Ezekiel — Dancing crying at 4 am in the rain.
«Мне особо никто и не нужен, пока ты рядом, так что пошли они все нахуй».
— И… куда мы идём? — спросил Чонгук, когда они вышли из метро. Они оказались в Синчоне — районе, где жил Чонгук. Он даже предположил, что Чимин хотел «отметить» его первое воровство у него же дома. Но понял, что ошибся, когда Чимин ответил слегка охрипшим голосом: — В бар. — В какой? — Увидишь. Найти бар оказалось не такой сложной задачей, как Чонгук изначально думал. Потому что Чимин, как оказалось, знал много мест в Сеуле и быстро прикинул, где бы они могли провести оставшийся вечер. И Чонгук просто доверился ему. Он доверял Чимину, наверное, даже больше, чем самому себе: казалось, словно тот знал, что им нужно было обоим, что нужно было именно Чонгуку. Баром оказалась пивнушка, которая находилась не так далеко от его дома: прямо между продовольственным магазином и прачечной, куда они частенько отдавали свою одежду. Магазин тоже слепил знакомой вывеской, а вот к новенькой пивнухе глаз совсем не привык: насколько Чонгук знал, заведение открылось совсем недавно. Но подобные места никогда не интересовали его настолько, чтобы задерживать на них своё внимание, поэтому Чонгук впервые видел пивнушку так близко. Он вдохнул побольше воздуха: в лёгкие забрался запах порошков, бытовой химии и дешёвого хмеля. Голову опять закружило. — Это..? — Слова застряли в горле и превратились в ком. Притворяться, что им было по восемнадцать, Чонгуку было тяжело. Наверное, так же тяжело, как украсть таблетки. — Чего встал? Идём, — сказал Чимин, слегка дотронувшись до спины Чонгука. — Д-думаешь, это хорошая идея? — неуверенно спросил Чонгук. Тёплая рука Чимина успокоила совсем чуть-чуть. Он боялся не того, что их выпрут из бара пинком под зад — наверное, он был бы даже рад этому. Чонгук боялся увидеть там кого-то из своих знакомых или тех, кто знал его маму. Всё-таки пивнушка находилась очень близко к его дому, поэтому шанс того, что какой-нибудь посетитель окажется соседским пожилым дедушкой, был высок. А там уже дело за малым: он рассказал бы об этом своей сплетнице-жене, та передала бы дочери, а дочь как некстати пересеклась бы с мамой и выложила, что Чонгука видели с Чимином. — Чонгук. — Чимин начал злиться. — Ты бухал вместе со мной в баре, закинулся ксанаксом и обдолбанный пришёл к себе домой. Думаешь, кого-то ебало, что ты делал? Чонгук сжал губы в тонкую полоску и опустил взгляд. Ему не нравилось, когда Чимин злился и смотрел на него так. Будто Чонгук был для него «тяжёлым грузом», обузой или неуверенным, вечно во всём сомневающимся трусом. Но Чонгук не сомневался в Чимине. Он просто боялся. Они стояли у входа в пивнушку. Из здания доносилась музыка, а незамысловатый дизайн помещения приглашал войти внутрь. Чимин говорил слишком убедительно, поэтому Чонгук через некоторое время кивнул и ответил: — Ты прав. Чимин ухмыльнулся, тихо сказал: «Я всегда прав», и прошёл вперёд. Чонгуку ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Внутри было цивильно: убранство не пестрило деталями, свет был приглушён и не бил в глаза. Было чисто, прохладно и совсем не многолюдно: видимо, местные пока ещё скептично относились к новому заведению. Это было их упущение, ведь цены на барной карте не кусались, а марок пива на выбор было достаточно много. Чимин не стал спрашивать предпочтения Чонгука (их, очевидно, не было) и сам продиктовал их общий заказ. — Могу я взглянуть на ваши документы? — спросил учтиво бармен — совсем молодой юноша, старше их всего на год-два. Чонгук было напрягся, но Чимин легко улыбнулся и без всякой заминки ответил: — Водительское удостоверение сойдёт? — Да, вполне. Медленно, почти лениво Чимин вытащил из кармана знакомую карточку и показал её бармену. Если тогда, в магазине, он убрал её совсем быстро, не давая продавщице прочесть и строчки, то сейчас он задержался, безмятежно покрутил головой и промолвил: — Уютно у вас тут. Но, смотрю, пока никто сюда идти не хочет. Сложновато? Бармен, кажется, немного смутился. — Мы только открылись, постоянной клиентуры ещё нет. — Как жалко. Цепляетесь за каждого посетителя, наверное? — Эм. — Бармен продолжал смотреть на удостоверение, вот только не похоже было, что он что-то читал: Чимин мастерски отвлёк его непринуждённым разговором. Или манипуляцией — как посмотреть. — Да, наверное. Каждый посетитель ценен. Спасибо, можете пройти за свободный столик. Я принесу заказ. Чимин улыбнулся ему ужасно обворожительно, после чего взял Чонгука под локоть и потащил подальше от барной стойки. Место, которое он выбрал, было самым тёмным, зато заходящие изредка посетители с такого угла практически не видели их лиц. Удобно. — Он поверил? — Может быть. Или нет, но ему похуй: денег хочется больше, чем избежать проблем с законом, — ответил Чимин, сдёргивая с плеч бомбер. — Да и кто доложит, что мы несовершеннолетние? Тут только мы и вусмерть ужратые деды, которые даже встать не смогут, не то что доложить. Чонгук кивнул. Он был куда