***
Когда вечером Адам вошел в паб, Тео сразу его заметил, а на его лице засияла радостная улыбка. Отдав только что приготовленные коктейли Шарлин, чтобы та отнесла их посетителям за столиками, он поспешил поздороваться с парнем. Адам расположился на своём уже привычном месте, вынимая лэптоп из рюкзака. Его аккуратная стрижка, не без помощи стайлинга, была уложена идеально, рыжая, в отличии от остальных волос, борода имела точный контур, присущий только педантам, чёрный джемпер сидел на нём как влитой, а две серебряные цепочки – одна тонкая с крестом, вторая чуть шире без кулона – струились от шеи до груди. — Привет, писатель! — громко сказал Тео, подойдя ближе. — Привет, владелец паба и бармен по совместительству, — ответил он, улыбаясь. — Ты чего опять за стойкой? В кабинете работы не осталось? Тео коротко рассмеялся и ответил: — Один из барменов заболел, вот я и здесь. Придется потерпеть моё обслуживание. — Думаю, я справлюсь. Можно кофе? — Конечно, я скоро. — Буду ждать, — ответил Адам, открывая свой компьютер. Тео испытал небольшое дежавю, но промолчал. — Сегодня пятница, будет много народу, поэтому не спи, Пол, — сказал Тео, войдя на кухню. Повар в ответ лишь демонстративно закатил глаза, не удостоив словестным ответом, и продолжил кашеварить. Поставив на стойку рядом с парнем чёрный американо без сахара, Тео с наигранным удивлением произнес: — Ну надо же! Ты всё ещё здесь! Адам поднял на него свои полные искренним удивлением глаза. И Тео поспешил пояснить свой доёб: — В нашу первую встречу ты сказал, что будешь ждать, и, не успел я отвернуться, как ты уже смылся в неизвестном направлении, только пятки сверкали. Адам прыснул со смеху, беря свою кружку и ответил: — Ещё раз, извини. Мне позвонил брат, появились неотложные дела, и мне пришлось уйти. — Брат? Старший или младший? — Младший. Джеймс. У нас разница четыре года. — У меня тоже есть брат. Джак, младше меня на пять. Адам кивнул в ответ и сделал глоток из кружки. (4) Включилась песня Depeche Mode – Never Let Me Down Again, и Адам сказал: — Чёрт! Обожаю эту песню. Моя любимая у Депешей, — и начал качать в такт головой, настукивая ритм пальцами по кружке. — Да, тоже её люблю, — ответил Тео и, опираясь руками о стойку, начал покачивать головой и тазом под песню. Какое-то время они оба наслаждались песней, Тео беззвучно повторял слова, но потом сказал: — Хотел бы я попасть к ним на концерт, они делают отличное шоу. — О, да-а! — с придыханием ответил Адам. — Я тоже! — Думаю, если бы я был в группе, то я хотел, чтобы наше звучание было примерно таким же. — Да, понимаю. Я тоже, — сказал Адам и кинул на Тео взгляд, который он не смог никак интерпретировать. — Я, кстати, тебя хотел спросить, Адам… — произнести его имя вслух было приятно, — под каким псевдонимом ты пишешь? Я хотел бы почитать твои книги. Адам слегка замешкался, а потом сказал, глядя куда-то перед собой: — Понимаешь… моя личность – это немного… как бы… секрет. Тео открыл рот в изумлении, но не смог сообразить, что спросить. Казалось, что вопросов много, но ни один не мог нормально сформулироваться. Однако мучения его продлились недолго, потому что Адам поспешил пояснить: — Я никогда не хотел шумихи вокруг себя, я по натуре предпочитаю держаться в тени, не привлекать внимание и не собирать толпу рядом, поэтому издатель предложил мне такую альтернативу – я пишу и публикую через них, можно сказать, анонимно. И об этом знают немногие. Только мой издатель, семья и пару друзей. Почему Адам рассказал об этом бармену-незнакомцу в первый же день, Тео решил не уточнять. Но внутри от этого осознания приятно щекотало самолюбие. — Поэтому, если я раскрою перед тобой все карты, — продолжил он, — ты должен понимать, что это большой секрет и для меня это очень важно, — под конец своей речи, Адам очень серьезно и внимательно посмотрел на Тео. — Я понял. А ты пойми, что ты не обязан мне что-то