Дыши как можно дольше – не сдавайся.
– Эд, это я виноват, я, только я, если бы мы не поссорились из-за моей глупости… – шептал Рассел пересохшими потрескавшимися губами в забытьи. – Братец, Флетчер, что же я наделал… брат… – Не было в этом твоей вины, дурак, – Эдвард, сам не свой от страха за жизнь друга и от усталости и голода, трясущимися руками отжал холодную воду и поменял повязку на лбу старшего Трингама. Тот охнул и зажмурился, Эд прикусил губу. – Прости-прости, я не могу по-другому… Ну чёрт, как же тяжело без алхимии! – Без алхимии… Эд, а если с ними что-то случится? Я же никогда себе этого не прощу, – Рассел прикрыл воспалённые веки. – Нет, я виноват, если бы не я, мы бы не оказались по разные стороны этого дурацкого ледника… А если с ними уже что-то случилось? Эд, а если как тогда, весной, а меня рядом не окажется? Флетчер… – Заткнись, идиот! – Эдвард перепуганно замахал руками. – Не каркай тут – «как весной»! Ал же сказал мне днём, что у них всё в порядке! – А если он это сказал просто чтобы успокоить тебя? И уже вечер!.. – Рассел резко сел, тут же схватился одной рукой за лоб, другой – за живот и болезненно застонал. – Рассел, ну чтоб тебя! – Эд силком уложил его обратно. – Вот уж чего твой брат точно не переживёт и мне не простит, так это если ты тут ноги протянешь! Пожалуйста, послушай меня! – Эд, мне так хреново… – Рассел не слушал его, спрятав лицо в ладонях. – Просто отвратительно… – Ну конечно, у тебя весь левый бок в мясо разодран, удивительно, как внутренности на месте держатся, чего ты хотел?! – … я не про это, мне не физически, мне внутренне хреново, Эд… хотя и физиче… чёрт, меня сейчас стошнит… – Да тошнить-то нечем… – страдальчески пробормотал Эдвард, помогая, однако, другу перегнуться через кровать. У Рассела был жесточайший жар. Щёки горели, взгляд был мутный. Эд не успевал менять повязки, наспех сделанные из обнаруженной рядом с камином рогожи, – они моментально становились горячими. Вдобавок ко всему, старший Трингам поминутно бессознательно хватался за глубокую рваную рану на животе. Эд не мог его за это ругать – во-первых, он его очень даже понимал, сколько раз сам валялся вот так же, а во-вторых, какой смысл ругать человека, который наполовину не слышит тебя, наполовину не понимает, что делает? «Если бы только здесь были Флетчер и Ал…» – с тоской подумал Эдвард, снова укладывая бледного как сама смерть (только щёки и горели) Рассела на импровизированную подушку. И что бы тогда было? Алхимии всё равно нет… но ведь Флетчер хотя бы доктор, да к тому же единственный человек, который мог бы успокоить сейчас своего брата… – Он никогда меня не простит… – окончательно проваливаясь в беспамятство, пробормотал Рассел. – Он меня точно ненавидит. Эдварда даже передёрнуло всего, и он крепко сжал запястье друга. Как же он его сейчас понимал и как же хотел помочь… да как тут поможешь? Ни лекарств, ни бинтов, ничего… остаётся только молиться. Он даже не может узнать, за что Флетчер может не простить Рассела – это было явно куда глубже, чем последняя их ссора. А психологические разговоры сейчас бессмысленны. И с кем говорить, если он вон опять сознание потерял? – Рассел, пожалуйста, я сам себе никогда не прощу, а Флетчер и подавно… «Эд, что с вами?» «Ал… я так рад тебя слышать… как вы?» «Сначала ты ответь на мой вопрос». «Если правду говорить… Флетчер сейчас с тобой?..» «Эд, что происходит? Конечно, он со мной, куда же он деться мог в этой ледяной пустыне?» «Ты можешь как-то от него отвернуться или сделать так, чтобы он не видел твоего лица… или хотя бы постараться не сильно испугаться с виду?» «… Эд, чёрт возьми…» «Рассел запретил мне рассказывать об этом Флетчеру, но я могу сказать тебе, если ты пообещаешь не говорить ему! Ал, я же не могу нарушить слово!» «Я не скажу. Говори немедленно».***