молчаливее, чем Чимин. — Разве что ты сам не сдашься, а? — Чимин вдруг улыбнулся и кольнул тёмным взглядом. Вопрос был будто с подвохом. — Но ты же этого не сделаешь, малыш? — Н-нет! Конечно нет. Чонгук и не собирался. С Чимином ему было комфортно, пусть он и боялся каждый раз, что тот может что-то выкинуть. Курение травы на территории школы? Запросто. Ношение фейкового удостоверения личности? Пожалуйста. Воровство в магазинах и аптеках? Чимин тут как тут. Чонгук жил в слишком правильном мире, чтобы задумываться над тем, что существовали люди из другого мира — более тёмного и странного. Чимин был как раз из такого. Но Чонгук его не осуждал, правда. Да и было уже поздно, ведь он сам, честно говоря, был не лучше: украл таблетки из аптеки, согласился на всю эту авантюру с алкоголем и наркотиками. Потому что появился сильный интерес. Не к алкоголю и наркотикам, а к Чимину. Он был ему интересен. — Я… я бы никогда не подумал, что украду когда-нибудь в своей жизни, — внезапно выпалил Чонгук. Чимин лишь ухмыльнулся и убрал свои волосы назад, немного тряхнув головой. Выглядел он горячо даже несмотря на залёгшие под глазами круги. Особенно когда снял куртку, обнажая крепкие руки с едва видневшимися венами. На его шее висела небольшая цепочка стального цвета в виде бабочки, идеально сочетавшаяся с чёрным поло. Чонгук засмотрелся на него, да вот только запоздало понял, что было некрасиво с его стороны пялиться в открытую. Только Чимин не выглядел так, словно ему было некомфортно. Он, наверное, привык, что люди часто смотрели на него в упор. — А ты не думай и жизнь будет казаться лучше, — легко ответил Чимин, но это звучало скорее как издёвка. Чонгук действительно слишком много думал. Он ничего не ответил, да и не знал, что надо было сказать. «Ты прав»? Чонгук это уже много раз ему говорил. Чимин и сам понимал, что говорил правильные вещи. И он будто знал, что сказать, чтобы в чём-то убедить Чонгука. Спустя несколько минут им наконец-то принесли их напитки. Чимин выбрал им по бокалу тёмного пива и несколько шотов красного и зелёного цвета. Чонгук никогда такое не пил, поэтому сверлил алкоголь взглядом. Стало интересно, какими были шоты на вкус. — За твоё удачное приобретение таблеток, — промолвил Чимин, поднимая бокал с пивом. Он всегда называл кражу «удачное приобретение». В тот момент его взгляд был тёмным и будто бы дьявольским, поэтому Чонгук старательно не смотрел ему в глаза. Смотреть в глаза Чимина — это словно смотреть на Дьявола в человеческом обличии. Впрочем, его недолго хватило: через несколько секунд он всё же не удержался и поднял на него взор. Чимин уже допивал пиво и внимательно смотрел прямо на Чонгука. Их взгляды встретились. И если у Чимина промелькнуло что-то сродни интересу, то у Чонгука заискрились глаза. — Чего не пьёшь? Опять включил правильного мальчика? — поинтересовался Чимин, отставив пустой бокал в сторону. — Н-нет, я собираюсь… — ответил Чонгук, после чего в подтверждение своих слов схватился за бокал и сразу же приложил его к губам. Пиво оказалось горьковатым и бархатным, но, к счастью, не крепким. От него Чонгук не опьянел, но после нескольких глотков начал чувствовать лёгкую теплоту в груди, как после водки. Голова немного закружилась, а взгляд стал стеклянным. Он впервые пил пиво. — Как тебе? — спросил Чимин с улыбкой на лице. — Странно. Но неплохо... — Почему в первый раз отказался? Чонгук дёрнул плечами. Он знал, почему, но признаваться в этом Чимину было немного неловко. Но ему стало приятно, что та встреча с Чонгуком у бара не вылетела у того из головы. Некоторое время они молча потягивали пиво из своих бокалов. Людей в баре не прибавилось, поэтому бармен лениво протирал ближайшие столы, не обращая на них никакого внимания. Чимин осматривался по сторонам, сканируя оставшихся посетителей взглядом. Стояла непринуждённая атмосфера, а тихая музыка на фоне расслабляла. Этот бар совершенно отличался от того, в котором они были до этого. Здесь было комфортнее просто пить и наслаждаться вечером. Чонгук пришёл бы сюда ещё раз, только вот по взгляду Чимина он понял, что тому тут было скучно. Здесь даже танцпола не было. Поэтому кроме как разговоров они себя ничем особо бы не заняли, а просто бухать было не интересно. Чонгук осторожно начал: — Я тогда отказался, потому что в принципе не переношу алкоголь. — Всё ты переносишь. Чонгук вяло улыбнулся. Пиво было нетяжёлым, но даже от него он стал немного размякать: в голове стало легко, глаза расфокусировались и ужасно захотелось рассказать что-нибудь Чимину. Личного характера. — Не в этом смысле... Не люблю... не любил.... тех, кто пьёт. — Почему? — спросил Чимин вроде как лениво, но вот смотреть стал неотрывно, внимательно. Слушал, а не делал вид: может быть, ему и правда было интересно. — Отец налегал на алкоголь. И всегда, когда выпивал... — Чонгук затих, но внимательный взгляд напротив придал ему немного смелости, поэтому он продолжил: — Караулил возле школы. Не в этой, а в другой, старой. Та была