рассказывать, если не хочешь или не готов, — сказал так же серьёзно, но мягко Тео. — Я понимаю, – кивнул он. — Но я хочу, — чуть улыбнувшись, сказал он. — Мой псевдоним «Дэвид А.». Тео почувствовал себя окрыленным из-за того, насколько Адам ему доверился, потому что по тому было видно, как для него это важно. Как будто сейчас произошло нечто совершенно интимное. — Ты сам его придумал? — улыбнувшись и заглядывая в глаза Адаму, спросил Тео. Тот пожал плечами и сказал: — Дэвид — моё второе имя, а «А» – сокращенно от «Андерсон», моей фамилии. Тео, который раз за вечер удивляясь, сказал: — Моё второе имя тоже Дэвид! Настала очередь недоумевать Адама: — Забавное совпадение, — добавил он, смущенно улыбаясь.***
— Тео, просят ещё два секса на пляже, — сказала подошедшая Шарлин. — Понял, сейчас будет, — он кивнул ей, откладывая только что вымытый блендер на место для сушки посуды. Достав два слинга, он заполнил их кубиками льда, которые звонко опустились в бокалы. Взяв шейкер, он влил в него клюквенный и ананасовый соки, персиковый ликёр и водку, отмеряя миллилитры джиггером. Добавив в него льда, он пару раз встряхнул содержимое. С помощью стрейнера, он перелил жидкость в один из бокалов. Затем повторил весь процесс вновь, но выливая новую порцию во второй бокал. Украсив напитки коктейльными вишнями, он поставил их на поднос девушки, которая всё это время ждала рядом, залипая в телефоне. Шарлин, поправив свои светлые локоны, благодарно улыбнулась, убрала смартфон в кармашек передника и, ловко подхватив поднос, направилась в сторону нужного столика. Больше всего сейчас хотелось вернуться к Адаму и поболтать с ним хоть немного. Тео не знал, сколько тот собирался провести здесь времени. Возможно, совсем скоро он засобирается домой, а Тео все никак не мог оторваться от работы – заказы шли один за другим вот уже на протяжении минут сорока. Тео бросил взгляд в сторону Адама, проверяя, там ли он ещё, пока мыл утварь. Он там, печатает на компьютере. Это помогло Тео немного расслабиться. «Ещё немного, — подумал он, — дождись меня». Только он со всем закончил и хотел уже двинуться в его сторону, как гости за стойкой, ближайшие к Тео, заказали две пинты эля. Тео с улыбкой принял заказ, внутренне чертыхнувшись, и пошёл его выполнять. Когда наконец удалось подойти к Адаму, он поспешил поскорее втянуть его в разговор: — А почему ты работаешь здесь? Не в смысле «убирайся, я не хочу тебя здесь видеть», а просто как будто бы паб – не самый рациональный выбор для рабочей площадки, — Тео закинул полотенце на плечо. Адам одарил его полуулыбкой и пояснил: — Меня устраивает. Я заставляю себя иногда работать вне дома, иначе я бы вообще никогда никуда не выходил. А посторонние звуки сливаются в один, получается такой белый шум, и если громкость умеренная, то это помогает сконцентрироваться. Обычно я зависаю в кофейнях, там и приучился пить кофе галлонами, но они не работают так поздно, а я ночной житель, сова. И здесь мне понравилось с первого раза. Все критерии идеально соблюдены – чистота, громкость, количество людей, по крайней мере, по будням, вкусный кофе и приятные ненавязчивые беседы. — Если ты подлизываешься, чтобы вытянуть из меня скидку на кофе, то хорошо получается, продолжай, — шуткой попытался сбавить децибелы орущей девочки-подростка с брекетами и косичками внутри себя Тео. Адам рассмеялся, от чего появились лучики морщинок вокруг глаз. — А меня интересует вот что… — начал было он, — паб называется «RooFio’s Pub». Почему? Тео почесал левую мочку, а его серёжка заиграла серебристым светом от движения и пояснил, капельку смущенный: — Эм, ну это, как бы, я. Давным-давно, когда я был совсем юн и только сюда переехал, я занимался рэпом и это был мой ник, — казалось, если бы брови Адама взмыли совсем чуть-чуть выше, то они пробили бы потолок. Тео, посмеиваясь и кивая, словно удостоверяя в правдивости своих слов, продолжил: — С тех пор