Дар

      Проснулся от света, в комнатке необычно светло, приподнялся и выглянул в окошко. Первый снежок запорошил дворик, пушистый и легкий, выкрасил все вокруг в белый цвет. Сладко потянулся и улыбнулся. Как же не радоваться? Живу как в сказке — «маленький домик, русская печка…» — что уже потрескивает от жара. Пахнет из кухоньки вкусно, меня ждет завтрак. Встал и быстро потопал на запах в поисках соседа.       Мужика нет. Может, по воду пошел? Я пока умылся, привел растрепанную голову почти в порядок, оделся потеплее, а его все нет. Что такое? Сижу и размышляю, куда делся? И тут до моего слуха добралось ни что иное, как волчий зов. Волколак! Подскочил, как ошпаренный, заскакал по комнате. От окна к окну мельтеша, понимаю, что мужик где-то там, и в беде.       Выскочил на улицу. Белым-бело, следов нет, куда бежать? К лесу, к лесу надо — что-то говорит внутри. Вой был не близко, скорее там, он там! Бегу, бегу как могу. Из груди вырывается пар, ноги скользят на рыхлом снежочке, укрывающем спящее поле. Вот уже и ров, перепрыгиваю и врываюсь в лес. Где же лесничий?       В лесу привычная атмосфера. Снег застрял высоко на кронах сосен, влажный мох не потерял своих красок, и, кажется, зима сюда не в силах еще долго пробраться. Впереди пелена зелёного тумана. Ныряю в нее не задумываясь, за деревья хватаюсь, ступаю с опаской, ничего же не видно. Светлеет через несколько минут, и я сразу натыкаюсь на зверюгу. Вернее, не на одну. Нос к носу!       Монстры бродят в кольце из плотного тумана, я было сразу отшатнулся обратно, всполошился, но потом быстро заметил, что они меня вовсе не видят. Один прошел мимо и ухом не повел. Не шевелюсь, что такое? Наблюдаю и не могу найти объяснение находке.       Простоял с открытым ртом я недолго. Ветер тут как тут, разыгрался. Недовольно засвистел высоко, а потом у самого уха фукнул. Сначала легонько в плечо толкнул, а после пиханул прямо в грудь, отгоняя прочь. Было не больно, но толчок неслабый, пришлось сделать несколько шагов, отступить и полностью утонуть в непроглядном тумане. Невидимая сила повела Волколаков глубже в чащу. Через зелень могу лишь наблюдать медленно удаляющиеся образы заколдованных чудовищ. «Мне тут не рады» — сразу понял. А разве я могу спорить? Лезть не в свое дело? Да и вообще, согласился — обернулся, быстренько ухожу. Волколаки «в клетке», мужика не видно. Все под контролем, наверное.       Рассуждаю — все ладно и складно, я на одном берегу, лес с его «проблемами» на другом. Так и должно быть, по сути. Но почему-то я был не согласен сам с собой на этот раз. Не знаю, что и когда изменилось, но быть бесполезным что ли, чужим не так и весело. Жжёт в груди, как разбитая коленка, неприятно. Что к такому приложить? Бабушка не научила.       Когда сосед вернулся через несколько часов, я сидел за столом, тщательно и сосредоточенно навязывал наузы. Магия узелков защищала и вела человека с начала веков, почему я обесцениваю ее силу? Говорю, что не работает — все работает, если постараться. И я стараюсь, узелок к узелку. Чувствую, что помогая другим, я смогу помочь себе. Как? Ещё не придумал.       Не смотрю на него, хоть и пытается привлечь внимание. Тем не менее не отвлекает, знает, что узлы вяжут под молитву, направленную к земным Богам. Они добры к людям, помогают, если попросить.       — Ты видел алтарь? — доплетя, отложил оберег и обратился к мужику.       — Алтарь? — переспросил он.       — Видел же, — настаиваю, ведь он знает все, что касается леса. — Где он?       Волколаки не выходят у меня из головы. Я разглядел троих, как раз трое сельских пропали без вести в лесу не так давно. Кто-то прямо под носом лесного Бога создаёт монстров. Кто это делает — не ясно, для чего — тоже. Если подумать, подобные существа не могут осилить божество. Все же где рукотворные монстры, а где лесной Царь? Для чего тогда они нужны? Кого стерегут?       — Нет, не видел, — говорит не глядя в глаза.       — Всего-то надо разрушить алтарь. Волколаки обретут человеческую форму, все закончится.       Ещё один способ борьбы с мохнатыми тварями. Самый простой, если знаешь, где источник проказы. И я готов поспорить, он в сосновом бору.       — Я говорю, не видел, — спокоен и уравновешен.       — Зачем ты меня обманываешь? — что происходит? — Не доверяешь? — я нервно барабаню пальцами по дереву столешницы и выдавливаю из него правду.       Ты же мой друг, почему тогда скрываешь? Не долог тот день, когда, как Ветер, погонишь прочь?       — Тебя не обходит происходящее в лесу, — он взял прохудившуюся от старости корзину для дров, стоящую одиноко в углу. — Ты же сам так сказал. — Незамедлительно покинул домик под немым предлогом наполнить ее и заодно пресечь разговор.       Что-что, я ещё и виноват? С больной на здоровую? Ничего себе!       