ближе к моему дому. Воспоминания приносили мало приятного. Чонгук не хотел видеть отца, в каком бы тот состоянии ни был, и каждый раз игнорировал, хотя внутри при одном взгляде на чёрные затуманенные глаза разрасталась тревога. Отец его пугал. Особенно тогда, когда ему молчание сына надоедало и он пытался с ним заговорить. — Он ничего такого не делал, просто подходил и стоял... Иногда разговаривал. Но выглядел так жутко, и несло от него как от... В общем, не очень. — Поэтому ты перевёлся к нам? — спросил Чимин. Чонгук кивнул, плотно зажмурив веки. Но в груди разлилось приятное тепло. То ли из-за интереса Чимина (пусть и такого неочевидного), то ли из-за возможности сбросить груз с плеч. Ведь он никому до этого об отце не рассказывал — и вряд ли бы решился, будь перед ним кто-то, кроме Чимина. Чонгук считал, что это была не самая интересная история. И не самая приятная. Но Чимину он хотел отдать всё. Даже такие истории. — Ну, в общем, вот. — А дальше-то что было? — спросил Чимин, сложив руки на столе и подтянувшись поближе к Чонгуку. — Да ничего. Я просто рассказал об этом маме и… Дальше ты знаешь. Она меня перевела. — А отец? — Пока от него ничего не слышно. И слава богу, — сказал Чонгук, не пытаясь скрыть неприязни. — Хоть он был безобидный и всего лишь хотел узнать меня получше... Я не хотел. Он ушёл от нас, когда мне было года три. И даже палец о палец не ударил, когда мама нас поднимала... В голосе сквозила грусть и боль, которую, как был уверен Чонгук, Чимин бы не понял. Ведь для него такие вещи не имели смысла — он просто не задумывался над этим. Хотя Чонгук не настолько хорошо знал Чимина, чтобы делать такие выводы. Тот неожиданно рассмеялся. Не злорадно, вовсе нет — скорее тоскливо. — Пошли отцы нахер. Чонгук неловко улыбнулся. Он не ждал слов поддержки. Не в характере Чимина было их давать — но в глубине души Чонгук надеялся, что тот скажет, как ему жаль. Чимин умел всё в этой жизни, но единственное, чего он не умел делать — это поддерживать. Между ними повисло напряжённое молчание. Некоторое время они сидели в тишине, не зная, что сказать друг другу. И только сейчас Чонгук вспомнил про украденные таблетки, про которые они забыли на некоторое время. — Так что ты… ну, будешь делать с таблетками? — нарушив первым тишину, поинтересовался Чонгук. В руках он крутил уже полупустой бокал (надо же было себя хоть чем-то занять). — Блять, буду пить по одной таблетке каждый день, как нормальный человек с тревожным расстройством. Чонгук, что за тупые вопросы? — ответил Чимин, но без раздражения в голосе. Он увидел, как Чонгук сжался, и добавил уже более мягко: — Просто закинемся ими. И ведь опять даже не спросил, хотел он этого или нет, как будто знал, что Чонгук всё равно сказал бы ему «да». — Х-хорошо… — Чонгук, всё ещё не привыкший к специфичному юмору Чимина, поначалу даже на него обиделся. Но потом понял: это же был Чимин. Он никогда всерьёз не стал бы над ним издеваться. И пока Чонгук пытался настроиться на нужный лад, Чимин достал из кармана бомбера те самые таблетки. Чонгук тревожно огляделся по сторонам: посетителей было от силы человек пять — и все были пьяными. Даже если бы кто-то и заметил, что они делали, всё равно ничего бы не сказали. Это же был бар. — С-сейчас? — спросил Чонгук, наблюдая за тем, как Чимин доставал таблетки из коробки. — А когда, если не сейчас? Будешь откладывать всё на потом — будешь как твой дружок. — Чимин тихо рассмеялся, но Чонгуку было не до смеха. Бармен легко их мог заметить, но Чимину было плевать. А если бы его посадили в тюрьму из-за этого, ему бы тоже было плевать?.. Чимин выудил из блистера пять таблеток, три из которых закинул в рот и запил зелёным шотом, а оставшиеся передал Чонгуку. — Тебе две, — озвучил он. Чонгук не раздумывая взял их в руки. На вид это были простые белые таблетки, но оба знали, для чего они предназначались. От тревоги. Чонгук закинул в рот обе таблетки и запил их таким же зелёным шотом. На вкус напиток оказался даже приятным: с нотками базилика и лимона. Никакого эффекта дальше не последовало. Но Чимин не выглядел разочарованным, потому Чонгук решил, что надо-то просто подождать. Расслабленный и разморенный, он откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Лежал так несколько минут, вслушиваясь в звуки полупустого бара: шелест курток, звон терминала, стук бокалов о дощатые столы. Но внезапно через всё это прорезался тихий голос Чимина: — Не парься из-за отца. — А? — Чонгук открыл глаза и приподнял голову. Он думал, что эту тему они уже закрыли. — Забей, говорю, на этого гандона. У тебя хотя бы мамка нормальная. Чонгук вспомнил, что видел маму от силы раз в неделю, и невольно насупился. — Ага. — Серьёзно говорю, Чонгук. Чонгук не знал, что ответить, а Чимин внезапно сделался задумчивым. Разговаривать о прошлом, видимо, было тяжело не одному Чонгуку. Хотя, признаться честно, он думал, что Чимин никогда не возвращался в прошлое. Потому что он всегда выглядел так, будто жил настоящим. — Радуйся, что