меня все друзья и знакомые только так и звали, вот и прилипло. А когда нужно было заказывать вывеску, у меня совсем не было идей и это единственное, что пришло мне в голову. — Ты? Рэп? Что? Как? — закудахтал его собеседник, потрясенно улыбаясь и смотря на него во все глаза. Казалось, его может в любой момент закоротить от шока. — А почему бы и нет? — он принял преувеличенно оскорблённый вид, дерзко вздергивая левую бровь. — Я люблю музыку во всех её жанрах. Могу зачитать «My Name Is» хоть сейчас! — Я восхищен Вашей многогранной личностью, Тео Дэвид Не-Знаю-Как-Вас-По-Фамилии, — в тон ему с преувеличенным восхищением ответил Адам. Тео прыснул от смеха. — Могу закинуть ещё тот факт, что я занимался диджеингом. — После рэпа уже не тот уровень шока, — ответил Адам, качая головой. — Теперь я очень жду «My Name Is» в твоём исполнении. Тео рассмеялся легко и беззаботно. Кажется, он готов для этого парня прочитать весь репертуар Эминема.***
Оставался час до закрытия, повар ушёл домой, а Тео включил полное освещение, приглушил пультом музыку и громко объявил: — Ребята, ласт колл, ваш последний шанс что-нибудь заказать, прежде, чем мы начнем закрываться! Пока Шарлин собирала заказы по столикам у засидевшихся посетителей, Тео пошел готовить крепкий кофе. А вернувшись уже с кружкой, он поставил её перед постоянным посетителем, что имел традицию напиваться до отключки у них по пятницам. А для Тео уже стало традицией приносить ему кофе, который тот не заказывал, чтобы хоть как-то его отрезвить перед променадом до дома. — Давай, Джефф, просыпайся. Пей кофе и вали домой, — сказал он, ощутимо, но мягко тормоша его за плечо. Тот уже минут двадцать пускал слюни на гладкую поверхность барной стойки. Это был трудяга, неплохой парень, имеющий тяжелую работу на производстве. В своей грязной одежде он смотрелся неопрятно и замызганно, вечно недосыпающий, с тёмными кругами под глазами и волосами, торчащими в разные стороны. Как и многие здесь, он приходил сразу после работы, не меняя одежду. Но только от него стабильно пахло потом, табаком, сыростью и машинным маслом. Недовольно поморщившись, Джефф потёр глаза, а затем размял шею с громким хрустом. Своими шершавыми намозоленными от работы руками, он потянулся к кружке и приложился обветренными губами к напитку, а Тео начал готовить заказы, принесённые Шарлин. Адам всё сидел за своим лэпом, хмурил брови, что-то печатал, что-то читал. Он провёл здесь большую часть смены, они с Тео ещё несколько раз болтали, потом прерывались каждый на свою работу. Тео нравилось ощущать, что он здесь, в непосредственной близости. Даже когда они не говорили, он думал об Адаме, думал, о чём они говорили до этого и о чём хотел бы ещё поговорить с ним. Периодически ловя его взгляды на себе, Тео чувствовал себя увереннее – у них явно взаимная симпатия. Не совсем понятно, правда, дружеская она или нет. Тео всё ещё не мог понять, заинтересован ли Адам в нём в романтическом плане. Косвенных предпосылок к этому не было, напрямую об этом никто не говорил, спрашивать Тео трусил. Чем больше он об этом думал, тем больше для него становилось очевидным то, что, кажется, он встретил человека, с которым был бы не против рискнуть завязать роман. Хотя бы попытаться и посмотреть, что из этого получится. Уже в 2:30 ночи Тео объявил повторно, сперва выключив музыку полностью: — Ребята, ласт колл! Заказывайте, если быстро допьёте, и собирайтесь. Посетители, которые остаются до последнего рабочего часа, очень похожи на маленьких детей – они вредничают, не понимают с первого раза и не хотят подчинятся, выжимая из твоего терпения всё возможное. И ты обращаешься с ними соответственно – повторяешь все по много раз, вызываешь такси, если требуется, даже помогаешь им одеться и не забыть свои вещи. Фонтанирующий обратно алкоголь иногда убираешь, жалея, что не обложил весь паб слюнявчиками. Компания, сидевшая в самом дальнем