Вскочил на ноги и меряю шагами квадратные метры помещения. От интереса? Нет, от неразберихи. Ставя запрет на лесные темы, я отрезал дорожку к взаимопониманию и помощи? При желании, давно бы уже все знал и мог подсобить? Но… и это «но» — мой личный выбор. Возможно, я слегка переборщил жёстким отказом, условием, что там, ультиматумом. А он тоже молодец. О таком нельзя молчать! Мы же… Мы… Стискиваю зубы, сжимаю кулаки. Мы не до конца откровенны друг с другом. Вот она проблема. Меня можно понять, но он…       — Упрямый, да? — жалуюсь комашкам, что преспокойно кружатся под потолком. Они то точно согласятся, лесничий — ещё тот подарок судьбы.       Уже холодно. Обычные мухи да мошки давно забились в щели на зимовку, нашли убежище, а эти до сих пор беспечно летают. Протянул руку и поманил:       — А-ну, идите сюда, — зову жестом. Словно они, в отличие от обидчивого лесничего, расскажут все.       Не ожидал, что послушаются, несколько жуков подлетели и сели на ладонь. Всего на миг их очертание расплылось, будто мои глаза потеряли резкость. Я мог рассмотреть лишь светящиеся пятна, что легко, через кожу, пробрались внутрь, сверкнув. Ползут, шевелятся! Тут я и увидел алтарь как наяву, и не где-то, а прямо на поляне с липовым пнем. Из него самого вылепили место ритуала. Ветви срублены одним движением, словно клинком, а на них, как бусины, насажены птицы. Петушиная кровь всегда считалась самым удачным решением для призыва. Припорошено снегом, почерневшие от времени кровавые реки и вонь, которую я буквально чую…       Замотал головой, потёр глаза и нос от отвращения. Вновь посмотрел на руку, ещё светится.       Вернулся мужик с полной корзиной, и я встретил его беспокойным взглядом. Начинаю соображать помаленьку.       — Когда ты говорил, — заикаюсь и телепаю рукой, словно она не моя, — что я вижу лишь то, что хочу видеть, придумываю удобную форму. Что ты имел ввиду?       — То и имел, — он осторожно обошел меня, стараясь не задеть, и направился поставить поленницу на место.       — Тогда что такое светлячки? — чуть ли не взмолился я. Нахожусь на краю нервного срыва. Пульсирующее ощущение светлячкового свечения — не самая приятная вещь.       Он обернулся и с прищуром следил за трепыханием моей конечности.       — Энергия, да? Та самая?.. — продолжаю допрос.       Вспомнил все, что он упоминал ранее: Дар подаренный, и я имею силу, которой не могу управлять. Выходит, сила — энергия, а энергия из другого мира, что не подчиняется человеку. Тут не надо гадать, что будет с тем, кто необдуманно схватил Навские струны и попробует сыграть.       — Так вот зачем ты вечно поишь меня липовой водой, — всхлипываю и задыхаюсь от возмущения, — чтоб не разорвало? — продолжаю трясти рукой, бьет самый настоящий нервный тик.       Человеческое тело — ограниченный ресурс. И тут не придумано, нельзя взвалить на себя больше, чем унесешь. Он опаивает меня не просто так, обманывая всех и каждого. Энергия охотнее липнет к сильнейшему, и ее поглощает сладкая душистая водица.       — Потому-то я и цел до сих пор? Отвечай.       Мужик метнулся ко мне, схватил крепко, зажав беспокойную конечность между нами для успокоения. Я сейчас что угодно готов был услышать, допустим, в глубине Нави обитают самые изощренные Бесы, близкие к хаосу, потому творят нелогичные штуки. Подарок не по возможностям, без смысла, просто поржать. Или я неправильно вывел логическую цепочку и что-то где-то упустил. Но вместо этого он сказал то, что я никак не желал услышать:       — Прости.       — А ты здесь причем? — выпинаюсь, дергаюсь.       Светлячки — энергия, которую я вижу четко, и она уж точно принадлежит лесу. Значит, лесному Богу. Я всегда знал, что лесничий с ним заодно, прихвостень, но извиняться за другого — лишняя трата времени. Он только что подтвердил, что не абы какой дурак, а сам лесной Хозяин одарил меня щедро на беду. Еще не так давно я сопереживал непростой участи того, а надо было лить слезы и жалеть себя. Вот идиот!       Поток мыслей превращается в месиво земляной пашни и выпавшего поутру снега. Я уже мало что соображаю, если честно. Но твердо ощущаю одно — я должен что-то предпринять. Немедленно. Чтоб не орать как обезумевшему и биться головой о стену. Догадки сведут с ума! Лучше отодвинуть подальше. Перенаправить эмоции. Вдох — задержать — выдох. Дрожу весь, пытаюсь справиться.       Мужик расцепил захват, но не отходит и на шаг, заглядывает в глаза, словно чего-то ждет. Я бы и рад вылить на него свой праведный гнев, но не могу. В чем он виноват? Все это время спасал меня как мог, а я… А я отдам его на растерзание Волколакам? Позволю одержимым скалить на него клыки, угрожать? Да ни за что!       Лесной Хозяин ещё то поехавшее божество, пользуется своей силой и превосходством. Издевается над всеми подряд — надо мной, над ним. Не позволю. Есть идея.       Впопыхах замотался по комнатушке, собирая необходимое, то, что может пригодиться. Взвинчен и немного агрессивен.       — Одевайся. Идём в лес, — мой голос тверд, а решимость зашкаливает.       — Зачем? — мужик не спешит накидывать теплые одежды. Только следит и не двигается с места.       — Ты ведёшь меня к липовому пню. И не спорь!