Свет, тень и любовь

      — Ну что, как успехи? — послышался рядом голос Люциана.       — Никак. Только руки болят, — мрачно ответил ему Теодор, возвращаясь к воспоминаниям, от которых его отвлёк этот вопрос.       Это произошло на следующий день после его знакомства с Люцианом и Сенной. В то утро новый знакомый насколько мог подробно объяснил Теодору, как добраться до столицы Демасии.       — Надеюсь, ты не натворишь там глупостей, парень. Не хотелось бы отпускать тебя одного, особенно вскоре после появления тумана на главном тракте, ведущем к столице. Но с другой стороны то, что ты собираешься сделать, меня никоим образом не касается, так что слушай, — с этими словами Люциан принялся объяснять нужный маршрут, — ну что, запомнил? — вопросил он через несколько минут.       — Вроде бы да, — неуверенно кивнул в ответ юноша.       — Ну что же, в таком случае удачи в твоём начинании, — усмехнулся его собеседник.       После этого короткого инструктажа Теодор, наскоро перекусив, продолжил своё путешествие, столь внезапно прерванное появлением на главном тракте Чёрного тумана. Дорога, по которой шёл юноша, была достаточно ровной, ям и выбоин на ней почти не попадалось, однако все эти относительные удобства были напрочь перечёркнуты другим, куда менее приятным обстоятельством – тракт был невероятно длинным, так что к тому моменту, как за очередным поворотом замаячили ворота столицы, Теодор, проделавший к этому времени ещё больший путь от того дома, где провёл ночь, уже с трудом сдерживал себя, чтобы не послать ко всем чертям проложивших тракт каменщиков а также все их семьи до седьмого колена включительно. Перед ведшими в столицу воротами образовалась небольшая толпа, которую изредка прореживали вопросительные окрики стоящих у металлических створок стражников. Юноша надеялся на то, что ему удастся проскочить в этом гомоне незамеченным, но не в меру ретивый привратник уже требовательно положил на его плечо руку в латной рукавице:       — Эй, ты! Я не помню твоего лица.       При этих словах Теодор весь съежился, ожидая самого худшего. Привратник же, приняв молчание юноши за нежелание говорить, казалось, взбеленился ещё больше:       — Ну? Отвечай! Что, язык проглотил? А может… – в этот момент его словно пронзило внезапной догадкой, — может, ты у нас тайный колдун, парень?!       — Успокойся, Рутгер, какой из него колдун. Ты только посмотри, как он весь дрожит, — урезонил привратника его напарник.       — Не показатель. Дрожать можно отчего угодно, — полным скепсиса тоном ответил Рутгер.       — Уверяю вас, я не колдун. Я вообще не имею понятия о магии, господа стражники, — несмотря на дрожь в голосе, Теодор старался говорить как можно твёрже и убедительнее. И это, к его удивлению, сработало – напарник Рутгера отошёл в сторону, укоризненно глядя на своего коллегу:       — Ну вот, видишь? Ты только напугал парнишку. Да и по одежде он на мага не похож, скорее всего крестьянин или обычный путник. Не бойся, парень, мы тебя не обидим, не к лицу демасийскому солдату поднимать клинок на мирных жителей, — голос второго привратника звучал мягко и успокаивающе, так что вскоре Теодор действительно сумел совладать с собой. Благодарно кивнув привратнику, он поспешил проскользнуть в ворота вместе с небольшой группой фермеров, после чего поражённо замер, осматривая открывшийся его глазам вид. А посмотреть действительно было на что – повсюду насколько хватало глаз красовались роскошные, но в меру изящные здания из белого, напоминающего мрамор, камня. Эта красота, конечно, не отменяла контраста, создаваемого находящимися тут же торговыми рядами и лавками демасийских ремесленников, но всё равно настолько захватывала дух, что юноша начисто забыл дорогу, которую ему утром указывал Люциан, бесцельно бродя по вымощенным булыжником улицам столицы. Впрочем, это не продлилось долго.       — Парень, куда это ты рванул? — послышался за его спиной чей-то голос. В следующее мгновение на плечо юноши легла рука в тяжёлой латной перчатке, заставив его обернуться.       За спиной Теодора стоял солдат, внимательно рассматривавший лицо парня. Его броня почти ничем не отличалась от обмундирования встреченных юношей привратников, однако шлем был более изящной, чуть округлой формы.       — Я повторяю свой вопрос, парень: куда это ты так спешишь? — вновь произнёс солдат.       — Я… Мне нужно попасть к главным гвардейским казармам, но я не местный и сбился с пути, увлекшись рассматриванием архитектуры. Вы не подскажете, как туда пройти? — наконец произнёс Теодор. Солдат внимательно выслушал его ответ, после чего нахмурился, покручивая густые усы:       — С чего бы мне тебе верить? Может, ты — подосланный врагами диверсант, который хочет выведать секретные сведения?       — Но ведь… У меня нет ничего, кроме той одежды, что сейчас на мне. Даже самого завалящего кинжала. Обыщите меня, если не верите, — в голосе Теодора появились обиженные нотки. Его собеседник уже собрался приступить к процедуре обыска, когда раздался ещё один голос:       — Густав, ну что ещё у тебя тут происходит?       К ним подошёл ещё один солдат, на броне которого красовались небольшие, по-военному строгие, но от этого не менее изящные украшения из напоминающего серебро металла.       — Господин лейтенант, я подозреваю этого человека в пособничестве врагам Демасии! — тут же ответил усач, отдавая честь.       — Ваша милость, я вас уверяю, это досадное недоразумение. У меня и в мыслях не было вредить кому-либо из местных жителей или шпионить в пользу кого бы то ни было, — дрожащим голосом ответил лейтенанту Теодор, на глазах становясь белее мела.       — Тогда зачем тебе нужно к нашим гвардейским казармам, чужак? — спросил в свою очередь тот. Голос его звучал спокойно, но в нём было достаточно холодности, чтобы дать понять, что в случае чего последствия для юноши могут быть самыми неприятными. Теодор долго переводил взгляд с одного из своих собеседников на другого, но, поняв что иного выхода нет, начал говорить:       — Мне… Просто нужно кое-что передать. Человеку, которого можно найти только там. И ничего более.       — Что и кому? — столь же суровым голосом осведомился мнительный Густав.       — Всего лишь подарок. Подарок для леди Шиваны. В благодарность за моё спасение… – при этих словах Теодор, заметно смущаясь, вытащил из-за спины небольшой букет, собранный им по дороге в столицу из ярких полевых цветов. Увидев это, Густав зашёлся таким громким смехом, что казалось, будто его низенькое тело, напоминающее пузатый бочонок, вот-вот лопнет, не выдержав столь громких звуков:       — Видел бы ты своё лицо, чужак. Ой, не могу, насмешил. Подарок для леди Шиваны, вот умора! — проговорил он в перерывах между приступами хохота. Юноша в этот момент готов был провалиться сквозь землю от стыда. Но буквально несколько секунд спустя раздался металлический звон– это латная перчатка лейтенанта опустилась на шлем усача, приводя того в чувство:       — Заткнись, Густав! — ледяным голосом приказал он. После чего перевёл взгляд на юношу, и продолжил уже куда более участливым тоном:       — Извини за грубость этого толстяка, парень. Ты недалеко от казарм, которые ищешь. К сожалению, мы не имеем права проводить тебя туда, поскольку ты не служил Демасии, а устав запрещает допускать к таким объектам чужих. Но не переживай, я обязательно передам твой подарок госпоже Шиване. Уверен, он ей понравится. Может быть, ты хочешь приложить к нему записку или передать что-то устно?       