Порой восстанет брат на брата,
Безжалостно, неистово,
И все, что первый крикнет, правда,
И что второй ответит, правда,
Правда, да не истина.
Ужин им всё-таки оставили. Причём бесплатный, удивительно сытный, вкусный и врученный им добродушной поварихой с такой заботой, что парни значительно повеселели. Душ тоже способствовал поднятию настроения – он был а) пустой, как будто оставленный специально для них, и б) чистый и просторный. Суровость суровостью, но забота о солдатах тут была на высшем уровне. – Не, ты прикинь? А какой контраст! – Эд блаженно улыбался, пока они вместе неторопливо шагали по длинным пустым коридорам, которые уже не казались такими жуткими и зловещими, в направлении своей комнаты. – Ни в какое сравнение с Западным Штабом – а Мустанг так переживал, вот, мол, у меня плохие предчувствия, дежавю, бла-бла-бла… Да ни в какое сравнение! – Ага, помню я, как нас Майер встретил, – Ал улыбнулся, поправляя полотенце, накинутое прямо на плечи, чтобы не продуло. – Сначала чуть ли не в ножки кланялся, а спать отправил на сеновал… про заброшенный душ, который нам чинить пришлось, я вообще молчу… А тут нам, конечно, сразу надавали по ушам – зато какие условия! Да у нас дома матрас не такой удобный, как здесь! – И одеяла прям шерстяные! – И столы большие! – И еда вкусная! – И мясная! – Эд, было бы странно, если бы суровых северных мужиков в форме кормили капустой и огурцами, а не мясом… – МЯСО! – Ну всё, заладил… Пока Элрики воодушевлённо обсуждали прелести местной кухни и восхищались рачительностью администрации, Рассел чуть сбавил шаг, чтобы идти в ногу с Флетчером, и, легонько толкнув брата в плечо (на этот раз действительно легонько, не толкнув даже, а едва тронув), мирно поинтересовался: – Ты ещё долго меня игнорировать намерен? Хорош обиженного строить, ведёшь себя как маленький. Флетчер, до этого витавший в своих мыслях (почему ни с кем и не разговаривал), встал как вкопанный, пару раз моргнул и взглянул на старшего исподлобья таким мрачным и убийственным взглядом, что ему позавидовали бы сами Бакканир и Мира Оливия Армстронг. – Строить, значит? А что, если я действительно на тебя обижен, – тебе такая простая мысль в голову не приходила, братец? Эд и Ал прервали свою весёлую беседу на полуслове и изумлённо обернулись. Голос, которым говорил Флетчер, не сулил никому ничего хорошего – в частности, Расселу. Сам Рассел, намеревавшийся быстро помириться с младшим, раздражённо закатил глаза: – Во-первых, я уже извинился. Во-вторых, чего ты бешеный такой? Истерика на истерике, на ровном месте! И это я ещё неуравновешенный и агрессивный, вы гляньте… – Во-первых, ты извинился только за то, что накосячил сегодня, и извинился перед всеми одинаково, – Флетчер сжал кулаки и опасно сощурился. – Между тем, Ала и Эда ты просто подставил, а меня ещё ни за что ни про что толкнул так, что чуть сустав не выбил. Это я уж не говорю о том, что ты никак не извинился за то, что было перед поездом. А во-вторых… действительно, интересно, почему же я могу быть таким бешеным и агрессивным? Хм, а может, потому, что ты меня никогда не слушаешь и не слышишь? Не, бред какой-то… хотя погодите… – Флетчер издевательски передёрнул плечами. – Даже не знаю, в кого я могу быть таким неуравновешенным… Ведь у меня нет ни одного близкого родственника, который вёл бы себя при любом раздражителе таким образом… Пауза. «Да что с ними такое?» – Эд обеспокоенно переводил взгляд с одного Трингама на другого. «Понятия не имею. Но мне это очень не нравится,» – Ал нервно прикусил губу. Буря, скоро грянет буря… это ещё откуда? Дурацкая зацитаченность сознания. – Прости, что толкнул, – Рассел тоже сжал кулаки и зло, с прищуром смотрел на брата, чеканя каждое слово. – Тут я не рассчитал. Признаю. Мой косяк, – он фыркнул и помотал головой, после чего решительно выпалил: – А вот за то, что ты там себе на вокзале придумал, я извиняться не намерен! Не делай из мухи слона, в конце концов, реально ведёшь себе, как малолетка! – Так ты меня малолеткой и называешь! – надсадно выкрикнул Флетчер. Звукоизоляция в стенах крепости была превосходная (ещё бы, кладка-то каменная), поэтому он не боялся потревожить кого-то из местных. А даже если бы боялся – Флетчер был уже в том состоянии, когда ему было не до ворчаний местных сержантов. В конце концов, что они ему, майору, сделают? – Как называешь, такое и получай! Сколько раз я просил тебя меня не называть ребёнком?! Но ты же меня никогда не слушаешь! Принципиально!***
