Дельфиниум

      Можно сказать, что за эти несколько дней Сяо успел смириться с тем, что он безнадёжный трус, который не мог найти в себе силы, чтобы написать, казалось бы, несложное слово «прости». Каждый раз он находил себе отговорку в виде объяснения, что одного лишь извинения тут недостаточно, и закрывал глаза на тот факт, что никто ему не запрещал написать более развёрнутое сообщение с объяснением своих мотивов. Но, конечно же, он просто боялся быть отвергнутым после попытки примирения, и он сам это прекрасно осознавал. И шанса, что его не пошлют куда подальше, практически не было.       Люмин, кажется, тоже немного успокоилась: по крайней мере, перестала писать сообщения и просто пыталась поговорить на перерывах. Наверное, она была единственным человеком, на котором не работал его «фирменный» холодный взгляд, которым он обычно отпугивал чересчур надоедливых малознакомых людей. И будь это кто-нибудь другой, Сяо бы наверняка про себя ворчал и раздражался, но… она каким-то удивительным образом не казалась навязчивой и неприятной — просто… как будто бы растерянной? Стыдно так её пугать. Но так точно будет лучше. В конце концов, он для неё был просто очередным приятелем по учёбе — не более.       Но время шло, и оставаться таким же отстранённым, как на прошлой неделе, становилось всё труднее и труднее. Если быть точным, он сдался уже в понедельник, ответив кивком на её приветствие. Отчасти этот жест можно было считать капитуляцией и проявлением отсутствия силы воли. Итак, сила воли, смелость, мозги… чего ещё там у него не хватало?       Но в остальном, он держался неплохо. Вроде бы.       Учебный четверг начался около полудня. Идти в университет, наблюдая за счастливчиками, чьи пары уже закончились, — занятие так себе, но он старался подбодрить себя мыслью, что сегодня всего лишь четыре занятия. Звучало неплохо. Особенно — если вынести за скобки те два факта, что каждое длилось по полтора часа и кончались они практически в полвосьмого. Он зябко поёжился, несколько раз сжал и разжал кулаки, чтобы немного согреться, и прикрыл глаза, сквозь ресницы следя за дорогой впереди, чтобы ни в кого не врезаться. Это утро можно было назвать даже… хорошим?       Лёгкий морозец щипал щёки. Где-то неподалёку пела синица — пронзительно тонко, немного скрежещуще, но так… уютно. Ему нравилось слушать окружающий мир, впитывать в себя каждый его звук, сливаться с ним, выгоняя из головы все противные непрошенные мысли. Почему же он в последние годы почти перестал гулять?       В душе возник маленький, но такой заманчивый соблазн прогулять пары. Пойти в парк, немного продлить удовольствие… нет. Это неправильно. Он слабо усмехнулся: как, оказывается, просто начать забывать о своих обязанностях.       На практическом занятии по фонтейнскому языку, на которое Сяо ходил в гордом одиночестве как единственный гражданин Снежной во всей группе, делать было особо нечего, и он, даже особо не скрываясь, витал в облаках, всё ещё находясь в немного приподнятом и романтичном настроении. Не сказать, что преподавательница тоже была особенно настроена на работу. На практическом занятии по информатике он постарался взять себя в руки и собраться. В этот день он сидел один. Окинув аудиторию взглядом, Сяо понял: Люмин не пришла. Впервые.       Руки тряслись, а голова от волнения начала кружиться так, будто он шёл на казнь, не меньше, когда парень, заткнув в своём сознании уже давно воцарившийся страх, написал ей.