углу, оделась и, заливаясь смехом, вышла на улицу. Ещё один мужчина тоже поплелся к выходу нетвердой походкой. Девушка с парнем, распрощавшись с Шарлин и Тео, тоже ушли в своём направлении. Из посетителей оставалось ещё четыре человека. И Адам. — Ребята, допивайте! Вы не обязаны идти домой, но здесь оставаться вы тоже не можете, — вновь громко и твердо сказал Тео, приводя своё рабочее место в порядок. Шарлин неспешно протирала столики и общалась с одним из посетителей. Адам тоже начал собирать свои вещи и Тео поспешил к нему. — Ты можешь оставаться, если хочешь. Я буду еще минут сорок закрываться, — чуть более торопливо, чем хотел бы, сказал он. Могло прозвучать навязчиво или отчаянно, а Тео не хотел таким показаться. Адам лишь коротко кивнул, но лэптоп свой всё же сунул в рюкзак, а потом достал телефон, занимая себя его просмотром. Когда официантка закончила со столиками, она подошла к Тео, вынимая блокнот и карандаш из передника, а затем снимая его с себя. — Ты можешь уйти пораньше сегодня, я сам всё здесь закрою. Девушка кинула на него удивлённый взгляд, поблагодарила и пошла собирать свои вещи. С одной стороны, он просто совершил хороший поступок, ведь для Шарлин хотя бы десяток дополнительных минут на себя не будет лишним. Он так уже делал, отпускал её и Флоренс немного раньше и в другие смены. С другой стороны, именно сегодня у него был и потайной мотив – он надеялся провести немного времени с Адамом наедине. Возможно, он сам не до конца осознавал его наличие. Когда за последним посетителем и Шарлин закрылась дверь, Тео повернул на ней защелку и сказал: — Хочешь, я включу музыку? Если ты от нее не устал. — Конечно, включай. Я всегда за музыку! — ответил Адам. (5) Тео нажал пару кнопок на пульте и помещение заполнилось эффектной «Livin' On A Prayer» от Bon Jovi. С первых же нот узнав песню, Тео начал сначала покачиваться, а потом и пританцовывать, протирая стаканы, а как Джон Бон Джови запел стал и сам подпевать: «Tommy used to work on the docks (Томми работал в доках, Union's been on strike Штаты бастовали, He's down on his luck...it's tough, so tough» Его подвела удача... было тяжело, так тяжело) Адам с почти детским восхищением и открытым улыбающимся ртом наблюдал за импровизированным выступлением, отчего Тео почувствовал себя раскованнее и запел громче, двигаясь еще смелее и прибавляя громкость колонок: «Gina works the diner all day (Джина вкалывала в дайнере целыми днями,</i> Working for her man, she brings home her pay Работая ради своего мужчины, она приносила в дом зарплату For love — for love» Ради любви, ради любви) Тео с показушной агрессивностью кинул полотенце на стойку и, пританцовывая, двинулся в сторону Адама, ухмыляясь и продолжая петь: «She says: We've got to hold on to what we've got (Она говорит: «Мы должны держаться за то, что у нас есть, It doesn't make a difference И не имеет значение, If we make it or not» Всё получится у нас или нет) — Ну, давай же, Адам! — крикнул он ему, когда был уже рядом, пропуская следующие две строчки слов, и, схватив воображаемую гитару, включил в себе рок-музыканта на полную катушку, начиная играть на невидимом инструменте, тряся «хаером». «We've got each other and that's a lot (Мы есть друг у друга – и этого уже много, For love — we'll give it a shot» Ради любви – мы стараемся) Тот прекратил свой заливистый смех, резко спрыгнул со стула, пускаясь в несдерживаемый пляс, и скорее заорал, чем запел, вместе с Тео припев: «Ohh, We're half way there (О-о-о, мы на полпути, Woah, livin' on a prayer О-о-о, живем молитвами! Take my hand and we'll make it – I swear Возьми мою руку и у нас получится – уверяю! Woah, livin' on a prayer» О-о-о, живя молитвами!)» Было невероятно наблюдать за преобразившимся Адамом, полностью отпустившим себя. Он весь так и искрился молодостью, свободой и неподдельным весельем. Когда Тео со стороны наблюдал за ним, Адам казался