Этим утром у Люмин было удивительно хорошее настроение, которое не могли омрачить ни пробки из-за появившихся на дорогах сугробов, ни тот факт, что она шла в университет сразу после ночной смены в кафе. Дело наверняка было в зиме и сверкающей чистой пороше. Хотела бы она сейчас делать снежных ангелов или напихать брату за шиворот горсти холодного снега… жаль, что нет времени перед парой, да и Итэр в другом ВУЗе учится. Девушка довольно хмыкнула своим мыслям: ничего страшного, всё ещё впереди. В конце концов, морозы только начались и кончатся ещё ой как нескоро! Хмурые лица медленно плетущихся студентов, обычно раздражающая импровизированная курилка прямо у единственного входа в университет, тяжёлые тучи — всё это казалось сегодня в какой-то степени очаровательным и даже милым.
Люмин одновременно со звонком залетела в аудиторию и плюхнулась на уже привычное место — всегда практически пустующий третий ряд, возле Сяо. Лектор недовольно поморщился, но ничего говорить не стал. Она даже не опоздала. Девушка быстро кивнула одногруппнику вместо приветствия, но ответа не получила. Начало занятия достаточно быстро её вернуло к учёбе, даже не оставив времени, чтобы удивиться.
Пара ползла удивительно медленно и сонно: ни преподаватель, ни студенты не были в состоянии сразу же в восемь утра включиться в работу, да и, к тому же, мало кто отважился идти на первую же лекцию вместо того, чтобы ещё немного поспать. И Люмин, соответственно, как бы ни пыталась уловить разницу между различными моделями жизненных циклов программного обеспечения, то и дело отвлекалась. И, за неимением более интересного объекта для наблюдения, отвлекалась на соседа.
Но что-то явно было не так.
Люмин знала, что он ответственно относился к учёбе, даже если иногда пропускал дедлайны (ей было интересно, почему, но лезть с расспросами она не решалась), и всячески выражал своё недовольство, если его отвлекали от занятия, но… не с ней. Он никогда раньше не игнорировал её короткие шутки, не отдёргивал с раздражённым видом руку, когда она случайно задевала его локтем… короче говоря, не начинал внезапно вести себя, как последний засранец. Удивительно хорошее для утра среды настроение постепенно начинало мрачнеть и портиться.
Долгожданный звонок казался просто спасением для девушки. Она уже успела начать себя изводить домыслами, не имея возможности поговорить. Может, у него что-то случилось? Неприятности дома? Или его кто-то просто сильно задел, и теперь он выплёскивал своё раздражение на всех, кто был рядом? Люмин не была склонна себя накручивать, но она просто терялась в догадках. Люди не меняют поведение так резко без особых причин.
— Сяо, ты как? — обеспокоенно спросила студентка. Она хотела бы положить руку ему на плечо, как сделала бы ещё вчера, но теперь уже не решалась.
Сяо замер и напряжённо нахмурился, будто бы о чём-то задумавшись. Она затаила дыхание. Но парень только покачал головой, взял вещи и ушёл. На следующем занятии он впервые за семестр сел от неё отдельно. Весь учебный день он старательно делал вид, что Люмин не существует, и выглядел каким-то чересчур нервным. Хорошее настроение окончательно улетучилось, уступив место неясной тревоге и беспокойству за человека, который успел стать дорогим её сердцу в чужой стране, где у неё не было никого, кроме любимого брата.
Возможно, было бы легче остаться в Мондштадте. Там все друзья и знакомые, там семья, с которой пусть и не было никогда особенно тёплых отношений, но всё равно рядом с ней лучше, чем без неё. А ещё… там воспоминания о её Одуванчике. На душе стало немножечко светлее от воспоминаний о первой влюблённости, не прошедшей до сих пор. О прогулах в парках и дешёвом мороженом из ларьков, посиделках с гитарой и детских наивных обещаниях никогда не расставаться. Сейчас он учился где-то в Фонтейне. Сбежал из дома, чтобы стать искусствоведом, а не инженером станков, как хотела того его мать. Люмин усмехнулась: с виду — скромный и послушный, но бунтарь. Она старалась забыть, как наврала ему, что уезжает в Инадзуму, из-за какой-то глупой ссоры. В тот момент ей казалось, что она смертельно обижена на всю жизнь, а теперь даже не помнила, из-за чего они вообще поругались. Смешно. Только смеяться не хочется. Конечно, они всё ещё регулярно списывались, но признаться ему она не решалась. Какой смысл, если они всё равно уже вряд ли встретятся? Хотя жаль, что из-за глупой лжи она не могла навестить его брата, уехавшего на заработки в Снежную.
