Just who do we think that we are, anyway
I leave it to you, assume away
It's better to burn out — than fade away
We don't care, we don't care what they have to say
"Chosen Twice", Dream Evil
Эдвард тускло поднял глаза и кривовато усмехнулся, прерывая повисшую здесь потрясающую тишину. – Ну что… выбора у нас, честно говоря… не особо. – Сами вляпались – самим и выпутываться, – горько вздохнул Рассел, покачав головой. – Не мы эту кашу заварили, – грустно возразил ему Альфонс – впрочем, медленно расстёгивая пуговицы парки. – Но расхлёбывать и в самом деле нам, – Флетчер, сглотнув, потянулся пальцами к затылку – развязать неизменную повязку на лбу. – Это нечестно – да. Но… выбора у нас нет. Дальнейшее действие этой жутковатой постановки происходило при молчании главных действующих лиц. Избавившись от форменных курток, кителей, рубашек и термух, парни, ёжась от холода, остались друг против друга в одних брюках да сапогах. А что поделать?.. Технология им была полностью известна – не зря же они столько времени провели вместе и не зря были гениальными государственными алхимиками. Эд первым шагнул к подсвеченной сине-белым свечением красноватой горстке – пепла? – и окунул, поморщившись, в неё пальцы. За ним точно то же проделал Ал – подойдя к голубоватому кругу. После них – Рассел и Флетчер, отыскав свои – тёмно– и светло-зелёные – концентрические окружности. – Братик, поможешь?.. Эд даже дёрнулся от неожиданности. Но, подняв глаза, тепло заулыбался. – Конечно, Ал, – иди ко мне. Альфонс шагнул к старшему, наклонился – и тот осторожно, даже ласково прочертил кончиками пальцев круг преобразования у младшего на лбу. Глаза в глаза – и в обоих карих взглядах читалась сейчас боль, любовь и тоска. – А ты… – Конечно. Эдвард прикрыл глаза, растворяясь хоть на долю секунды в этих привычно бережных и аккуратных касаниях Ала. Да за что же… опять… и вот так? – Флетчер, а можно… – Само собой. Рассел, немного поморщившись от боли, которую ему доставлял ещё не до конца зарубцевавшийся шрам под рёбрами, склонил голову, пальцами убрав со лба вечно падающую на глаза чёлку, и Флетчер, часто моргая и мысленно уговаривая себя держаться, вывел на лбу брата круг трансмутации. – Твоя очередь. – Спасибо. Рассел, прежде чем повторить то же самое с младшим, после короткого колебания сначала всё-таки решительно подался вперёд и обнял его. – Только не реви, ладно? А то я тоже расплачусь, – тихо болезненно хмыкнул он, взъерошивая напоследок ему волосы. – Угу, – шмыгнул носом Флетчер, сглатывая острый ком в горле. Да что это такое… ну почему, почему они?.. – Ребят… Трингамы с готовностью обернулись. Эдвард, необычайно тихий и растерянный, стоял в самой середине большого круга на полу. За его плечом – опустивший глаза вниз Альфонс. Оба – уже с положенными четырьмя кругами преобразований на голых подтянутых торсах. Эду даже пришлось один из кругов – правый – вычертить прямо поверх своего шрама от разрывной пули, полученной в Милосе. – Я… я хотел сказать, что, – Эд казался очень усталым и оттого совсем искренним. В кои-то веки в присутствии всех он не шутил и не ёрничал – а в его карих глазах, устремлённых сейчас на друзей, светились грусть… и нежность? – что ваша компания – это лучшее, что могло со мной случиться в этом мире. Я счастлив, что год с лишним назад вы оказались в Централе. И что шесть с лишним лет назад ты, Рассел, врезал мне так, что до сих пор щека от воспоминаний побаливает. Короче говоря… спасибо за всё, что мы вместе пережили. Я… – он вдруг улыбнулся, протягивая вперёд руку, – вас очень люблю. – И я тоже, – Ал вскинул голову, и его серовато-карие глаза сверкнули каким-то непривычно серьёзным огоньком. – Это было лучшее время. Пусть у нас с Эдом никого не осталось из кровных родственников, кроме нас самих, вы – наша настоящая семья. Спасибо, – и он, подобно старшему брату, поднял ладонь. Рассел и Флетчер