холодным, спокойным и даже строгим, по крайней мере во время того, как работал. Сейчас же, не будь эта песня такой сносящей башню, Тео, возможно, испытал бы когнитивный диссонанс. А так как башню сносило, то он просто наслаждался искренними эмоциями Адама. И ещё безумно захотелось прижаться к нему, продолжая страстный танец. Почувствовать запах, рассмотреть лицо поближе, потрогать его, сжать посильнее, потереться об него своим телом… Возможно, завершить всё это безумие адски страстным поцелуем. Устав изображать рокеров, они стали просто танцевать, горланя слова песни, путаясь в словах и смеясь от этого. Хотя со стороны их танцы, вполне возможно, смотрелись, как конвульсии или странный племенной танец. Песня закончилась, и они, заливаясь смехом, пытались восстановить дыхание. — Обалдеть! — первым воскликнул Тео. — Ты просто нечто! — Да, здоровски получилось, — сказал Адам, утирая пот со лба и отворачивая от него своё (потенциально, смущенное) лицо. Тео убавил громкость и начал пересчитывать деньги в кассе, а Адам пошёл в сторону туалета. — Тебе помочь чем-нибудь? — вернувшись, спросил Адам. — Да нет, мне осталось только поднять стулья и подмести, — ответил Тео, закончив считать и складывая наличные обратно. — Я отлично управляюсь с метёлкой, — ответил Адам, заговорщически улыбаясь. — Тогда ты найдешь её в той кладовой, — улыбаясь в ответ, сказал Тео, указывая на нужную дверь. Адам через минуту придя обратно, принялся мести пол, а Тео освобождал ему место, поднимая стулья на столы. (6) Предыдущая песня сменилась на Wonderwall группы Oasis. Боковым зрением он следил за Адамом. Тот действительно ловко управлялся с щеткой и совком. Сейчас он не выглядел хмуро, он выглядел расслабленным и даже немного радостным. Иногда, очень глубоко внутри, Тео понимал, что ему не хватает человека рядом. С которым можно побеситься, посмеяться, поговорить на личные темы, ходить на прогулки или в кино, просто протупить весь день, пялясь в телевизор. Обычные человеческие радости. Обычные, но очень нужные и важные. Тео всегда жил ярко: пробовал разное, первым заговаривал с незнакомцами, заигрывал, флиртовал, говорил прямо, падал в омут с головой, признавался в любви, веселился, по полной жёг. До этого момента. Что же изменилось? Возраст? И как давно он стал таким? Как-то рановато старость пришла. Почему сейчас он так дрейфит? Если Адам откажет – мир не остановится, жизнь Тео не рухнет. Он это переживет. А вот если он не рискнет, то и не узнает ни черта. Может, ему могло повести, а может, всё-таки нет. Момент можно упустить, но вернуть его не получится. А жалеть потом о потерянных возможностях не хотелось бы. Тео отставил стул, за который уже было взялся и замер, глядя на Адама, который продолжал безмятежно подметать, стоя спиной к нему. Скорее всего он даже и не подозревал, какие душевные терзания сейчас происходят в голове владельца этого паба. Ещё и песня эта… Дурацкая! Тео любил её всю жизнь, но именно сейчас она казалась ему очень не к месту. Итак в голове крутятся мысли о непонятных и невысказанных чувствах, так еще и она об этом напоминает. А тем временем, Лиам Галлахер уже начинал заход ко второму припеву… «And all the roads we have to walk are winding (И все дороги, по которым нам приходится идти, извилисты And all the lights that lead us there are blinding А все огни, которые нас туда ведут, ослепляют There are many things that I would like to say to you Есть много вещей, которые я хотел бы сказать тебе, But I don't know how» Но я не знаю, как) Сердце колотится где-то в глотке, во рту сохнет, бьёт озноб, даже живот скручивает немного. С одной стороны, всё это добавляет пикантной волнительности моменту, с другой – дико отвлекает. Больше переживаешь, как бы крыша не отъехала, а не сосредотачиваешься на мыслительном процессе. Да, не скажешь, что чуваку уже 26 лет. Он достаточно стар для того, чтобы так мяться, но достаточно