает маленькие ладошки Юко, испачканные в соусе, пока малыш озадаченно смотрит на папу. Затем переводит взгляд на тарелку, а после — снова на папу. Сопит задумчиво и сам цепляется за полотенце, чтобы самостоятельно вытереть свои ладошки. Видно, как он погрустнел из-за того, что пытался впечатлить папу, но сделал то, чего делать нельзя; и, тем не менее, радостный настрой Юко возвращается, когда Сону вытирает его рот и целует его в лоб, поощряя за то, что он не разбрасывается столовыми приборами в его руках. — Папа, я люблю тебя, — неожиданно лепечет Юко, почесав свободной рукой затылок. — Ты самый лучший. Я всегда буду любить тебя! Сону воркует, его щёки внезапно розовеют, теплея, когда он слышит, как его сын бормочет слова любви. Что-то горячо любимое в груди разливается каждый раз, когда Юко вот так начинает комфортить его, сам того не понимая. — Я тоже люблю тебя, Юко. Ты умничка, папа любит тебя. Краем глаза Сону замечает, как родители Рики умиляются от вида развернувшейся перед ними картины, переглядываясь друг с другом. Сону нравится, что они позволяют ему самостоятельно учиться ухаживать за сыном; если честно, он безумно благодарен семье Нишимура за то, что они приняли его с такой теплотой. Это были те люди, которые не встретили его по одёжке и… До сих пор не проводили? Сону не знает, как выразить свою мысль. Кажется, кто-то из старших уже хочет что-то сказать, но внезапный звонок в дверь, раздавшийся оглушительным треском в застывшей тишине квартиры, прерывает их. Сону вздыхает — неужели желанный гость наконец-то соизволил прийти? Невероятно. — Я сам открою, — только и говорит омега. Сону ступает по кухне, плотнее закутавшись в кофту, вздрогнувши от неожиданности, когда Юко сзади кричит, подпрыгнув на стуле: — Отец! Отец пришёл! — Не бери его, — бросает отец Рики растерянному омеге. — Если Рики пьяный, лучше не показывать Юко это, — но Юко настойчив: он тянет руки к Сону и начинает ныть, воя, ещё сильнее: — Я хочу к отцу! Сону рассматривает сына пару секунд, нахмурив брови, но, кажется, не может противостоять его желаниям, поэтому спустя некоторое время размышлений подхватывает Юко на руки, высвободив из оков стула, и направляется прямиком навстречу дребезжащему звонку, оставив обеспокоенных взрослых позади. … — Хён?.. — Сону удивлённо косится на стоящего в дверях Джея, который придерживает младшего альфу за шкирку. Джей хмыкает в знак приветствия, после чего подталкивает сверлящего виноватым взглядом пол Рики за порог приоткрытой двери в квартиру. — Принимай. Немногословный диалог. Дверь захлопывается с громким скрипом, что заставляет Юко вздрогнуть, расширив свои блестящие глазки, и схватиться за кофту папы. Сону рассеянно гладит его по голове, пока глаза омеги старательно пытаются поймать взгляд Рики. Рики растерянно чешет затылок, а Сону морщится, когда делает шаг ближе; пахнет от альфы точно не ароматами Франции. А потом Рики всё же поднимает глаза, пошатнувшись. Взгляд младшего помутневший, но не совсем заплывший непониманием происходящего. А потом Рики поднимает правую руку, указательный и средний палец которой выставлены в форме буквы «V», а на верхушках пальцев красуются два маленьких красных носочка. — Я принёс носки. Чего не ожидал Рики после повисшего в воздухе молчания, так это того, как Сону, прищурив глаза, откинул голову назад и громко расхохотался. — Давай сюда, горе-отец, — Сону, протянув руку, снимает с его пальцев носочки, пока любопытный Юко с интересом следит за движениями его руки. Рики чешет затылок виновато, его движения заторможенные и какие-то слишком неловкие для пьяного подростка, и, тем не менее, Сону, кажется, даже не злится. — Звезда, ты не… не будешь ругаться со мной? — заплетающимся языком спрашивает он, на что получает горькую ухмылку от