Дар

      Обследовал близлежащую территорию. Сказать, что улица в запустении — ничего не сказать. Из двадцати домов пять вовсе развалены, а жилых около трёх. Почему около? Потому что достоверно никто не знает и спросить толком не у кого. Это край поселения, что граничит с неокультуренным лесом, тут и раньше было не особо живо. Многие боялись такого соседства, сейчас ничего не изменилось. В центре больше, на окраине три калеки. Хорошо, хоть нашел, у кого можно зарядить телефон. Большая удача.       В общем чувствовал я себя беспокойно, как в лесу. Постоянно ощущая на себе взгляд, чье-то невидимое присутствие. Не могу сказать: ощущение появилось только что. Оно было и раньше, как только вышел из автобуса. Просто после столкновения с загадочным мужиком все обострилось как-то. Он был словно знаком мне, но в то же время не мог представить, откуда его знаю. И это пилило меня как зубная боль. Пытаясь ее заглушить, отвлечься, я не нашел ничего умнее, как покопаться в бабушкином шкафу. Там много всего.       Что делают с вещами умершего человека? А ничего, они никому не нужны. Что-то разбирают родные, что-то соседи, раздают нуждающимся — то, что может ещё пригодиться. Остальное остаётся на своих местах, пока не выбросят. И это важное дело через много лет досталось мне.       Раскопав ее записи, я первые несколько часов читал их без остановки. Тут было все: что шептать, как отводить хворь, что и с чем мешать. Я проглатывал эти знания и не понимал, почему никто ими не воспользовался раньше. Все же расписано, разжевано, бери да делай. Или это мне все так просто, а другому будет мало понятно. Впитываю текст и не могу оторваться.       Так я провел несколько дней. Не то что меня очень интересовало лечение травами и заговоры, скорее, я наслаждался прошлым. Освежал память и попутно вспомнил былое. Ностальгия — приятная забава.       В дверь постучали — захлопал ресницами. Неужто свет приехали подводить? Ура! Отворяю.       — Приветствую, — поздоровался один из трёх мужчин, что стояли прямо во дворе.       Я вышел, притворив за собой дверь, оглядываю. Среди них был и уже ранее мне знакомый, и я знал, что мы скоро увидимся. Седьмое чувство? Да.       — Ты правда ведьмин внук? — не ожидаемый вопрос.       — Внук, — не стал отнекиваться. — Но ничем таким не занимаюсь и ничего не знаю.       Мужичье, конечно же, не собиралось уходить, хоть я и надеялся разойтись по-быстрому.       — Такого быть не может, — не согласился один из них.       Я вздохнул и закрыл глаза. Начал понимать, отчего мой брат, возможно, съехал отсюда. Попробуй объясни таким, что ты обычный человек и не имеешь ничего общего с колдовством. Нет у тебя силы. Надеюсь, на кострище не поведут.       — Может или нет, но я не лечу.       — А нам и не надо! — в один голос проскандировали они, только один помалкивал и держался чуть в стороне.       — Скот и лесной Бог* вылечит, ты за нас только поручись перед ним. Само собой, в долгу не останемся.       Я округлил глаза и даже приоткрыл рот. Что, простите? Моя бабка и таким занималась? Вот же молодец. Навешивала местным свои сказки, а те верят до сих пор. Лихо сработано. Я помню все ее рассказы, бормочущий голос, что окунал меня в фантастический лесной мир перед сном. И об этом там тоже было. Правда, она говорила, что пастух заключал договор с Хозяином леса, подробно описывая ритуал. А оказывается, вот как она их окрутила. Ну и правильно. Ведьмой звали, пусть платят.       — Сколько? — сам от себя не ожидал.       Но я ничего не теряю. Обряд помню, да и его делать совсем необязательно, все — выдумки. Зато отстанут. Союз заключается только раз в год. Не хлопотное занятие. А где я буду через год? Именно.       — А это как договоришься, — вдруг вступился мужик в разговор, что совсем недавно носил меня на руках. И как теперь об этом забыть и выбросить из памяти?       