Смерть— это ещё не конец

      После ухода медиков у Элис на глаза навернулись слезы. Перспектива не вспомнить себя до конца жизни пугала до глубины души. Она было повернулась на бок, но рёбра больно прострелило. Тогда девушка сползла ниже и медленно подтянула колени к груди. Действие обезболивающих быстро втянуло в сон, однако вскоре Элис резко разбудило чувство чужого присутствия. Кулаки машинально сжались — где опасность, кому дать отпор — и в это мгновение взгляд выхватил посетителя. Рослый, с густыми бровями и тонкими губами; аккуратные скулы, миндалевидные глаза фиолетового цвета, «а на глазах линзы, скрывающие цвет красных глаз?». Бейджа нет, планшета в руках тоже — не из персонала? С облегченным вздохом он подступил к её койке.       — Ну слава богу! — проговорил незнакомец, затем нежно убрал волосы с её лица и поцеловал в щёку, незаметно нюхая аромат девушки.       — Вы что себе позволяете?! — возмутилась она, отпрянул.       Его брови озадаченно сошлись. Не такой реакции он ожидал. А если точнее, лишь пытался изобразить удивление.       — Я... извини, — он отступил на шаг.       — Вы вообще кто? — спросила Элис.       — Ты меня не помнишь?       — Иначе не спрашивала бы!       — Я Джеймс, — он хитро улыбнулся, — твой муж.

¨༺ ༻¨

      Со стропил облагороженного амбара свисали белые гирлянды и фонарики. Одна из стен утопала в каскадах белых роз, на круглых столах высились метровые вазы с букетами. Полк прислуги лавировал меж десятка столов, вокруг танцпола, с десертами на подносах. Джаспер глянул на пёструю тарелку перед собой, затем на свою спутницу и скромно попросил официанта забрать. Десерт наверняка пальчики оближешь, как и все четыре блюда, и без девушки он бы сюда не зашёл. Сильно тут людей много, и естественно, это не способствует его выдержке.       За соседним столиком сидела компания, видимо, друзей. На каждом столике стоял небольшой магнитофон. А компания друзей продолжала неспешно болтать и ссориться. Джики, жена коллеги Диката по команде, знакомая Шинейд, передала ей девайс с соседнего места.       — Давай выберу, — предложил Дикат.       — А я? — переспросила она.       В его красноречивом взгляде читалось: «Сама всё понимаешь». Она вздохнула.       — Я думала поставить Роберто Карлоса, он мне нравился во время учёбы.       — Карлоса? — Дикат усмехнулся. — Только его здесь не хватало....       — Его вообще-то раньше многие любили, — вмешалась Джики.       — Вы простите мою жену, — продолжил он. — Атмосферу чувствовать не умеет. И любит слушать старьё. Можно сказать, просроченное. Кому оно нужно, да?       Шинейд потупила взгляд на манер отруганной собаки. Дикат обнял её за плечо и притянул к себе. Восторг мужа к большим гитарным рифам она не разделяла, но в музыке он дока, а значит его вкус лучше — так он сам её уверял. Но от его песен всегда вспыхивали тёмные цвета, а ей и так по жизни хватало мрака.       Джаспер почувствовал волну печали в её душе, а ещё обиду. Он хотел было подняться и подойти к ней, но не смог. Иначе никак не объяснишь, как ты понял, что у неё проблемы. А если объяснить, то раскроешь свою тайну. Разговор продолжился, как бы Джаспер ни старался отвлечься, у него не вышло.       Шинейд не раз пыталась описать свои ощущения при звуках музыки: как ноты рождают в голове, цветные всполохи, бывает, услышишь песню, и вдруг невольно накатят воспоминания — так и тут. «Раньше тебя за такое в лечебницу упекли бы!» — смеялся Дикат. На том всё и кончилось.       — Как ремонт? — спросила Джики. — Вы, кажется, в прошлый раз обновляли квартиру.       — Да мы так, по мелочи: стены, обои... — ответила Шинейд.       Перед глазами возникла одна-единственная комната, куда не хватало смелости войти даже с новым интерьером.       — Я вот жить не могу без перестановок, — продолжила Джики. — Тим всякий раз бесится, а я на седьмом небе! Как свежего воздуха глотнула.       — У нас дизайн на Дикате. Его вкусам непросто угодить.       — Я вам поражаюсь, — протянула сослуживица и скривилась, будто сглотнув желчь.       Шинейд удивилась такой реакции. Дикат любого умел пленить своей заразительной живостью и упорством, всегда находил подход к людям и перетягивал на свою сторону. Это добавляло ему шарма, особенно в первые годы. Такие мужчины — редкость. Он жестом подозвал официанта.       — Мне ром с колой. Джики?       — Красное вино.       — А мне джин-тоник, пожалуйста, — сказала Шинейд.       — Может, что послабее? — вставил своё слово муж.       — О, моя песня, — заметила Джики. Заиграла Arash. — Помните её?       Шинейд кивнула. Её покойная мать очень любила эту певицу.       — Идем-ка, — продолжила Джики. — Тряхнём стариной.       Она подняла Шинейд за руку. Та напоследок бросила взгляд на мужа, чья кислая физиономия подпортила радость момента. Весь танец ей хотелось провалиться сквозь землю, и едва песня кончилась, Шинейд поспешила обратно к Дикату. Тот только обдал её молчаливым взглядом и ушёл в туалет. В это мгновение ей на плечо легла рука Джики.       — Ты зачем это терпишь, а?       — Что терплю?       — Не прикидывайся дурой, какой он тебя выставляет. Я больше не в силах молчать, ты уж прости. Он всякий раз с тобой на корпоративах не как муж, а как хозяин. Унижает поминутно. Несколько лет назад ты радовалась жизни, источала уверенность, а теперь без благоверного и слово боишься сказать! Он тебя изводит, ты с ним сама не своя! На лбу написано: ты хочешь большего, но как найти, не знаешь. Дикат тебя душит, не даёт расправить крылья!       Шинейд уже хотела заступиться за мужа, будто Джики не знает его вовсе, не в курсе, как он помог ей пережить худший миг жизни. За это она ради него на всё готова. Да, порой он перегибает палку, но в душе вообще-то совсем другой. Он хочет для жены лучшего. Однако впервые в жизни она не решилась встать на его сторону.       — Только без мужа ты заживёшь полной жизнью, — сказала Джики. — Иначе он будет вытирать о тебя ноги всё больше и больше. Начать с чистого листа никогда не поздно.       Джаспер не выдержал и всё-таки подошёл к девушкам предложить свою помощь. На его удивление, Шинейд согласилась и не стала отрицать того факта, что лучше будет уйти от того, кто губит её жизнь. Джаспер почувствовал решимость девушки и попросил её пройти с ним к его машине. Выйдя из паба, он сообщил ей адрес, по которому её отвезёт.       — Это фонд помощи жертвам домашнего террора и абьюза, — начал разговор он.       — А что, если они мне откажут? — с сомнением произнесла Шинейд. — И зачем вам мне помогать?       — Затем, что я и так много плохого сделал. Считайте, что я замаливаю грехи перед всевышним. Можете пока поспать так, как ехать нам далеко. Я обещаю, что не причиню вам вреда, — проговорил Джаспер, а после воздействовал на неё эмпатией. Девушка успокоилась и задремала.