Сону. — Смысла не вижу, я очень устал. Иди умойся и проспись, так лучше будет. Кстати, Юко очень сильно хотел тебя увидеть. Сказанное Сону вкупе с его выражением лица и тихим, будто слишком спокойным голосом, впивается ножом в сердце Рики. Внезапно становится невероятно стыдно, чего не происходит практически никогда — Сону единственный, кто может заставить Рики впасть в жёсткую рефлексию по осознанию целей всего сделанного им. Опершись на дверной косяк, Рики давит кривое подобие улыбки, надеясь, что такое не напугает Юко: — Прости, солнце, отцу не- плохо отцу. Потом поиграем; подожди немножко. Юко дует нижнюю губу, скорее, больше обеспокоенный, чем обиженный. Чуткое детское сердце ощущает напряжение между родителями, обстановку, воцарившуюся в квартире в мгновение ока. Тем не менее, они расходятся молча на мирной ноте. … Рики сидит на кухне, окружённый своими родителями, потупив глаза в пол. Голова болит невыносимо, раскалывается, будто по вискам бьют со всей силы барабанные палочки, а в горле пересохло так, что его стенки, наверное, сейчас потрескаются. Сам виноват, ругается он на себя. Стыдно неимоверно, только вот ничего со своим помутнением рассудка уже не сделаешь. — Рики, как долго эти внезапные истерии будут продолжаться? — тишину его отец будто ножницами разрезает. — Я… — он запинается, не зная, чем продолжить, оправдаться, о чём говорить. — Но я практически завязал, я просто… — Мы столько раз говорили тебе, Рики, столько раз! — суровым тоном отвечает Изуми, качая головой. — У тебя дома сын, которого вы зачали впоследствии одной из таких вот «вечеринок». Сын, пожалуйста, пойми, мы желаем тебе только хорошего… — Изуми, подожди, пожалуйста, — выдыхает Хару. — Рики, мы понимаем, что вы должны отдыхать, но почему Сону не позволяет себе сорваться? Ужраться в хлам? Он ведь тоже может сделать это. О чём ты думаешь в те моменты, когда оставляешь его одного с Юко? Сону — папа твоего ребёнка, которого в муках рожал шестнадцать часов, жертвует сном, здоровым режимом приёма пищи ради того, чтобы находиться с ним настолько долго, насколько это возможно. Почему он должен переживать о том, где ты, который позволяет себе уйти в такие моменты? Хару пытается заглянуть в глаза Рики, но, даже если бы у него это получилось, он бы не увидел в потухшем взоре ничего, кроме пустого раскаяния. — Юко — всего лишь маленький ребёнок, ему совсем недавно исполнилось три года, ему нужна отцовская любовь и забота. Рики, ты повзрослел, но неужели ты этого не понимаешь?.. — Сону, — бормочет Рики себе под нос. Тем не менее, озадаченным родителям удаётся это расслышать. — Я понимаю, я всё это понимаю. Я такой как раз из-за Сону, — наконец, он поднимает голову, устремив на родителей глаза, блестящие от скопившихся слёз, которые не рискуют вырваться, но при этом теснятся где-то на ресницах. — Я люблю его. Люблю, понимаете? — юный альфа сжимает кулак, пытаясь собраться с силами. — Я стараюсь восполнить пустоту между нами всем, чем могу, но всё становится только хуже, и мне сложнее себя контролировать. Мам, отец, знаете, когда я возвращаюсь сюда… — он прикрывает глаза, сглотнув. — Я почти всегда вижу его, и он напоминает мне о том, как сильно я люблю его, но он… Я не знаю. Он говорил, что ненавидит меня, что презирает, что его раздражает то, что у Юко мои глаза. А я люблю глаза Сону. Изуми обеспокоенно поджимает губы, Хару молчит, удостоив сына суровым выражением лица. Женщина подходит к сыну, бережно кладёт руку на его растрёпанную макушку. — Ты уверен, что Сону не любит тебя? — Он сказал, что вообще не знает, что чувствует. — Тогда, может, попробовать дать ему понять? Рики вскидывает голову на слова слабо улыбающейся мамы. — Что ты имеешь в виду? — Сейчас у вас есть полторы недели «освобождения» от школы, и у тебя