хотя бы она жива, здорова и не положила на тебя огромный болт. — Чимин тихо рассмеялся, но Чонгук понял, что ему было не весело. — Расскажешь? — тихо попросил Чонгук и взял руку Чимина в свою. Внутри стало тепло просто от того, что чужие пальцы начали поглаживать его ладонь в ответ. — Я живу с бабушкой, — ответил он с ухмылкой на лице спустя несколько минут, после чего добавил: — Ни отца, ни матери у меня нет. Не знаю, что с ними. Спились, сторчались, съебали из страны. Выбирай, какой вариант звучит прикольнее. Мне, например, нравится думать, что они в синьке друг друга прирезали. Хотя, знаешь, это реалистично... Чонгук, как рыба, открывал и закрывал рот. Слова просто не формировались в предложения и он не мог описать, что чувствовал: какую-то гремучую смесь боли, ужаса и сожаления. Чонгук не хотел, чтобы Чимин страдал. — В любом случае, похер. Главное, что не меня. А могли бы: под алкашкой они не особо разборчивые. Говорил тот легко, хлёстко, будто родители давно для него ничего не значили, однако голос всё равно срывался — будто рана в его душе ещё не зажила. Но он принял реальность жесткого мира и не стал опускать руки. Чонгук не знал, что бы он делал, если бы рядом с ним не было мамы. Отстранённой, вечно занятой, но хотя бы трезвой и работящей. — Мне ж-жаль... — Ой, заткнись, — фыркнул Чимин. — Не нужно меня жалеть. Не люблю я это. — Да, точно, — прошептал Чонгук, растерявшись. Подумал было, что Чимин его так оттолкнул, но потом заметил, с какой силой вжались в его руку пальцы Чимина — нет, он его не отталкивал. Он его даже не отпускал. — Нахер отцов. И матерей. Чимин тихо рассмеялся и ответил: — Быстро схватываешь. А теперь спроси что-нибудь менее тупое, а то у меня от одной мысли о них голова болеть начинает. «Вряд ли только от мыслей», — подумал бегло Чонгук, потому что рядом с Чимином постепенно пустели рюмки. Только вот озвучивать свои наблюдения он не стал, а вместо этого допил свои оставшиеся три шота. Чимин предоставил ему прекрасную возможность спросить всё, что его интересовало. И Чонгук, думав недолго, выпалил то, что первым пришло на ум: — Что связывает тебя с Юнги? Этот вопрос давно не давал ему покоя: эти двое шифровались так, что создавалось ощущение, будто они тщательно пытались что-то скрыть. Чонгук понимал, что их неприязнь не может быть высосана из пальца. Юнги всегда объяснял свою неприязнь тем, что не любил популярных парней. Но Чонгук считал, что друг ему явно недоговаривал. Оставалось только спросить Чимина. Чонгуку почему-то показалось, что в такой обстановке он юлить не стал бы. Но, кажется, ошибся. Вопрос не застиг Чимина врасплох. Он по-прежнему выглядел расслабленным, особенно после принятия таблеток. — Мы раньше дружили, — ответил он, после чего развёл руками в стороны, как бы говоря: «И это всё. Ничего интересного тут нет». Чонгук рассмеялся впервые с того момента, как они зашли в бар. Юнги и он были друзьями? Это где такое видано было? Юнги бы, наверное, даже под дулом пистолета не стал бы дружить с таким, как Чимин. Так какие бы из них вышли друзья? Они были разными, поэтому поверить в подобное было сложно. Чонгук не тупой и не настолько наивный ведь. — Ну посмейся, посмейся. Я тоже иногда ржу, когда вспоминаю. Конфетные такие мальчики были. За ручку держались, домой вместе ходили. Мерзость. Чонгук затих, потому что Чимин говорил это на полном серьёзе. Звучало уже не так смешно, как казалось до этого. Улыбка исчезла с лица Чонгука и он спросил: — Ты сейчас серьёзно? — Нет. Наебал. За ручку мы не держались. Чонгук понял, что Чимину врать смысла не было: зачем придумывать историю дружбы с человеком, которого не переносишь на дух настолько, что даже по имени отказываешься называть? Однако ответа он не получил — наоборот, только больше вопросов стало. — А почему перестали общаться? — осторожно поинтересовался он, переживая, что Чимин опять отмахнётся и сменит тему. Но тот, кажется, не собирался. Алпрозолам уже начал действовать и развязывать Чимину язык — выпил-то он три таблетки, а не две, как Чонгук. — Просто понял, какой он на самом деле, — ответил он с таким лицом, что Чонгук сразу понял: Юнги он не то что недолюбливал, он его ненавидел. — Когда я общался с ним, был таким же, как ты. Думал, что он клёвый, умный «чувак», а на деле оказалось — просто завистливый и трусливый хер, который почему-то пытался казаться лучше, чем он был. Чонгук нахмурился. «Таким же, как ты» — то есть лузером и тряпкой? Или просто не особо разборчивым в людях? Чонгук, может, и правда в людях не разбирался, но ещё ни разу не сомневался в своих суждениях насчёт Юнги. Что-что, а завидовать и считать себя лучше остальных он точно не мог. Он был слишком мудр для этого. Но слова Чимина впервые посеяли сомнения. Может быть, не настолько хорошо Чонгук знал Юнги, как привык думать? — Вы не дружите только из-за этого? — спросил он аккуратно. Послышался тихий смешок в ответ. — Он меня боится. — Кто? Ю-Юнги? — А кто ж ещё? — Чимин рассмеялся, прикрыв улыбку