Эд и Ал нервно переглянулись. Похоже, в поезде были ещё цветочки. А вот такое Элрики видели впервые. – Не слушаешь, а потом вляпываешься! И так всегда, сколько уже лет! Ты просто... просто невозможный идиот! – процедил сквозь зубы Флетчер, исподлобья со злостью глядя в такие же синие как у него глаза Рассела. – Твоего мнения забыл спросить, – севшим голосом с плохо сдерживаемой яростью прошипел Рассел. – Какое тебе вообще дело?! – Что значит какое дело?! Я твой брат, очень мне надо тебя из идиотских проблем вытаскивать?! – А я тебя когда-нибудь об этом просил?! – Не просил?! А что мне, надо было оставить тебя помирать от воспаления лёгких, например?! – Очевидно, надо было, тебя никто не заставлял! Эд испуганно скосил глаза на Ала, Ал потерянно развёл руками. Лезть в семейную ссору было нельзя – но с другой стороны... это до чёртиков им обоим кое-что напоминало... – Ты просто бесчувственный идиот! Да ты в жизни не задумывался, что я чувствую и о чём думаю! – голос у Флетчера срывался. – Я?! Бесчувственный?! А кто это тебя, интересно, вырастил?! – Рассела буквально трясло от гнева. – Тот же вопрос – а я тебя что, об этом просил?! Детства у меня не было – хорошенькая жизнь! Нечего меня в должники записывать! – Ты-ы... ты просто неблагодарная свинья! – Я?! Я неблагодарный?! – Ты, разумеется! – Сначала в зеркало посмотри, идиот! – А что для меня вообще сделал ты, малявка?! – Что я для тебя сделал?! Да ты... ты просто... глаза бы мои тебя не видели! – Ну так заткнись и не смотри, нашёлся тут ментор! – Рассел, да что ты несёшь?.. – не выдержал-таки Эд, испуганно всплеснув руками. – Флетчер, ты чего такое говоришь? Не надо... – Ал потирал холодными пальцами горячие от нервов щёки. Оба Элрика стояли сейчас рядом со своими лучшими друзьями, готовые в любой момент их схватить за локти и оттащить в стороны – потому что у обоих Трингамов были такие страшные глаза и с такой ненавистью сжатые кулаки, что, казалось, они вот-вот накинутся друг на друга. – Ах так?! Ну и иди к чёрту – я с тобой больше разговаривать не намерен! – Флетчер вдруг круто развернулся, чуть не сбив с ног Ала, и, заложив руки за спину, зашагал вперёд по коридору, в направлении их комнаты. Альфонс, последний раз потерянно переглянувшись с Эдвардом, кинулся за ним. – Ну и отлично! – крикнул им вслед разгорячённый Рассел. – Хоть поживу без твоих нравоучений и команд! Какое счастье! – он тоже круто повернулся, сунул руки в карманы и, нахохлившись, быстро зашагал в противоположную сторону. Эду ничего не оставалось, кроме как броситься вслед за ним.***
– Флетчер, ну ты же не серьёзно?.. – Ал сидел на кровати в обнимку с подушкой и грустно наблюдал, как лучший друг нервно меряет шагами комнату. – Что ты за ерунду ему наговорил?.. Ты же на самом деле не думаешь, что… – Очень даже думаю! – Флетчер вскинул голову, и глаза у него вновь зло сверкнули. – Ведёт себя как дебил последний! Да ему совершенно на меня плевать! – Ты отлично знаешь, что это не так... – Нет, не знаю! Мне осточертело, что ко мне относятся, не знаю, как к аквариумной рыбке! Да, мне только семнадцать лет – но веду я себя не в пример взрослее некоторых! Сколько раз можно было бы избежать проблем, если бы он иногда ко мне прислушивался?! В лаборатории Магвара? В лаборатории Такера? Вчера? Сегодня?! Хотя бы раз меня послушал, так нет же! А он ещё и меня ребёнком называет! Пусть на себя посмотрит сначала! – Он просто старается защитить тебя, вот и всё, – тяжело вздохнул Альфонс. – В таком случае у него дурацкие представления о защите, да и мне это совсем не нужно! – Флетчер сердито фыркнул, пиная ногой какой-то мусор на полу. – И вообще, чего ты от меня добиваешься?! Я себя виноватым не считаю, он накосячил – пусть он и извиняется! – Флетчер, я вовсе не говорю, что ты не прав, – Ал отложил подушку и развёл руками, – но ты же ему помимо правды сказал ещё кучу неприятного на эмоциях... – Например?! – Например, что ему нет до тебя дела... или что ты его видеть не хочешь... – И где ты видишь тут неправду?! – Флетчер... – Я тебе сказал – ему на меня плевать, иначе этой ссоры бы не случилось! – почти крикнул младший Трингам, остановившись посреди комнаты и смотря теперь на Ала тёмными от злости глазами. – И я действительно не желаю его видеть! – Не... не говори так, – Альфонс сглотнул, качая головой. Он не понаслышке знал, что о таких словах очень быстро начинаешь жалеть, особенно потому, что Вселенная совсем не так глуха, как многие думают. – ... вот увидишь – он же не придёт мириться! – голос Флетчера вдруг дрогнул. Ал испуганно заморгал, не отводя взгляда от его лица. – Ему нет никакого дела до моих чувств, до того, каково мне!.. а мне ведь... мне... мне тоже больно от всего, что он мне... наговорил. Ярости не было – остались растерянность и обида. Сильная обида – в уголках глаз у Флетчера искрились слёзы. Ал всплеснул руками, усадил друга рядом с собой и крепко обнял. – Флетчер, ну чего ты... – Прости, на тебя я кричать не хотел, – прошептал тот, смаргивая горячие солёные капли на погоны Алу. – Я просто... ну пойми меня хоть ты – я же страшно за него переживаю! А он... а он мне такое говорит... что он меня никогда не просил… и что я никогда не должен был ничего для него делать… и просто… Ал молча гладил Флетчера по судорожно вздрагивающим плечам и невидящим взглядом смотрел в окно, за которым в темноте бушевала синяя метель. На самом деле он был полностью на стороне Флетчера. Возможно, ему было легче встать на позицию лучшего друга, – но он в самом деле очень часто бывал озадачен