– Я знаю, что больше не встану,
В глазах беспросветная тьма…
– О смерти задумал ты рано,
Ходи веселей Кострома!
И бережно поднял он друга,
Но сам застонал и упал.
– А ну-ка, дай жизни, Калуга! –
Товарищ чуть слышно сказал.
«Два друга», В. Козин
– Ерунда какая-то это, Эд! – возмутился Рассел, перешнуровывая берцы. – Ну сколько нам ещё так идти?! Уже третьи сутки заканчиваются! Неужели нет никакого другого способа? Мы даже не знаем, куда идём! Наше счастье, что всякие хижины попадаются! А если с ними что-то до этого случится?.. – А ты не каркай, – буркнул Эд, стряхивая с рукавов парки снег, нападавший с деревьев. – У тебя есть ещё какие-то варианты, я не пойму? Алхимии нет, ориентиров, кроме этого долбаного ледника – тоже… – Да нет у меня вариантов! – старший Трингам сердито взмахнул руками, поднимаясь на ноги. – Нету, понимаешь?! Извини, что я ору на тебя, просто больше не на кого, я с ума схожу от беспокойства! Они замерли, уставившись друг на друга. Эд пришёл в себя первым и, тяжело вздохнув, опустил голову. – Да что я, не понимаю что ли? – тихо пробормотал он. – Думаешь, мне всё равно? Думаешь, у меня сердце не ноет от одной мысли о том, что с ними может произойти? – Эд исподлобья сверкнул на друга карими глазами. – Ты же видел… видел, что со мной в мае было. Если я сейчас не истерю, то лишь по двум причинам – во-первых, это ничем не поможет, и лучшее, что мы можем сделать – просто идти туда, куда идётся. А во-вторых – потому, что… что меня немного успокаивает то, что наши с тобой братья вместе. Не кричи, Рассел. Я тебя услышу и пойму, даже если ты будешь шёпотом говорить. Мы с тобой в одинаковом положении. У нас обоих младшие братья. И только они. Когда Эд называл Рассела по имени, это значило, что говорит он максимально серьёзно. Старший Трингам выдержал этот тяжёлый взгляд несколько секунд и виновато сглотнул. Да, Эдвард прав. А он и забыл. – Прости. Я не подумал. – Да ладно, проехали, – Эд хмыкнул, разворачиваясь. – Ну что, Блистательный, идём? – Идём, Удивительный, что ж делать… – Рассел улыбнулся и занёс было ногу, чтобы сделать шаг вперёд, но вдруг замер. – Эд… постой. – Чего такое? – тот обернулся, озадаченно приподняв брови. – Кажется… – старший Трингам затаил дыхание и сделал знак Эду молчать. Тот застыл на месте, в недоумении поджав губы. Повисла тишина. Секунды тянулись медленно, Рассел не двигался, Эдвард, следуя его указанию, тоже. И всё-таки недоумение и страх Элрика росли прямо пропорционально тому, как глаза его друга всё больше и больше расширялись – от ужаса. Напряжение становилось чудовищным, и когда Эд был готов уже открыть рот и спросить, что происходит, Рассел вдруг еле слышно прошептал: – Нам пиздец, – и через секунду крикнул во весь голос: – Пригнись! Эд послушно рухнул в снег, заметив только, как перед глазами промелькнуло что-то белое. А в следующее мгновение его оглушил животный рёв. Похоже, они действительно вляпались… и очень сильно. – ЭД, ЛЕВЕЕ! Эдвард едва успел увернуться от размаха чудовищно большой лапы и в два прыжка оказался у других кустов. Теперь можно было полностью сосредоточиться. Даже если они сейчас… не если. Он обещал. – РАССЕЛ, НЕ ВЗДУМАЙ УМИРАТЬ, УБЬЮ! – МОТИВАЦИЯ ЗАЕБИСЬ, САМ НЕ ВЗДУМАЙ! Мотивация-то была – а вот как её применить, оставалось вопросом. Они – оба высоких светловолосых парня в синей форме – стояли по разные стороны небольшой полянки под деревьями, с искажёнными ужасом и решимостью лицами и сбившимся от неожиданной беготни дыханием. Морозный воздух резал лёгкие, но времени подумать об этом не было. Проблема куда существеннее грозно рычала на них с центра поляны. Огромная проблема. Белая проблема. Проблема, которая, встав на задние лапы, оказалась выше их обоих чуть не в два раза. Проблема, название которой было разъярённый голодный белый медведь.***