Минутка ностальгии кончилась вместе с последней парой. Обычно Сяо проводил с ней хотя бы десять минут, пока она ждала начала своей смены в косплей-кафе неподалёку. Неловко молчал, рассказывал странные истории из жизни (кто бы мог подумать, что у него их так много?), просто давал послушать свою любимую музыку. На этот раз он ушёл, даже не взглянув в её сторону.
— Воу, вы что, поругались? — обеспокоенно спросила Эмбер, закидывая сумку на плечо. — Вы ведь всегда вдвоём ходили…
— Не знаю, — покачала головой Люмин и поджала губы. Без особой надежды она задала ответный вопрос: — Сяо тебе ничего не говорил?
— Нет, извини… — Девушка вздохнула и ободряюще улыбнулась. — Не переживай, просто поговори с ним!
«Легче сказать», — мрачно подумала студентка и попыталась изобразить улыбку. Волновать старосту лишний раз личными проблемами не хотелось: Эмбер и так чересчур ответственно отнеслась к своим обязанностям, став всем в группе чуть ли не матерью. Надо самой придумать, что делать со сложившейся ситуацией.
Самой придумать что-нибудь во время смены не получилось.
— Итэ-эр, — позвала девушка, замыкая за собой дверь в съёмную квартиру, — ты дома? Или мне тебя выселять к твоему Альбедо?
— Можешь выселять, — отозвался со смешком брат откуда-то из комнаты, которая должна была быть гостиной, но стала его художественной мастерской и основным местом обитания. — Тогда мне не придётся платить аренду.
— Ещё чего. Будешь присылать мне деньги в благодарность за то, что я тебя отпустила.
С громким страдальческим вздохом она бросила сумку на пуфик в прихожей и стянула с себя шарф. Немного подумав, добавила:
— Меня парень динамит.
— А ты не слишком часто с парнями ссоришься? — недоуменно спросил Итэр, выходя в коридор в своей пёстрой рабочей рубашке, которая явно сменила цвет в результате регулярных встреч с краской. — Вроде ты только три месяца назад с прошлым поссорилась и разлюбила…
— Не разлюбила, — поправила его Люмин и с трудом стянула зимние сапоги. — И вообще, мог бы и поддержать единственную любимую сестрёнку.
— Допустим. — Он вздохнул и помог ей снять пуховик, рукава которого так плотно обхватывали свитер и тёплую кофту, что было проще их разрезать, чем нормально раздеться. — То есть ты пытаешься сказать, что влюблена одновременно в двух парней и не видишь в этом никакой проблемы?
— Можно подумать, впервые. Но сейчас важно не это! — Девушка крепко схватила брата за плечи и серьёзно посмотрела ему в глаза. — Итэр. Он. Меня. Динамит. Я с ним
не ссорилась.
Итэр удивлённо моргнул и мотнул головой.
— О.
— Вот именно.
Он еле приподнял уголки губ в подобии улыбки и чмокнул её в лоб.
— Я заварю чай, и ты мне расскажешь обо всех своих мудаках.
— Договорились.
Люмин тепло улыбнулась: кому вообще нужны парни, когда есть такой брат?
Впервые за день она думала, что её жизнь определённо идёт так, как и должно быть. Если честно, сейчас, сидя в тёмной тесной захламлённой кухне с братом, ей уже и не хотелось обсуждать никаких парней. В окно падал жёлтый тусклый свет уличного фонаря, бьющий аккурат в глаза, но никто и не думал закрывать ярко-оранжевые рулонные шторы. Зачем, когда с карниза свисает золотая нитяная занавеска, переплетённая с дождиком? Она блестела и переливалась, прямо как свежий (и уже не такой чистый, как утром) снег за окном. Огромные уличные часы на другой стороне дороги, летом скрытые кронами деревьев, показывали 21:52. Так рано, а уже ни души… или ночная жизнь ещё просто не успела начаться.