поведением Рассела по отношению к своему младшему брату. Ни он, ни Эд в это не лезли – в конце концов, не им же указывать, они сами не ахти какой пример, да и, кхм, инцест в обществе не слишком одобряется... но всё же, всё же. Рассел по большей части действительно вёл себя так, как будто ему до мнения Флетчера дела нет. Отчасти Рассела можно было понять – всё-таки старший брат, привык заботиться о младшем иногда через не хочу этого самого младшего. Но, с другой стороны, прав был Флетчер – в свои семнадцать младший Трингам был самостоятельнее и взрослее многих, включая, как ни странно, самого Рассела и даже самого старшего в компании – Эда. У Флетчера было ангельское терпение – он не моргнув и глазом помогал Алу выпутывать их старших братьев из мелких и не очень заварушек. А в ответ хоть бы кто спасибо сказал... А его забота? Да тут ёжику понятно, как осторожно и бережно он относился к своему старшему брату. А если вспомнить ту истерику, от которой Ал полчаса отпаивал Флетчера, после того, как тот в красках вспомнил детскую травму – болезнь Рассела, от которой старший чуть не умер, и умер бы, если бы не младший?.. Рассел это всё игнорировал – или от всего отмахивался. Зачем, почему – тайна. Но Альфонсу в душе было очень обидно за Флетчера. И всё-таки он понимал, что так нельзя. Нельзя и всё тут. Эд тоже, если подумать, периодически мог ляпнуть какую-то чушь, обидеться ни за что или создать проблему из воздуха. Но вот так ругаться с единственным родным человеком... нельзя. Это могло привести к ужасным последствиям. Знаем, плавали. – Флетчер, тебе нужно поговорить с Расселом. – Я не буду с ним разговаривать до тех пор, пока он не извинится, – неожиданно сухо отчеканил тот, впрочем, не поднимая головы. – Флетчер... – Это моё последнее слово, Ал. Не буду – и точка. Альфонс снова тяжело вздохнул. В глубине души он если не был уверен, то очень надеялся, что к ночи Трингамы будут болтать как ни в чём не бывало. Так он ещё никогда не ошибался.***
– Зря ты так с ним, – Эд едва поспевал за широкими шагами Рассела. – Всё же Флетчер... Рассел внезапно остановился, и Эд буквально налетел на него. – Зря?! Зря?! И это мне ты говоришь? – Рассел до того резко развернулся, что Эд, не успев вернуть себе равновесие, полетел на пол. – Ох, я... извини, – взгляд старшего Трингама смягчился, и он виновато протянул Эду ладонь, чтобы помочь встать. Когда тот со вздохом поднялся и принялся отряхивать брюки, Рассел, откашлявшись, снова насупился: – Так я говорю... я виноват? Ты вообще слышал, что он мне наговорил?! – Да слышал, – Эд поднял на друга серьёзные карие глаза. – Но это он так... на эмоциях... – А я не на эмоциях? – Рассел, дождавшись, пока Эд приведёт себя в порядок, снова зашагал по коридору, теперь уже не такими широкими шагами. Ему явно надо было выговориться. – Это мне, значит, на него, видите ли, плевать... мне, Эд, понимаешь? Мне! Да я всю жизнь только о нём и думаю! Возомнил о себе невесть что – а я как будто и не при чём! Эд молчал, только изредка тяжело и грустно вздыхал, чтобы показать, что он слушает. Вообще он понимал Рассела и целиком был на его стороне. Так заботиться о младшем брате, как Рассел, надо было ещё уметь. И Эдвард не понаслышке знал, как больно и обидно слышать «Тебе до меня нет дела!!!» от того, дороже кого у тебя нет. Отчасти Эд сам сердился на Флетчера, но... не мог корить и его – во-первых, потому что тот был лучшим другом Ала, а во-вторых, потому что Ал, его любимое солнышко, иногда, срываясь, сам Эду такое говорил, что жить потом не хотелось... эмоции, чтоб их. Наверное, и Рассел в чём-то был не прав. В чём – понять сейчас было сложно, да и Эд полностью оставлял здесь роль прокурора Алу. Младший узнает у Флетчера, что не так, и тогда... а он сам для лучшего друга может быть только адвокатом. И вообще. Вот Ал на него, Эда, тоже обижался в поезде из-за того, что старший его не слышал. Но это же было просто глупое недоразумение… Да в чём Рассел не прав? – Ну в чём я не прав, Эд? – обиженно буркнул Рассел, когда они щёлкнули каблуками и приняли приветствие от встретившегося по пути дежурного младшего лейтенанта. – Не знаю, – чистосердечно признался тот. – Честное слово, Рассел, не знаю. Одно понимаю – ты тоже немного перегнул палку... – Да в чём?! – Хотя бы в том, что не хочешь его выслушать... – Я и ещё раз готов повторить, что слышать его не хочу после таких слов! – Рассел, ну хватит. Он же твой младший брат... – Вот именно! И вот как он ко мне относится! Эгоист малолетний! – Рассел, ты ведь прекрасно знаешь, что он за тебя очень беспокоится. – А я не беспокоюсь?! Да я всю жизнь только и делаю, что за него волнуюсь! А он!.. – Вам просто надо спокойно поговорить. –... нет. – Что нет? – Я не буду с ним разговаривать. – Почему это? – До тех пор, пока он не извинится, я ему и слова не скажу. – Да ну Рассел... – Нет, Эд. Это я спускать с рук не намерен. У меня терпение не бесконечное – и оно закончилось. – Но... – Всё. Разговор закончен. Смени тему, – и Рассел, раздражённо толкнув рукой дверь, вышел на морозный воздух. Да, там бушевал ураган, а у него самого были ещё чуть влажные волосы, но на террасах Бриггса вполне можно было стоять и с мрачным видом наблюдать за буйством стихии. Эд, застегнув парку и закатив глаза, юркнул за ним. Вот упёртый баран, а… прямо как и он сам. «Братик?» «Н-еа. Упёрся как я не знаю». «Флетчер тоже извиняться не намерен». «М-да. Ты же понимаешь, что мы не можем это так оставить?» «Конечно. Наделают глупостей, не дай Фламель, потом себя ругать будут...» «Вот именно. Ладно, я пойду. Попробую что-то сделать». «Одевайся тепло». «Конечно, принцесса». Они не могли позволить Трингамам игнорировать друг друга, потому что слишком хорошо знали, какой трагедией это может закончиться.