медленно, не сговариваясь и не переглядываясь, подошли к Элрикам и подняли глаза. Карие взгляды пересеклись с синими – и они друг друга поняли. – Знаешь, Эд, – Рассел крепко сжал протянутую ему живую, не металлическую ладонь лучшего друга. – Я всё ещё думаю, что я порядочный козёл и веду себя с тобой местами слишком нагло, но… Эдвард изумлённо недоверчиво сощурился. Чего, Рассел признаётся в том, что он?.. – … Но это всё потому, что ты сам порядочный козёл, и иди уже сюда, придурок, мне из-за тебя в глаз что-то попало! – старший Трингам неожиданно потянул Эда на себя, и тот со смехом обнаружил себя стиснутым в стальных объятиях. – А я-то думал, ты извиняться собрался!.. – Не дождёшься!.. Эй, не дёргайся, круги смажешь, и мне больно! – Ох прости, принцесса на горошине, я и забыл… да ты разваливаешься – то в глаз попало, то медвежий сувенир беспокоит… – Заткнись, придурок… – Я тебя просто обожаю. – И я тебя. – Два идиота, – резюмировал, слабо улыбаясь, Флетчер. Они-то с Алом обнялись без всяких прелюдий и теперь, так в обнимку и стоя, беззвучно хихикали, наблюдая за старшими братьями. – И не говори, – фыркнул Альфонс, качая головой. – Но в одном я могу с ними согласиться. – В чём? – Да в том, что я вот тебя тоже обожаю. И спасибо тебе за всё, Флетчер, – после короткой паузы, чуть тише, – ты – мой первый и единственный лучший друг. – Да что ты меня провоцируешь, дурак, – младший Трингам растроганно хмыкнул, утыкаясь носом Алу куда-то в ключицы. – Вот же… – Это правда. – Я знаю. Ты тоже мой единственный лучший друг. И вообще первый настоящий друг. И я тебя тоже очень люблю. Вот. Спасибо, Ал. – Не за что, Флетчер… – Так, а теперь идите сюда! – хором объявили откуда-то сбоку старшие – и через секунду опять образовалась… – Капуста! – Рёбра мои рёбра… – Это всё Эд! – Неправда, это всё Рассел, вы не смотрите, что он больной, он на самом деле здоровее меня!.. – Да ну тебя! – Да ну вас всех! Отсмеявшись и наобнимавшись, они с трудом, но разняли-таки руки – и вмиг улыбки погасли. – Пора, – тихо подытожил Эд. Ал и Трингамы кивнули. В молчании они разошлись по своим местам – и только напоследок окинули друг друга внимательными взглядами. «Ал, что бы ни случилось и где бы мы ни оказались – я найду тебя,» – Эдвард твёрдо кивнул Альфонсу. «Я знаю, Эд. Мы же поклялись друг другу. Значит, всё будет хорошо,» – Ал мягко улыбнулся ему в ответ. Рассел внимательно, чуть исподлобья смотрел на Флетчера. Тот, не мигая, точно так же смотрел на старшего брата в ответ. И на этот раз они понимали друг друга, похоже, не хуже Элриков. Так вот как эта их телепатия работает?.. «Всё будет хорошо, Флетчер. Я всегда рядом с тобой». «Я знаю, братик. Я тебе верю. Я тебя люблю». – Готовы? – хрипловато спросил Эд, складывая ладони для преобразования. Не зря за ним безоговорочно признавалась роль негласного лидера. – Готовы, – тихо согласился Ал, следуя его примеру. Он стоял слева по кругу от Эда. – Готовы, – Рассел сжал губы, в последний раз шумно глубоко выдыхая. Он был по правую руку от Ала и ровно напротив Эда. – Готовы, – подтвердил Флетчер, чувствуя, как слегка немеют от предвкушения и затаившейся внутри энергии сведённые пальцы. – Три, два… один! Звуки ударов – все четверо попадали на колени на каменный пол, – яркая белая вспышка – круг активирован, и…***