Итэр сидел у окна с другой стороны стола, стоящего в самом углу комнаты (больше, чем трое, за ним просто не поместятся). Парень жался к батарее и грел ладони о горячую кружку с котятами. Временами он шарил рукой по подоконнику в поиске конфет или печенья и подсовывал вкусности то себе, то сестре. Он выжидающе на неё глядел. Нарушать необъяснимую романтику момента и полузабытое чувство единения не хотелось, но Люмин ощущала: ещё минута молчания — и съедят не вафлю, а её саму.
— Ну… короче, он мой одногрупп, — не без труда начала она и отпила чая для успокоения. Давненько ей не приходилось вот так сидеть с братом и просто разговаривать обо всём происходящем в жизни. Она втянула носом воздух, пропитанный запахом корицы и каких-то трав, и прикрыла глаза. — Ну и знаешь, он тихий такой, ни с кем не общается… и грустный всегда, как будто у него вчера кто-то умер.
— Может, и умер, — задумчиво отметил Итэр и подпёр щёку рукой.
— Может, — согласилась девушка и нахмурилась: она никогда даже не рассматривала такой вариант. Об этом лучше подумать позже. — Он вообще немного странный, но сейчас не об этом.
— Извини, что перебиваю, но тебе подозрительно часто нравятся странные, — хмыкнул брат. — Этот… как его зовут, кстати? И ещё тот Штейн…
— Он Штарк, — поправила его Люмин. — И он не странный.
— Без разницы. Только ты не считала его странным, между прочим, и если этот новый парень даже для тебя… не совсем обычный, то я уже волнуюсь.
— Может, мне тогда вообще заткнуться? — пробурчала она и подавила довольную улыбку, увидев растерянный вид брата. — Так вот… мы с ним неплохо общались, он меня даже пару раз угостил, сидел со мной перед сменой, иногда мемы показывал… — Итэр глубокомысленно кивал, будто делая мысленные пометки, как врач, пытающийся поставить диагноз на основании рассказа пациента, — а потом — всё!
— Что — всё?
— Перестал! Сегодня даже в мою сторону не взглянул. Так демонстративно игнорировать — не в его духе, понимаешь, о чём я?
На кухне вновь настала тишина. Не гнетущая, скорее уютная. Итэр о чём-то задумался, качая ногой в такт лишь одному ему известной мелодии, и мычал себе под нос какую-то тихую песню. На улице шумели очевидно выпившие подростки, галдели голодные бродячие псы и уже привычно гремел из динамиков вечерний гимн Снежной на староснежнянском. Люмин не знала языка, но слышала, что там что-то про преданность Царице и Родине — в духе этой страны, в общем-то. Первые несколько недель казалось нелепицей сочетание возвышенной и благородной музыки и серых реалий, но потом как-то свыклась, и уже невозможно было представить свой вечер без этих звуков. Брат с громким стуком поставил кружку на стол.
— Либо у него что-то случилось, либо он мудила, — вынес свой вердикт Итэр. — Знаешь, есть такие типа «загадочные» парни, которые внезапно становятся холодными и отстранёнными, чтобы заинтересовать девушку?
— Не думаю, что он такой, — вздохнула Люмин и понуро опустила голову. В мыслях появилось зерно сомнения. Брат мягко улыбнулся и взял её за руку, приободряя.
— Не бойся. Мы тебя не бросим наедине с твоим безымянным парнем.
— «Мы»?
Итэр как-то застенчиво отвёл взгляд и еле заметно покраснел, отворачиваясь к окну. Проскользнула мысль, что сейчас с него можно писать картины.
— У меня тоже парень появился, знаешь…
Голова Люмин резко опустела. Несколько секунд она молчала, пытаясь собрать все разбегающиеся мысли в одну кучу, и смогла сказать лишь:
— Так, а теперь ты мне рассказывай о своём парне… и подожди, что значит «тоже»?!
