RooFio’s Pub

      5 апреля, среда       Что-то странное и волшебное происходило с Тео. Он, высокий взрослый мужик, ощущал себя порхающей бабочкой. Настроение всегда было хорошим, ходил он чуть ли не в припрыжку, в душе трепетало только от мыслей об Адаме, при встречах у него каждый раз замирало сердце. И какие же эти встречи были горячими! Когда они были не рядом, то постоянно переписывались. А когда не переписывались и его голова не была забита цифрами – Адам не покидал его разума. И интригующее предвкушение не покидало его, когда он ожидал очередной встречи с ним.       Вот и сейчас Тео суетливо довершал последние дела по дому – с минуту на минуту должен был прийти Адам! Они решили устроить сегодня киномарафон ужастиков, поэтому Тео запасся попкорном, чипсами и мармеладом.       В дверь постучали, и Тео замер, ноги ослабели, а сердце пропустило удар. Он сделал глубокий вдох, пригладил волосы, глядя в зеркало, и поспешил открыть. — Привет! — Адам стоял на пороге и улыбался. — Привет! — ответил он и мысленно приказывал себе не улыбаться столь дебильно. — На, возьми, — сказал Адам и всучил ему две коробки пиццы.       Тео принял его ношу и сделал пару шагов назад, чтобы дать пространство для прохода. Но Адам не спешил входить, он сказал предупреждающе: — Только не радуйся слишком сильно!       Тео поднял бровь, ничего не понимая, а Адам на мгновение скрылся из поля зрения, но вскоре вернулся с чехлом от гитары в руках. — Не может быть! — потрясенно воскликнул Тео. — Неужели?! Ты решился?! — внутри его начинало распирать от восторга. — Держи себя в штанах, Хатчкрафт! — неправдиво строго сказал он и перешагнул порог, а сам не мог не улыбаться на его реакцию. — Не обещаю! — всё ещё не веря в происходящее, сказал он. — Ты канючил почти каждый день! Что мне ещё оставалось? Быстрее разочаруешься в моих способностях – быстрее оставишь в покое, — говорил Адам, снимая пальто и ботинки.       Тео закатил глаза и понес пиццу на кухню, но внутри трескался от предвкушения.

***

      Как только Тео заметил, что Адам наелся, он хлопнул по столу и сказал: — Ну?!       Адам состроил дурака, поднимая брови, как бы спрашивая, что имел в виду Тео. — Ты готов сыграть? — Тео не стал комментировать его блеф – слишком не терпелось его послушать! — А как же фильмы? — невинно спросил Адам, а внутри он нервничал. Нервничал всю трапезу, а сейчас даже ладошки стали влажными. — Да к чёрту! Какие теперь фильмы?! — не унимался Тео, аж елозил на стуле. — Ну… — начал было мямлить очередную отмазку Адам, но его перебили: — Пошли-пошли-пошли! — Тео соскочил с места и потащил его за руку в гостиную.       Тео сидел в кресле, нетерпеливо вертелся и смотрел горящими глазами на Адама. Адам же энтузиазма не разделял, ворчал что-то себе под нос, пока доставал инструмент из чехла, а взяв гитару в руки, замер и залип на пол.       Тео помедитировал вместе с ним с минуту, мысленно постукивая ногой в ожидании, но потом всё же терпеливо позвал: — Адам?       Адам состроил вымученную гримасу и сказал: — Стрёмно… — А что стрёмного? — Тео выпучил глаза рефлекторно, а потом взял себя в руки и продолжил уже спокойно: — Тут только ты и я. — Знаю, — выдохнул он и потёр лицо, — но я стесняюсь…       Тео, конечно, понимал Адама, сочувствовал и хотел бы помочь ему, но, с другой стороны, Тео сдерживался, чтобы не закатить глаза. — А причиндалом своим перед моим лицом не стесняешься трясти? — сказал Тео и прикусил губу, чтобы не улыбаться слишком очевидно.       Адам не ожидал подобного вопроса и, возможно, именно поэтому так заливисто рассмеялся. Шутки смешнее, когда задействован элемент неожиданности! — Не, перед твоим лицом трясти причиндалом классно! — ответил Адам всё ещё улыбаясь и уже чуть расслабляясь, а на его щеках появился лёгкий румянец. — Всё в порядке, Адам. Расслабь свои прекрасные ягодичные мышцы, не думай ни о чем. Если хочешь, я отвернусь, — заверял его Тео и мягко улыбался.       Адам помолчал, раздумывая, пожевал нижнюю губу и выдохнул туманно: — Не знаю…       Тео не знал, чего хотелось больше: прижать этого депрессивного пирожочка к себе и успокоить или треснуть его, как старый телевизор, авось поможет и все настройки заработают как надо! — Тебе необязательна здесь изображать Марти МакФлая с его соло на гитаре. Просто побренчи что-нибудь ненавязчивое, как ты делаешь это, когда один. О, Кузнечика давай!       