Слуга Ворона

      В её новой комнате был балкон!       Это обстоятельство было первым, на что Эрика обратила внимание, а потом показалась вся светлая комната, украшенная цветочными узорами. Большая кровать с балдахином, простой письменный стол из белого дерева, на нём — чернильница и чистые листы. Но больше всего изумляли стены с искусным изображением всевозможных птиц: красных и жёлтых, больших и маленьких.       Герцогиня застыла на пороге, поражённая сказкой, в которой внезапно оказалась. О такой комнате мечтала каждая девочка, мечтала и она, когда была ребёнком. Неужели каждая герцогиня Алва получает это с рождения? — Приехали! Счастье-то какое! — между там ворковала Кончита, проталкивая Эрику внутрь. — Десять лет не приезжал, а тут приехал — и сразу с девушкой!       Эта женщина смущала герцогиню Окделл своей теплотой, как в первые дни знакомства её смущал жизнерадостный Паоло, но она точно так же тянулась к ней. — Девушки уже всё подготовили, дорита, идём.       Только сейчас Эрика заметила, что к комнате примыкает купальня. Какая роскошь! — Устала бедняжка, с дороги… Ну, снимай платье. Мы тебя помоем и наденем новое, ещё красивее. — Разве вы уже всё подготовили? — робко спросила Эрика, стягивая с себя одежду. — Ну конечно! Мы, как узнали, что соберано вернётся, да не один, а с гостьей…       Значит, Рокэ предупредил их заранее. Ну конечно, а как иначе?       Она не должна была смущаться, ведь они с Вороном были в одинаковых титулах, и всё же сейчас ощущала себя самой простой девушкой из провинции.       Зелёное платье упало на пол, и герцогиня осторожно опустилась в тёплую воду. Она действительно устала с дороги, и всё равно сидеть без дела не хотелось. — Красавица, красавица, — в голосе служанки слышалось удовлетворение. — Давно бы пора!       Эрика не вполне поняла, о каком «пора» идёт речь, но позволила мозолистым рукам отереть свою спину.       Про волосы Кончита ничего не сказала, лишь недовольно цокнула языком и взялась намыливать короткий ёжик.       Рокэ решил снова сделать из неё настоящую герцогиню, только зачем и что будет дальше? Хотя, сейчас это совсем не важно! — Нет ничего полезней для дома, чем женская рука, — одобрительно сказала Кончита, вынося мягкое даже на вид полотенце.       Эрика хотела возразить, что никакая она не рука, что они здесь, может быть, месяца на два, но промолчала, не решившись.       Одно дело — быть хозяйкой в собственном доме, и совсем другое — гостьей у герцога Алвы. Но, кажется, она опасалась зря. Здесь никто не интересовался её северным происхождением.       Босые ноги ступили на мягкий ковёр. Она вернулась в комнату, а Кончита вынесла охапку чистой одежды.       На этот раз нарядом оказалось не платье. Эрика с интересом рассмотрела белую блузку с кружевным воротником и вздувающимися рукавами. Под конец Кончита торжественно перетянула тёмно-зелёную, пышную юбку широким поясом и удовлетворённо вздохнула.       Действительно непривычным элементом одежды стала мантилья, которую, по настоянию служанки, пришлось закрепить на голове и плечах.       Подумав, Эрика решила, что всё это очень даже хорошо, потому что ткань прикрывала некрасивые волосы, и теперь она больше не выглядела мальчиком в платье. — Можно мне осмотреться? — осторожно спросила герцогиня, вертясь перед большим зеркалом. — Не евши, не спавши, и так с самой дороги?! — испуганно воскликнула Кончита таким тоном, словно она по меньшей мере изъявила желание пересечь пешком всё Кэнналоа. — Уже поздно для обеда и рано для ужина, — с улыбкой пояснила Эрика, — а я с ума сойду от любопытства, если останусь на месте.       Кажется, кэнналийка поняла. Она тоже улыбнулась и благосклонно кивнула. — Ну хорошо. Большой беды от этого не будет, а соберано и сам скоро подойдёт.       Покинув комнату, герцогиня последовала за своей торжественно вышагивающей проводницей. По пути им попадались служанки: они улыбались и кланялись. — Раньше здесь всюду стояли цветы, — пожаловалась Кончита то ли Эрике, то ли в пустоту. — Их по приказу госпожи ставили. Ах, бедная госпожа!       «Госпожа — это матушка Рокэ», — подумала Эрика. Всем известно, что в последние десятилетия семью Алва преследовала череда несчастий. Рокэ был то ли седьмым, то ли восьмым ребёнком, и все его братья и сёстры погибли при самых различных обстоятельствах. Алваро и его жены нет в живых тоже довольно давно. Неужели Алвасете всё это время пребывал в полнейшем запустении? — Она была хорошим человеком?       Эрика спрашивала, но Кончита, видимо, приняла её слова за утверждение. — Это правда! Как она всех любила, а уж покойного соберано — больше всех! И сколько ей выпало несчастий…       Интересно, какой она была? Кажется, её имя — Долорес Салина, значит, южанка. Вне всяких сомнений, Рокэ Алва — самый красивый человек Талига. Значит, красива и его мать.       Воздух здесь был совершенно особенным и даже пах чем-то тёплым и сладким. Они с Кончитой вышли с другой стороны особняка, не рассчитанной на парадные въезды. Почти у самого крыльца Эрику встретила тропинка, ограждённая по бокам постриженнными в форме кубов кустами. — А когда спустится… соберано?       Герцогиня немного помедлила, выбирая между привычным себе и принятым здесь титулами, и в конце концов предпочла второй. — Вот-вот, дорита! — Кончита улыбалась и выглядела совершенно счастливой. — Здесь просто невероятно красиво!       Это было правдой. Среди всей этой зелени Эрика не узнавала и себя саму, как будто она стала совершенно другим человеком или даже сказочным существом из рассказов кормилицы.       Дорожка закончилась, и герцогине открылся роскошный сад, полный цветов и плодоносных деревьев. У одного из деревьев, в сгорбленной позе, спиной к ней, стоял мужчина. В его руках были зажаты садовые ножницы. То и дело щёлкали лезвия.       Эрика поздоровалась. Мужчина обернулся и снял шляпу. На герцогиню глядело доброе старческое лицо. Он понял, что она не из Кэнналоа и заговорил на Талиг. — Добрый день, дорита. — Это ваш сад? — Сад принадлежит соберано, дорита, — мужчина негромко рассмеялся. — А я лишь присматриваю за ним.       Эрика обернулась. Кончиты рядом не было. — Это восхитительная работа. Я могу посмотреть?

***

      Садовника звали Пабло, а цветы — гилискис, делоникс, жаккаранда. Никогда в жизни Эрика не жалела так сильно, что Надор расположен на севере. Ведь, находись он хоть чуточку южнее, и туда можно было бы привезти хотя бы пару видов семян, а так — не приживутся.       Пабло знал легенду о каждом растении в саду, и герцогиня увлечённо слушала его, потеряв ход времени. Стало ясно, что обаянием Паоло обладает не только добросердечная Кончита, но и все своячники южанина. Даже странно, ведь Север и Юг между собой не подружишь. — А что это за растение? — Эрика остановилась у цветка с множеством ярко красных бутонов. — О, это Кровь Влюблённой, — садовник улыбнулся и бережно коснулся стебля. — По сказанию, она была пролита девушкой, заслонившей человека, которого любила, от собственного отца. Её кровь впиталась в землю и проросла чудесным цветком, — Пабло выглядел задумчивым. — Покойная госпожа своими руками посадила эти семена. — Матушка считала, что так сможет сберечь любовь в доме, — сзади послышался голос герцога Алвы, и, обернувшись, Эрика увидела эра. — Любовь цветы действительно сберегли, чего, к сожалению, не скажешь о жизнях. — Соберано, — садовник низко поклонился, и маршал кивнул ему в ответ. — Спасибо, Пабло. Остальное я покажу дорите сам. В конце концов, мне нужно проявить себя радушным хозяином.       Затем герцог Алва повернулся к Эрике и подал ей руку, согнутую в локте. Ощущать себя дамой было до ужаса непривычно, к тому же, она прекрасно помнила отношение своего эра к женщинам. Как будто лишь мужчины способны быть интересными людьми, а девушка обречена на вечное хранение в каком-нибудь безопасном месте. Это ли не нравилось королеве? С другой стороны, позволил же он Эрике остаться своим оруженосцем… — Это просто невероятное место! — выпалила Эрика, едва оставшись с Рокэ наедине.       По губам соберано скользнула улыбка. — После холода всегда приятно ощутить жару. Правда, лишь до тех пор, пока она не станет удушающей. — Тогда можно найти воду, — герцогиня качнула головой и, как положено, облокотилась на предложенную ей руку. — Здесь все говорят о вашей матушке. — Она была душой Кэнналоа всю свою жизнь, — кивнул Рокэ. — К сожалению, мы не были слишком близки. — Действительно?       