Эд смутно помнил, как это произошло. В какой-то момент ощутимый удар в живот – и вот он кубарем летит в сугроб и изо всех сил ударяется головой о ствол какого-то многолетнего дерева. Звёзды сыплются из глаз, в ушах стоит чей-то отчаянный крик – наверное, Рассела, чей ещё? Только какой в этом смысл, если он не может ни разобрать ни слова, ни даже увидеть толком, что происходит вокруг – всё плыло перед глазами, сливаясь в одно бело-серое пятно. Правой рукой он не мог даже пошевелить – похоже, протез вылетел из паза… внезапно из тумана выплыл звериный оскал. Эдвард мысленно попросил у Альфонса прощения за несдержанное обещание. Похоже, это финал. Финал. Умереть? Умереть в снегах, вдали от любимого брата? Какого… В самый последний момент, когда он уже чувствовал горячее дыхание зверя на своём лице и зажмурился, не в силах вынести этот ужас, – его вдруг рывком схватили за плечи и дёрнули куда-то в сторону. Всё смешалось в один неразличимый хаос – крики, рёв, мелькание белого, синего, чёрного – и вдруг красного… Красного? Эд снова налетел спиной на что-то твёрдое – и, видимо, в голове что-то, щёлкнув, встало на место, потому что старший Элрик, словно вынырнув из воды, услышал: – ИДИ НАХУЙ, СКОТИНА!!! Вряд ли, конечно, это говорило что-то медведю, зато всё сказало Эду. Он вскинул голову – и уткнулся носом в плечо Рассела. – ЭД!.. Эд… Не… УХОДИ, БЫСТРЕЕ! Эдвард опустил глаза и ахнул. – ЭДВАРД, ЧЁРТ ВОЗЬМИ!.. Теперь он понял. Рассел фактически выдернул его из-под медведя – белое – и прикрыл собой – синее. А красное… – РАССЕЛ! – Я СКАЗАЛ УХОДИ, МЕНЯ ЕМУ ТОЧНО ХВАТИТ!!!.. – из последних сил, полуобернувшись к нему, прохрипел тот. – И… и… Эд… Эд, скажи… Прости… Я не… Эд в совершенном ужасе наблюдал, как темнеют синие глаза его лучшего друга. Оставались считанные секунды. – Вернись к ним и скажи… – РАССЕЛ, НЕ СМЕЙ! – Скажи Флетчеру, что мне очень жаль и что я… я его очень… – РАССЕЛ! – … люблю!.. – почти одними губами выдохнул тот, окончательно теряя сознание. Эд поймал его на руки и бережно опустил на снег, стараясь не смотреть на чудовищную рваную рану на боку друга. Его самого и без того лихорадило. А это было только начало. Придурок. – Неужели ты думаешь… – сквозь зубы процедил Эд, поднимаясь на шатающиеся ноги. В ответ прозвучал рёв. – Ты думаешь… – снова рёв, – … что я… – Эд силой унял дрожь в руках, схватился левой рукой за правое плечо и резким движением – снова посыпались звёзды из глаз, но он не имел права быть слабым сейчас, – вернул протез на место, -… прощу тебе… – опять жуткий медвежий рык. Огромное белое существо вновь встало на задние лапы и замахнулось лапой, – … ЭТО?! Что произошло дальше, Эд вновь помнил очень смутно. Каким-то одному богу (если он есть) известным способом он умудрился кинуться вперёд и всадить армейский кортик, который им выдали как часть обязательного снаряжения, прямо в шею хищнику. Тот ужасно взревел, кровь хлынула мощным потоком. Артерия. Эдвард перебил ему