Адам прыснул смехом, потом закрыл глаза, сжимая в руках гитару и вздохнул. — Просто не смотри на меня… — наконец сказал он, открывая глаза и поудобнее укладывая гитару на колене.       Тео тут же отвел глаза и обратился в слух.       Комнату наполнили звуки живой гитары в не очень уверенном исполнении Адама. Он смотрел на свои руки, перебирающие струны, стараясь сосредоточится на нотах и пытаясь унять небольшую дрожь в пальцах.       Мотив казался знакомым, но Тео не мог сначала уловить его и вспомнить название песни. Вскоре Тео понял, что Адам играет «Sad Song» группы Oasis (23).       Адам играл всё увереннее, поддаваясь музыке, и даже прикрыл глаза, наслаждаясь. Тео улыбнулся, кинув быстрый взгляд в его сторону, и тоже закрыл глаза, покачивая головой.       «Sing a sad song in a lonely place       Пой грустную песню в одиноком месте,       Try to put a word in for me       Попытайся замолвить за меня словечко       It's been so long since I found this space       Прошло так много времени с тех пор, как я нашел это место       You better put in two or three       Или лучше замолви два или три       We as people are just walking 'round       Мы, люди, просто ходим по кругу       Our heads are firmly fixed in the ground       Наши головы слишком приземлены       What we don't see, well it can't be real       Чего мы не видим – что ж, тогда этого не существует       What we don't touch we cannot feel       До чего не можем коснуться – не сможем почувствовать»       Так и хотелось начать петь, слова крутились в голове, но он сдерживался, боясь спугнуть хрупкую гармонию, что появилась в Адаме.       Однако, когда начался момент с припевом, Тео бессознательно стал тихонько напевать:       «Where we're living in this town       Здесь, в этом городе, где мы живём,       The Sun is coming up and it's going down       Солнце восходит и заходит,       But it's all just the same at the end of the day       Но происходит одно и то же в конце дня       And we cheat and we lie       И мы обманываем, и мы лжём       Nobody says it's wrong so we don't ask why       Никто не говорит, что это неправильно, а мы не спрашиваем почему       'Cause it's all just the same at the end of the day       Потому что происходит одно и то же в конце дня»       Открыв глаза и считав реакцию Адама как одобрительную, он продолжил громче:       «We're throwing it all away       Мы отбрасываем всё прочь       We're throwing it all away       Мы отбрасываем всё прочь       We're throwing it all away       Мы отбрасываем всё прочь       At the end of the day       В конце дня»       Начался проигрыш, и Адам звучал уже уверенно и громко. Он всё ещё сидел с прикрытыми глазами, но головой увлечённо качал под мелодию.       Тео позволил себе такое роскошество, как жадно глазеть на играющего на гитаре Адама, пока была возможность сделать это, не будучи раскрытым. Тот смотрелся очень сексуально и так… правильно. Будто так и должно быть всегда. Этот парень мог бы стать великолепным музыкантом!       Начался второй куплет, и Тео поспешил его запеть:       «If you're needing something I can give       Если тебе нужно что-то, что я могу дать       I know I'd help you if I can       Я знаю, что помогу тебе, если смогу       If you're honest and you say that you did       Если ты честен и говоришь, что сделал,       You know that I would give you my hand       Знай, что я протяну тебе руку       Or a sad song in a lonely place       Или грустную песню в одиноком месте       I'll try to put a word in for you       Я попробую замолвить за тебя словечко       Need a shoulder? Well if that's the case       Нужно плечо? Что ж, если так,       You know there's nothing I wouldn't do       Знай, нет ничего, чего я не сделал бы»       Тео не сразу осознал, что Адам давно сидит и продолжает играть, глядя ему в глаза. Это произошло свободно и абсолютно естественно, поэтому ни один из них даже не заметил, в какой конкретный момент это случилось. Тео слегка улыбнулся ему, продолжая петь:       «Where we're living in this town       Здесь, в этом городе, где мы живём,       The sun is coming up and it's going down       Солнце восходит и заходит,       But it's all just the same at the end of the day       Но происходит одно и то же в конце дня       When we cheat and we lie       Когда мы обманываем и лжём       Nobody says it's wrong so we don't ask why       Никто не говорит, что это неправильно, а мы не спрашиваем почему       'Cause it's all just the same at the end of the day       Потому что происходит одно и то же в конце дня»       У Адама было серьезное и сосредоточенное лицо, которое подразумевало полную погруженность в песню и процесс. Он даже смешно слегка выпячивал губы, пока играл. Тео уже наблюдал эту забавную деталь, причём почти каждый раз, когда Адам был занят работой.       «Don't throw it all away       Не отбрасывай всё прочь       Don't throw it all away       Не отбрасывай всё прочь       Don't throw it all away       Не отбрасывай всё прочь       Don't throw it all away       Не отбрасывай всё прочь»       Адам же не мог оторвать взор от поющего Тео. Он готов вечность не выпускать из рук гитару, лишь бы слышать этот чарующий голос.       «(Throwing it all away)       (Отбросить всё это)       (Throwing it all away)       (Отбросить всё это)       (Throwing it all away)       (Отбросить всё это)       Throwing it all away       Отбросить всё это       Throwing it all away       Отбросить всё это       Throwing it all away       Отбросить всё это»       Тео протяжно затянул последнюю строку:       «You're throwing it all away at the end of the day       Ты отбрасываешь всё прочь в конце дня»       Адам мягко и тихо закончил, пленительно и нежно доведя песню до последней ноты. Потом тихо выдохнул, словно он всё это время задерживал дыхание. Бескрайнее ощущение правильности и блаженства затопили его.       Они с минуту сидели в тишине, вглядываясь друг другу в глаза, но потом Тео нарушил её, сказав резко севшим и безумно сексуальным голосом: — Бросай чёртову гитару и бегом в кровать…       Адам только сглотнул и заторможено кивнул, прежде чем оставить инструмент на диване и рвануть к Тео.       Тео целовал его страстно, стискивал в объятиях, прижимал к себе, ощупывал всего, гладил и подталкивал в сторону спальни.       Когда Тео придавил его к матрацу своим весом, Адам сразу стянул с него футболку и огладил голую мягкую кожу. Какой же он невероятный!       Тео припал к его шее мокрыми поцелуями, жадно целуя чувствительную часть тела, потом ворвался языком в ухо, сорвав с губ партнёра всхлип. Под футболкой Адама он нагло шарил руками, наслаждаясь ощущениями.       Адам сначала мял в ладонях ягодицы Тео через домашние штаны, потом усадил его таз на свою ширинку и стал потираться пахом. Тео выгнулся и застонал. Как же у Адама стояло! Как же хотелось побыстрее его в себя! — Погоди… — выдохнул Тео и потянулся к ночнику, зажигая мягкий свет, а потом стянул с Адама футболку, говоря, — Надоело в темноте барахтаться…       Адам его полностью поддерживал, но вслух ничего не сказал, только притянул его к себе за шею для нового жаркого и невероятно пошлого поцелуя. Казалось, это был секс языками в чистом виде – они тёрлись друг об друга, сосали, шарили, боролись, делились слюной. Тео застонал, думая, что мог бы спустить в штаны только от того, что Адам творил в его рту. Ну уж нет!       Тео вырвался из его пленяющих губ и принялся расстегивать его ремень и молнию на штанах, приговаривая: — Как же ты, блять, охуительно смотришься с гитарой! Вещь, на которую я могу смотреть вечно! Ещё одна! Смотреть и дрочить! Обкончаться можно! — Тео приспустил его брюки вместе с трусами и окинул голодным взглядом стоящий и такой манящий член, облизываясь. — Чёрт возьми! Нужно было отсосать тебе прямо там, рядом с гитарой, пока ты играешь на ней…       Адама крыло от его беспощадных слов, от вырывающихся грязных ругательств, распаляло ещё больше.       Тео взял член и принялся сразу быстро его сосать, втягивая щеки, двигая рукой и головой, стонал, насаживаясь на ствол, создавая вибрацию, отчего Адам сходил с ума, цеплялся пальцами за простынь и думал, что подохнет от того, как ему хорошо. — Тео… — еле промолвил Адам. — Тео! Прекрати сейчас же… Иначе… на этом всё закончится… — он потянул парня на себя и впился в его мокрые от слюней губы, ярко-красные, ведь он только что так жадно двигался ими на его члене.       Перекатив Тео на кровати, Адам сразу стянул с них обоих штаны с трусами, нашарил в тумбочке смазку с резинками и принялся целовать соски, грудь и живот Тео, пока растягивал его пальцами.       