Услышав вопрос, Теодор надолго задумался. В самом деле, что он может написать ей? В голову не приходило ничего подходящего, а попросить лейтенанта передать что-нибудь устно он не рискнул – не хватало ещё больше позориться и краснеть перед этим толстяком Густавом, молчание которого гарантировалось сейчас только присутствием непосредственного начальства.       — Нет, не нужно ничего передавать. Только если она спросит, от кого это – скажите что от юноши, спасённого ею позавчера от большой несправедливости. И спасибо вам большое, господин лейтенант, — наконец нарушил молчание Теодор, благодарно поклонившись офицеру. Тот лишь ободряюще улыбнулся ему, приняв из его рук букет, и, коротким жестом велев Густаву следовать за собой, оставил парня в одиночестве. После этого разговора юноша с чистой совестью вернулся к Люциану. Факт того, что он продолжает пользоваться этим неожиданным гостеприимством, конечно, не доставлял ему удовольствия, но, с другой стороны, возвращаться, кроме как к новым знакомым, ему банально было некуда. Путь обратно был таким же долгим, как и утром, так что вернулся он только к закату.       — Ну что? Удалось сделать то, что ты хотел? — спросил его Люциан.       — Не совсем. Меня даже не пропустили к казармам, — печально ответил Теодор, — Правда обещали передать ей мою благодарность, но что это меняет?       — Ну, ты ведь все равно получил то, за чем шёл, не так ли? Ей её передадут, так что я не вижу причин расстраиваться, — улыбнулся тот.       — Боюсь ты не понимаешь, Люциан. А я… Я не смогу объяснить так, чтобы ты понял, — всё с той же печалью во взгляде произнёс Теодор, уходя спать. На следующее утро после возвращения из столицы Демасии парень попросил нового знакомого помочь научиться владеть оружием:       — Не хочу быть таким же беззащитным, как в тот раз, — пояснил он. Люциан понимающе кивнул, уточнив лишь, каким именно оружием хочет обучиться пользоваться Теодор. Юноша изъявил желание научиться ближнему бою. К счастью для него, у его нового знакомого оказался на примете подходящий наставник, некий Оскар из дома Лоранов, который, со слов Люциана, кое-что ему задолжал за некие оказанные в прошлом услуги, так что обучение Теодора началось даже быстрее, чем парень мог предполагать.       И вот теперь новый знакомый спрашивал у Теодора, как его успехи в обучении.       — Как-как, никак. Только руки болят. Он говорит, что от меня совсем нет никакого толку. И знаешь, учитывая, что за прошедшее с момента начала учёбы время мой прогресс не сдвинулся ни на йоту, я начинаю подумывать о том, что возможно он прав, — мрачно ответил юноша.       — А ты что, думал, что всё будешь схватывать с лёту? Обращение с мечом — это непростая наука даже для тех, у кого есть боевой опыт, что уж говорить о таких как ты, — произнёс Люциан. Он старался произнести это так, чтобы не обидеть парня, но, судя по всему, это у него не вышло:       — Я понимаю, но одновременно прекрасно вижу полное отсутствие хоть какого-то результата. А ведь с тех пор, как я начал обучение, прошло уже довольно немалое время, неделя, кажется? — спросил у него Теодор.       — Две, — поправил его Люциан.       — Вот видишь, даже больше, чем я думал. Две недели, а я так с мёртвой точки и не сдвинулся. Эх, такими темпами она никогда на меня даже не посмотрит, — печально вздохнул юноша. Люциан сначала непонимающе взглянул на него, но затем до него дошло:       — Аааа, так ты хочешь обучиться этому, чтобы произвести впечатление на Шивану? — спросил он. Получив в ответ утвердительный кивок, мужчина задумался, потирая подбородок, но в конце концов решил, что стоит быть до конца откровенным с новым знакомым:       — Знаешь, парень, я не хотел говорить тебе раньше, но теперь выхода у меня нет. Скорее всего, твоя попытка будет обречена на провал.       — Но почему? — шокировано вопросил Теодор.       — Видишь ли, насколько мне известно, при дворе ходит слух, что ее сердце уже занято, — ответил ему Люциан.       — И кем же? — вновь спросил юноша.       — Если слухи не врут, в чём я не до конца уверен, она влюблена в Его Высочество принца Джарвана, — последовал ответ, — Эй, ты чего? Куда? Стой! Стой, чёрт бы тебя побрал! Теодор! — послышался крик Люциана. Впрочем, мужчина мог не напрягать горло — в комнате кроме него не было ни души.       — И что на него нашло, хотел бы я знать? Рванул куда-то непонятно почему и непонятно зачем, — с непонимающим видом произнёс Люциан, словно стены опустевшей комнаты могли дать ответ на его вопрос.       Тем временем Теодор бежал куда глаза глядят, абсолютно не разбирая дороги. Ему было неважно, куда именно бежать, главным сейчас было не прекращать движения.       — Влюблена… Влюблена в Джарвана. Их кронпринца… Чёрт бы побрал мою жизнь и вообще всё это! Хотя у меня изначально практически не было шансов. Кто я и кто он? В его руках власть, богатство, возможности, он располагает буквально всем в этой стране, так что ему доступна любая прихоть. А что есть у меня? Только собственное тело и одежда, и та не моя. Ни власти, ни силы, ни возможности это получить. Если бы мы двое стояли сейчас перед ней, её выбор был бы очевиден, и мне не имело бы смысла осуждать её за него. Но, чёрт возьми, должна же быть справедливость на этом свете! Будь у меня хоть какой-то шанс… Хоть какой-то шанс, хоть какая-то надежда на взаимность… Я ничего бы не пожалел. Душу бы продал ради неё, если было бы нужно, — вскрикнул парень, схватившись за голову и устремив невидящий взор в пустоту перед собой. Внезапно он ощутил резкий, леденящий порыв ветра, а пространство перед ним заволокло чернильно-густой тьмой. В голове словно бы сам собой зазвучал голос Люциана: «Большинство несчастных, коснувшиеся Чёрного тумана, встречают жуткую, медленную, мучительную смерть. Впрочем, тем немногим, кто не входит в их число, я бы не позавидовал. Туман обращает их в нечисть, искажая воспоминания, личность и саму душу». Но сейчас Теодор был подавлен так сильно, что даже воспоминания об этом предупреждении не смогли отрезвить его разум.       — Не всё ли равно, буду я жить или нет? Смерть, даже такая жестокая, может быть лучше жизни без счастья, — произнёс юноша, обращаясь сам к себе, и решительно шагнул вперёд, погружаясь в пелену Чёрного тумана. Он шёл всё дальше и дальше, с каждым шагом погружаясь всё глубже и глубже, но… не чувствовал ничего, кроме холода. Того самого холода, который уже испытал на себе в ту ночь, когда познакомился с Люцианом. Это было странно и невероятно непривычно. Учитывая то, что ему рассказали об этом тумане, он ожидал, что его тело пронзит невероятная, жуткая боль. Но ничего этого не было. Внезапно в окружающей юношу тьме проступили очертания человеческой фигуры, а несколько секунд спустя он увидел её обладателя.       Перед ним стоял человек, глаза его не обманывали. Но видеть его раньше Теодору не доводилось. Это был мужчина, ростом ненамного выше самого юноши. Его одежда была невероятно странной — незнакомец был облачён в подобие жилета с длинным рукавом, узкие штаны, ботфорты с широкими отворотами и загнутыми носами, а также в перчатки, чем-то неуловимо похожие на те, что Теодор видел у демасийских солдат. Вся эта одежда была сделана из чёрного материала, чем-то напоминающего кожу, но сидела на теле своего владельца так органично, как не могла бы сидеть ни одна, даже самая искусно выделанная кожаная вещь. Чёрный цвет облачения лишь подчёркивал внешность его хозяина — кожа этого мужчины была невероятно бледной, по цвету напоминая скорее чуть синеватый мрамор, нежели кожу обычного человека. Несмотря на этот жутковатый цвет, его лицо было довольно привлекательным, с правильными, аристократическими чертами. Голову этого человека покрывала густая шапка вьющихся волос, белых, словно снег, и заплетённых в два небольших хвостика по бокам. Также на ней красовалась узкая, изящная корона причудливого бледно-голубого цвета, словно кто-то на несколько секунд уронил в чернила прозрачнейшую бирюзу. В руках же незнакомец сжимал меч с невероятно длинным и тонким лезвием, настолько большой, что, не держи он рукоять двумя руками, конец лезвия волочился бы за ним по земле.       — Я слышу, как она зовёт: «Виего, спаси меня!», — наконец нарушил он молчание.       — Она? Кто это, она? И кто вы такой? — изумлённо вопросил Теодор. Казалось, незнакомец только сейчас заметил его присутствие, но тем не менее на вопрос ответил:       — Перед тобой — Падший король! — произнёс он гордым и торжественным тоном, едва заметно кивнув головой, словно делал одолжение. Но затем резким движением сократил разделявшее их с Теодором расстояние:       — Скажи мне, ГДЕ ОНА?! — вскричал он не то просительно, не то повелительно, устремив на юношу взгляд прозрачно-сапфировых глаз.       — Прошу прощения, но я не понимаю, кого вы имеете в виду, — робко ответил ему юноша, — если бы вы объяснили, кого ищите…       — Я — Виего, король Камавора, которого остальные называют Падшим королём, — наконец представился собеседник Теодора, — а ищу… пытаюсь найти… мою любовь. Мою Изольду… – при звучании этого имени в голосе Виего зазвучали столь печальные интонации, что юноша даже не сразу нашёлся, что ему ответить, но наконец смог подобрать нужные слова:       — А что… что с ней случилось?       — Я помню, как она погрузилась в воду… А потом… Потом… – Виего медлил с ответом, словно ему не хватало воздуха или он не мог найти слов, когда до Теодора начало доходить то, чего не мог передать его собеседник – Изольды, которую так хотел найти Виего из Камавора, уже нет на свете. Тем временем камаворский король смог справиться со сковавшим его горло молчанием, начав говорить. Его слова были лишены поэтичности и ритма, но голос был настолько красив, что даже они складывались в некое подобие песни, с помощью которой Виего наконец смог рассказать Теодору свою историю:       — Я лгу сам себе, отгораживаясь от правды, и ловлю её отголоски, пока они не исчезли. Так разве я могу оставить всё в прошлом, если я отказываюсь наблюдать, как всё идёт прахом? Я найду способ. Этот фарфоровый мираж может разбиться. И каждый его осколок — моя малейшая ошибка. Так разве я могу оставить всё в прошлом, если отказываюсь наблюдать, как всё идёт прахом? Скажи, почему жизнь уже не станет прежней? Я готов сжечь всё, не ища виноватых, но я найду способ. Но каждый раз закрывая глаза я тебя понемногу теряю, ты всё ускользаешь и ускользаешь, разве я слишком далеко? Так скажи, почему чувства уже не станут прежними? Я испробую все средства, чтобы тебя вернуть. Я найду способ вернуться к тебе, — наконец закончил Виего. При этом он словно бы обращался к кому-то ещё, кроме слушавшего его юноши, как будто молил дать ответ на мучившие его сердце вопросы. С каждым словом камаворского короля Теодор проникался к нему всё большим и большим сочувствием. Вспомнился и их внезапный разрыв с любимой, предшествовавший его появлению в Демасии, и неудачи в обучении, и робкие, наивные надежды на расположение спасшей его недавно Шиваны, которые были практически полностью уничтожены словами Люциана…       — Ваше Величество, я… прекрасно понимаю, что вы чувствуете. Потому что сам прошёл через нечто очень похожее. Но разве не лучше нам сначала выбраться из этого тумана, а уже потом продолжить этот разговор? Ведь это может быть опасно… – начал было Теодор.       — Туман? Я не боюсь его. Туман — это моя бескрайняя скорбь. Скорбь по моей милой Изольде. И я заплачу любую цену. Пойду на любые зверства. Ради неё… Я готов на всё. Потому что в её глазах отражался мир, в котором я не был жесток, — ответил Виего с неким подобием снисходительной улыбки на бледных губах. Только теперь Теодор понял, какой материал использовал правитель Камавора для своей одежды. То, что юноша сначала принял за кожу, на самом деле было чёрным туманом – тем самым чёрным туманом, который, если верить словам Люциана и Сенны, нёс смерть всему живому.       — А что будет потом? Ведь она уже мертва, и, судя по всему, очень давно. Что произойдёт после того, как вы вернёте её к жизни? — спросил юноша, стараясь подбирать слова как можно осторожнее, чтобы не разбередить душевную рану собеседника.       — Мы снова будем править вместе, и я больше не буду Падшим королём, — в голосе Виего звучала такая непоколебимая уверенность, что, казалось, он даже не обратил внимания на слова парня, когда взгляд Падшего короля внезапно обратился на одежду и тело Теодора:       — И ты мог бы мне очень помочь, Теодор, — обратился монарх к парню.       Юноша стоял как столб, растеряно смотря на собеседника, неким загадочным образом узнавшего его имя, но наконец смог собраться с мыслями:       — Но чем я могу помочь вам, Ваше Величество?       — А ты не понял? Ты стоишь и разговариваешь со мной, полностью окружённый моим туманом. И с тобой до сих пор ничего не произошло. Мне бы очень пригодились такие сторонники.       Только теперь до юноши дошло, что Виего говорит правду. В самом деле, с того момента, как он погрузился в туман, прошло уже не менее получаса, а Теодор не ощущал практически ничего, кроме холода — ни боли, ни приближения смерти. Ни тело, ни одежда не подавали ни малейших признаков разложения и гниения.       — Ваше Величество, мне лестно ваше мнение, но… – парень запнулся, не зная, как мягче сформулировать мысль, но Виего понял его без слов:       — Но ты опасаешься, что останешься без награды за службу, не так ли? Не бойся. Помоги мне, и я дам тебе всё, чего только пожелаешь.       — Разве… Разве Ваше Величество может…? — начал Теодор нерешительно.       — Для меня и моего тумана нет почти ничего невозможного. Присягни мне на верность, Теодор, и сам убедишься в этом, — с этими словами Виего протянул юноше руку.       В голове парня мгновенно нарисовалась картинка: он, счастливый, обнимает Шивану, утирая невольно проступившие слёзы радости. Он сильный, у него есть всё, чтобы потягаться с Джарваном и доказать, что он достоин её любви. И вот ему протягивает руку помощи человек, переживший те же бури, что выпали на долю самого Теодора. Лишь принять протянутую руку, присягнуть на верность, назвать Виего своим сюзереном, и его самая смелая мечта станет реальностью. Но внезапно где-то глубоко в душе юноши шевельнулась скользкая змея, именуемая Мнительностью: «А что, если во всём этом есть какой-то подвох? Всё это слишком идеально и слишком вовремя, друг мой Теодор. Настолько идеально, что ПОДОЗРИТЕЛЬНО идеально».       — Ваше Величество, ваше предложение невероятно щедро, но подобные решения не принимаются так быстро. Прошу, дайте мне немного времени на раздумья. Потому что я не хотел бы разочаровать вас в том случае, если соглашусь и не справлюсь с той частью плана, исполнение которой вы возложите на меня, — наконец нарушил затянувшееся молчание Теодор, стараясь, однако, облечь ответ в самую учтивую из возможных форм. Виего при этих словах на несколько мгновений замолк, словно не ожидал подобного ответа, впрочем выражение лица и тон Падшего короля сменились так быстро, что Теодор даже не успел заметить никакого подвоха:       — Да, разумеется ты прав. Такие решения, безусловно, очень важны. Я дам тебе время, о котором ты просишь. Но помни, Теодор, его у тебя не так много – через несколько дней я начну приводить свой план в исполнение, и тогда я буду ждать твоего ответа, — с этими словами Виего снисходительно улыбнулся, исчезнув, словно его и не было, а Теодор остался в одиночестве посреди небольшой рощи, раздумывая над тем, какой ответ дать на предложение Падшего короля.