На том и порешили. Я сначала разузнаю об уплате лесному Хозяину, поторгуюсь. Сообщу о его аппетитах сельским, а там уже будет видно, что достанется мне. Дело плевое, как ни крути. Что бы я не выторговал, все равно останусь в плюсе. Людишки готовы платить за любой уговор, абы скотина в сохранности осталась. Животные, которых пасет лесной Бог, всегда здоровы и в полной безопасности. Им не страшен серый волк и другие беды.       Мужчины покинули мой дворик в хорошем настроении, рассчитывая на ведьмину кровинушку и предстоящую выгодную сделку. А я вернулся в дом, налил большую кружку чая, прихватил бабкины записи и фуфайку, поспешил занять полюбившееся место на улице. Погода хорошая, чего сидеть взаперти? Ну а ещё предчувствовал, что это не завершение разговора. Так и вышло.       Только расположился, как один из недавних посетителей нарисовался у ворот. Стоит и смотрит, будто не решается зайти. Я махнул рукой, зазывая, и тут же подвинул зад, как бы предлагая сесть рядом.       — В чем дело? — только мужчина опустился, заняв место на ступеньке, спросил я. Подметил недовольную мину. — Сам же их приволок, хотел, чтоб я согласился. И я согласился.       — Не так было, — он снял злополучную фуражку и теперь вертел ее в руках. В черных волосах играл знакомый мне зелёный перелив, и на него я обратил внимание. — Они сами решили прийти, только проводил.       — Но это ты разболтал, кто я такой, — давлю.       — Все равно бы узнали. Днём раньше, днём позже, — беспечно ответил он, глядя серыми, очень светлыми глазами.       Я фыркнул. А сам быстро соображал, может ли этот человек быть тем, кого я уже знал раньше. Нет, не может. Я дам ему точно за сорок, а должно быть, меньше, никак не стыкуется возраст. Или лес так старит? Выпивает из человека жизнь? Ну нет, это не он. Просто похож. Волосы с зеленцой, светлые глаза, бледный оттенок кожи вводят меня в заблуждение. Мой друг не такой, он дитя природы, чуткий и заботливый, а не это, не это вот все. Мало ли, сколько их там в лесу живет, этих лесничих. Расплодились. Просто на один фасон их род-племя. Успокоился.       — Так что делать будешь? — мужик не оставлял тему в покое.       — Да что. Пойду к Хозяину на поклон.       Он хохотнул чуть слышно и пожелал мне удачи. Но я не растерялся:       — Со мной пойдешь?       — Зачем?       — Я леса не знаю. А мне пень липовый нужен и не простой, кто как не ты знает, где он находится.       Мужик слушал внимательно, пока я ему объяснял, что за место мне надо отыскать. По бабушкиным рассказам пень стоит на поляне среди леса, один одинешенек. Здоровяк примечателен тем, что есть у него поросль, а одна толстая ветка пологая, на юго-восток указывает. На ней-то и любит Страж лесной побывать.       Мужик задумался:       — Есть такое, часа два ходьбы. Выдержишь?       — Выдержу.       — А не боишься? — его взгляд наводит на меня былой трепет.       Почему они все такие, эти лесничии?       — А ты? — храбрюсь между тем я. Сглатываю вдруг выделившуюся слюну.       — Ну, раз о пне ты знаешь, то знаешь, что лес не место для романтической прогулки.       — Пф. При чем тут романтика? Иду к лесному Богу, — заплевался я, — по делу, — упорно отвожу глазенки, не поддаюсь на гипноз.       — А я думал, свидание, — он наигранно вздохнул. — Совместить приятное с полезным. А?       Вот гад! На мне что, где-то крестик стоит? Пометка, что можно так вольничать?       — Ещё чего?!       — Да ничего, — мужчина встал и не спеша направился к калитке. Заговорил другим тоном, словно шутки закончились и пора поговорить серьезно. — Все-то ты знаешь, да не все. Все-то ты видишь, да не то. Приходи к лесу, как к Хозяину готов будешь идти.       Он сразу ушел, а я проворачивал его слова туда-сюда. О чем таком я не знаю и что я такого не вижу. Как загадка какая-то.