есть прекрасная возможность проводить время с Сону. Ходите гулять с ним и Юко втроём, только вдвоём, пригласи его на свидание, одно, второе. Мы знаем о том, что было между вами раньше, и семья Сону тоже знает. — Но Сону думал, что у меня куча омег, к которым я готов пойти в любой момент для удовлетворения своих потребностей, — технически, это так. Но Рики это совсем не нужно. — И я не знаю, избавился ли он от этой навязчивой мысли окончательно. — Ну, уж извини, Рики, своим поведением ты давал ему повод, — отвечает мама со слабовыраженной строгостью и стойкостью. — Да… — выдаёт Рики на грани между шёпотом и немотой. — Но даже сейчас я всё ещё вёл себя как глупый ребёнок. — Значит, попробуй исправить это. Воспользоваться шансом, если он тебе его даст, — негромко подсказывает отец альфы. — А если нет? — понуро, но всё же с неким воодушевлением где-то в глубине души отзывается Рики. — Тогда дай его себе сам. Попробуй на этот раз сломать в себе что-то, а не кого-то, Рики.｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟﾞ｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟ
— Юко! — обеспокоенным тоном зовёт Сону, сложив руки у рта рупором. — Не убегай далеко, скользко! Рики мягко усмехается, не сдерживая рвущуюся на лицо улыбку. Они выбрались погулять ближе к вечеру, когда в десятом часу уже темно, и старенькую детскую площадку освещают лишь отблески фонарей, цепляющихся за стены окружающих домов. Дорожки, качели, оставленная без внимания песочница, горка — всё запорошено невесомым слоем снега, который сейчас хлопьями ложится на их макушки. После разговора с родителями у Рики будто открылось второе дыхание. Они никогда не были такими понимающими, как в тот пасмурный вечер… Возможно, ему следовало рассказать о своих чувствах раньше. Наконец, это произошло, и Рики не жалеет. С его души будто разом счистили весь негатив, словно моющим чудо-средством из рекламы столетнюю копоть с плиты — странное сравнение, но так оно и есть. А теперь Сону заставлял его сиять. — Рики! — громко ворчит Сону так, чтобы дошло не только до ушей альфы, но и до мозга, пока пытается угнаться за наворачивающим круги по двору хохочущим Юко, укутанном, как пингвин. — Если хочешь посмотреть, как клоуны гоняются друг за другом, купи билет в цирк! Поймай своего сына, он пытается стянуть с себя шапку! Рики громко хохочет, вскинув голову, после чего в несколько шагов своими длинными ногами достигает Юко, который громко и радостно, немного удивлённо и притворно-испуганно визжит, когда перед ним тенью вырастает большая отцовская фигура. — Не в мою смену, солнце, — с лукавой усмешкой Рики подхватывает сына на руки и приземляется задницей прямиком в усыпанную снегом песочницу. Они с Юко смеются в унисон, ожидая, пока Сону подбежит, весь запыхавшийся. — Ну вы и… Олимпийские спринтеры, — очевидно, он хотел сказать другое, и если бы здесь был только Рики, омега вряд ли стал бы себя сдерживать. — Ты хотел сказать другое, — фырчит Рики, покачивая болтающего ладошками и ногами Юко в руках. — Я тебя раскусил, звезда. — Замолчи, — смущённо бурчит Сону. Присев на корточки, Сону воркует, пока поправляет сползшую на глаза шапку послушно замершего в руках отца Юко. Порой омега трётся своим холодным носом о крохотный красный носик сына, после чего получает звонкие поцелуи в свои румяные щёки и улыбается. — Папа, отец! — восклицает Юко, как только Сону заканчивает своё скрупулёзное дело. — Я хочу на горку! На горку? Пожалуйста? — этот вопрос подразумевает: «Можно ли мне на горку, пожалуйста?», и Сону при всей боязни того, что Юко угрожает всё на свете, не может отказать его молящим блестящим глазкам. Он перебрасывается взглядами с Рики, и, когда альфа кивает, снисходительно выдыхает. — Ну хорошо, только не долго. Мы сейчас