сонную артерию. Ещё с полминуты борьбы – и медведь, издавая предсмертные хрипы, повалился вперёд и придавил бы старшего Элрика всем телом – но тому снова каким-то чудом удалось вовремя отскочить в сторону. Чудом – потому что он не соображал от слова совсем. Им руководили лишь эмоции и, видимо, очень сильный ангел-хранитель. Потому что иначе не факт, что эта туша весом в полтонны не переломала бы ему все кости. А так… оставив медведя скулить и дёргаться в предсмертных судорогах и потеряв к этому теперь безопасному чудовищу всякий интерес, Эд рухнул на колени рядом с бесчувственным Расселом. – Рассел, Рассел, ты меня слышишь?! Он не слышал. То ли зловеще краснеющий от крови снег так влиял, то ли воображение у старшего Элрика разыгралось, но ему казалось, что лицо его друга было белее их перчаток – и даже не просто белее, а серее. У Эда бешено, отчаянно колотилось сердце где-то в районе живота – и вовсе не от схватки с медведем. – Рассел, пожалуйста! Блистательный товарищ, я тебе не разрешал умирать! Майор Трингам-старший, ОТСТАВИТЬ, МАТЬ ТВОЮ! Никакой реакции. А какая она может быть?.. Эд зажмурился. Успокоиться. И подумать. Подумать… что бы на его месте сделал Флетчер? Флетчер в первую очередь не допустил бы такого, видимо, скорее сам бы умер, но эти мысли пока нельзя пускать в голову… Перевязка. Ну конечно. Эдвард стащил свои насквозь промокшие от крови перчатки и насколько мог аккуратно расстегнул куртку Рассела. Прикусив до боли губу, он сглотнул и самыми кончиками пальцев принялся вытаскивать из кровавого месива обрывки ткани рубашки. Старший Трингам вдруг дёрнулся и, не приходя в себя, застонал. Эд запрокинул голову и с облегчением выдохнул, чувствуя, как по щекам катятся слёзы. Значит, живой. Хоть что-то… – Я тебя вытащу, Рассел, – хриплым, надрывным, не своим голосом выдохнул он, вытирая рукавом глаза и снова склоняясь над ним. – Обещаю. Чем перевязать? Эд по инерции огляделся вокруг. Конечно, ничего. Да и откуда бы тут чему взяться? У них ничего с собой не было… вернее, не осталось. Только то, что на них… точно. Он торопливо расстегнул свою парку и стянул верхнюю рубашку. Этого хватит на первое время. Какое первое? Лучше об этом не думать. Вспомнив всё, чему его научил в своё время Флетчер перед обязательным экзаменом по оказанию первой помощи, старший Элрик осторожно, стараясь не давить на края уцелевшей кожи, перебинтовал рану и застегнул форменную куртку и другу, и себе. Адреналин скоро спадёт, а терять драгоценное тепло нельзя. Что теперь? У него даже нет с собой нашатыря… А привести в сознание надо. Хотя бы чтобы заставить его съесть немного снега для восстановления водно-солевого баланса. Смешно об этом говорить в таких условиях, но больше ничего не оставалось. Эд наклонился над Расселом и бережно взял его за плечи. Опять же, иллюзия это была или реальность, но щёки у того как будто слегка порозовели. Эд чувствовал, что его самого снова начинает колошматить. Одно дело – разлука с Алом. По крайней мере он знает, что тот сейчас жив и с Флетчером. А здесь… потерять на своих руках лучшего друга? Единственного настоящего лучшего друга? Вот уж точно себе не простить. – Рассел… пожалуйста, очнись… Рассел… Никакой реакции. Эдвард почти физически ощущал, как у него начинается истерика. Без паники. Только без паники. – Рассел, пожалуйста… не умирай только… куда же я без тебя пойду? Я ведь не