***
Мыслями Венти не раз возвращался к тому злополучному дню, когда всё покатилось в Бездну по совершенно неизвестной причине.
Наверное, была какая-то мрачная ирония в том, что парень, в которого он влюблён, начал себя странно вести именно в тот день, когда выпал первый снег, так и подбивая на романтику. Это и впрямь был совершенно особенный день: с утра брату стало лучше, и он долго с детским любопытством смотрел в окно за танцующими снежинками, а потом обернулся и попросил сегодня погулять подольше. Венти согласился: почему бы и нет, если и так выходной? Так что первая половина дня прошла просто чудесно. Кедемель выпил таблетки и заполз обратно под одеяло, а сам юный музыкант сидел у него в ногах и читал какую-то сопливую историю любви с местной барахолки. Уже давно не было настолько уютного и спокойного утра. Когда брат уснул, Венти, как и всегда, залез в переписку с Сяо и с улыбкой перечитал последние сообщения: с каждым днём парень задавал ему всё больше вопросов, всё чаще как-нибудь реагировал на странные и нелепые истории и небылицы. В голове возникла озорная идея. Сам себе задорно улыбнувшись, он быстро написал:
Венти
Сегодня после пар погуляем? (10:38)
Знаешь в Снежной зима время любви и дружбы а снег же зимой идёт да (10:38)
Венти смущённо уткнулся лицом в декоративную подушку с попугаями: конечно, он добавил на всякий случай что-то про дружбу, но он почти признался! Сердце быстро билось от радости.
Сначала юноша с головой ушёл в работу над новыми стихами, окрылённый внезапным романтичным настроением. До бесконечности переписывал и дорабатывал, тихо шепча мысли вслух, и думал: о том, что будет сегодня днём, как он, наконец, наберётся смелости и расскажет всё, что чувствует, а потом… хотелось верить, что будет взаимность. Или хотя бы дружба. Но никак не отвращение. Даже в Снежной, дольше всех цеплявшейся за «традиционные семьи», в конце концов признали, что любовь бывает разной, а Сяо вообще из Ли Юэ, а их старый Архонт…
Мысли неслись вскачь так, что и не остановить, но Венти даже не пытался. Он наслаждался этим хаосом из обрывочных реплик в голове, ярких образов и случайных идей. Намного хуже чувствовалась пустота в голове.
Время неслось удивительно быстро, но что-то было не так. Что-то тревожило. Как камушек в сапоге: не слишком заметное, но неприятное. Юноша сидел за столом, болтая ногами, и задумчиво хмурился. Напротив обедал Кедемель. Видел, что что-то его беспокоило, но не находил сил спросить и нормально поинтересоваться. Венти не был в обиде. Венти всё понимал.
Взгляд случайно скользнул по телефону с открытым последним чатом, и пришло озарение. Сяо так и не прочитал сообщение. Такого раньше не было никогда. Может, сел телефон? Или ещё что-то произошло? Но что-то несерьёзное, не могла же его сбить машина… или могла?
Слабо закашлялся брат — слегка поперхнулся. Нервозность начинала нарастать, как снежный ком. Нога сама собой начала отбивать нестройный быстрый ритм, Венти кусал губы. Во рту появился неприятный привкус крови.
— У тебя что-то случилось, — немного хриплым голосом заметил Кедемель. — Иди.
— Но…
— Со мной всё хорошо. Иди. Я сам уберу.
Полюбившийся морозец раздражал, заставлял неметь кожу лица и рук, забирался под слишком лёгкую куртку и нагло лез под тонкую рубашку. Венти бежал, то и дело поскальзываясь на утрамбованном снегу, даже не подумал сесть на автобус: почему-то в тот момент показалось, что пешком будет быстрее. На улице практически безлюдно, редкие прохожие предпочитали избегать подростка, несущегося во весь опор. Снова пошёл снег. Но Венти это уже совсем не радовало. Постепенно людей на улице становилось всё больше, и всё труднее было быстро пробираться сквозь плотную толпу. Идущие с пар студенты громко общались, смеялись, курили, выпуская густые белые клубы дыма прямо в лицо. Захлестнувшее мысли беспокойство смешалось с раздражением и растущей внутри злостью. Венти растерянно вглядывался в лица прохожих. Сейчас у Сяо уже должна была кончиться последняя пара…
Он увидел парня уже идущим на остановку. Сяо натянул капюшон на голову, двигался как-то торопливо и нервно, иногда воровато оглядываясь вокруг. От сердца отлегло. Живой.