Гуй Цзинпэн Где ты? (14:22)

      Пара тянулась издевательски медленно. Как будто все сегодняшние занятия отдали своё время одной этой несчастной информатике. Сяо каждые несколько минут кидал взгляды украдкой на экран телефона, но новые уведомления не приходили, и, что-то подсказывало, сила ожидания на скорость ответа никак не влияла. Но что он мог поделать? Он… наверное, переживал.       Вся эта идиотская затея с игнорированием теперь казалась просто капризом трёхлетнего ребёнка, который не умел общаться нормально. Ну не говорил он с ней, и что с того? Кому лучше стало? Может, она бы и предупредила его, что не придёт, если бы он не вёл себя, как упрямый вьючный як! Сам себя наказал — и всё.       Со звонком на большой перерыв Сяо быстро выскользнул из кабинета вслед за одногруппниками. Взглядом он нервно искал одну каштановую макушку с огромным бантом.        — Эмбер! — со странным облегчением почти что выкрикнул он, заметив старосту, стоявшую у подоконника с девушкой, которую Сяо только мельком видел на потоковых лекциях. — Извини… можно задать вопрос?       Эмбер обернулась и радостно помахала ему рукой. Но улыбка пропала с её лица, стоило ей лишь заметить его обеспокоенный вид.        — Сяо, не нужно извиняться. Конечно, спрашивай. Что случилось?       Сяо зажмурился. Надо просто сказать это. Не так уж и страшно. Просто два слова. Он сможет. Он набрал воздуха в грудь, чувствуя, как почему-то краснеет.        — Где Люмин?        — Это… Кёниг которая, да? — спросила незнакомая студентка. Эмбер кивнула.        — Эм… не знаю, прости, — вздохнула девушка. — Она мне не написала сегодня, может, просто что-то срочное? Я узнаю у неё, не волнуйся. — Она похлопала Сяо по плечу, пытаясь ободрить. Получилось не очень. Эмбер поджала губы. — Знаешь, она в последнее время так переживала… ты же нравишься ей, а тут так… избегать начал и… я не виню тебя ни в коем случае, нет! Просто поговори с ней! — она активно замахала руками — видимо, поняла, что только что сказала.       Сяо чувствовал себя так, будто его ударили обухом по голове. Ему надо было присесть. Срочно.        — Нравлюсь… как друг? — уточнил он тихо, находясь почти в прострации.        — Эм… — Эмбер замялась, как-то подозрительно отводя взгляд в сторону.        — Да ладно тебе, сгорел сарай — гори и хата, — хмыкнула незнакомая студентка. — По-моему, для всех достаточно очевидно, что Люмин в него влюбилась.        — Наташ! — шикнула староста.        — …влюбилась? — слабым голосом, как эхо, повторил Сяо. Казалось, ещё немного — и он потеряет сознание.        — Капец, а он реально великий слепой, — пробормотала Наташа.        — Эм… спасибо… я пойду…       Третья пара прошла, как в тумане. Сяо слабо осознавал, кто он, где и что происходило. В голове билась только одна паническая мысль: зацикленная фраза девушки с потока, «Люмин в него влюбилась». То есть… он… наконец-то не был безразличен хоть кому-то и не нашёл ничего лучше, чем оттолкнуть от себя всех, кому нравился? Это… как? Почему?       На следующем перерыве зазвонил телефон. На дисплее высветилось имя контакта: «Люмин универ». Не давая себя времени на раздумья, Сяо ответил на звонок.        — Привет, — раздался её голос. — У меня интернет почти на нуле, прочитать могу, а ответить — нет.        — П-привет… — чуть запнувшись, ответил парень, чуть не кивнувший в ответ на приветствие. На большее в поддержании диалога его не хватало.        — Я в больнице, кое-кто просил проследить, чтобы один мой знакомый ко врачу сходил. Взрослый, а больниц боится до дрожи, прикинь, — она весело хмыкнула. — Кстати, раз уж ты написал… я с тобой поговорить хочу.       Сяо затаил дыхание. Это… не шутка? Она правда хочет поговорить с ним? После этой недели сплошного нервомотства? Может, это розыгрыш какой-то? Месть? Но… разве может отомстить она?        — Так что, приедешь ко мне в воскресенье? Если что, соблазнять не буду, всё прилично, там мой брат будет… — быстро добавила Люмин. Она звучала немного нервно.        — Да, — зажмурившись, коротко согласился парень. Главное — не давать себе времени подумать. Если он начнёт думать… будет проще повеситься, чем действительно что-то исправить.        — Обещаешь?        — Обещаю, — вздохнул он. Что ж. Теперь пути назад точно нет. Лжецом становиться не хотелось.        — Эм… и с Венти у меня тоже поговоришь, да? — вкрадчиво уточнила одногруппница, и у Сяо появилось чувство, что он медленно седеет.        — Откуда ты его знаешь?!        — Расскажем, когда приедешь. Так поговоришь или нет? Обещаю, что он на тебя кидаться не будет, а если будет — нацеплю намордник.        — Х-хорошо…        — Отлично. Тогда до завтра, я на последнюю не приду.       Люмин сбросила вызов. У Сяо голова шла кругом. Этот день… он… сводил с ума.       Лекция по общей истории Тейвата казалась самым подходящим местом, чтобы уйти в размышления. Большая аудитория, погружённая в полумрак и зимний холод, вызванный отсутствием отопления, практически пустовала. По правде говоря, ни студенты, ни даже сам лектор не горели желанием изучать подробности мировой экономики две тысячи лет назад, но выбора не было ни у кого, и преподаватель монотонно зачитывал заранее заготовленный текст, начисто игнорируя все поднятые руки. «Снежанское образование — лучшее во всём Тейвате», — с иронией мысленно процитировал Сяо агитплакат на стене родной общеобразовательной школы. Возможно, он висел там до сих пор.       Чувствуя явно убавившуюся тягу к познанию нового, парень разблокировал телефон и, не вчитываясь в названия чатов, зашёл в мессенджере в диалог «Избранные», служивший подобием записной книжки. Он не обращал внимания на сообщения выше — и так известно, что там написано. Сейчас ему надо было привести мысли в порядок.

Гуй Цзинпэн Итак, касательно ситуации. То, что я — полный идиот, я уже осознал. Я… надо структурировать всё произошедшее. Я случайно влюбился в одногруппницу. Может, и не влюбился, но мне хочется быть рядом с ней, помогать ей, чтобы она радовалась, я не знаю, что это, если не это, потому что так у меня только с родными было. Потом Тао пнула меня на ту вечеринку, и я познакомился с парнем, который там пел. Ну, он милый и… он хороший, не знаю. Сначала мне просто очень понравился его голос, а потом он сам… я не знаю, насколько нормально чувствовать одно и то же к двум разным людям, но, наверное, так бывает, если это со мной произошло. Я уже устал делать вид, что так НЕ бывает. А потом я поступил, как последний придурок, и почему-то решил, что будет круто, если они найдут себе кого-то более достойного (я, кстати, всё ещё так считаю), и ничего им не сказал и начал игнорить, а теперь выяснилось, что они оба в меня влюблены, а я морозился. И его ещё сильно обидел… её тоже, но чуть меньше. И что мне делать вообще? Я же никогда в таких ситуациях не был. Это Инда в любовных интригах была как рыба в воде. Бездна, да она бы ситуацию до такого состояния бы даже не довела, это я талантливый. Так, ладно, спокойно, я пытаюсь понять, что происходит, а не загнобить себя ещё сильнее, чем уже успел. Она… предложила мне поговорить? У неё? В воскресенье? Что мне делать? Она, кажется, сказала, что там будет Венти? ПОЧЕМУ ОН ТАМ ВООБЩЕ БУДЕТ? Как они друг о друге вообще узнали, если я им не рассказывал друг о друге? Почему я вообще пообещал, что приду? Я же теперь не могу не прийти. Страшно. Он же, наверное, обиделся сильно… я же даже его сообщения уже неделю не читаю… хотя… он не то чтобы их пишет… Вот приду я туда, и что? «Прости, что убежал, я просто испугался, что нас подслушивают», да? Ага, так он и поверил. Я бы не поверил. Стоп. А если они познакомились после того, как я тогда свалил?.. Бездна, сложно как. Ладно, я определился хотя бы с тем, что я вроде как влюбился и вроде как пытаюсь разрулить всё, что натворил, и если меня реально простят, я начну возносить молитвы Царице вместо того, чтобы игнорировать молитвенный час, честно. (19:21)