***
Эд вернулся в комнату один. На вопросительный взгляд Ала пояснил: – Рассел сказал, что вернётся через пару минут, – и покосился на Флетчера. Младший Трингам лежал на кровати и читал какую-то книжку по медицине. Но Эду было очень хорошо видно, что глаза у того красные, заплаканные. – Хм, Флетчер… – Я не буду извиняться, – спокойно ответил тот, перелистывая страницу, – что доказывало, что читал он не слишком внимательно. – Да я не об этом… – Давай завтра, Эд. Я устал. Не хочу ни с кем разговаривать. Извини. – … ладно, как скажешь, – Эд поджал губы и отошёл к кровати Ала. Младший потянул его за руку и усадил рядом с собой. Эдвард, не сопротивляясь, положил голову на плечо Альфонсу и устало прикрыл глаза. И тихо буркнул: – Два придурка. Альфонс, тоже уставший за день и морально, и физически, только вздохнул в знак солидарности. А завтра дел предстояло ещё больше… А если ещё и мирить Флетчера и Рассела… Рассел вернулся позже, чем обещал, – минут через десять после Эда. Причём на щеках у него горели два подозрительных красных пятна. Бегло окинув взглядом всех находившихся в комнате (Эд и Ал подняли на него глаза, Флетчер же никак не отреагировал – только перелистнул очередную страницу пособия по полевой хирургии), неопределённо хмыкнул себе под нос и, отойдя к своей кровати, принялся расстёгивать китель. – Эд, Ал, у меня для вас новость. – Новость в девять часов вечера? Мне уже страшно, – пошутил Альфонс, продолжая гладить Эдварда по спине. – Ничего страшного нет, – Рассел занялся ремнём на форменных брюках. – Просто хотел вам сказать, что завтра можете спать до официального подъёма – в наряд пойду я один. – С чего это вдруг? – Эд нахмурился, не поднимая головы. – Хочешь, чтобы нас потом четвертовали за неявку?.. Пауза. Рассел, оставшись в одном белье – то есть в майке и трусах, – сел на край кровати, немного помолчал и, не глядя на друзей, сообщил: – Я зашёл сейчас к генерал-майору Армстронг, извинился перед ней и попросил не впутывать в эту историю никого, кроме меня, потому что я накосячил – мне и расхлёбывать. Наверное, я выбрал удачное время, когда она разлюбезно беседовала с подполковником Армстронгом, – Рассел хмыкнул, но не стал уточнять, что разлюбезная беседа выглядела как распекание покорно молчащего Алекса по всем пунктам. – Поэтому извинения она приняла и согласилась, что кроме меня тут втягивать никого не надо. – И тебя даже не пугает, что вечернее «с восьми до забора» у тебя растянется до глубокой ночи, если ты будешь работать в одиночку? – генерал-майор насмешливо приподняла брови. – Даже если бы пугало, это не имеет никакого значения, – Рассел стоял перед ней навытяжку и говорил спокойно, без страха, но теперь и без излишней дерзости. – Полковник, подполковник… и майор, – он будто споткнулся на последнем, но никак это не прокомментировал и продолжил: – они ведь не виноваты, что я такой придурок. Пауза. – Хорошо, майор Трингам, – Мира Оливия серьёзно кивнула. – Полковника Элрика, подполковника Элрика и майора Трингама-младшего я освобождаю от отработок. Но вы завтра обязаны явиться на плац в назначенное время. – Так точно, – Рассел приложил ладонь козырьком ко лбу. – Разрешите идти? – Разрешаю. Когда он уже вышел из кабинета, генерал-майор укоризненно взглянула на своего младшего брата и грубовато заметила: – Такой молодой, а уже не в пример серьёзнее и смелее тебя. И всего на звание младше. Стыдись, Алекс, – ты порочишь имя семьи Армстронгов! Тот лишь тяжело вздохнул в ответ. Сестра никогда ему не простит его трусливого – по её меркам – поведения в Ишварской кампании. – Так что я сам всё отработаю. А вы с утра можете спать, а вечером заниматься своими делами, – Рассел пожал плечами. – Никому, – он сделал ударение на этом слове, – никому, кроме меня, не надо быть на плацу в 5:45. Так что извините, но я, пожалуй, спать – вставать ни свет ни заря, – по-прежнему ни на кого не глядя, он нырнул под одеяло и, отвернувшись к стенке, добавил: – Простите, что сегодня всё-таки пришлось отработать со мной. Свет можете не выключать, если он вам нужен, – мне не мешает. Спокойной ночи, – и, натянув одеяло на голову, он закрыл глаза. Эдвард ошарашенно таращился на якобы уже заснувшего друга. Нет, он всегда знал, что Рассел хороший человек. Но чтобы