– Так вот как они выглядят – Врата, – Рассел запрокинул голову, чтобы полностью разглядеть огромные каменные двери. – Видимо, да, – Флетчер стоял рядом с ним, заведя руки за спину. В его голосе больше не слышалось ни страха, ни усталости – только любопытство. – Только почему же… – Почему же их здесь всего двое? – закончил за него вопрос Эд. Трингамы обернулись на голос. Слева от них перед ещё одними такими же большими каменными Вратами стояли Элрики, с интересом озирающиеся вокруг как завсегдатаи, которые долго не бывали в знакомом местечке. – А, и вы тут, – хмыкнул старший Трингам – впрочем, без всякой иронии в голосе, искренне радуясь, что друзья тоже рядом. – А где ж нам ещё быть? – фыркнул было в ответ Эдвард, но на его плечо тут же легла ладонь Альфонса, и он притих, возвращаясь к созерцанию каменных дверей. – Двое – вероятно, потому что мы же братья, – Ал мягко улыбался, хотя в его взгляде и читалась затаённая тревога. – Когда мы здесь были в прошлый раз, у нас с Эдом Врата тоже были одни на двоих. Мы точно связаны с ним после первой неудачной трансмутации – да так эта связь, видимо, и не распалась… распадётся она, ага… получается, что у вас тоже… – Тоже общие Врата? – Флетчер приподнял брови и искоса, застенчиво улыбнувшись, взглянул на Рассела. – Интересно выходит… Рассел заметил этот взгляд младшего и, растроганно усмехнувшись, легонько толкнул его в плечо. Впрочем, он почти не был удивлён. – Н-не может… быть… – вдруг пробормотал Альфонс, делая шаг назад. – Ты… вы? – ахнул Эдвард, бледнея на глазах (или дело в белом тумане, их окружающем?) и, тоже попятившись, схватил брата за руку. Трингамы озадаченно переглянулись, затем перевели взгляды туда, куда смотрели Элрики, и… – Да ведь это же Гогенхейм Светлый! – Рассел часто заморгал, указывая туда пальцем. – А с ним – наверное, это мама Эда и Ала… Флетчер, ты слышишь? Флетчер? Братец, куда ты… – младший, не реагируя на его слова, в ужасе смотрел сейчас прямо перед собой. Старший, чуть не до боли сжав его плечо, тоже обернулся – и кровь отхлынула у него от щёк. – Мама, папа?!***
– Вы прошли большой путь, – Триша ласково улыбалась своим сыновьям, и в глазах её, так похожих на глаза Альфонса, светилась та самая единственная материнская любовь. – Он принимает вашу жертву… вы можете идти – идёмте с нами. Идёмте – домой. – Мы вами гордимся, – Гогенхейм строго и вместе с тем счастливо смотрел на Эда и Ала сверху вниз. – Простите меня, мальчики. Теперь всё будет хорошо. Идите сюда – дайте нам вас обнять. Мы очень соскучились. Эдвард почувствовал, как слабеет в его руке ладонь Альфонса. Собственно, он сам был на грани того, чтобы кинуться к ним. Он точно знал, что это не гомункулы. Он точно знал, что это в самом деле они. Как тогда был Альфонс Хейдерик. Но непроизвольное движение младшего брата внезапно обожгло ему кожу. Он до боли стиснул пальцы Ала и зажмурился. «Ал, нельзя!» «Почему?» – голос Альфонса в его голове звучал растерянно. «Потому что… потому что мы здесь за… за другим!» «Откуда ты знаешь?» «Я чувствую, что это ещё не всё… что-то мешает… прошу, поверь мне!» – Эд, Ал, маленькие мои, что это вы? – донёсся до него изумлённый и грустный голос матери, и Эдвард почувствовал, как подступают к глазам горячие слёзы. «Ал, умоляю!» – Эд, Ал, почему вы не подходите? – озадаченный голос отца пустил дрожь по спинам обоих. – Неужели вы отказываетесь от того… «Эд, взгляни мне в глаза». Эдвард покорно распахнул веки – и встретился взглядом с полными слёз огромными глазами Альфонса. «Повтори. Как нам нужно поступить?» Ал прекрасно знал, что его слёзы выворачивают Эду душу наизнанку, а значит, врать он не сможет. И старший действительно, дрожа, как в лихорадке, повторил: «Нам нужно остаться на месте». – … к чему так долго стремились? Эд и Ал растерянно выдохнули. Отец бы такого не сказал. Не в такой момент. И не тогда… когда нужно было спасти целый мир. «Я тебе верю, – Альфонс крепко сжал ладонь старшего в ответ. – Я верю тебе. Но это… это очень… больно». «Я знаю, Ал. Мне тоже». – Вот как, – разочарованный вздох Гогенхейма. – Что ж… я думал, мои, – ударение на этом слове, – дети умнее. Вы могли получить сейчас всё. Но всё в прошлом. Вы испугались. Вы всё такие же дети. И счастья не заслуживаете. – Что же вы наделали, маленькие мои… – грустный шёпот Триши – и Эд и Ал, не в силах сопротивляться, подняли на родителей глаза. По щекам обоих братьев градом катились горячие слёзы. Такие же слёзы блестели в