А ей почему-то казалось, что герцоги Алва жили в любви и гармонии. По крайней мере, всё в этом месте так и кричало об этом. — Я был шестым ребёнком в семье, — маршал смотрел куда-то вдаль и вместе с тем выглядел сосредоточенным. — Думаю, родители любили друг друга и даже были счастливы, но я это время не застал.       Когда Эрика рассказывала о детстве, она испытывала печаль, радость, тревогу, одним словом — волнение. Рокэ был спокоен и даже отчуждён, словно рассказывал не о своей жизни, а о чьей-нибудь чужой. — Пока я оставался младшим сыном, мной не занимались, а после времени хватило лишь на то, чтобы вырастить Повелителя Ветра.       Эрика задумалась. Ей самой занимались, занимались много и с самого рождения. Кажется, продолжали заниматься и теперь. — Только не смотрите на меня так печально, герцогиня, — Ворон отмер, а в его взгляде снова появилась искра. — В конце концов, лично я убеждён, что именно это обстоятельство подарило мне свободу. Если бы отец всю жизнь не сводил с меня взгляда, при его характере, это оказалось бы изощрённой пыткой. Да и сам я никогда подарком не был. — Вас здесь все любят. — Ну хоть где-то.       И снова в голосе Рокэ не промелькнуло ни горечи, ни грусти. Как ему удавалось так легко принимать любое мнение о себе? — Я хотела сказать, что благодарна вам за то, что вы пригласили меня сюда и…       Столько вещей, за которые ей хотелось бы сказать «спасибо». Их, наверное, так много, что она не вспомнит все. — Так же, как я благодарен вам, что вы поехали. Я люблю Алвасете, но без вашей компании здесь могло бы статься скучно. — Когда я вижу Алвасете, эти прекрасные места и счастливых людей, мне становится стыдно.       Рокэ вопросительно вздёрнул бровь. — В Надоре всё совсем не так, — пояснила Эрика. — Я старшая, но это ничего не значит. Если я не сын, то не могу возглавить Дом. Вместо этого Повелителем Скал станет дядя Эйвон, а он даже не Окделл. — Из вас бы вышла чудесная Повелительница Скал, — уголки губ маршала чуть приподнялись. — И прекрасный воин. Со временем мне бы пришлось сделать вас своим генералом. — Я была бы счастлива служить моему маршалу, — блеснула улыбкой Эрика, но тут же поникла.       Они оба знали, что это только шутки, не предполагающие ничего большего. — Не грустите, герцогиня. Иначе слухи о том, что я пытаю своих гостей, подтвердятся. — А разве вам есть дело до слухов?       Рокэ рассмеялся, а потом подошёл к дереву, унизанному красными плодами и, немного помедлив в выборе, сорвал один из них. — Видите, мне опять приходится нарушать свои привычки ради вас. Так недалеко и до государственной измены, сударыня!       Эрика сжала в руке алый фрукт. — Первый раз такой вижу, — подумав, призналась она. — Это гранат, — герцог следил за ней внимательно, будто что-то примечая. — Алвасете ими знаменит, но этот я советую вам сохранить до ужина.       Сколько ещё в этом месте хранится изумительных вещей, которых она не пробовала ни разу в жизни?       Ужинали на террасе. Небольшой столик не слишком сильно разделял её и Ворона. Они сидели друг напротив друга, но были совсем рядом. — Я надеюсь, завтра вы будете готовы к длительной прогулке, герцогиня, — синие глаза лукаво блеснули. — Всегда готова! — бодро отрапортовала Эрика. — Готова исполнять любые приказы монсеньора. — Ну уж нет, пока мы в Алвасете, здесь будут исполняться ваши желания.       Покончив с основным блюдом, Эрика взялась за неизвестный плод. — Позвольте, — маршал аккуратно разрезал фрукт пополам.       Внутри гранат оказался полон ярко-красных, крупных зёрен. Повелительница Скал улыбнулась: они напоминали ей драгоценные камни, один из которых поблёскивал на кольце Повелителя Скал. Откусив часть, герцогиня к своему стыду поняла, что безнадёжно испачкалась. Послышался мягкий смех, а затем ей протянули платок, и, посмотрев на него, Эрика увидела в правом углу маленького вышитого ворона.       Матушка бы строго отчитала её за такое, но герцог Алва веселился, и ей тоже стало весело. Это была именно та свобода, которую она чувствовала в Агарисе и которую жаждала получить, став женой Альдо. Неужели её возможно найти и на Юге?