— Сяо! Эй, подожди!
Но он не подождал. Наоборот, ускорил шаг и как-то съёжился, как будто ему было страшно или неприятно. Венти хотел побежать за ним, догнать и расспросить, но ноги подгибались от усталости, а лёгкие горели. Юноша тяжело дышал через рот, пытаясь побыстрее перевести дух. Холодный воздух обжигал горло; завтра, возможно, начнётся простуда. Второе дыхание не спешило открываться. Сяо ушёл, даже не обернувшись, и Венти остался стоять прямо посреди дороги, мешая пройти другим. Он чувствовал себя удивительно одиноким и брошенным в тот момент.
Но это было несколько дней назад. Первые несколько часов Венти бесцельно бродил по округе, словно оглушённый, и разглядывал витрины кофеен и канцелярских магазинов. Потом пошёл домой и, тихо попивая чай, придумал гениальное решение возникшей проблемы: если Сяо не желает сам говорить, надо сделать так, чтобы у него не оставалось иного выбора. Внутри ещё теплилась надежда, что парень ответит в мессенджере, но умом он понимал: очень вряд ли. Сяо походил чем-то на алых лисиц, которых сложно приручить, но спугнуть — легче лёгкого, и сами они к человеку не подойдут. Но Венти не был бы собой, если бы не начал действовать. Юноша стоял у входа в кампус университета и собирался с духом. Он сможет. Он не привык сдаваться.
У КПП скучал охранник - мужчина с небольшим животиком и смешными усами. Он читал газету со сплетнями о местных знаменитостях и периодически кивал сам себе и бормотал что-то под нос. Такие люди обычно сурово смотрели, ворчали на молодёжь и были твёрдо уверены в том, что они правее всех. И Венти сразу понял: так просто он не проскочит.
— Здравствуйте, — тихо поздоровался он, постаравшись изобразить неловкую улыбку. Охранник слегка недовольно взглянул на подростка исподлобья и вопросительно приподнял густую седую бровь. Мысленно Венти молился всем известным Архонтам и перебирал в памяти имена всех преподавателей, о которых рассказывал в прошлом году Кедемель. — Прошу прощения, я…
— Если нет студенческого, иди домой, малыш, — хмыкнул мужчина и вернулся к газете. Что ж, достаточно предсказуемое развитие событий.
— Мне правда нужно пройти, меня ждёт Елена Дмитриевна, у нас проект по ОИС на конференцию! Она же со дня на день! — жалобно протянул Венти и принял максимально скорбный вид. Возможно, на грани с отчаянием. — Она же меня просто прибьёт, прошу Вас!
— Горелова? — вздохнул охранник и снова хмыкнул. — Да-а, стерва ещё та. Не повезло тебе, парень.
— Но мне
очень надо, понимаете? — уже тише спросил юноша и скрепя сердце достал купюру номиналом в тысячу моры.
Где-то несколько секунд мужчина колебался, на его лицо набежала тень. Хмурился сам себе, будто бы раздумывая о правильности происходящего, качал головой и как-то задумчиво и немного нервно приглаживал пышные длинные усы. Он быстро сгрёб купюру своей большой мясистой рукой, сминая её, и открыл проход.
— Спасибо, — шепнул Венти и быстро юркнул в здание университета. Пропала половина зарплаты за концерт… оставалось лишь надеяться, что оно будет того стоить.
Юноша торопливо стянул куртку и затолкал её в небольшой рюкзак, чтобы не стоять в очереди в гардероб: нужно торопиться. Сейчас длинный перерыв, у Сяо по расписанию две одинаковые пары подряд. Конечно, не факт, что парень остался в своей аудитории… но даже если нет, можно и немного его задержать. Венти быстрым шагом практически нёсся по забитому коридору, ловко лавируя среди студентов, и про себя обещал каждый день молиться Анемо Архонту Валефору и исправно посещать церковь на родине, если всё пройдёт благополучно, заодно прося благословения у Царицы, которую когда-то звали Архонтом Любви. Только бы получилось поговорить.