придём. «Ура-а!» — визжит Юко, и, спрыгнув с колен отца, несётся на горку. Тем временем Рики поднимается из песочницы и отряхивает штаны, замаранные и промокшие от снега. Закончив, он весьма ожидаемо обнаруживает Сону перед собой, но не совсем ожидаемо то, как близко Сону стоит и как пронзительно рассматривает его глаза. — Ты никогда так бойко не пытался активничать с нами. Где в мире умер динозавр? — Не делай из меня козла отпущения, звезда, — шутливо возмущается Рики. Он старается придать своему голосу максимально уверенный тон и скрыть дрожь, ведь глаза Сону такие… Такие красивые. — Я просто нахожусь в активном осознании некоторых вещей. — Хорошие вещи? — на лице Сону выступает едва заметная улыбка. Он выглядит менее устало — омега вполне смог выспаться за последние пару дней, в то время, как Рики всё чаще и чаще вызывался проводить время с Юко — и гораздо более… Счастливым. — Очень хорошие, звезда, — Рики усмехается в ответ. — Знаешь, если говорят, что глаза — зеркало души, то в твоих глазах отражается моя. — Рики… — Ты шапку не надел, — весело перебивает его Рики с ноткой осуждения. Сону, фыркнув от возмущения, взвинченно открывает и закрывает рот, будто рыба, выброшенная на берег, но в конечном итоге просто потупляется и бурчит: — …а ты шарф. Большой неожиданностью для Рики становится то, что Сону, развязав свой длинный светло-серый шарф, делает шаг вплотную к Рики, — теперь их не разделяют и миллиметры — а после накидывает на шею Рики, оборачивая вокруг обоими концами. Рики немного озадачен и растерян, в недоумении он пялится на Сону, в чьих глазах-щёлочках пляшут смешинки. На круглое лицо Сону снежинки приземляются мягко, оседают на его длинных ресницах, тая, он такой, такой красивый. — Прости меня, звезда моя, — шепчет Рики, стоит оправиться от изумления. — Всё-таки, в тебе запрятан весь мой мир. Ахнув, Сону поджимает губы, очаровательно распахнув глаза. Они стоят вплотную друг ко другу, согреваясь теплом тел, их запахи слабы, но приятно переплетаются с морозным воздухом, расслабляя и располагая к себе. — А в тебе — весь мой, маленький засранец. «— Тебе правда нравится целоваться под дождём? И под падающим снегом? Тебе не кажется, что это странно? — Не знаю, я думаю, что это романтично, — с небольшой улыбкой Сону пожал плечами.» На этот раз Сону целует первым. А в меховых ботиночках Юко красные носки, которые тогда принёс Рики.｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟﾞ｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟ
Юко заболел. Это было больше ожидаемым явлением. Юко болел довольно редко, ведь в холодную погоду его хорошо утепляли, он кушал здоровую пищу, нужную для него, и Сону с Рики (по большей части Сону) очень старались следить за тем, чтобы у него был настолько хороший распорядок дня, насколько это вообще возможно. Очевидно, у малыша был хороший иммунитет. И, тем не менее, болезни суждено было случиться, и в каком же промежутке, кроме как не конец осени/начало зимы? Сону очень рад, что когда-то осветлил волосы, потому что был уверен, что уже поседел на добрую их половину. «Сидячее» положение он поручил Рики, а сам носился из комнаты в комнату за тёплой детской одеждой, едой, питьём, игрушками и в принципе всем, что захочет их больной. В основном Юко лежал на кровати, укутанный в одеяльце, вертел, щипал, тянул конечности своих плюшевых животных, разложенных по всей её поверхности, чтобы в любое время он мог выбрать по вкусу, играл с интерактивной развивающей книжкой, с интересом нажимая на кнопочки, и почти постоянно болтал, из-за чего в скором времени Рики показалось, что будет вполне объективно назвать их теми, кто уже преисполнился в своём познании. В очередной раз, когда Юко проваливается в дремоту, — болея, он довольно часто может задремать из-за