настолько – чтобы добровольно решиться пойти извиниться перед генерал-майором… с его-то гордостью? Альфонс наклонил голову, чтобы заглянуть Эду в глаза. Два карих понимающих взгляда встретились, Элрики кивнули друг другу и дружно уставились на Флетчера. Тот отложил книгу на тумбочку и ответил им усталым грустным взглядом. Игра в гляделки продолжалась недолго – младший Трингам тоже кивнул. Через пару минут Эд щёлкнул выключателем. Через пятнадцать минут спали уже все четверо – тревожно, но всё-таки спали. А утром, когда Рассел, отчаянно зевая и ёжась от холода, уже примерялся, с какой бы стороны начинать счищать нетронутое тяжёлое снежное одеяло с плаца, за его спиной кто-то тоже широко зевнул и заспанно резюмировал: – М-да, аллес капут… Интересно, а в метель они нас тоже выгонят убирать снег? Рассел аж подпрыгнул от неожиданности и, обернувшись, в недоумении заморгал: – Вы?.. Вы чего тут делаете?.. Я же сказал, что я один… – Да мы тут подумали и решили с Алом, что нам пора бы менять режим, а просто так мы в пять утра не проснёмся – так что имеет смысл помахать лопатами, – Эд, потирая глаза, как-то очень по-доброму улыбнулся. – Ага – а ещё совместный труд, говорят, облагораживает и объединяет, – подтвердил Ал, подмигивая товарищу. – А Флетчер ещё подтвердил, что утренняя зарядка полезна для здоровья. А после вечернего труда лучше спится – так что мы единодушно решили составить тебе компанию… Сам Флетчер не сказал ни слова и даже не взглянул на брата – он просто поправлял тёплые перчатки, задумчиво глядя куда-то в чёрно-синее небо с блестящими крапушками звёзд. До рассвета здесь было ещё очень далеко, так что ощущение складывалось удивительное. Словно вышел погулять ночью. Впрочем, отсутствующий взгляд младшего Трингама можно было истолковать и проще: «Я всё ещё очень зол и разговаривать с тобой не намерен, но ты реально дебил, если думал, что мы останемся спать». – … придурки, – растроганно усмехнулся Рассел. Ссора с Флетчером и показательный игнор младшего его, конечно, расстраивали (это значило, что либо сегодня придётся мириться, либо – что вероятнее – весь день строить из себя такого же обиженного), но, с другой стороны… Он был искренне тронут участием друзей и брата.***
За два часа работы им вчетвером удалось-таки довольно сносно почистить плац от снега, и парни смогли с чувством выполненного долга отправиться на завтрак. Правда, совместное облагораживающее действие труда, к большому недовольству Элриков, не возымело должного влияния на некоторых отдельно взятых личностей. – Ал, будь добр, передай соль. – Эд, если не затруднит, подай, пожалуйста, салфетку. Трингамы сидели с одной стороны стола, ровно напротив Эдварда и Альфонса, но максимально далеко друг от друга – то есть, намеренно сев по разным краям скамейки. – Вы что, так и намерены игнорировать друг друга? – после очередной такой просьбы не выдержал Эдвард, иронически приподняв брови на просьбу Рассела передать тарелку с кусочками масла, стоящую рядом со стаканом Флетчера. – Может, хватит уже, а?.. У нас работа встанет, а вам работать сейчас вместе! – Совершенно не понимаю, о чём ты, Эд, – Рассел пожал плечами, намазывая масло на хрустящий кусочек корки хлеба, который в обычной ситуации непременно отдал бы Флетчеру (потому что сам корки не очень-то и любил). – Мы не игнорируем друг друга, – Флетчер с безразличным видом отправил в рот кусочек омлета и, прожевав его без особого энтузиазма, пояснил: – Просто лично я не вижу смысла говорить с человеком, который меня не слышит. Работы это не касается. Рассел на этих словах опасно сжал в руке вилку, но больше ничем не выдал своё недовольство. Конечно, было ясно, кому адресована эта колкость. Но реагировать на неё было нельзя. Эдвард и Альфонс переглянулись и абсолютно одномоментно закатили глаза. «Реально придурки». «И не говори». – Ладно, господа, – Ал встал из-за стола. – Встретимся за обедом. Удачи с исследованиями. Расскажете потом, что удалось узнать. – Во-во – и если я услышу, что ваша дурацкая обида негативно повлияла на ход командировки – я вам… – Эд погрозил обоим Трингамам кулаком, тоже поднимаясь на ноги. – Всё в порядке, Эд, не переживай. Ал, и вам удачи! – Флетчер, улыбнувшись, помахал друзьям рукой. – Сами не отлынивайте! – Рассел, хмыкнув, кивнул Элрикам на прощание. Когда друзья уже скрылись в направлении кабинета генерал-майора (именно она должна была им рассказать, что творят драхмийцы и какого чёрта стоит ожидать от местных северных народностей), Рассел и Флетчер, по-прежнему не глядя друг на друга, тоже встали из-за стола и, не говоря ни слова, направились в свой «пункт назначения». Этим пунктом назначения был кабинет доктора Энберг, которая должна была их представить группе местных учёных-геологов и биологов, чтобы уже те, в свою очередь, рассказали, что творит природа и какого чёрта стоит ожидать от местных литосферных плит. Но общаться друг с другом в намерения братьев Трингамов действительно не входило – кроме как по работе. Потому, наверное, впервые в жизни они шли вместе в полном молчании.***