рукой. — Но почему? Чимин ответил так же туманно, как и обычно: — Не знаю. Может, потому что я вышел из под его влияния. Как и ты сейчас, кстати. Чонгук потёр виски, как при сильной головной боли: впрочем, от очередной недосказанности он действительно рисковал обзавестись мигренью. «Что мы имеем? — подумал он устало. — Чимин был маленький и наивный, дружил с Юнги, но потом понял, что тот не такой классный, как пытался казаться, и потому разорвал с ним все связи. Юнги, поняв, что Чимина дурить больше не получится, начал его бояться». Это не имело абсолютно никакого смысла. Оставались ещё вопросы: например, почему у Чимина внезапно возник интерес к Чонгуку, лучшему другу столь презираемого Юнги? Увидел в нём себя и решил благородно избавить от пагубного влияния бывшего товарища? Чонгуку эта мысль не понравилась: он никогда не был гордым, но даже такое отношение для него было слишком. Он не стал уточнять у самого Чимина. Даже если это неправда, вдруг Чонгук ненароком заставил бы его посмотреть на их общение именно под таким углом? Тогда бы он задумался и решил, что действительно неосознанно сжалился над Чонгуком — а жалости он не терпел. Ни к себе, ни к другим. Если подумать, зачем ещё Чимину надо было с ним возиться? Он был популярный, у него была куча друзей — таких же популярных, умных, харизматичных и раскрепощённых. А Чонгук был скучным, глупым и неинтересным, с жизнью серой настолько, что один жалкий поход в бар казался ему целым событием. У Чимина и его друзей таких событий было навалом. Чонгуку оставалось только догадываться, что, кроме жалости, мог испытывать к нему Чимин. Но, неожиданно, отвечая на целую кучу вопросов разом, тот заговорил: — Знаешь, что думаю? Может, он и забил тебе голову своей хренью, но ты перестаёшь на неё вестись. Ты лучше, чем я когда-то был. И куда лучше, чем он когда-то будет. Поэтому ты сейчас здесь. Со мной. Чонгук тихо, облегчённо рассмеялся. Слова Чимина поселили в его душе тепло и спокойствие — намного лучше по ощущениям, чем после пива или водки. Видимо, Чонгук действительно был другим, раз это разглядел Чимин. Это его порадовало. — Ты знал моё имя до того, как мы познакомились… — упомянул Чонгук чуть погодя, вспомнив их первую встречу возле автомата с напитками. — Хотя мы с тобой тогда ещё не виделись. — Ну, ты моё имя тоже знал. — Чимин ухмыльнулся. Он звучал уверенно: знал, что о нём говорили даже тогда, когда его не было рядом. — Кто тебе рассказал обо мне? — поинтересовался Чонгук. — Я тебя не видел в школе в свой первый день. — Я был на больничном, — ответил он, пожав плечами. — Мне про тебя много кто писал. Чонгук надеялся, что писали только хорошее. — И кто? — Ёну, например. — Чимин ухмыльнулся ещё шире. В его глазах снова появился дьявольский блеск. — Знаешь такого? Ох, конечно. Не знать его было бы странно, особенно Чонгуку. Ведь именно его Ёну невзлюбил с первой секунды. Ведь именно ему он дал то самое убогое прозвище — «Подсос Юнги», от которого он не мог избавиться по сей день. В школе его до сих пор воспринимали именно как придатка Юнги, его тенью и кем угодно, но только не другом. — Знаю, — коротко ответил Чонгук, поджав губы. Лёгкая издёвка со стороны Чимина даже немного кольнула. Тот прекрасно знал, что Ёну доставал его. — И чего же ты не можешь ответить ему? — насмешливо поинтересовался Чимин, и Чонгук уже не знал, что сказать. По правде говоря, он только сейчас начал это понимать. Сначала старался не обращать внимания, как учил Юнги, выслушивал помои в свой адрес, терпел, а вот теперь призадумался: так теперь всегда будет? И пришёл к выводу, что да. Но так продолжаться уже не могло. Он не хотел менять ещё одну школу, тем более после встречи с Чимином. Где бы ещё учился такой же парень? Чонгук считал, что такого бы никогда больше в своей жизни не встретил. Чимин был единственным таким. Неповторимым. Так продолжаться уже не могло, но что вообще Чонгук мог сделать, чтобы это прекратить? Реальность была такова, что с Ёну всегда были его друзья, которые смеялись вместе с ним. А с Чонгуком никого рядом не было. Только Чимин — и то даже с ним в школе он не взаимодействовал. Как будто Чимин его стыдился. — Ты же меня стыдишься? — озвучил свои мысли Чонгук. — В школе мы даже не общаемся, разве что только когда никого нет рядом. Для Чимина быстро нашлось оправдание: возле него всегда вилась толпа людей, с которыми он мог поговорить. С таким количеством друзей он мог попросту забыть о существовании Чонгука. А зачем, когда были люди поинтереснее него? Которые не стеснялись ничего, говорили, что хотели и делали, что душа просила. Чонгук не был таким. Чимин просто рассмеялся с чужого вопроса, но после не раздумывая ответил: — В твою голову иногда приходят ебанутые мысли, Чонгук. — Но, заметив, как сильно это волновало Чонгука, добавил: — Это ведь ты боишься реакции своих друзей, верно? Юнги ведь возненавидит тебя, когда узнает правду. А он узнает рано или поздно, не переживай. — Да плевал я на Юнги, — внезапно выпалил