«Берегитесь, юные создания!»

… Укутанная в теплое одеяло, она хотела предаться Морфею, однако врата его царства все никак не отворялись. Руки заскучавшей Рамоны потянулись к прикроватному столику. Выдвинув один из ящиков, она достала коробку с безделушками, перевезенными из дома отца. Внимание привлёк отражающий свет уличного фонаря шар. Опасливо оставляя на запылившейся поверхности хрустальной сферы отпечатки, она перевела задумчивый взгляд на кружащие за окном снежинки: «Зима... Сказочная и одновременно суровая... Совсем как ты, Джарет.» Минувшие события казались ей пугающей иллюзией; с трудом удавалось поверить, что все это приключилось с обычной школьницей.   Месяц назад ее мать приняла решение развестись, после того как мистер Барнетт чуть было не лишил ее жизни. Рамона была несказанно рада, обретя надежду, что этому кошмару придет конец. Однако, того нельзя было сказать о Джарете. Все это время он наблюдал за ней через своеобразную скрытую камеру, которую ничего не подозревающая Рамона приняла в качестве подарка, тем самым предоставив разрешение на круглосуточное вторжение в свое личное пространство. Шар в ее руках служил витым телефонным проводом, соединяющим трубки из двух миров.  — Нет, ее мать ни за что не должна развестись! Какой пример она подаёт своей дочери?! — Ваше Величество, Вы же приняли решение оставить девчонку... — Хогвард, как только я забываю, что размер твоего мозга прямо пропорционален росту, ты сразу же освежаешь мою память! Делайла не должна обратить жизнь Рамоны в сказку. Ну ничего, в скором времени она подарит эту возможность мне, а заодно и свою дочь! — сделав перерыв, Джарет оглядел свою свиту, — Ну же, смейтесь! Со всех сторон послышался скверный гоблинский гогот, а когда он стих, Хоггл набрался смелости прервать тишину: — В...Ваше Величество, Вы ведь не причините матери этой девицы вреда? — Ну что ты, Хиггл, разве я способен? — он театрально нахмурил брови и надул губы, затем продолжил, — Разве что немножко подтолкну ее на верную дорогу. Джарет коварно расхохотался, подбрасывая ввысь хрустальный шар, после чего тот постепенно растворился в воздухе. ... Держась за руки, они неспеша продавливали босыми ступнями ярко-зелёные травинки, пахнущие счастьем и благоденствием. Казалось, кроме них в этом мире больше нет никого, вернее, их семья - и есть маленький мир, в котором никогда не будет тесно. Заливистый детский смех эхом отдавался в души родителей, окрашивая каждую клеточку их тела радостью и умиротворением. Радуга освещала каждый уголок поляны, показывая, как прекрасен и мил этот мир, когда рядом есть родные люди. — Смотрите, какой красивый ручеёк в том углу! Папа, ты ни за что меня не догонишь! — Меня тоже! — И меня! Медленный как черепаха, бе-бе-бе! — Вас много, а я один! Смилуйтесь над папой, так нечестно, — протянув руку, он с нежностью и некоторой жалобностью произнёс, — Делайла, мне не справиться одному… Вдруг чудесный островок начал покрываться хрустальным куполом, затем преобразившись в мыльный пузырь. Делайла открыла глаза, с трудом пытаясь оглядеть комнату сквозь пелену слёз. За завтраком Рамона вскинула бровь вверх, прищурено оглядывая сидящую напротив Делайлу. — Мама, ты что-то от нас скрываешь? — Нет, разве я могу что-то скрывать от своих девочек? — неуверенный голос посеял в дочерях ещё большие сомнения. — Мы же не собираемся возвращаться к отцу, правда? Ты же сдержишь своё обещание? — шестилетняя Инесса забеспокоилась, заметив бегающие глаза матери. — Так, вы слишком много вмешиваетесь в дела взрослых. Скорее допивайте кофе и переодевайтесь, иначе опоздаете.  — В дела кого? Я так понимаю, Инесса достаточно взрослая для того, чтобы вновь месяцами не посещать детский сад из-за синяков и сотрясений. Браво, ты победила в номинации матери года. — находясь на грани, Адель встала из-за стола, призывая сестер последовать за собой. …  Словно печатью, Рамона оставляла на похрустывающем снегу узорчатые следы, мечтая, чтобы единственным грузом на ее хрупких плечах был лишь тяжелый школьный рюкзак. Мороз обжигал и без того румяные щеки, впервые подарив ей желание оказаться дома — там, где теперь никто не будет мешать ей чувствовать себя в безопасности, а ароматный бабушкин суп согреет не только тело, но и душу. Ступившие за порог ноги задрожали, а широко открытые глаза и самовольно поднявшиеся брови прорисовали горизонтальные складки вдоль ширины ее лба: «Нет, эта обувь не может принадлежать ему. Мы договорились, что она не позволит этому животному шагнуть дальше подъездной двери.» С опаской проходя дальше, она вдруг застыла на месте, оперевшись рукой о стену. Поток мыслей вмиг остановился.  — Делайла, ты же знаешь, что у меня больше никого нет, пожалуйста, прости меня! Клянусь, я сделаю все ради того, чтобы мои милые девочки не пожалели о своём возвращении! Уверен, твое доброе сердце чувствует, что я не вру. — В прошлые разы ты говорил то же самое, а потом, спустя пару недель… — В прошлые разы я был полным идиотом, не ценящим того, что имел. Подари мне шанс исправить все в настоящем, прошу тебя, отпусти все обиды. — Роберт, хватит, вставай… — Любимая, помнишь, как 15 лет назад я так же сидел перед тобой, предлагая руку и сердце? Тогда Рамона сделала первый толчок в твоём животе… А теперь у нас есть уже три принцессы, таких же прекрасных, как и королева. Делайла, мне не справиться одному... Услышав эти слова, она почувствовала, как ее сердце сжимается, готовясь вот-вот разорваться на части, — Роберт... Дай мне время... — Моя любовь, насколько же я благодарен тебе за проявленное великодушие! Представь, как будет рад твой отец, с небес наблюдая за счастливой и полной семьей своей дочери! — он заключил Делайлу в крепкие объятия, а та оставила на его плече мокрый след, затем положив на него свою руку.  Рамона тотчас отвернулась, зажав рот рукой, чтобы никто не услышал ее всхлипов. «Нет, не смейте! Как вам только хватает совести снова использовать дедушку в своих грязных играх?!» — по бледнеющей коже раскатился ручей слез, а зубы, пытающиеся сдержать крик, заскрежетали. Она отчетливо вспомнила, как отец собственноручно отобрал у неё самого близкого человека, после чего вышел сухим из воды, собственно, как и всегда. Оглушенная болью, она убежала в свою комнату, не в силах больше справляться с эмоциями. «Мама, как ты могла?!» — к горлу поступила тошнота от отвращения к собственной матери. «Ты только что в очередной раз простила того, кто в течение стольких лет зверски издевался не только над тобой, но и над твоими детьми... Тебе было мало страдать в одиночку и ты решила потянуть за собой совершенно невинных людей в болото страха и нескончаемых мук. Какая же ты глупая… Ты заслужила каждую гематому на своём теле, каждый перелом, каждую потерю сознания. Но не я. Я больше не собираюсь это терпеть, не хочу возвращаться в ад, я ни в чем не виновата!» Вдруг Рамона застыла, увидев манящее фиолетовое свечение, струящееся из щелей прикроватного столика. Настороженно к нему подступая, она выдвинула полку и извлекла хрустальный источник волшебного мерцания. Узрив в его пределах сказочной красоты мир, она приоткрыла рот, не веря своим глазам. «Точно! Со мной или без меня, эта семья будет страдать. Мама, ты сделала свой выбор, но я больше не хочу быть невольной жертвой его последствий.» — Король Гоблинов, Король Гоблинов, где бы ты ни был, забери меня подальше от этого безумия!