Тео стонал, извивался, а потом начал опять болтать: — Какие же у тебя охуительно длинные пальцы! Кажется, я готов дрочить только на твои руки… Особенно, если они на гитаре… Боже, Адам…       Адам застонал ему в шею и глухо проговорил: — Да что ж ты творишь со мной…       Он вытащил пальцы, разорвал зубами фантик презерватива и, пока раскатывал его по стволу, целовал Тео в губы. Как только он закончил, приставил головку ко входу, всё ещё не перерывая поцелуй, и плавно вошёл на всю длину. Тео застонал ему в рот, выгибаясь, и обхватил Адама ногами и руками.       Адам сразу набрал бешеный темп, вколачиваясь внутрь, как ненормальный, а Тео, видимо, совсем был не против, даже очень за. От каждого толчка у него словно дух захватывало, он стонал и вскрикивал, словно в бреду, метался по подушке, впивался в его спину, мял кожу пальцами, цеплял короткими ногтями.       Адам взял его ствол в свою ладонь и начал дрочить, подстраиваясь по такт своих толчков, а Тео стал стонать ещё громче. Адам сходил с ума от этих звуков, от выражения лица Тео и вообще от всего его вида сейчас. Ничего более возбуждающего он не мог даже представить.       Адам достиг своего оргазма, замер, изливаясь и пульсируя внутри Тео в презерватив, и тихо-тихо застонал, но так искренне, что у Тео перехватило дыхание от этого звука. Он лежал под ним, смотря во все глаза на кончающее выражение лица Адама, стараясь запечатлеть, выжечь для себя в памяти все детали. Он выглядел так, что можно было бы возбудиться ровно за секунду! Или сдохнуть от перевозбуждения.       Адам дал себе минутную передышку, разгоняя звездочки перед глазами, пытаясь хоть немного отдышаться и унять бешено стучащее сердце, а потом вышел из Тео, снял, откинул на пол использованную резинку и спустился вниз с поцелуями по вздрагивающему от возбуждения телу Тео.       Адам взял плоть Тео в рот, принимаясь активно двигаться на нём, насаживаться ртом. Выдавив себе на руку немного смазки, всё ещё лежащей рядом, он стал скользить ею по неохваченной ртом части ствола. По ощущениям и вкусу не очень приятно, так как это смазка на силиконовой основе, а не на водной, но оно того стоило – Тео выгибался на простынях, стонал так, что бедные соседи, а вскоре начал бубнить: — Адам… Адам… я скоро…       Член Тео стал совсем железным, его мышцы внизу живота, на ягодицах и бедрах тоже, а пальцы вцепились в простыни мёртвой хваткой. — Адам, я скоро… Адам…       Тео попытался одной рукой слегка толкнуть в плечо Адама, чтобы отстранить его от себя, но Адам лишь сильнее вцепился другой рукой в его ягодицу и быстрее насаживался на член. — Адам… — снова, как в бреду, молил он. — Адам! — вскрикнул он, стискивая его плечо и простынь, а сам вздрагивал всем телом, изливаясь в рот Адама, полностью заполняя спермой.       Когда пик прошёл, Тео продолжал подрагивать и постанывать, а Адам сменил свои ласки на нежные и медленные, продлевая его удовольствие.       Тео поднял ослабевшую руку и запустил в его влажные волосы, мягко останавливая его. Адам оторвался от своего занятия, проглотил сперму, облизал губы и поцеловал его в обе тазовые кости по очереди, чем заставил вздрогнуть Тео от щекотки.       Тео потянулся к нему абсолютно немощными дрожащими руками, притягивая к себе. Адам, липкий от пота, опустился рядом, прижимаясь к боку такого же липкого Тео, и стал поглаживать его грудь, еле уловимо касаясь.       Тео лежал полностью расслабленный, в приятной неге. Не хотелось ни говорить, ни шевелиться, даже начинало клонить в сон. Хотелось так лежать целую вечность – после секса, чувствуя кожу и тепло Адама рядом, чувствовать его нежные касания на себе, чувствовать его запах, чувствовать его любовь…       Адам вырисовывал узоры на его теле: гладил по груди, кружил между волосков, обводил его ребра и татуировки, ключицы, а когда опустился на живот, Тео вздрогнул, резко вернувшись в реальность, а с губ сорвался смешок. — Щекотно! — недовольный тем, что его спокойствие так жестоко потревожили, возмутился он.       Адам улыбнулся и ещё раз прошёлся по коже живота, заставляя вздрогнуть того снова. — Э-эй! — обиженно начал он и завозился, стараясь, отодвинутся от этого засранца подальше.       Но Адама веселила его реакция и он притягивал его к себе и щекотал уже в полную силу. — Ну Адам! — взмолился он сквозь смех, когда пытка стала совсем невыносимой.       Адам перестал, лишь навис над ним, улыбаясь, и впился в его губы крепким, но нежным поцелуем.       Чуть позже киномарафон они всё же устроили. И начали с одного из любимых фильмов ужасов Адама – с «Сияния».