глазах их матери. – Теперь мы… встретимся… – её лицо вдруг начало темнеть и покрываться сеточкой морщин, – никогда… Эдвард, не в силах сдерживаться, затравленно всхлипнул, пряча лицо на плече младшего брата, тот прижал его за плечи к себе – и они вновь зажмурились. «Зато у меня всегда есть ты, братик. А у тебя – я,» – голос Ала оживил старшего. «Да… да, Ал. И поэтому мы всё… переживём». Когда они открыли глаза, фигуры родителей исчезли – перед ними стояли два светящихся существа, каждое с них ростом и по телосложению до ужаса напоминающие их самих. Облик Истины, к которому они привыкли. Двойной?.. – Поздравляю, Алхимики, – на пустых лицах существ сияли жуткие знакомые улыбки. – Вы прошли испытание. Эд и Ал разжали ладони. В головах махом стало пусто. Да больше от них ничего и не нужно было. Они шагнули вперёд, навстречу существам – и те растворились в их телах. Теперь остались только Врата – и вселенская усталость. Элрики выпрямились и, как по команде, развели руки в стороны – как для распятия. Каменные двери открывались – портал в пустоту и вечное знание. Чёрные длинные руки оплели им талии, руки, ноги… «А вот и то самое ощущение,» – мысленно горько хмыкнул Ал, чувствуя, словно тело расщепляет на миллионы частиц. «Показывай,» – Эд спокойно смотрел в темноту. На этот раз он был к ней готов. И она случилась – окончившись, как всегда, яркой вспышкой.***
– Я… я… – Флетчера мелко трясло. – Я не помню – но ведь это же… – Это мы, сынок. Мы с папой, – рыжеволосая маленькая женщина с большими синими - как у Флетчера – глазами смотрела на Трингамов, застенчиво и виновато улыбаясь. – Вы у нас такие молодцы… оба. Мы вами очень гордимся. – Это правда, – Нэш Трингам, известный алхимик, словно помолодевший с тех пор, как Рассел и Флетчер в последний раз его видели (а первый ещё и немного помнил), наклонил голову и мягко улыбнулся, протягивая им ладонь. – Простите, что нам пришлось так рано уйти. Но вы двое даже здесь всегда были нашим всем – нашей гордостью и радостью. «Гордостью,» – у младшего першило в горле. «Радостью,» – у старшего заледенели руки. – Рассел, – Нэш вдруг взглянул на своего старшего сына, и того как будто насквозь пробил электрический заряд. Отец будто светился от гордости и счастья. – Ты всё сделал правильно. И никому – особенно нам – не в чем тебя упрекнуть. Мы очень по вас скучали. Дайте нам вас обнять. Флетчеру с самого начала не давало покоя странное чувство внизу живота. Может, дело было в том, что он почти не помнил ни матери, ни отца в отличие от Рассела. А может… в чём-то ещё. И сейчас, когда Рассел вдруг разжал пальцы, которыми держал его за плечо, внезапно понял, будто огненной пощёчиной обожгло. «Братик, постой!» – он вцепился в локоть старшего, перепуганно заглядывая ему в лицо. Рассел изумлённо опустил на него озадаченный синий взгляд. «В чём дело, Флетчер? Это же наши мама и папа! Ты их не помнишь разве?..» «Это неважно, – глаза у младшего были полны слёз, и он кусал губы от нервного напряжения. – Только не ходи, пожалуйста, слышишь, не уходи и не оставляй меня!» «Что?.. ты о чём вообще?.. Я бы и не пошёл без тебя… идём вместе – это же родители!» – Что такое, малыш? – в недоумении спросила их мать, обращаясь к Флетчеру. – Ты боишься?.. Это же я, а это вот папа! «Только ты сможешь его остановить и спасти, Флетчер, – эхом раздалось в голове младшего голосом Ала. – Не я, не Эд, не он сам – а только ты. Только ты сможешь спасти своего брата, Флетчер». – Не… не боюсь! А только… – его практически лихорадило, но он не отводил взгляда от лица Рассела. «Нельзя, Рассел! Нельзя к ним идти!» «Почему? – тот выглядел потрясённым. – Ведь всю жизнь мы…» – Мы ведь просто хотим вас обнять – и всё снова станет хорошо, как раньше! – Нэш говорил убедительно и горячо. – Как в старые добрые времена! «Почему нет, Флетчер?..» «Потому что… Рассел, пожалуйста, прошу тебя, поверь же ты