дойду… Рассел, ты мне нужен, давай… Хотелось ему это видеть или было в самом деле, но ресницы старшего Трингама словно бы дрогнули. Эд сглотнул слёзы и ком в горле. – Ну ладно, не хочешь ради меня, подумай о других – о Винри, например… она же убьёт меня, если узнает! И что с ней самой будет? Нахмурился что ли? Но всё ещё без сознания… Оставался только один способ. – Рассел, ради Флетчера, пожалуйста! – Что… Флетчер? – на Эдварда смотрели испуганные синие глаза. – Рассел… идиот… – Эд зажмурился, всхлипнул, наклонился и едва ощутимо прижался лбом к плечу друга. – Ну какой же ты придурок… – Эд?.. – голос старшего Трингама звучал катастрофически слабо и растерянно, но звучал. – Ты… живой? Я боялся… – Ты, ты просто… феноменальный идиот, – давясь хлынувшими-таки слезами, пробормотал Эд. – Ты же мне жизнь спас, а сам чуть коньки не отбросил… – Значит, ты… в порядке? – Благодаря тебе – да… да при чём тут я, ты лучше о себе подумал! – Слава Фламелю, – успокоенно пробормотал Рассел, прикрывая глаза. – А Флетчер? Ты говорил… – Всё с ним хорошо, они с Алом… я только говорил, что он же никогда мне не простит, если ты тут помрёшь! – Эда по-прежнему буквально лихорадило от всего только что пережитого. – Он… А… Эд… Ой… – Рассел внезапно дёрнулся и уже вполне осознанно застонал. – Что за… – Тихо-тихо, пожалуйста, не дёргайся сильно! – Эд отстранился от него и испуганно замахал руками. – Прости, я перевязал как смог! – Эд, ты… – Рассел зажмурился и закашлялся – и тут же беззвучно охнул и попытался схватиться за живот – но его руку успел перехватить Эд. – Эд, мне… больно… чёрт… – Рассел, пожалуйста… – Эдвард сам не знал, что «пожалуйста», но крепко держал ладонь друга в своей. – Не дёргайся! У тебя весь бок разодран! – А медведь… – Да к чёрту медведя, сдох он, забудь про него! – Как?.. – Какая, блядь, разница?! Ну воткнул я ему кортик в сонную артерию, забудь! Лучше давай подумаем, как мне тебя дотащить до ближайшей хижины! – Ч… что?.. – Рассел растерянно уставился в глаза Эдварду. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и твёрдо – даже удивительно, как ему это удалось, – сказать: – Оставь меня и иди. Я уже не жилец. А тебе надо дойти до наших братьев. И… Эд, ты… – ТЫ ИДИОТ ИЛИ ДА?! – тот вновь вцепился в его плечи. Лицо исказила гримаса ужаса и отчаяния. Он уже даже не пытался сдерживать слёзы, градом катящиеся по его щекам. – Я ТЕБЯ НЕ ОСТАВЛЮ, ПРИДУРОК! – Но… – Рассел ошарашенно моргал. Он впервые видел друга вот таким. – НИКАКИХ НО! – с надрывом крикнул Эдвард, до боли, до огоньков перед глазами зажмуриваясь. – ТЫ ЖЕ МОЙ ЕДИНСТВЕННЫЙ НАСТОЯЩИЙ ДРУГ! КТО Я БУДУ, ЕСЛИ ТЕБЯ БРОШУ?! – Но Эд… – ТЫ МНЕ ЖИЗНЬ СПАС! Я ОБЕЩАЛ ТВОЕМУ БРАТУ УБЕРЕЧЬ ТЕБЯ! А ДАЖЕ ЕСЛИ БЕЗ ЭТОГО – КАК ТЕБЕ ВООБЩЕ МОГЛО ПРИЙТИ ТАКОЕ В ГОЛОВУ, ДЕБИЛ?! – Эд… – НЕ ПОЙДУ Я НИКУДА БЕЗ ТЕБЯ, ТЫ МНЕ НУЖЕН!!! – Эд выпустил его плечи, обхватил себя руками, согнулся пополам, как от дикой боли, и уткнулся лбом в холодный колючий снег, в открытую, без всякого стеснения давясь рыданиями. – Я ТЕБЯ НЕ БРОШУ, ПОНЯЛ?! ЛИБО ДОЙДЁМ ВМЕСТЕ, ЛИБО НИКТО ИЗ НАС НЕ ДОЙДЁТ! Рассел с трудом повернул голову, чтобы круглыми глазами уставиться на бьющегося в конвульсиях Эда. Он, конечно, за последний год много откровений пережил в свой адрес, и не раз бывало такое, чтобы забота друга искренне трогала его, но чтобы вот так?.. у него самого щипало глаза и больно и