Чонгук, чем вызвал ухмылку на лице Чимина. — Просто если я подойду к тебе, ты меня проигнорируешь или… или… — А, так ты просто боишься, что я такой же, как и Ёну, да? Я настолько ублюдок, Чонгук? — Голос Чимина зазвучал раздражённо, будто бы его оскорбило то, что о нём думал Чонгук. Порадовало, что даже он считал Ёну ублюдком. — Нет, конечно! — Чонгук чуть ли не закричал. — Ты… ты… д-другой. Ты хороший. Чимин улыбнулся, умилившись с чужих слов. «Хороший» было не совсем то слово, которое хотел сказать Чонгук, но Чимин, кажется, комплимент всё равно оценил. Он наклонился чуть ближе, протянул руку и слегка потрепал Чонгука по голове. Чимин любил так делать. — Я не подойду к тебе. Я буду ждать, когда ты подойдёшь ко мне. И рано или поздно это случилось бы. Рано или поздно Чонгук перестанет сомневаться, отговаривать себя и, что самое главное, переживать из-за друзей — если они действительно были его друзьями, то они поняли бы. Потому что это был выбор Чонгука — с кем дружить, а с кем нет. Чимин, кажется, всегда это знал. А Чонгук узнал только что. — Вот увидишь, я сам подойду, — сказал он уверенно. Чимин ухмыльнулся, взял красный шот со стола, поднял его и сказал: — Тогда выпьем за это.My!lane — This Feeling.
Дальше всё стало, как в тумане. Чонгук не сразу понял, что алпразолам уже начал действовать, хотя прошёл всего час с тех пор, как они закинулись таблетками. Всё произошло слишком резко: сначала закружилась голова и перед глазами поплыло, словно он словил морскую болезнь, а потом появилось распирающее чувство в груди. Даже Чимина едва мог видеть, отчего досадно вздохнул: на него хотелось смотреть вечность. Чонгук не знал, который был сейчас час. Сидящий напротив Чимин, кажется, находился в точно таком же состоянии. Чонгук не знал наверняка, так как видел лишь плывущую картинку вокруг. Благо, что нашлись силы выдавить из себя хриплое: — Ч-Чимин, мне нужно домой… — Чонгук запоздало вспомнил, что утром Минджи говорила что-то про семейные посиделки. Но он настолько витал в мыслях и грёзах о Чимине, что позабыл об этом. Чимин тем временем допивал свой последний шот, который они заказали позже. Они выпили всё, что у них было, поэтому больше оставаться в баре не имело смысла. Они поговорили, всё обсудили и Чонгук, похоже, начал узнавать Чимина получше. Потому и понял, что влюблённость, кажется, начала перерастать в любовь. Чонгук был слишком обдолбан, чтобы думать об этом. В голове снова стало пусто. — Идём. — Чимин звучал более трезво, чем Чонгук. По крайней мере, у него хотя бы нашлись силы достать деньги и кинуть их на стол. Чонгук был не способен даже шевельнуться: он облокотился о собственные руки, сложенные на столе, лишь бы не рухнуть лицом вниз. Внезапно он почувствовал лёгкое касание на своём плече и едва слышимый шёпот над ухом: — Вставай, иначе пропустишь самое интересное. Что имел в виду Чимин под «самым интересным», он не знал. Мысль об этом даже не промелькнула, ведь всё, о чём думал Чонгук — это как подняться на ноги и не рухнуть на пол. То же самое было и в баре, только тогда он был куда более подвижным, чем сейчас. Видимо, алпразолам с алкоголем творил с ним вещи более неведомые, чем ксанакс и водка. — У-у-у, — протянул Чимин, собственноручно поднимая Чонгука на ноги. Он показался таким надёжным, что Чонгук тут же привалился к его крепкой груди. — Как же ты плох. — М-м-м, я не. Я норм, — заверил тот, не заметив, как зажевал половину слогов. Чимин тихо рассмеялся ему в ухо. — Пойдем... куда... ты там говорил... пропускать интересное. Мир накренился градусов на девяносто — это Чимин сдвинулся с места и потащил Чонгука к выходу. Чимин был такой сильный. А его тело — как атомная станция. Горячая. Ядерно-опасная. И пахло от него разноцветными шотами с пивом. «О, я же люблю его», — вспомнил Чонгук. А потом чуть не запнулся о собственные ноги, и мысль вновь затерялась где-то в голове. — Может, вам нужна помощь? — спросил кто-то. Это оказался бармен. Его голос долетал до ушей, как через плотную перьевую подушку. — Такси будет очень кстати, — попросил Чимин. — Обожаю такси! — пьяно воскликнул Чонгук. В прошлый раз ему понравилось. Это было круче, чем на автобусе, хоть и не так классно, как в машине Намджуна. Хотя, если бы это была машина Намджуна, то он бы тоже ехал с ними? Чонгук нахмурился. Нет, это его не устраивало. Он хотел быть наедине с Чимином. — Нахуй Намджуна. — Чего? — Чимин снова засмеялся. Он перехватил Чонгука покрепче, потому что тот внезапно начал сползать вниз. Гравитация, сука. — Я падаю… — Я вызываю вам такси, — сказал бармен. — Что ты там про Намджуна говорил? — спросил Чимин, вытаскивая Чонгука на свежий воздух. Лёгкие сразу же начало жечь от свежести, а голову вскружило ещё больше. — Он с нами не поедет… — пробубнил Чонгук, вызвав ухмылку на лице Чимина. В Чонгуке открылось что-то новое: когда он был пьяный, то очень много разговаривал. Чимин не знал, но на всякий случай оставил этот факт в своей памяти. Мало ли, может быть ещё пригодилось