мне, услышь меня сейчас, я же только!..» Рассел вдруг резким движением притянул к себе брата за плечи и крепко обнял. «Я не пойду, – Флетчер, потрясённый, слышал, как быстро колотится сердце старшего. – Я тебе верю. Я не понимаю – но верю тебе. Ты умнее и лучше меня. Только не плачь, хорошо? Если я сказал, что не пойду, значит, не пойду. Я слишком редко слушал тебя. А ведь ты всегда был прав. Не плачь. Я останусь, если ты этого просишь. Я тебя не оставлю, маленький братик. Хотя мне… очень больно». Голос Рассела действительно дрожал от едва сдерживаемой истерики. Флетчер понимал, чего ему стоит такое решение. Кто лучше него знал, до чего брат стремится быть похожим на отца?.. Нэш был кумиром старшего. И сам образ родителей был для него чуть ли не священным, он знал их, он помнил их и он тосковал по ним, по мере своих сил ограждая младшего от таких мучений. «Я… я знаю, прости, мне тоже очень, очень больно, но я чувствую, что нам нельзя идти, мы ещё с чем-то не закончили, а значит, это… я не смогу объяснить, я только…» «Я уже сказал, что верю тебе. Верю, что бы ни случилось». – Мальчики, неужели вы нам не верите? – мама почти вскрикнула, и Рассел ещё крепче прижал к себе вздрогнувшего Флетчера. – Да как же так!.. – Что за глупости? – Нэш нахмурился, и теперь его голос звучал строго, если не сказать сердито. – Рассел, ты же старший, какой ты пример младшему брату подаёшь? Оставь его и иди сюда – ты знаешь, это всегда работало, он сам придёт… – А я всегда ненавидел эти моменты, – вдруг сухо отчеканил старший, подняв голову и в упор глядя на растерявшихся родителей. Флетчер тоже озадаченно заморгал, подняв голову. Щёки у Рассела были мокрые, словно он только что плакал, зато глаза – глаза были сухие и горели чуть не злым огнём. – Да, ненавидел. «Оставь его, он сам придёт, не потакай ему» – это работало бы, будь он избалованным ребёнком. А он не был. Он всегда был самым заботливым солнышком в нашей семье, даже в детстве. А вы не умели понять ни меня, ни его. У вас не было на нас времени и сил. У меня сердце кровью обливалось в мои пять лет, когда мне приходилось идти за вами вслед, а он оставался плакать посреди дороги и потом вынужден был изо всех сил бежать за нами и просить у вас за что-то прощения. А ему всего-то нужно было, чтобы я взял его за руку и сказал, что сбитой велосипедом птичке больше не будет больно. Знаете что? К чёрту. С меня хватит. Я больше его так никогда не оставлю. Это мой, – он сделал ударение на этом слове, – младший брат – и я не позволю никому, даже вам, его обижать. Я его знаю лучше, чем вы. Я его вырастил. Я, а не вы не отходил от его кроватки, когда у него, ещё трёхлетнего, был жуткий жар, – пока ты, мама, рыдала в соседней комнате и заламывала руки, отчего же ты, папа, не возвращаешься, – голос Рассела звенел, лица родителей темнели на глазах, а Флетчер заворожённо, уже не плача, смотрел в лицо старшему брату, к которому он в этот момент испытывал не то что любовь – скорее обожание. – Я, а не вы одевал его и повязывал ему шарф зимой, чтобы он не простыл, я, а не вы, кормил его по утрам не любимым им рисом и любимой им же манкой, я, а не вы отвечал на его бесконечные вопросы, я укладывал его спать и зашивал по ночам нашу одежду, я в мои неполные десять лет работал в лаборатории на полную взрослую ставку до ночи, чтобы нам было что есть и где спать, я, а не ты – слышишь, отец! – я, а не ты учил его основам алхимии, я, а не ты, мама, покупал ему книги сначала со сказками, а затем по медицине, я, а не вы, был с ним рядом, когда вы малодушно сдались и ушли – и вы мне станете указывать, как мне поступать, когда мой взрослый умный брат просит меня остановиться?.. И вас я должен послушать? Идите к чёрту вы, вот что! Он – моя настоящая семья! – Зря ты так, – прошептала мать, рассыпаясь горсткой пепла прямо на их глазах. – Мы просто не могли иначе… – Смотри не пожалей