радостно одновременно ёкало сердце. – Эд… – ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ УЖЕ, ИДИОТ!!! ЧТО ТЕБЕ?! – Посмотри на меня. – ЧЕ… го?... – Эд поднял заплаканное лицо и потерянно уставился на него. – Ты… Рассел молча улыбался ему, широко разведя в стороны руки – как для объятия. И по его щекам тоже соскальзывали крупные слёзы – прямо в снег. Эдвард, судорожно выдохнув, шмыгнул носом, наклонился – и в самом деле очень бережно и осторожно обнял его за плечи. А в следующую секунду ему на спину легла ладонь Рассела. – Рассел, ты же… – Спасибо, Эд. Спасибо, – старший Трингам, игнорируя адскую боль, обнял Эда в ответ. – Спасибо. – Придурок, – выдохнул ему в висок Эд, слабо улыбаясь. – Я не спорю… поможешь мне встать? – … ты… как ты себе это представляешь? – Я не могу умереть вот так. Ты меня с того света вытащишь. Нужно вставать и идти. – Но… – Эд, мне хватит сил. У меня есть младший брат, который меня ждёт. У моего младшего брата есть лучший друг, которому я обещал, что уберегу тебя. И у меня есть лучший друг в виде тебя, который… который только что закатил истерику, потому что я собрался умирать. Это стоит того, чтобы запомнить и жить дальше, – Рассел вдруг ни с того ни с сего хмыкнул. – … не успел, блин, оклематься, а уже язвишь? – язвительно, но тепло фыркнул Эдвард. – В твоём стиле! – Я исключительно любя… – Бросаю кирпичи в тебя?.. Раз уж ты шутить начал, точно жить будешь… ты действительно сможешь идти? – Я попытаюсь. Выбора нет. – Есть. Если тебе станет совсем плохо, я просто тебя понесу. – Эд… – Это не предложение, а приказ, майор, – Эд, всё ещё не поднимая головы, передёрнул плечами, намекая на свои погоны. – Или я не полковник?.. – Полковник, полковник… так точно, вот теперь, похоже, выбора точно нет, – Рассел не мог не улыбаться – растроганно, радостно и смущённо одновременно. – Теперь да – третьего не дано…***
Идти было непросто и до этого, хоть старшим и везло чуть больше, чем их братьям (почему-то по эту сторону ледяной стены избушки действительно появлялись регулярно, и они хотя бы не перемерзали по ночам, да и тогда на краю пропасти обошлось), а теперь стало совсем тяжело. Эд чуть ли не каждые полминуты встревоженно переспрашивал, точно ли друг может шагать сам – и, в конце концов, до того утомил этим Рассела, что тот коротко сердито сообщил ему: – Ещё раз спросишь – убью. На что Эд хмыкнул, но всё же замолчал. Если старший Трингам кого и мог бы убить в таком состоянии, то разве что себя. А эта перспектива пугала Эдварда до чёртиков. Поэтому он просто молча косился на Рассела, готовый в любую секунду подхватить его. Проблем доставляло то, что Рассел не жаловался от слова совсем. Только бледнел, до крови кусал губы, но упрямо шёл вперёд и даже не просил останавливаться. Эдвард мог только догадываться (и догадывался), каких невероятных усилий ему это стоит. И всё-таки идти слишком долго было невозможно. Начинали сгущаться сумерки, мороз пробирал до самых костей, а Расселу – что неудивительно – становилось всё хуже. В какой-то момент Эд, бросив на него взгляд, с ужасом заметил, что щёки его друга горят совершенно нездоровым кирпичным румянцем – и больше того, что тот буквально задыхается от каждого шага. – Рассел, стой. – Да я же на тебя опираюсь, в смысле стой… чего ещё? – Тебе… не холодно? – Нет, мне наоборот жарко… что не так? – А ну наклони голову, – безапелляционно