бы. — С чего ты взял, что он поедет с нами? — пытаясь сдержать смех, спросил Чимин. Чонгук, на удивление, оказался не особо тяжёлым. Наоборот, Чимин находил приятным прижимать к себе чужое разгоряченное после попойки тело. Тем более сам Чонгук уткнулся носом ему в шею, пуская табун мурашек по коже. Конечно, выглядели они странно, но было наплевать. Чимину тем более, а Чонгук был слишком под кайфом, чтобы задумываться об этом. Он вообще ни о чём не думал. — Х-хочу только с тобой… — Чимин удивился, как у Чонгука хватало силы что-либо говорить. Он еле на ногах-то стоял, но был говорливее любой девчонки-сплетницы. — Хорошо, без Намджуна, — ответил Чимин с ухмылкой на лице, прижимая Чонгука ближе и не оставляя никакого расстояния между ними. От Чимина пахло приятно. Чонгук словно умалишенный вдыхал чужой аромат, чувствуя, как он проникал в его организм. Это было похоже на то, что он чувствовал после таблеток или алкоголя. С Чимином ему было так легко и хорошо, отчего Чонгук почувствовал себя самым счастливым человеком в мире. И совсем не хотелось уходить от его тепла, ставшего родным. Чуть погодя Чимину всё-таки пришлось отлепить Чонгука от себя. Но только лишь для того, чтобы посадить того в такси. На улице тем временем уже темнело. В такое время Чонгук никогда не гулял, да и не с кем было. Поэтому это для него было впервой. Мама наверняка переживала за него, ведь Чонгук даже не удосужился предупредить, что уходит на несколько часов. Сказал только, что пойдёт гулять, но не уточнил до скольких. Проверить телефон Чонгук не мог, так как попросту не нашёл силы достать его из заднего кармана джинс. Просить Чимина было как-то лень, да и строить целостные и осмысленные предложения было по-прежнему сложно. В такси Чонгук уже умолк. Вместо этого он, уставившись в окно, принялся наблюдать за мелькающими зданиями. Ехали они быстро, только совсем не так, как Намджун — Чонгук на всю жизнь запомнил, как тот гонял по шоссе. — Ты то болтаешь, то молчишь, — заметил Чимин. — Опять о Намджуне думаешь? Чонгук в знак протеста забавно замычал — то ли из-за подкола, то ли из-за проницательности Чимина. Остаток поездки пролетел незаметно — потому что способность воспринимать течение времени исчезла весте со способностью говорить. Когда в голове стало проясняться, они с Чимином уже стояли напротив хорошо знакомого дома. «Ох, ебать», — подумалось мимоходом. Чонгук вцепился в плечо Чимина, по-прежнему тёплое и надёжное, и вяло поинтересовался: — А как... мы... тут... — Не знаю, магия какая-то, — сказал Чимин и обвёл руку вокруг его талии. — Ты — магия, — проникновенно заметил Чонгук. — А я... это. Э-э-э. Верю. В магию. — Ого. Кто знал, что на вторую попойку ты научишься флиртовать. Чимин потащил Чонгука к крыльцу его собственного дома, не беспокоясь нисколечко о том, что там его могла дожидаться родня — отнюдь, он как будто сам здесь жил и никого не смущался. — А мама... и Минджи... — А что с ними? — Дома. — Вот и познакомишь, — усмехнулся Чимин. — Наши отношения всё равно зашли достаточно далеко. У Чонгука было мало времени обдумать слова Чимина, потому что тот начал стучаться в дверь. А Минджи брата будто бы специально поджидала. Она открыла очень быстро и тут же начала сыпать претензиями: — Ты вообще знаешь, сколько сейчас времени? Мы переживали за тебя, дурак! И только потом Минджи заметила рядом стоящего Чимина, держащего Чонгука под руку — выглядели они, мягко говоря, не очень. Как будто закидывались наркотой несколько дней. — Ч-Чимин?.. — Минджи будто не могла поверить своим глазам. — Ну привет. — Чимин ухмыльнулся, но продолжил крепко держать Чонгука, почувствовав, как тот начал соскальзывать вниз. А вот самого Чонгука не волновало то, что сестра застукала его пьяным во второй раз. Он вообще-то хотел незаметно пройти в свою комнату и отоспаться вместе с Чимином — может быть, в этот раз он даже остался бы до утра. Чонгук уже всё спланировал, но кое-кто настойчиво пытался помешать его планам. — Дай пройти! — заговорил Чонгук, почувствовав резкий прилив энергии. Даже спать перехотелось. Минджи пришлось отойти в сторону, но она по-прежнему выглядела ошарашенной — будто привидение увидела. Наверное, ей было впервой видеть Чимина настолько близко. Сам же Чимин прошёл следом за шатающимся Чонгуком, который, на удивление, мог удерживать равновесие. — А мы тут… — начала Минджи, проходя в гостиную. Чонгук и Чимин последовали её примеру. На кофейном столике лежало что-то, что Чонгук не мог разглядеть в тусклом свете лампы. Чимин, кажется, был куда более глазастым, чем Чонгук, потому что на его лице заиграла широкая ухмылка. Ему было забавно. Минджи тем временем бросала взгляды на Чимина, чувствуя подступающую неловкость. Она ведь была одета в домашнюю одежду, чёрт возьми. Не знала, что нагрянут такие гости. — Чонгук, где ты был? Это называется погулять два часа? — Мама сидела на диване и к её усталому взгляду прибавлялось ещё и беспокойство за сына. Чонгук давно её не видел. Дня два, кажется. Она