молод, чтобы не быть таким нерешительным. «I said maybe you're gonna be the one that saves me (Я сказал, может быть, ты будешь тем, кто спасет меня And after all, you're my wonderwall»</i> И, в конце концов, ты – моя чудесная стена) «"Чудесная стена"… Что бы это могло значить?» – не раз задавался вопросом Тео, прослушивая эту песню вновь и вновь. Конечно, он знал, что точной интерпретации этого слова, строчки и песни нет. И знал, что братья, авторы данной песни, говорили разные вещи в разные периоды своей карьеры, потом отказывались от своих более ранних объяснений и по новой. А сколько существуют разных версий интерпретации от фанатов группы… не счесть! Конечно, как и в любом произведении искусства, каждый может здесь увидеть что-то своё, понятное только ему. Тео же, по своему субъективному мнению, всегда склонялся к тому, что речь идёт о том, что герой песни влюблен в человека, который «чудесный», но в то же время он является для него преградой («стеной»), потому что не отвечает взаимностью. То есть это кто-то, кого ты очень хочешь, но не можешь получить, но от этого он не становится менее желаемым. И это возвращает его к размышлениям об упущенных возможностях. А что, если Адам не окажется той самой «стеной»? Секунда. Две. Три. — А, к чёрту! — резко выдыхает он и стремительно несётся к Адаму. Адам вздрагивает от внезапного нарушения их молчания и оборачивается назад с щеткой в руках. Собираясь что-то удивленно сказать, он приоткрывает рот, но Тео уже совсем рядом с ним, поймав его взгляд, взгляд этих чарующих голубых глаз, нежно, но настойчиво берет его лицо в свои руки и, лишь пару секунд дав Адаму на осознание того, что сейчас произойдёт, впивается поцелуем в его губы. Нырнув вглубь горячего рта, он прикрывает глаза, а его юркий язык смело находит язык Адама. Оторопевший Адам рефлекторно расслабляет руки, и щетка с совком выскальзывают, громко шлёпаясь об деревянный пол. Не будь он сейчас в таком оцепенении, вздрогнул бы. На все умственные манипуляции уходят секунды, но в их замедленном моменте они длятся словно пол жизни. Адам, будто что-то для себя решив или просто разморозившись, наконец, закрывает глаза, кладет холодные ладони на спину Тео, сминая пальцами тёмную ткань футболки, и отвечает на поцелуй. Со всей взаимностью, со всем упоением, со всей страстью, на которую способен. Жаркий поцелуй забирает весь воздух из лёгких, заставляет губы саднить, а сердца биться чаще. Тео не смог бы сейчас сказать, какая песня включилась следующей, даже если бы от этого зависела собственная жизнь, потому что его полностью поглотили ощущения. Тео чувствует, как борода Адама щекочет и колет лицо одновременно, как его длинные пальцы сейчас цепко впиваются спину, тепло его тела. От восхитительной близости становится очень душно и невыносимо сладко, а также напрягается в штанах… Когда без воздуха становится совсем невыносимо, они отрываются друг от друга, пытаясь отдышаться. Тео опускает руки на плечи Адама, цепляясь за него, словно может в любой момент потерять равновесие, а Адам так и продолжает обхватывать его своими руками. Выглядит он сейчас невероятно: ошалевший взгляд сверкает ярче, чем новогодняя ёлка, его до этого сухие губы стали влажными от их общей слюны и развратно припухли, грудная клетка быстро-быстро вздымается. — Ох, — выдыхает Тео, всё еще стараясь привести дыхание в норму. — Вау! Адам не отвечает, и Тео резко спохватившись, говорит, начиная нервничать: — Я надеюсь, ты меня не оттолкнул не потому, что побоялся обидеть, а… потому что… — О, нет, нет, — перебил его Адам. — Не поэтому, — смущенно улыбнувшись и облизывая нижнюю губу, будто собирая остатки вкуса Тео, говорит он. И всё. Вот так просто. Никаких пояснений. Может быть, стоило бы сейчас всё обсудить, но Тео это не требуется. Ему хватает и сказанного, поэтому он расплывается в широкой улыбке. А Адам отвечает ему своей, не менее широкой.