Слуга Ворона

      Рик был встревожен. Кансилльер пожелал увидеть его впервые за долгое время.       Маркиз уже задумывался о такой вероятности и даже заготовил некоторые слова. Нужно было во что бы то ни стало открыть кансилльеру на Рокэ глаза. Быть может, его удастся уговорить хотя бы на разговор с Вороном, и это станет возможностью для диалога Лучших Людей и Людей Чести. — У меня назначена встреча с кансилльером, — пояснил Рик знакомому слуге, и его пропустили.       Август, как и всегда прежде, сидел за письменным столом. Но на этот раз на его лице застыла не улыбка, а скорбь. — Садись, Эрика.       Его голос звучал так строго, что оруженосец даже не решился привычно поправить «Эрику» на «Рик». — Ты очень, очень всех нас расстроила,— продолжил кансилльер, когда Эрика села напротив него. — Твоей матушке стало дурно, когда она узнала о твоих необдуманных поступках.       Матушка?! Эрика подалась вперёд. — Да, — верно истолковал её реакцию Штанцлер. — Ты совсем забыла о Деле Чести. Ты бросила старых друзей. Власть герцога Алвы затмила тебе глаза.       Обида сковала грудь. Да что ей за дело до власти Ворона?! Разве не следовала бы она за свои эром, как следует сейчас, будь он калекой или нищим?! — Видит Создатель… — начала она, но Август прервал её. — Ты променяла Его на соблазн Леворукого.       Снести ещё и это было невозможно. — Я чту Создателя!       А разве может быть иначе? Ведь её всю жизнь учили этому матушка и Адриан! — Вы обвиняете меня в дружбе с герцогом Алва?!       Эрика повысила голос, но через секунду вспомнила, что именно собиралась сказать кансилльеру, а в его лице всем Людям Чести. — Но мы все ошибались на его счёт. И я тоже. Он любит Талиг, он только маскирует это за… — Ему удалось провести и тебя!       В голосе Штанцлера звучала горечь, но она оскорбляла Рика. — Ворону неведомы жалость и доброта…       Эрика поднялась со своего места. — Не говорите так, эр Август.       Как давно, находясь в столице, она отвыкла от этого древнего обращения. — Всё-таки герцог Алва мой сеньор, — напомнила она, надеясь, что её голос звучит хоть капельку грозно, — и я не позволю вам… даже вам! Он выиграл войну. И он был добр ко многим, к очень многим. Я сама могла это видеть!       Кансилльер несколько секунд молчал, его лицо смягчилось, он грустно улыбнулся. — Прости меня, Эрика. Я зря разозлился на тебя. Ведь, в конечном итоге, это всё моя вина. Я предупреждал твою матушку, что ты не справишься. И не удивительно. Ты обычная девочка, Эрика.       Вроде бы тон Штанцлера стал ласковей, но эти слова обижали даже больше, чем недавний укор. — Альдо скучает по тебе.       Имя друга больно царапнуло по сердцу. Если она перед кем-то и чувствовала вину, то не перед тучным кансилльером, а перед золотым принцем, неизменно доверяющим ей. Но она помнит его, она о нём не забывает и не забудет никогда. — Лучше тебе вернуться домой, — примирительно продолжил Август. — Я зря затеял всё это, и, пока не поздно, тебе нужно оказаться в Надоре.       Это предложение поразило Эрику. Она ничего не боялась больше, чем возвращения, потери всего, приобретённого жизнью в Олларии. Потерять Рокэ? Человека, который верит в неё? Человека, который так добр к ней? Невозможно! — Я бы могла сама поговорить с ним! — уцепилась она за последнюю надежду. — Попробовать во всём убедить. Он может послушать меня. Он…       Рику хотелось сказать, что эр доверяет ему, но разве это правда? С другой стороны, это ли сейчас самое главное? — Даже если герцог Алва не захочет причинить тебе вред, это сделает Квентин Дорак. В его возможностях лишить твоего дядю прав на Надор, и тогда… — кансилльер тяжело вздохнул и сделал паузу. — Да и для Альдо Ракана это может стать смертельной угрозой.       Рик почувствовал себя загнанным в тупик. Лучше умереть, чем покинуть Рокэ, но распоряжаться своей жизнью — совсем не то же самое, что распоряжаться жизнями семьи и друзей. Кансилльер был чудовищно прав: Ворон ещё может послушать своего оруженосца и проявить великодушие к матушке и сёстрам. Но Квентин Дорак?..       У Окделлов нет таких влиятельных друзей, как Савиньяки. За них некому заступиться. Сам Рик юн, а старше он никогда не станет, потому что рано или поздно придётся снять маску. И похоже, что это «рано или поздно» — сейчас.       Август упорно навязывал ему одну мысль, и Рик уже почти успел с этой мыслью согласиться, когда внутри что-то щёлкнуло. «Раз поверив, верь всегда» — так наставлял Адриан. И что бы ни говорил Штанцлер, Эрика действительно чтит Создателя и внимательно слушала своего Эсперадора. — Есть, конечно, и другой путь, — добавил кансилльер. — Эрика, если ты действительно хочешь помочь своей семье, у тебя есть последний шанс исполнить своё предназначение.       В руке Штанцлера сверкнуло кольцо с большим красным камнем, и Рику не составило труда понять, что в нём — яд. Подумать только, какой-то год назад она, глупая и самонадеянная, ехала в Олларию с тем, чтобы отомстить убийце своего отца. Уже трудно вспомнить, о чём она тогда думала. Кажется, Ворон представлялся ей сказочным злодеем из драм Дидериха, и она планировала расправиться с ним в первые же дни.       А ведь Штанцлер из года в год подкреплял её убеждения. Матушка не могла знать Первого маршала лично, но кансилльер?.. На что он рассчитывает сейчас, протягивая ей отраву? Как-то Рокэ, шутя, упомянул, что отец с детства привил ему привычку ко всем существующим ядам. Маркиз охотно верил, что это правда.       Рик начал быстро соображать. Пора забыть о прямоте и подумать головой. Отказаться — значит уехать и уберечь Надор. Согласиться — выиграть время на разговор с эром, но тогда обратно пути не будет, а семья окажется под ударом. Варианта использовать яд по назначению, разумеется, не существовало.       Маркиз сжал кольцо в ладони и кивнул: — За отца и Талигойю.       Кансилльер расплылся в улыбке, на этот раз благоволящей: — Хорошо. Очень хорошо, Эрика.       А ведь когда-то кабинет кансилльера казался пусть неприятным, но безопасным местом! Теперь было страшно и хотелось скорее оказаться в особняке эра. Даже если его не окажется на месте, Хуан что-нибудь придумает.       Твою кавалерию, надоело прятаться за спины! В конце концов Рик был на войне и сам может за себя постоять. — До свидания, эр Август. — Да поможет тебе Создатель, Эрика.       Из особняка Штанцлера маркиз Кадрон вылетел почти разъярённым. Недавний страх улетучился, как только Рик осознал, что боится. Если потребуется, он станет сражаться за себя и за своего эра! Они с Рокэ тренируются каждое утро, он выполнил обещание и учит фехтовать левой…       Никогда в своей жизни оруженосец ещё не был так уверен, как когда посылал идею об отравлении к кошкам. Самое сложное — рассказать, но это как броситься в воду. Будь что будет.