Дар

      Теперь мне нет сна.       Как я и говорил, стоит раскопать побольше, и глаза не сомкнешь. Много загадок впереди, но мне и от уже существующих не спится. Самое наболевшее: зачем мне подарок лесного Хранителя? Какой в нем толк и польза? Тут я ничего подобрать не могу, как не напрягаю мозг. Муки, а не дар. Иду дальше. Какая угроза будет следующей и каким боком вылезет это моему другу? Перебираю факты. Над пнем поиздевались или оставили послание. Похоже на то. Ведь именно липовый пень олицетворяет лесного Бога, и это все знают. Тут понятно. Смесь Яви и Нави порождает монстров, потому именно волколаков и призывали? Как олицетворение, во что может вылиться подобный проступок? Истина где-то рядом. Хозяин грешит, а чудовище — образ его утех. Хорошо-хорошо, перелистываем. Странно лишь то, что меня или само село они не трогали. Леса не покидали. При нашей стычке Волколак напал на лесничего, хотя, логичнее должен был сожрать меня, как более слабую жертву. И тогда, в зеленом тумане, зверюга хладно прошла мимо. А, мужик тоже заикался, что никто не тронет, вообще просил ничего не бояться, почему? Нападки на Навь, не задевая Явь? А должно быть наоборот по логике. Что-то тут не так...       Перевернулся на другой бок, нащупал под подушкой телефон, посмотрел на время. Середина ночи. Вспыхнувший свет от экрана потревожил моего соседа тут же. Пробормотал:       — Почему не спишь? — из другой комнаты.       — Уснешь тут… — устало протянул я.       — Погоди, — послышался шорох и шаги.       Мужик притопал ко мне с огарком свечи на блюдечке и показательно зевнул. Электричество нам все же подключили, но мы уже настолько привыкли обходиться без него, что редко пользуемся.       — Что такое? — почесал он бок и снова зевнул.       — Почему ты такой невозмутимый? Оглянись, нас ждёт целое испытание. Что будет, когда лесное Божество переродится? С нами что будет?       Где-то я не верю, что не перепадет, выйдем сухими из воды. Мы оба связаны с лесом, с бестолковым Богом, как не крути — ответят все.       — Ааа, ты все об этом? — он тяжело пуцнулся на мою постель. — Ничего не будет, не стоит переживать. Спи, лучше, — будто ребенка погладил по голове.       Не скажет, да? И ладно. Рано или поздно все выплывет наружу. Не только мой запрет заставлял держать его язык за зубами, видимо, есть еще причины. Мужик похлопал по одеялу, желая доброй ночи, и собрался уйти, но я успел ухватить его рукав прежде.       — Не уходи. Останься, пока не усну, — прошу его. Кто кроме родного человека может заглушить тревогу?       — Если останусь, тебе будет точно не до сна, — бесноватая улыбка разлилась по его лицу в свете маленького огонька свечи.       Намек? Да он засыпал меня ими. Тем не менее, между нами не было серьезной близости все это время. Не хотелось? Хотелось, если признаться честно. Но я пустил на самотёк не просто наши взаимоотношения, а целую жизнь. Не спешил по двум причинам — барахтался в его личности, прислушивался к себе. Но прямо сейчас… Если задуматься, я уже впустил лесного мужика не только в свой дом, в сердце. Готов разделить с ним тело, душу, да что там, судьбу. Перешагнул не просто терпеть и подстраиваться — принимать. В действительности не знаю, что будет с лесничим в момент свершения наказания и гибели Хранителя. Но на все готов, чтоб не допустить самого страшного. Если он встанет защищать лесного Бога грудью, я не останусь в стороне, встану подле.       Свеча незамедлительно потухла, решил, что мужик юркнул под одеяло. Я был не против принять его в свои объятья, но то, что дотронулось ко мне, не было человеческим касанием. Прохладное, шершавое… Жуть! Я немо взвизгнул от неожиданности. Хотел подскочить, но не успел увернуться. Руки и ноги обвили словно крепкими плетями и удерживали в прежней позе, да так цепко, что понять я ничего не успел. Кто или что удерживает меня?       