потребовал Эдвард. Рассел недовольно поморщился, но всё же нагнулся и позволил Эду приложиться губами к его лбу, чтобы проверить температуру. – Ну что, всё, можно идти дальше?.. – Да ты с ума сошёл! У тебя же бешеный жар! – Эд прикусил губу, еле сдерживаясь, чтобы вновь не поддаться панике. – Допустим, я не отрицаю, – Рассел на секунду прикрыл глаза. – А что это меняет? Что мне, лечь прямо здесь, чтобы охладиться?.. Ты можешь меня оставить, я ведь… – Идиот, – выругался Эд, перехватывая его руку поудобнее. – Даже не думай. – Ну а раз так, то нечего на месте стоять… И… между прочим, там, кажется, что-то чёрное впереди? Эдвард взглянул туда, куда указывал свободной рукой Рассел, сощурился и радостно ахнул. Они снова шли по какому-то пролеску – и впереди отчётливо виднелась маленькая… – Да, избушка какая-то! Хвала Истине! До неё, конечно, километра три будет, но… Рассел? Рассел! Эдвард почувствовал, как друг разжал пальцы и выпустил его плечо, – и, если бы Эд вовремя не развернулся и не вытянул руки, то Рассел непременно грохнулся бы в снег. – РАССЕЛ! – Эд, прости, мне… блядь, мне так хреново… – старший Трингам уронил голову бледному как сама смерть Эду на плечо и прикрыл глаза. – Слушай сейчас, пока я соображаю. Если доберёмся… – Доберёмся, обещаю! – Эд, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно, напряжённо прислушивался – Рассел говорил очень тихо. – Заткнись, не перебивай… – поморщился тот. – Так вот: если доберёмся, первое – промой мне рану и вытащи оттуда всё, что осталось, включая куски кожи, раздробленные кости и гной, если это всё есть, хоть иссечением, хоть как, не обращай внимания на мою реакцию, если надо, стукни чем-нибудь, чтобы я вырубился… – Да как же… – пробормотал Эд. Он и так боялся тогда ткань вытаскивать, а тут… – Слушай внимательно, – Рассел вздрогнул, и Эд крепко сжал его руку. Друг фактически лежал в его объятиях. – Я тебе расскажу картину предварительного патогенеза. Рана у меня рва… рваная, – он закашлялся и сжал кулаки, чтобы даже неосознанно не пытаться дотронуться до бока. – Инфекция в рваных ранах развивается быстрее, чем в колотых или резаных. Первые признаки инфицирования – отек, гиперемия краев, сукровичное или слизистое отделяемое, – могут выявляться уже через несколько часов после травмы. Если увидишь такое, не пугайся, повторяю, просто вытащи оттуда всё, что можно… – Ага, не пугайся, ну да… – прошептал Эд, качая головой. А всё-таки… не зря у Рассела младший брат был самым юным и самым известным – в лучшем смысле – врачом Аместриса. В таком состоянии давать полную картину происходящего с собой же?.. Да Рассел с тем же успехом мог это с какой-нибудь кафедры в университете затирать! Тоже лектор нашёлся… Рассел между тем продолжал: – Раневой процесс протекает в три стадии. На стадии воспаления некротизированные ткани разрушаются и удаляются из раны вместе с гноем. Там сначала будет отек, потом всё полезет наружу в виде гноя, дальше образуется этот, как его, демаркационный вал, отделяющий некротические ткани от здоровых… – Я всё равно ничего не понимаю… – По ходу разберёшься. Когда всё вылезет, начинается рубцевание. Это мне в ближайшее время не светит, к тому же при обширных дефектах мягких тканей самостоятельное заживление становится невозможным, приходится закрывать рану при помощи швов и прочей кожной пластики… – Я не… – Я знаю, просто перевязки, больше ничего, а