ослабления организма — Сону аккуратно касается его пухлой ладошки. — Тебе не кажется, что он слишком тёплый? — он хмурится, косясь на сидящего рядом с ним на постели Рики. Альфа приподнимает брови. — Проверь его лоб. Сону касается губами лба сына, но температура не отличается от температуры маленького тела. — Может, просто нагрелся, — Рики и сам обеспокоен, но старается как можно сильнее, чтобы успокоить Сону. — Он же в одеяле, тело всё равно нагревается. Сону обеспокоенно трепещет. — Но тогда это плохо. — Это лучше, чем если он будет мёрзнуть на открытом воздухе, звезда, — Рики опускает руку рассеянному Сону на спину. — Ты прав, просто… я волнуюсь. Я кормил его в три, а потом давал лекарство от горла. — Если даёшь регулярно, сразу всё равно не подействует, — альфа успокаивающе почёсывает спину старшего, который, кажется, находит в этих прикосновениях успокоение. — Мы можем завтра утром вызвать врача, если хочешь. Идём, он отдыхает. Сону вздыхает и опускает веки, слабо кивнув головой. — Хорошо, ты прав. Я думаю, пока лучше не шуметь. Всё равно он скоро проснётся. Сону целует сопящего Юко, хмурящего бровки в полусне, в лоб, затем и Рики аккуратно прикасается губами к маленькому лобику сына, а после они на цыпочках покидают комнату. — Так много забот, — лепечет Сону после того, как прикрыл за ними дверь в детскую. Рики обменивается с ним понимающим взглядом. — Я согласен с тобой, звезда, но кто же знал, что он заболеет? — Мы укутывали его, как пингвина, — отрешённо отзывается Сону, мелко качая головой в подтверждающем жесте. — Скорее всего, это обычная простуда, он мог подцепить её где угодно и когда угодно. — По мне так он был больше похож на живой ходячий матрас, — Рики прыскает в кулак от смеха, отчего Сону мимолётно стреляет в него грозным взглядом, но и сам пытается сопротивляться ползущим вверх уголкам губ. — Имеешь что-то против, Нишимура? — Вовсе нет, — слащаво улыбается Рики. Фыркнув, Сону отворачивает голову, чтобы не смотреть на него, но омеге этого сделать не удаётся: Сону щекотно от нежного прикосновения больших тёплых пальцев, которого не совсем ожидал, к нижней части лица. Рики бережно поворачивает его голову к себе за подбородок, заставляет смотреть на него. Только вот Сону и не сопротивляется особо. — Знаешь, иногда я поражаюсь тому, как ты похож на Юко. — Похож? — Сону озадаченно приподнимает бровь, заставив Рики тихо рассмеяться. — Ну, знаешь, вы оба такие маленькие в моих руках, но в то же время это такая большая ответственность. — Ой, бля, иди отсюда… Они хихикают в унисон, и Рики отпускает подбородок Сону, прежде чем мимолётно огладить его щёку. — На самом деле, я всё ещё понимаю, насколько проебался. Понимаю, что ты, наверное, не можешь избавиться от желания наградить меня хорошими пинками за тот случай в среду, — Рики сконфуженно почёсывает шею, почти сгорая под любопытным вопросительным взглядом Сону. — Поэтому я хочу попросить прощения. Хочешь прогуляться вместе, звезда? За мой счёт, только ты и… — он запинается так невовремя, за что по башке себе хочется надавать. — Только ты и я. На удивление, это предложение Сону не удивляет. В его глазах пляшут смешинки, когда омега устало, но слегка игриво наклоняет голову вбок, рассматривая Рики. — Ты приглашаешь меня на свидание? — Чертовски прав. Звезда моя, Сону, ты пойдёшь со мной на свидание? У Рики камень с души падает, когда Сону снисходительно прикрывает глаза, в неопределённом жесте покачивая головой, а после складывает руки на груди и улыбается. — Похоже, это единственное, чего я так сильно ждал. Да, я пойду с тобой на свидание, Рики.Если мы не ценим что-то, мы точно потеряем и точно будем жалеть, когда мы это потеряем. Но если мы ценим что-то слишком сильно, риск потерять увеличивается в несколько тысяч раз