Только бы получилось хотя бы не быть посланным… в идеале, конечно же. Или в мечтах. Или во сне. Или…
Он больно себя ущипнул, чтобы прийти в чувства. Мечтать будет позже. Сейчас надо собраться и сделать всё так, как запланировано. Венти, вытянув голову, разглядывал номера аудиторий и искал ту самую, нужную. По крайней мере, было ощущение, что он движется в верном направлении. Ему и так пришлось знатно постараться, чтобы достать расписание парня, он просто не имел права облажаться.
Кажется, сама судьба ему благоволила: искомая дверь нашлась как-то подозрительно быстро и беспроблемно. Лишь бы только это не было затишьем перед бурей. Он набрал полную грудь воздуха: поможет успокоиться. Венти заглянул в аудиторию и облегчённо выдохнул: он тут. Не придётся искать.
— Сяо, — криво улыбнувшись, позвал юноша. Сяо резко вздрогнул и как-то растерянно обернулся. — Выйдем поговорить?
Парень сидел, опустив глаза, и нервно покусывал губы: раздумывал. Прошло около минуты, когда он, наконец, встал, утвердительно кивнул и направился к выходу из кабинета. Краем глаза Венти уловил заинтересованный взгляд какой-то девушки в красном ободке с повязанным бантом. Откинув мысли, он последовал за парнем. Главное — не потеряться, а то получится самый тупо потраченный косарь в жизни. Очень скоро оживлённый большой коридор сменился каким-то тёмным безлюдным закоулком с одной-единственной дверью с обшарпанной табличкой: «Серверная». Музыкант вновь сделал глубокий вдох. Вот он — момент истины.
— Я выслушаю, — тихо прошелестел Сяо. Венти скользнул взглядом по его фигуре: весь напряжённый, как сжатая пружина, пальцы судорожно вцепились в рукава кофты так крепко, что, кажется, ещё немного — и ткань порвётся. Вдруг сделалось необъяснимо грустно: неужели ему сейчас так плохо?
— Хорошо. Только от начала и до конца, договорились? — Сяо отрывисто кивнул. Венти одёрнул край просторной коричневой толстовки. Надо просто всё рассказать. Так же, как репетировал. Наверное, это как концерт. Один из самых важных в жизни концертов, если быть точнее. — Давай начистоту: в тот день, когда я позвал тебя гулять, я хотел признаться, что в тебя влюбился. Ну, ещё начал в тот вечер, когда мы познакомились, ну… ты понял. — Венти ненадолго сконфуженно замолчал, осторожно наблюдая за реакцией собеседника. Тот стоял у стены и сверлил невидящим взглядом пол, очевидно, слишком сбитый с толку, чтобы хоть как-то отвечать. Молодец, всё по плану, как и собирался. Ага. Конечно. Стоило предусмотреть, что в какой-то неподходящий момент он, как и всегда, начнёт импровизировать, причём далеко не так удачно, как хотелось бы. — И я бы понял, если бы я признался, и ты потом начал меня избегать, ну, это более логично, чем то, что произошло. Я не буду требовать от тебя объяснений, — торопливо добавил он, заметив, что Сяо напрягся ещё сильнее. — Хотя я был бы рад узнать, в чём дело, если честно, но об этом потом. И… я правда растерян и не понимаю, что я сделал не так. Прости, если чем-то обидел, я правда последние три дня себе места не находил. Наверное, у меня всё… — усмехнулся Венти и отступил на шаг: сейчас не хотелось давить. Нужно спросить самую важную вещь. — Дай мне ответ, что ты ко мне чувствуешь? Любой ответ, какой захочешь, только не молчи.
Сердце ухало, как молот по наковальне. Время стало тягучим, как засахарившийся мёд. Сяо посмотрел на него робко, даже испуганно. Он открыл рот и…
Убежал.
Венти поджал губы. В горле встал ком.
Так вот, значит, твой ответ…