работала двенадцатичасовую смену и приходила только под вечер. Чонгук видел, что она была уставшей, а потому не докучал ей и запирался в своей комнате. Знал, что та всё равно не была настроена на долгие разговоры; она едва-то до кровати доходила. — Ч-чёрт, прости… — Чонгук состроил виноватую рожицу, после чего прошёл вперёд, к кофейному столику. Ему вдруг стало интересно, что на нём лежало. — Что это… — Мама хотела сделать сюрприз, но кое-кто не пришёл домой вовремя, — саркастичным тоном заговорила Минджи, обняв себя руками. Чимин всё то время стоял в стороне, наблюдая за этим с каким-то отстранённым лицом. Он ведь впервые встретился с семьёй Чонгука, а потому можно было только догадываться, что он думал о его сестре и матери. — Чонгук, познакомь нас со своим новым другом, — попросила мама, когда заметила, что её сын пришёл не один. Чонгук глянул через плечо на мнущуюся у входа фигуру и несвязно заговорил: — Э-это Чимин, он мой… — Лучший друг, — перебил его он, мягко улыбнувшись. — Приятно познакомиться, Чимин. — Женщина улыбнулась в ответ, после чего обратилась к Чонгуку: — Я купила нам настольную игру. — Н-настольную игру? — Чонгук правда пытался казаться трезвым, но его шатало в разные стороны, а взгляд не мог сфокусироваться на одном месте. Он наклонился над кофейным столиком, наконец увидев разложенную настольную игру. Рядом лежала инструкция — видимо, только недавно открыли и пытались понять правила игры. Значит, мама пришла не так давно. — Ты её очень хотел… — Хотела было сказать мама, как её перебил Чонгук: — Я драко-о-о-о-н! — закричал он, хватая карты из настольной игры и разбрасывая их на пол. Чимин не выдержал и засмеялся в голос. У Минджи брови полезли вверх и скрылись за аккуратной чёлкой. — Боже, что с тобой? — спросила она, нервно подёргивая краешек домашней футболки. — Ему просто очень весело. Да, малыш? — заговорил Чимин, улыбаясь. — Ахуенно весело, — заверил Чонгук и, запустив руки в рассыпанные карточки, вновь поднял их в воздух. — Фью-ю-ю... Он едва ли отдавал себе отчёт в том, что делал: алкоголь и таблетки расщепили в нём ту сдержанность, которую он обычно испытывал рядом с матерью — не было ни обиды на то, что она редко появлялась в его жизни, ни смущения из-за внезапных попыток узнать его получше. Было простое веселье. — Это круто, мам, — сказал он так искренне, что почти сошёл до шёпота. — Крутая игра. Спасибо. Круто. Чимин, ты должен... со мной. Сыграть со мной... — Покидать с тобой карточки? — весело поинтересовался он. — Да! — Энтузиазм Чонгука сорвал с губ Чимина очередной смешок. Мама и Минджи продолжали смотреть на них, будто забравшихся в дом незнакомцев. Только потом женщина будто пришла в себя и заговорила: — Ты выпил? Чонгук, что с тобой происходит? — Она встала с дивана, сделав предупреждающий жест рукой. Чонгук знал, что она его не ударила бы. Мама и голос-то особо не повышала на него, поэтому он даже не испугался. А поплывший мозг мало что понимал, особенно когда женщина подошла к нему совсем близко. — Я не пил… — отмахнулся Чонгук. — Я хочу посмотреть на тебя. Иди сюда, — сказала она и в её голосе впервые прорезалась сталь. Чонгук хотел закатить глаза. Похоже, у неё впервые включились материнские чувства. Чонгук смеяться от этого хотел, ведь она никогда не интересовалась, как он и что он. А сейчас пыталась делать вид, будто всегда так делала — переживала за него и хотела только лучшего. Чонгук ей не верил. — Не трогай меня! — вдруг закричал он, сбрасывая с себя руки матери, которая в тот момент хотела приблизить его лицо к себе. В гостиной тут же повисло напряжённое молчание. Даже Чимин перестал улыбаться. Он смотрел на Чонгука, и в его глазах будто гордость плескалась. Чонгуку хватило одного его взгляда, чтобы это понять. — Ч-Чонгук, я… — Женщина была растеряна: впервые Чонгук оттолкнул её от себя, когда раньше всегда пытался делать одно — притянуть только ближе. — Я пошёл в свою комнату… — сказал он, а грустное лицо мамы даже не тронуло до глубины души. Хотя раньше Чонгук бы распереживался за неё, ведь не любил, когда мама грустила. — Ко мне не заходить. И Минджи, и мама беспомощно глядели ему вслед: от шока их парализовало будто. Всё, на что хватило сил, это безвольно опуститься на диван, прямо на разбросанные Чонгуком карточки. — Мам, он всего лишь подросток… — заговорила Минджи чуть погодя, присаживаясь рядом с матерью. А та, кажется, потеряла дар речи. Никогда ещё она не видела своего сына таким. Женщина даже не могла сказать, каким именно, но ясно чувствовала, что что-то в нём безвозвратно переменилось. Её Чонгук раньше таким не был… — Я… у меня нет слов, — всё, что смогла выдавить из себя беспомощная женщина. Её плечи задрожали, а Минджи тут же притянула её к себе, крепко обнимая. Чимин, что всё то время безмолвно наблюдал за развернувшейся сценой, бесшумно двинулся следом за Чонгуком, но прежде, чем скрыться за поворотом, повернулся и сказал: — Не переживайте вы так. Я с ним поговорю… И мама Чонгука ему поверила.