Шлепнуло. На щеку упала капля и покатилась, стремясь промочить подушку. Что это? Неужели лесничий решил показать свой истинный вид? Знаю, что он Навский дух, иначе и быть не может, и я готов увидеть что угодно, любое воплощение. Принять таким, какой он есть. Уродливый, сгорбленный, карлик, монстр, чудище. Да что угодно! Вот только… Почему мой нос щекочет душистая липа? Ветви, шум беспокойной листвы. Я притих и затаился, зажмурился, шевельнуться боюсь.       — Уже уснул? — мужской голос с ноткой разочарования совсем рядом.       Разлепил глаза, мужик сидит на прежнем месте, увешан светлячками. Почудилось, фуф! Я хочу в это верить, но моя щека по прежнему мокрая, влажный след, скорее липкий. Обтираю его ладонью и смело выдираю конечности из «оков», у меня выходит. Лезу на бедра сидящего на краю кровати и прижимаюсь грудью, впиваюсь пальцами в ребра. Спешно пристраиваю зад для удобства сидения. Слышу, как колотиться мое беспокойное сердечко. Нито страх от происходящего дива, нито любовь к нему.       — Б-а, какой аппетит! — подкалывает он меня.       А мне все равно, пусть что хочет, то и лепечет. Присутствие лесного Бога меня не просто удивило, вывело из себя. Пришел свечку подержать, вездесущий? Она потухла, но ты все равно смотри в оба. Или сколько там у тебя пар глаз?       Целую лесничего с напором. Все, что сдерживал ранее, вываливаю, лезу языком в его рот, больше никаких детских чмоков или нежных обнимашек. Он отвечает и крепко придерживает, чтоб я не свалился на пол. Все мне разрешает, до чего не прикоснусь.       Не собираюсь делать паузы на раздевания, мне ничего не мешает заскочить руками под одежду. Что я и делаю. Скромность? О чем вы говорите, у меня ее вовсе не осталось. Он же мой друг, тот, кого я давным давно люблю и так часто о том забываю, сравнивая и сопоставляя. Ищу то, чего давно уж нет.       И все бы ничего, вполне готов отдаться страсти, но мое тело упорно обвивают липовые ветви. Слышу — ползет по лодыжке, огибает талию, дразняще щекочет грудь, дёргает сосок. Но я терплю. Терплю как могу и стараюсь не обращать внимание. Лес часть моего любовника, я должен смириться. Лесной Бог вмешался не только в нашу повседневную жизнь, пробрался в постель. Не думать о нем!       Стону. Мужик на пару с божеством вытворяет чудные вещи. Сказать кому стыдно. Каждая клеточка тела рада экспериментам. Проведет по ягодице — приятно, заберется под белье — счастлив. Я не понимаю сам себя. Перед глазами вьются светлячки, как и голова от происходящего, в грудной клетке давит и радостно трепещет. Даже не замечаю, в какой момент мужик полностью растворяется, остается только липа, ее ветви и душистый, дурманящий запах.       Сладко и так сладко, что все остальное не имеет смысла, лишь разливающийся липовый мед. Здесь течет, и там скользит, я полностью в плену обмана и ложных представлений. Во рту орудует что-то упругое, тело огибает крепкое. В меня пробирается слизкое и податливое, вызывая кучу физического наслаждения. Липкий нектар утех обжигает. Я не могу остановиться, насаживаюсь раз за разом глубже, вздрагиваю снова и снова от удовольствия. Я люблю его? Кажется, люблю так, что мне не важно, кто он теперь.

***

      С кем я переспал? Осталось без точной формулировки. Лишь наблюдаю в маленькое окошко, как мужик вывешивает на раскрасневшемся утреннем морозе только что выстиранное им постельное белье. Белые простыни колышутся и будто посмеиваются надо мной. Остаток ночи я вытворял лишь то, что действительно хотел, и с тем, с кем хотел. Тут никто не заставлял и не принуждал, ни лесничий, ни лесной Бог.       Я вижу лишь то, что сам хочу видеть, придумываю удобную форму для понимания, да? Раз за разом прокручиваю хитрую фразу. Где-то тут закопана истина, но где?