«Берегитесь, юные создания!»

... — Хоггвол, а теперь скажи мне. Он действительно готов разделить трон с простой земной девочкой?! Неужели нет равных ему претенденток или способа избежать этой идиотской свадьбы? — Святые угодники, как эта девица собирается стать королевой, если даже не может запомнить пять букв?! — Я все слышала. И да, меньше всего я хочу стать королевой. — Ой... Хоггл сказал это вслух? Ладно, проехали. Рамона, как тебе сказать… На что ты рассчитывала, когда сама его вызывала? Что он просто возьмёт тебя в служанки? Если Его Величество что-то задумал, то никто не сможет его остановить, тем более, Король считает, что за тобой огромный должок, за кот… Черт, я опять болтаю лишнего, не сносить мне головы! — Послушай, я очень ценю, что ты делишься со мной этой информацией и ни за что тебя не сдам. Неужели он и впрямь настолько жесток, что ты боишься сказать лишнее слово? — У тебя такое красивое ожерелье, похоже на радугу! — он выпучил глаза, словно ребенок, увидевший на полке магазина желанную игрушку. — Ладно, бери, только ответь мне! — Прекрасно. На Хоггле смотрится даже лучше. Что ты там спрашивала? А... Н…ну… Если его не злить, то можно вполне себе жить с головой на плечах, не беспокоясь, что все будут обходить тебя за километр, морща носы из-за смердящей вечной вони. Я и так уже достаточно рассказал. В общем, не дури. Если тебе дорога жизнь, то усмири свой нрав и не иди Королю наперекор. — И это все? Ну ты, конечно, открыл Америку. — Как это, «открыл Америку» ? — Не бери в голову. Спасибо за помощь. — Хоггл всегда рад помочь! А вот мы и пришли. ... Очутившись на мягкой просторной кровати, она сжала балдахин и что было сил резким рывком оттянула его вниз. Омерзительным было даже допущение мысли о свадьбе — саму идею "отдать себя" мужчине Рамона изгоняла из разума в виде обжигающего щеки ручья слез. «Нет, я ни за что не повторю судьбу своей матери, сброшусь с крыши этого проклятого замка, но не позволю ему овладеть мной! Он уже позволил себе слишком многое... Ещё и этот чертов поцелуй!» К горлу подкатил тошнотворный ком. Порывистыми движениями она пыталась «стереть» незримый отпечаток губ Джарета, все ещё ощущающийся на ее устах позорным клеймом. ... Рамона проснулась от настойчивого жужжания крыльев прямо над ухом. — И здесь эти проклятые комары?! Убирайтесь к чертовой матери! — Поосторожнее с языком, девочка. Я, конечно, не комар, но могу ужалить так, что любое проклятье покажется благословением. — Ты ещё кто?! — взглянув на «собеседницу», Рамона пришла в недоумение, — Не слишком ли много дерзости для такой маленькой феечки? Говори, зачем пришла и прова... Улетай отсюда.  — Ну и вкус у Короля... Он просил передать тебе записку. Иначе я бы ни за что не захотела делить с тобой воздух. — высвободив из крохотной ручки клочок бумаги, она поспешно выпорхнула в окно. «Доброе утро, моя янтарная роза. Жду тебя в трапезной зале в правом крыле третьего этажа. В сундуке ты найдешь роскошные платья, которые подчеркнут и без того изящную фигуру. С любовью, Джарет.» — Да пошел ты к черту, Джарет! Завтракай наедине с тараканами в своей голове! — она скомкала записку, после чего выбросила в дальний угол, а сама села на край кровати. ... — Милая, ты же не хочешь, чтобы на тебе висело свадебное платье? — Никакого свадебного платья на мне вообще не будет! — Свадебного платья на тебе не будет во время брачной ночи. Я собственноручно освобожу тебя от этих тканей, исполнив твою волю, потому что сильно люблю. — Нет... Даже не мечтайте! И как Вы сюда вошли? Я же заперла дверь! — Рамона, я найду ключ к любой двери. И к твоему сердцу тоже. А сейчас, приглашаю тебя на завтрак. — он протянул ей руку в галантном жесте. — Ноги моей не будет в трапезной зале до тех пор, пока Вы не откажетесь от этой дурной затеи со свадьбой! — Оу, правда? Будешь до последнего морить себя голодом, наивно считая, что смерть сможет