даже если бы у нас что и было… ни ты, ни я не умеем, – Рассел через силу кивнул. – Это что касается собственно раны. Касательно моего состояния… Температура – значит, инфекция, значит, организм борется, это норма… Мне надо только успеть… – он снова подавился ледяным воздухом, и Эд болезненно зажмурился. Да что же это такое? – Успеть рассказать тебе, что ещё норма в таком состоянии. Возможно развитие травматического шока, характерно возбуждение, сменяющееся вялостью и апатией. Вначале я могу быть тревожен, испуган, иногда агрессивен, могу плакать, кричать, жаловаться на боль, не обращай внимания на это… – Да как не обращать… – Не перебивай же! – Эд чувствовал, как друга начинает мелко потряхивать. Явно плохой знак. – Зрачки расширены, наблюдается тахикардия, учащенное дыхание, липкий пот, тремор и подергивания мышц, потом могу стать наоборот заторможенным, сонливым, безразличным, кожа бледная, губы с синюшным оттенком, при сохранении тахикардии отмечается падение АД, в тяжелых случаях возможна потеря созна… ния… и к сожалению… это он самый… – РАССЕЛ! – И последнее, у меня ещё есть несколько секунд… – Рассел тяжело, рвано дышал. – Если ты поймёшь, что это бессмысленно и я безнадёжен… бросай меня и иди вперёд. – ДА КАК ТЫ… – Не ори на меня – я тебе приказываю, и мне наплевать на твоё зва… ние… ты должен… дойти… до… них… – ТВОЮ МАТЬ, БЛИСТАТЕЛЬНЫЙ!!! Рассел обмяк в руках Эда. Отключился. Старший Элрик позволил себе коротко болезненно всхлипнуть, затем плотно сжал губы, поднял друга на руки и встал. – Не дождёшься ты, чтоб я тебя оставил, – под нос пробормотал он, наклоняясь, чтобы ветки деревьев не задели глаза. – Где это видано, чтоб полковник майора слушался… Ноги увязали в глубоком нехоженом снегу, сердце колотилось в бешеном ритме (ещё непонятно, у кого из них двоих тахикардия), перед глазами от усталости и страха плясали искры, но Эд упрямо шагал вперёд. Ему однажды довелось почти так же нести заболевшего Рассела на руках, но тот тогда был в сознании, язвил, шутил и брыкался, да и опасного для жизни тогда ничего не было. Старшему Элрику не раз доводилось держать на руках младшего брата вот примерно в таком же состоянии – от воспоминаний его даже передёрнуло. Ал… а как там братик? Впрочем, он бы почувствовал, если бы что-то было не так… Из странного было только то, что у Эда были необычайно горячими обычно холодные пальцы левой руки (но это он списывал на нарушение терморегуляции), да ноющая боль в местах крепления протезов – но это от нагрузки и нервов. Мысленно взмолившись, чтобы хоть с младшими всё было хорошо, Эдвард крепче прижал к себе Рассела. У того явно температура поднималась всё больше и больше. Он уже даже не дёргался от боли – видимо, настолько было плохо. В сгущающихся белёсых сумерках Эд вдруг заметил, что друг одними губами что-то шепчет. Замерев на секунду в полной тишине, он сумел разобрать только одно – «Флетчер». Старший Элрик шмыгнул носом и торопливо кинулся вперёд. Чёрта с два он позволит ему умереть. А что тогда с его братом будет? Знаем, проходили… не дождётесь. А они ещё и в ссоре… ну точно как они с Алом той зимой. Сцепив зубы, он практически побежал. Ну уж нет. Ему слишком знаком страх потери единственного родного человека – а сколько бы Трингамы сейчас ни дулись друг на друга, все они прекрасно понимали, что дороже старшего у младшего и младшего у старшего никого нет.