о своём решении, – грозно, но тихо сообщил, растворяясь в темноте, отец, – Рассел… Тебе за него и отвечать… – Я и отвечу, – тихо, но зло ответил тому, что только что было ими, старший. – И… Флетчер? – Всё, что ты говорил, – это же… ты говорил, что думал? – еле слышно спросил тот. У него тоже глаза были уже сухие – но взгляд мягкий, тёплый. – А? Ты… – Рассел вдруг вспыхнул до корней волос, но взгляда не отвёл. – Ты слышал, да?.. Да, я говорил, что думал. Только не вздумай меня благодарить, я это тоже делал не за спасибо… Флетчер, что ты? – Да так. Люблю тебя, глупый братик, – младший, фыркнув, ткнулся лбом Расселу куда-то в ключицы. – Обзываешься? – смущённо хмыкнул тот, гладя его по макушке. – Ну-ну, я тебе припомню… – Не припомнишь. – Ты прав. – Поздравляю, Алхимики, – прервал их вдруг чей-то насмешливый голос. – Вы справились. Трингамы обернулись и одновременно выдохнули. Рассел разжал объятия, Флетчер шагнул в сторону – и они оказались лицом к лицу (если можно назвать лицом его отсутствие) с двумя светящимися сущностями, по телосложению и росту очень похожими на них самих. – Ты… вы… – начал было старший. – Мы – Истина. Как они вам и сказали, – тот, что повыше, ехидно ухмыльнулся, указывая пальцем куда-то вбок. Рассел и Флетчер повернули головы туда, куда этот… человек? им указывал – и непроизвольно вздрогнули. Элрики оба стояли перед открытыми Вратами с закрытыми глазами и разведёнными руками, и их тела уже оплетали чёрные ладони нездешних существ. – Истина у каждого своя, – на этот раз заговорил тот, что пониже, и голос у него словно был немного мягче – и теперь Трингамы смотрели на него. – И теперь ваша очередь впервые… познать её. – А как это было? – полюбопытствовал Рассел, вытянувшись во весь рост на диване и с интересом косясь снизу вверх на Элриков. Эд, сидя у Ала на плечах, деловито расставлял книги на верхних полках шкафа. – А? Ты про Врата? – Ал, крепко придерживающий Эда за коленки, немного повернул голову и улыбнулся. – Ну-у… вообще жутковато. Неприятное ощущение. – Да, если б вас затянуло, не факт, что вы бы не сошли с ума, – солидно подтвердил Эдвард, запихивая «Теорию алхимических исследований» вглубь, подальше с глаз. – Не очень-то наглядно, – усмехнулся Флетчер, поднимая глаза от тетрадки с конспектами по рейнтанджицу. – А можно поподробнее? – Ну-у… Ал, повернись-ка. Альфонс покорно развернулся всем корпусом к друзьям. Старший опустил голову, младший запрокинул, они переглянулись, кивнули друг другу и, снова уставившись на Трингамов, замахали руками. – Примерно вот так! –… Да-а, как тут с ума не сойти, – хохоча, потряс головой Рассел. – И то верно – страшно, аж жуть! – со смехом поддержал его младший. – И что для этого… нужно? – Флетчер неуверенно шагнул вперёд – и светящееся существо его роста оживлённо закивало ему. – Вы всё поймёте сами, – Истина, по росту напоминающий Рассела, протянул старшему руку. – От вас больше ничего не нужно. А что потребуется, вы поймёте. Больше никто здесь ничего не знает. Рассел молча протянул руку в ответ и сделал шаг навстречу этой сущности, Флетчер немного смелее шагнул ещё раз – и те растворились в своих хозяевах. «Странное ощущение,» – Рассел поднял голову. «Не то слово, – Флетчер, не поворачивая головы, слабо улыбнулся. – А теперь…» Они стояли перед Вратами одни. Эд и Ал уже исчезли. Очередь была за ними. И они больше действительно не думали. Хотелось заснуть и больше никогда не просыпаться. Они синхронно развели руки в стороны – и без страха одинаковыми синими взглядами уставились на ширящуюся полосу тьмы, которую обнажали открывающиеся каменные двери. «Так вот о чём говорил Ал…» – подумалось младшему Трингаму, когда тёмные руки почти до боли сжали его талию. «Похоже, Эд всё же не преувеличивал,» – мысленно признал старший, когда в его обнажённые плечи впились чёрные пальцы. А дальше – взрыв, информация, вспышка и – тьма.