Обед выдался даже более оживлённый, чем завтрак. Эд, размахивая ложкой, возмущался: – Нет, вы понимаете, какие сволочи, понимаете?! – Братик, радость моя, поешь, потом расскажешь! – уговаривал его Ал, пытаясь усадить Эда обратно за стол. – Да ну невозможно! Короче, завтра нужно переть в разведку, поэтому после обеда идём учиться лазать по здешним ледникам – когда я ещё рассказывать буду?! – Да суп остынет, пока ты рассказываешь! – Суп терпит, госграницы – нет! Рассел и Флетчер от души веселились с этой картины. Ситуация, конечно, оказалась более чем серьёзная, – Ал, посмотрев путаные записки от местных народностей, заявил, что без личного общения с ними любые уговоры будут бесполезны, поэтому ему, Альфонсу то бишь, нужно непременно увидеться с шаманом племени никенавтов. Мира Оливия в недоумении хмурила брови, Бакканир фыркал: где этого шамана вообще искать, если никенавты – племя кочующее, сегодня здесь, завтра там… Посреди жарких споров в кабинет влетел человек в белом – разведчик – и доложил, что людей с упряжками оленей и сворами собак видели переходящими в направлении северо-северо-запада, то есть в направлении границ с Драхмой. Вопрос, «где их искать», был решён. После этого доклада Эд, перерыв все документы, обнаружил удивительный факт – что между границей Аместриса и границей Драхмы есть, оказывается, нейтральная зона, находясь на которой, солдаты обеих сторон не совершают посягательств на целостность территории соседнего государства. Выяснилось это из старого-старого, пожелтевшего от времени документа, выпавшего из папки с отчётами. Старший Элрик, уже освоившись в кабинете и избавившись от мешавшей ему робости, закатил форменный скандал – почему такие важные сведения выясняются только сейчас и не прописаны в конституции? Мол, конечно Драхма имеет полное право негодовать и готовиться к нападению на Аместрис, раз её люди, шерстившие нейтральную зону, постоянно захватывались в плен! Мира Оливия, разгорячившись, кричала на Эдварда, что документ полная ерунда, Эдвард, не отставая, последовательно доказывал свою позицию. Альфонс и Бакканир в это время пили чай, наблюдая за разборками, – Ал спокойно, Бакканир ошалело, потому что он впервые видел генерал-майора действительно вышедшей из себя… В конце концов, факты оказались на стороне Эда. Как только это выяснилось, Оливия задумчиво опустилась обратно за свой стол и стала прежней «Снежной королевой» Бриггса – то есть, с каменным лицом написала распоряжение о необходимости начать завтра разведывательную экспедицию с целью найти главаря никенавтов и добраться до реальных границ Драхмы, чтобы начать переговоры с ними, и уведомила довольных собой Элриков, что сегодня после обеда капитан Бакканир и майор Майлз (кстати, подозрительно напоминавший Эду кого-то очень знакомого) покажут им, как пользоваться зимним снаряжением… – Такие дела, – Эд, наконец-то успокоившись, опустился на своё место и с аппетитом принялся хлебать остывший суп. – Кошмар, короче, – вздохнул Ал, доброжелательно кивая друзьям, – а у вас как оно? – У нас… – Рассел отложил вилку и серьёзно развёл руками. – Дела такие, что мы завтра походу отправимся вместе с вами. – Как так? – Альфонс приподнял брови. Эдвард даже закашлялся, поэтому младшему тут же пришлось отвлечься, чтобы похлопать брата по спине. – Братец, дыши… – Ну так, что нам тоже требуется разведэкспедиция – только в научном плане, – пояснил Флетчер, вытирая руки салфеткой. Оказалось, что если с людьми и границами происходило что-то странное («Договориться не могут нормально, ага!» – ворчал Эд), то с природой – и живой, и неживой – творилась уж совершенная абракадабра. Рассел, внимательно выслушав доклад геологов о структуре местной земной коры и о последних катаклизмах, углубился в изучение карт и пришёл к выводу… что тут сталкиваться-то нечему – литосферная плита была одна, цельная, ни за что нигде не цеплялась, разве что дыбилась кое-где горами, но этим горам было Уроборосс знает сколько лет – однозначно старые, разрушающиеся, а не молодые, формирующиеся. Особо ценных залежей минералов или органики здесь, на севере, не было, они все располагались намного южнее Бриггса. Старший Трингам всерьёз задумался. Откуда тогда землетрясения? Флетчер тоже был озадачен – судя по словам биологов, местные и без того редкие леса вымирали, причём пятнами – деревья и кустарники просто желтели и пропадали. Странности творились и с фауной – животные без особых на то причин меняли ареалы обитания и становились до крайности агрессивными. Бывали случаи, что находили загрызших друг друга до смерти бурого и белого медведей. Откуда здесь оказался белый медведь – загадка века… Переглянувшись – впервые за всё утро – Трингамы хором заявили, что это всё ненормально, и у них есть предположение, но его нужно проверить… Предположение они, несмотря на уговоры, не озвучили, отнекиваясь тем, что всё это вилами по воде писано и нужно хотя бы взглянуть вживую на последствия катаклизмов. В частности, и Рассела, и Флетчера крайне заинтересовал разлом, возникший, судя по данным разведки, к северо-северо-западу от крепости после последнего очередного землетрясения. – Северо-северо-запад? Тоже? Какое совпадение… не думаю, – Эд нахмурился, выковыривая из пюре куски морковки, чтобы съесть их отдельно попозже. – А какое у вас предположение?.. Рассел и Флетчер синхронно укоризненно наклонили головы – мол, ну неужели непонятно? – Вы же не думаете, что это… – начал было Ал. – Очень бы не хотелось. Потому и надо проверить, – отрезал Флетчер. Рассел просто кивнул, придирчиво разглядывая свой стакан с компотом. Ненадолго повисла тишина. Ни одному из молодых людей не хотелось, чтобы это действительно оказалась красная вода. Или ещё какая-то дрянь, связанная с алхимией. – Ну и ладно, – Эд тряхнул головой. – Разберёмся, где наша не пропадала! Тем более раз действительно переть туда будем все вместе! – он одобрительно ухмыльнулся. – Вы лучше вот что скажите – вы хоть помирились-то, а?.. Вопрос этот произвёл удивительное действие – Трингамы дёрнулись, неестественно выпрямились, отодвинулись подальше друг от друга и с каменными лицами в унисон заявили: – Понятия не имею, о чём ты, Эд. – Ох, да вы реально издеваетесь, – Альфонс даже поморщился. – Ну что вы как дети малые? А как вы вообще тогда работали сейчас вместе? – Держу пари, они обращались друг к другу исключительно по званиям, – вклинился Эд, ухмыльнувшись. – Типа… майор Трингам-младший, что вы думаете об этом разломе? – Очень подозрительный разлом, майор Трингам-старший… А как насчёт животных и растений, майор Трингам-старший? – Ещё более подозрительно, майор Трингам-младший, прям как у нас в лаборатории Ксенота… – Эд осёкся и недоверчиво сощурился. – Вы же не хотите сказать, что это так и выглядело? Рассел и Флетчер одарили его красноречивыми (и совершенно одинаковыми) синими взглядами и с достоинством уставились каждый в свою тарелку. – Пиздец, ребят, – Альфонс подпёр щёку ладонью и укоризненно поджал губы. – Может, хватит? Ну правда, это уже не смешно. – Никто и не смеётся, Ал. Эд, не хочешь ещё одну отбивную? – Флетчер любезно кивнул Эдварду. – А то для меня она какая-то чересчур острая, я такую не люблю. – Почему бы тебе не предложить её Расселу? – Эд потёр виски. – Он тоже любит острое… – Я предлагаю ТЕБЕ, Эд. Если ты не хочешь – не надо, оставлю её тут, – младший Трингам пожал плечами, вставая из-за стола. – Пожалуй, пойду – хочу полистать книжку перед тренировкой по скалолазанию. – А я схожу возьму себе добавки, если разрешат, – Рассел тоже поднялся и оскорблённо усмехнулся. – В конце концов, отбивная была неплохая… И они снова разошлись в разные стороны. Эдвард и Альфонс, обменявшись совсем обречёнными взглядами (оставалось только взвыть от бессилия), мрачно кивнули друг другу. Ал вскочил на ноги и бросился вслед за Флетчером, Эд остался дожидаться Рассела.***
– Флетчер, Флетчер, подожди! – А, Ал? Чего такое? – младший Трингам обернулся. – Ты что-то хо… Вместо ответа он удостоился удивительно сильного – для Альфонса – подзатыльника – и крайне возмущённого: – Ну ты совсем идиот, да? В это же время Рассел, только было севший обратно за стол с сетованием, что добавки сегодня не дают, получил не менее основательный подзатыльник от Эдварда и чуть было не ткнулся носом в тарелку. – Эй, что за… – Ты совсем уже сдурел или где?! – прошипел Эд, гневно взирая на друга сверху вниз.***
– Флетчер, это реально не смешно! – А я и не смеюсь! – Флетчер топнул ногой. – Как будто мне очень весело! – Тогда прекрати вести себя как идиот! – Как только он извинится, сразу прекращу! – Чего он будет извиняться за то, что назвал тебя ребёнком, если ты ведёшь себя, как ребёнок?! Ты сам должен быть выше этого, как ты не понимаешь! – Да не могу я быть выше этого, Ал! – Флетчер насупился. – И вообще… ты что, моего брата защищаешь? А я думал, ты мой друг! – Да твой, твой, но… – Альфонс, уже натурально взвыв, схватился за голову. – Ну почему ты не можешь быть выше этого?! – Да потому что я маленький, Ал, маленький настолько, что даже ниже нашей микрофасолины Эда – как я могу быть выше чего-то?! Ал пару секунд озадаченно смотрел в упрямые глаза Флетчера – после чего зажмурился, сгрёб друга в охапку и истерично расхохотался: – Ой, Флетчер, я с тебя не могу иногда, ты как сказанёшь!.. – Ну а что, правда же, – смущённо фыркнув, улыбнулся Флетчер куда-то в район ключиц Ала. – Но если серьёзно – я буду вести себя как маленький до тех пор, пока он не перестанет меня считать маленьким!.. – То есть, до конца жизни, – отсмеявшись, грустно подытожил Ал в светлую вихрастую макушку Флетчера. – Вот именно. Прогноз был неутешительный.***