– Ал, я тебя умоляю, скажи, что с моим братом, пожалуйста! – Флетчер мёртвой хваткой вцепился в плечи Альфонса. – Скажи немедленно! – Всё нормально, Флетчер, я же говорю, правда, – младшему Элрику с трудом удавалось выдерживать этот пронизывающий пристальный взгляд. В синих глазах Флетчера стояли крупные слёзы, голос прерывался, и Алу стоило огромных усилий держать себя в руках, чтобы не расплакаться самому. – Неправда, Ал! Я же чувствую, что что-то не так! – Флетчер сам не заметил, как до крови прикусил губу. – Я знаю, мы не настолько хорошо чувствуем друг друга, как вы с Эдом, но я же не бесчувственная тварь, чтобы не догадаться, что что-то точно не в порядке! – он сморгнул слёзы, градом покатившиеся по его щекам. – Ал, я… у меня сердце не на месте, я спать не могу от беспокойства, голода не чувствую, не соображаю уже совсем… ты же понимаешь меня лучше, чем кто бы то ни было, Ал, он же мой единственный родственник, мой единственный старший братик!.. Альфонс болезненно зажмурился. Флетчер не унимался, отчаянно, до побеления костяшек сжимая пальцы: – Ал, а если бы с Эдом что-то случилось, а я бы знал, но не говорил?.. – он всё же отпустил плечи Ала и молитвенно сложил ладони. – Ал!.. – Да пойми ты, Флетчер, не могу! – Ал весь съёжился, сжимая виски. – Не могу, мне нельзя! Я пообещал Эду, что я не скажу тебе, потому что Рассел запретил тебе рассказывать хоть что-то!.. – Запретил?.. – младший Трингам обеими руками оперся на пол и бездумно уставился на Ала. – Братик запретил рассказывать мне?.. – Да, прости, я не могу! – Альфонс нервно сглотнул. – Запретил… – не слушая его, бормотал под нос Флетчер. – Запретил… но… ты же можешь мне не рассказывать. Ал, ты можешь просто ответить на мои вопросы да или нет? – Могу, – тот криво улыбнулся. Играть в да-нетки сейчас было не время, но Флетчер, конечно, хитро вывернулся. Впрочем, он бы тоже любой ценой попытался узнать, что случилось с братом. – Тогда… – у Флетчера дрожали губы, но он, пусть и серый от переживания, всё ещё держал себя в руках. – Скажи мне, Ал, – моему брату плохо сейчас? – Да, – после паузы глухо ответил Альфонс. Флетчер судорожно вздохнул. – Он ранен? – Да. – Сильно? – Да. – Алхимия по-прежнему отсутствует и у них? – Да. – Это были люди? – Нет. – … Зверь? – Да. – Большой? – Да. – Медведь? – Да. – … – ФЛЕТЧЕР! – Братик, братик, да что же это такое… – Флетчера самого трясло, как в лихорадке. – А я здесь, я ничем помочь не могу… – Флетчер, Фламеля ради, если ещё и ты сейчас заболеешь или в обморок грохнешься, мы с Эдом точно с ума сойдём! – Ал перепуганно гладил его по спине, заключив в объятия. – Флетчер, пожалуйста… – Ал… – тот стиснул зубы. – Ал, у него есть температура? – Да. – Высокая? – Да. – Больше 38 по ощущениям Эда? – … Да. – И… кроме воды, ничего?.. – Да. Альфонс физически почувствовал, как обмякло в его руках тело друга. – Флетчер! – младший Элрик, сам белый как полотно, осторожно уложил Флетчера прямо на пол. – Флетчер, ты меня вообще слышишь?.. Флетчер! – Я себе никогда не прощу, – прошептал тот, глядя отсутствующим взглядом мимо карих глаз Ала в потолок. Слёзы застилали всё, да он и без них ничего не видел. – Никогда.***