нас разлучить? — Обратив внимание на сорванный балдахин, Джарет сделал глубокий вдох, сжимая губы, после чего резко повалил Рамону на кровать: — Дорогая, как ты обращаешься с тем, что я с любовью тебе дал?, — из наигранно-любезной его интонация начала приобретать суровый, даже яростный характер, — Я задал тебе вопрос! Как ты смеешь так обходиться с королевским имуществом, с королевским великодушием?! Немедленно отвечай! — А как Вы смеете делать со мной все, что Вам вздумается?! — Ты будешь сравнивать себя со мной, неблагодарная мерзавка?!, — он притянул ее к себе, крепко сжав за шею, — Радость моя, ты даже представить не можешь все, что я хотел бы с тобой сделать. Но несмотря на то, что по щелчку пальца могу воплотить это в реальность, я терпеливо жду обоюдного согласия. Однако, терпение мое на пределе, и ты сильно пожалеешь, если будешь продолжать его испытывать, — казалось, он вот-вот высосет из нее все живое своим леденящим душу взглядом. — А теперь ты пойдешь со мной на завтрак.  — Н...нет, я никуда не пойду. — дрожь окутала все ее тело, глаза не замечали ничего кроме разъяренного зверя, но она сфокусировала все силы на том, чтобы не позволить голосу выдать первобытный страх. Получилось ли? Не совсем. И это ещё больше раззадорило подмечающего каждую мельчайшую деталь Джарета: «Когда–нибудь она поймет, насколько жалко и смешно выглядят ее попытки ставить нас на один уровень. Но пока что я этого не хочу.» — Значит, по-хорошему ты не понимаешь. Какая жалость. Надвигаясь, словно хищник на жертву, он насел на нее, обездвиживая своими крепкими бедрами с обеих сторон. Но та не желала позволять ему совершать лишние телодвижения, отбиваясь изо всех сил. Злостно усмехнувшись, он подобрал с пола шелковый лоскут ткани, обвил им тонкие запястья и привязал к изголовью кровати: — А что это мы перестали брыкаться? Неужто опали крылья, мой ангел? В ответ она лишь молчала, в очередной раз осознавая свою беспомощность перед взрослым мужчиной. Страх в ее глазах постепенно начал уступать отчаянности, смешавшейся с усталостью сражаться в столь неравном бою. Вдруг Король достает из внутреннего кармана камзола шар и совершая три оборота, превращает его в хрустальный поднос внушительного размера с самыми любимыми блюдами возлюбленной. Она старалась изобразить максимальное безразличие к происходящему, но урчание в животе говорило само за себя. — Ну что, все ещё желаешь сидеть на диете? — С каких это пор Вас стало интересовать, чего я хочу? — Открой рот.  В ответ она хотела скрестить руки, только вот «кандалы» оказались слишком прочными. Пришлось ограничиться отрицательным покачиванием головой и презрительным взглядом. Джарет, решивший не тратить много времени на прелюдия, бесцеременно обхватил подбородок Рамоны, а после – надавил, оттягивая его вниз. Не успела она осознать произошедшее, как ощутила во рту обволакивающую сливочную текстуру, оставляющую за собой терпкий кофейный шлейф. — Талантливый человек талантлив во всем, не правда ли? Держу пари, это лучший тирамису в твоей жизни.  — Не знаю... Не успела распробовать, — она недовольно закатила глаза. — Моя девочка, хитрости тебе не занимать! — Джарет аккуратно зачерпывал ложкой десерт, не сдерживая смеха. — Да что?! Вы сами спросили мое мнение, а как я могу что-то сказать, не продегустировав?  Но говорить что-то в свое оправдание было бесполезно, ведь на ее лице было написано, что она готова отдать все за кулинарное творение Джарета. — Неужели эта людская пища настолько вкусная? — Развяжите мне руки и я отвечу. — Перешла на шантаж? Что ж, удиви меня. Освободившись, Рамона выхватила из рук Короля ложку и повторила его же маневр, после чего медленно вытерла с уголка его губ крем. — Признаюсь, ты меня удивила. Но не больше, чем мои превосходные способности, распространяющиеся на абсолютно все сферы деятельности! — он заливисто расхохотался, нежно поцеловав ее в нос.