– Ты же старший, понимаешь ты, дурында, старший, – втолковывал Эд нахохлившемуся Расселу. – Ты пример должен подавать – а ведёшь себя хуже него самого! И ладно ему ещё семнадцать, но тебе-то – почти двадцать один! А ощущение, будто не двадцать один, а один! – Пусть извинится – тогда буду себя вести, как подобает, – буркнул Рассел, скрестив руки на груди и отвернувшись в сторону. – Пресвятая блядь Истина, да я тебе о том и толкую, что ты и должен повести себя по-взрослому, то есть извиниться! – Эд со стоном воздел руки к потолку. – Почему я должен извиняться за то, в чём не виноват? – Рассел подозрительно покосился на друга. – И вообще, чего ты его защищаешь? Я думал, ты на моей стороне! – На твоей, на твоей, но это ж форменное издевательство! – Эд беспомощно развёл руками. – Ну ты что, перед Винри никогда не извинялся, когда не был виноват?.. Это ж базовая хуйня в отношениях! – Не извинялся и не буду, – отрезал Рассел. – И точка. Эд шумно потянул носом воздух. Да что ж ты с ним будешь делать… – Рассел, он твой младший брат. Ты за него в ответе, – тихо напомнил старший Элрик. – Если что-то случится, пока вы в ссоре, ты будешь винить только себя. – Да с чего бы? Пусть сам разбирается! – Рассел стукнул кулаком по столу и резко встал. – А даже если в ответе – ничего с ним тут не случится! Ещё я нотаций от микрофасолины не выслушивал! – и он обиженно отвернулся. А вот это произвело эффект разорвавшейся бомбы, потому что Эд моментально озверел. – ЧТО БЛЯДЬ?! ТЫ ЖЕ СКАЗАЛ, ЧТО ПОЛГОДА НЕ БУДЕШЬ ШУТИТЬ НАСЧЁТ МОЕГО РОСТА! – ТАК ВЕДЬ Я ЖЕ ИЗБАВИЛ ВАС ОТ НАКАЗАНИЯ, ВЫ ЕГО ДОБРОВОЛЬНО ОТРАБАТЫВАЕТЕ, ТАК ЧТО ИМЕЮ ПРАВО! – Рассел обернулся. Глаза у него лукаво поблёскивали – видно, он устал сердиться и изображать из себя ледышку. – АХ ТЫ… НУ Я ЗА СЕБЯ НЕ ОТВЕЧАЮ! – ДА ТЫ ДАЖЕ ЗА СЕБЯ ОТВЕТИТЬ НЕ МОЖЕШЬ, А МЕНЯ УЧИТЬ ПЫТАЕШЬСЯ! – ВСЁ, ТЫ ТРУП! Обитатели Бриггса впервые наблюдали, как Эд и Рассел самозабвенно машут кулаками. За это их обоих отправили во внеочередной наряд – сбивать сосульки на террасе… но, судя по довольной улыбке Рассела и затаённой ухмылке Эда (который был просто доволен, что к другу хотя бы вернулось чувство юмора), они приняли это наказание легко и с достоинством.***
А вот остаток дня и ночь прошли менее весело. Рассел и Флетчер по-прежнему игнорировали друг друга и общались только с Эдом и Алом, через реплики, обращённые к ним, передавая старший младшему, а младший старшему то, что хотели сказать, маркируя такие обращения непременным многозначительным покашливанием в духе: «Кхм, Эд, Ал, я тут подумал… Ал, Эд, ахем, мне кажется, завтра не помешает…» Элрики отчасти смирились с таким положением дел. Но перенасыщенный делами, звонками и отчётами (ведь пришлось же отзвониться в Штаб, домой) день и без того их вымотал, чтобы они ещё нашли силы мирить заартачившихся друзей между собой – и потому Эд и Ал отложили это дело на завтра. Рассел и Флетчер тоже были измотаны по самое не хочу – у них эта молчаливая вражда и холодность отнимали немеренное количество сил. А обида, грызущая каждого из них изнутри, оставляла только пустоту и холод. «Ему всё равно,» – горько подытожил Флетчер, зарывшись носом в подушку. Он даже уснуть толком не мог несмотря на усталость – так его измучила уже эта дурацкая ссора. Да что уснуть – он за ужином не мог нормально есть, и только из-за строгих взглядов Ала и Эда заставил себя проглотить пару ложек риса. Да и те, если уж говорить совсем честно… Флетчер, конечно, понимал, что есть надо нормально, с местными нагрузками и предстоящими завтра испытаниями голодать нельзя, но что он мог сделать, когда его начало подташнивать? Альфонс обеспокоенно поинтересовался, чего это Флетчер, вернувшийся из душа, такой бледный, Эдвард предложил сходить к доктору Энберг, но младший Трингам, сославшись на усталость и головную боль, просто лёг в кровать и притворился спящим. А Расселу – всё равно. И в детстве было всё равно. И всегда. Конечно, Расселу было не всё равно. Уже тоже лёжа в кровати, он никак не мог найти удобное положение, вертелся и, глядя в потолок злыми бессонными глазами думал, что Флетчер тот ещё манипулятор. И в детстве таким был. «Всегда, чуть ему что не нравится, сразу из себя умирающего изображал. Есть отказывался. При мне, конечно. Небось без меня догонялся какими-нибудь конфетами». И сейчас то же самое. Да неужели он не видит, что старшему самому катастрофически плохо от этого всего? Просто у Рассела нервозность всегда выливалась в то, что он отчаянно хватался за хаотическое количество дел и старался вымотаться за этими делами до предела, чтобы не думать, чтобы убежать от мыслей. Даже сегодня – и этот нелепый дополнительный наряд, в который они вляпались с Эдом, и чистка снега, и тренировки по скалолазанию… в этом всём Рассел пытался отрешиться. Не получалось. Он злился. Злился и на Флетчера, и на себя. «Чего я так из-за него нервничаю, если ему плевать?! Он спит, а у меня из-за него бессоница!» А наутро оба будут бледные, с синяками под глазами и накопившейся за ночь без отдыха злостью друг на друга. А всё потому, что не смогли друг друга выслушать. И именно потому, что у них не получилось друг друга выслушать и услышать, произошло то, о чём их предупреждали Эд и Ал, – что Рассел, что Флетчер уже на следующий день горько пожалели о своих эгоизме и невнимательности.