– Ал, чёрт возьми! – Эд спрятал лицо в ладонях, уже не соображая, говорит он вслух или мысленно. Всё смешалось, перед глазами плыло – он ведь тоже далеко не железный, хоть и Стальной. – Зачем, зачем ты ему рассказал?! «Я не рассказывал, я лишь отвечал на вопросы! Флетчер!..» – Да неважно, нельзя было этого делать! Он же себя доведёт окончательно! – Кто доведёт?.. – Рассел из последних сил приподнялся на локтях, гипнотизируя Эдварда отчаянным взглядом буквально ввалившихся глаз. – Эд, о ком ты?.. Что сказал Ал? Что-то с Флетчером?!.. – Да твою ж налево! – натурально взвыл Эдвард, вновь силком укладывая старшего Трингама обратно. – Нормально всё! Нормально, слышишь? Успокойся! Ал, скажи, что всё нормально! «…» – … АЛ, ХОТЬ ТЫ МЕНЯ НЕ ДОВОДИ! ЧТО СЛУЧИЛОСЬ У ВАС?! «Потом. Неважно». «АЛЬФОНС!» «ВЫТАСКИВАЙ РАССЕЛА С ТОГО СВЕТА, ДЕБИЛ, Я С ФЛЕТЧЕРОМ РАЗБЕРУСЬ!» – Ладно, ладно… – Эд сжал виски и до боли зажмурился. – Вытащу, прости, не пережи… – он обернулся и всплеснул руками. – РАССЕЛ! «ЭД, ЧТО?!» – Да он меня уже совсем не слышит! – Эдвард в панике схватил Рассела за плечи и сильно тряхнул. Никакой реакции. Старший Трингам не то что не слышал – он даже не видел Эдварда. Зрачки у него медленно, но верно расширялись, дыхание было судорожное, поверхностное, Эд физически ощущал, как начинают неестественно подёргиваться от судорог плечи друга. У Эда внезапно всплыл в голове будничный спокойный голос Флетчера: «Различают четыре этапа терминальных состояний – предагональная фаза, терминальная пауза, агональная фаза и клиническая смерть. Я перечислил в порядке возможной обратимости. После клинической смерти наступает собственно смерть в привычном нашем понимании – то есть, состояние уже необратимое…» Знал бы он, применительно к кому полковник Элрик сейчас вспомнит эти слова… – РАССЕЛ… ПОЖАЛУЙСТА! НЕ НАДО!.. – вот истерики сейчас снова не хватало, но Эда реально охватила паника, когда он понял, что это действительно агония. А он ничего не может сделать. Как вдруг… «Эдвард, успокойся. Глубоко вдохни – и выдохни. Давай, прямо сейчас». – Фле… Флетчер? – Эд до того изумился, что моментально разжал ладони. Последнее, чего он сейчас ожидал, – это услышать в своей голове голос младшего Трингама. Да ещё такой умиротворённый и отрешённый. А как же Ал? У них же элриковская телепатия… «Считай, что Ал позволил мне временно воспользоваться его головой. С его разрешения. Всё хорошо. А теперь делай, что я говорю. На счёт три вдох, потом на счёт пять глубокий выдох. Поехали». Эдвард зажмурился и послушался. Он сам находился сейчас в таком состоянии, что просто не мог думать и осознавать происходящее. Потом, не сейчас. Выдохнув третий раз под мерный счёт младшего Трингама, Эд открыл глаза. Удивительно – но паника действительно отступила, хотя Рассела по-прежнему били судороги… Что ж… «Флетчер?..» «Успокоился?» «Да, но…» «У тебя остался кортик?» Эд застыл на мгновение. «Я… да, тот, который был у Рассела, свой я выронил…» «Неважно, чей. Достань и проколи над огнём». «Зачем?..» «Делай, что говорю!» Эдвард перестал понимать, что происходит. И спорить он тоже бросил – бесполезно, это не поможет ни ему, ни Расселу. Стараясь не смотреть на друга, Эд вытянул у него из нагрудного кармана кортик (старший Трингам, конечно, никак не отреагировал), повернулся к огню и машинально протянул нож прямо в языки пламени. Интересно, а что бы с ними было, не заставь их майор Майлз взять с собой ножи, крючья и верёвки?.. А так все ворчали… И почему в голову лезут совершенно посторонние мысли, словно голова отказывается быть здесь и сейчас? «Прокалил?» «Да». «А теперь вернись к моему брату, сними с него куртку, закатай рукава рубашки и термухи и надсеки локтевую вену ножом». «… ЧТО?! ТЫ РЕХНУЛСЯ?!» «Делай, что я сказал!» – Не буду! – Эд мотнул головой, стараясь прийти в себя. – У него и так сил нет никаких, он дохрена жидкости потерял, а ты ещё и кровопускание хочешь устроить?!.. «ЭДВАРД, Я КТО, ПО-ТВОЕМУ, УБИЙЦА ИЛИ ДОКТОР?!» – ТЫ ПСИХ, У КОТОРОГО МЫСЛИ ОТ ГОЛОДА И ХОЛОДА ПОМЕШАЛИСЬ! «Я ХОТЬ РАЗ ВАС ПОДВОДИЛ СВОИМИ ПОЗНАНИЯМИ В МЕДИЦИНЕ?! ЭД, ПРОШУ ТЕБЯ, – ДОВЕРЬСЯ МНЕ СЕЙЧАС! СПАСИ РАССЕЛА, УМОЛЯЮ, Я НЕ МОГУ ПОТЕРЯТЬ БРАТА! ЭТО ТУПО ГОВОРИТЬ СЕЙЧАС, НО… Эд, мне нужен равноценный обмен – я вылечу Ала, а ты… ты – не дай умереть Расселу». У Эда опять поплыло перед глазами. Голос Флетчера звучал далеко не спокойно – сейчас это был тот же надрыв и та же паника, что и у него самого пару минут назад. Стоп. Что значит равноценный обмен и «я вылечу Ала»?! – ФЛЕТЧЕР! «Эд, клянусь тебе всем, что у меня есть и что будет, я всё объясню, но сейчас – прошу, выполни мою просьбу! У нас больше нет времени!» Позже Эдвард вспоминал об этом эпизоде с совершенной уверенностью в том, что он в эти мгновения пребывал в каком-то трансе – и даже видел происходящее словно не своими глазами, со стороны. Зажав нож в зубах, чтобы не запачкать его прокалённое лезвие, старший Элрик спокойно приподнял почти совсем притихшего Рассела, чьё дыхание было уже едва различимым, стащил с друга куртку, которую до этого не решался снимать, боясь причинить боль и усилить теплопотерю, машинально, на автомате закатал рукав сероватой от непрерывного ношения рубашки, затем – чёрной облегающей кофты-термухи… Взяв нож стальными пальцами – чтобы не дрожали – Эд примерился и… аккуратно резанул совсем белую кожу своего лучшего друга на внутреннем сгибе локтя. Перед глазами пронеслось так много всего разом – вплоть до эмоций, пережитых им в Милосе, когда он так же, но с другой целью резал вены самому себе, – что старший Элрик на какое-то время провалился в беспамятство. Очнувшись, он уже не слышал в голове ничего – ни голоса Флетчера, ни голоса Ала. В ушах шумело, перед глазами всё ещё стояла мутноватая дымка, но раздражающий металлический запах крови не давал покоя. Конечно, Эдварду было не впервой ощущать такое, но сейчас, на фоне голода (с утра они с Расселом ничего не ели) и вечернего кошмара, к горлу подкатывала тошнота. Держась за голову (в районе лба словно били молотком изнутри), Эд заставил себя обернуться. И даже поёжился. Жутко. Рассел лежал тихо, без движения. Глаза закрыты. С бледностью его щёк вряд ли могли тягаться даже снежные сугробы, которые за окном наметала вновь поднявшаяся вьюга. Правая рука откинута в сторону, как её и оставил Эд, и из разреза на локте тонкой струйкой стекает на деревянный пол тёмная кровь… Вот что мешало. Вот что за ритм бился в голове Эдварда – стук капель крови об пол. Не понимая, что происходит – и что он натворил, – Эд машинально протянул руку вперёд – и замер. Ему показалось? Он зажмурился, помотал головой, протянул ладонь ещё дальше и затаил дыхание, держа её над губами Рассела. Нет, не показалось: Рассел ровно, тихо, спокойно – дышал. У Эда разом словно отрубило все чувства. Он вновь не очень-то соображал, что делает. Машинально оторвал ещё кусок своей рубашки и перевязал руку старшего Трингама. Сколько тот потерял крови, было уже не понять, но больше явно было бы опасно. Машинально же Эд выглянул на улицу, набрал ещё снега в котелок, имевшийся в хижине, и повесил его над огнём – растопить, чтобы была ещё вода. Машинально подбросил в очаг дров. Машинально сел перед ним. Машинально задремал с открытыми глазами. Машинально проснулся от боли в левой руке – он не заметил, как она сползла с коленки и оказалась совсем рядом с языками пламени… Машинально, равнодушно игнорируя эту боль, перевязал уже свою ладонь и, сняв котелок с огня, вернулся к Расселу. Машинально смочил повязку и поменял совсем высохшую от жара ткань на лбу друга. Машинально прикрыл лужу крови на полу куском рогожи, тоже очень кстати оказавшимся в спасительном домике. Машинально опустился на пол в ногах Рассела. И только после всех этих машинальных действий потерял сознание.