      Всё занятие он увлечённо писал сообщение, стирал, исправлял, пытался действительно разобраться, что он чувствовал и что происходило в его жизни. Старая привычка оформлять мысли в текст действительно часто помогала, когда возникали настолько запутанные ситуации, и теперь он тоже был намерен разложить всё по полочкам. Конечно, этот текст не был идеален, ведь он написан на эмоциях, но как черновой вариант — вполне сгодится. В конце лекции Сяо, более или менее удовлетворённый результатом, отправил сообщение и подписал лист присутствия. Надо будет вернуться к этой «простыне» позже.       Дома было привычно тихо и светло.       Когда он вернулся, никто не спорил и не шумел, не смотрел телевизор и не слушал музыку, не готовил ужин и не накрывал на стол. В прихожей на коврике стояла одна пара лакированных туфлей, на крючке висел один пуховик. Хотелось бы верить, что все остальные просто загулялись. Но, наверное, пора уже и признать, что это не так. Пора открыть глаза и понять, что никто не ввалится в дом после полуночи со смехом и мерзким запахом перегара, не будет отчитываний от отца и усталых вздохов матери. Всё.       Внутри ничто не шевельнулось. Как будто это осознание было естественно и единственно верно. Как будто бы он был уже к этому готов.       Отец сидел на диване и листал фотоальбом. Почти каждый вечер он разглядывал фотографии и думал о чём-то своём, мечтательно отводя взгляд, и отвлекался только когда наступало время ужина. Очень редко папа готовил что-то сам. На самом деле, практически никогда. Сяо его понимал. Сяо это безмерно раздражало.       Он прошёл мимо отца незамеченным, как будто бы он был невидимкой не только в школе, но и здесь. В душе росла ничем не объяснимая злость. Впервые за четыре года его это не устраивало.       Возможно, он сам не понимал, что ему нужно. Его пугало внимание и бесило отсутствие интереса к его жизни. Но…       Сяо плотно сжал губы и прошёл на кухню, наскоро помыл руки, собрал волосы в короткий хвост, достал продукты. Даже в мыслях трудно сказать. Возможно… самую малость он хотел, чтобы за него волновались. Даже если признать это было безумно стыдно. Он на автомате нарезал овощи, наблюдал за своими движениями как бы со стороны. Не хотелось думать ни о чём. Просто провести вечер, как эта несчастная слегка увядшая морковка, оставшаяся в холодильнике. Приготовление еды много времени не заняло. Сервировка большого круглого стола — тоже. В конце концов, их всего лишь двое.        — Всё готово, — тихо оповестил он отца, заглянув в гостиную. Тот кивнул и, нехотя отложив альбом, поднялся.       Ужинали они в тишине — как всегда. И Сяо искренне любил такие ужины. Потому что сейчас слышать пространные речи отца о прошлом и как было бы сейчас — смерти подобно. Наверное, очень хорошо подходило выражение «переполненная чаша терпения». Сегодняшние переживания определённо стали последней каплей, нарушившей хрупкое равновесие.        — Спасибо за еду, — коротко поблагодарил папа после ужина и улыбнулся. — Видела бы мама, каким ты уже вырос…       Сяо закусил губу. Он смолчал. Он не хотел сегодня слышать ничего о ней. Наверное, он просто устал, а завтра всё будет, как прежде, и разговоры о родных не вызовут столько раздражения и агрессии.       Телефон в кармане завибрировал: уведомление. Со вздохом Сяо достал устройство и зашёл в чат. Гуй Фушэ Охренеть. А я и не знал что у тебя там так весело (21:03)       Сяо внутренне похолодел.       Бездна. Так это была не личка с собой.