Тьма любит тебя, Том! Идём за мной...

Человек, тихо ступающий по мрачным улицам местных трущёб, выглядел странно для этого места в своём выглаженном лиловом костюме. Когда директор Диппет попросил профессора Альбуса Дамблдора навестить юного волшебника Тома Реддла в приюте, тот не очень радужно воспринял эту просьбу. Для него, такого уважаемого и важного волшебника, коим он себя считал, отправляться проведать сирот было чем-то… унизительным… Как будто у него нет более важных дел! К тому же, Альбус был уверен, что истинный потенциал раскрывается в 11 лет, так что рано говорить о потенциале этого мальчика сейчас. В мире были сотни детей, находящихся в ещё более ужасном положении! А ему, Альбусу, больше хотелось самому заниматься директорством. К тому же, было бы неплохо получить место в Министерстве Магии или даже Визенгамоте, но он знал, что его, безроднего, без связей и денег, вряд ли когда удостоят такой чести… Разве что за особо выдающиеся заслуги. Тем не менее, он отправился в магловскую часть Лондонских окраин, с неохотой, но выполняя просьбу Диппета. — Ваше письмо удивило меня, мистер Дамблдор. Томом редко кто интересуется… Трудный ребёнок! Лучше обратите внимание на Эми Бэнсон. Чудесная девочка! Любит рисовать, в свои 8 уже умеет готовить, аккуратная, вежливая, всегда помогает по хозяйству… — Миссис Коул, я всё понимаю, но я пришёл именно к Тому. Вы можете проводить меня к нему? Заведующая тихо вздохнула. В её душе мелькнула надежда, что, если ради всего святого, всё пройдёт хорошо, они смогут навсегда избавиться от этого ребёнка! Она провела мужчину по лестницам, открывая дверь в убогую, бедную комнатушку Реддла. Мальчик сидел на кровати, по обыкновению уставившись на стену и не реагируя ни на кого. — Том, к тебе гости. Пожалуйста, веди себя прилично! — едва не умоляя, попросила женщина. На лице мальчика отразилось удивление, даже озадаченность. Он с подозрением уставился на незнакомого мужчину, сверля его взглядом. — Здравствуй, Том. Миссис Коул, вы не могли бы дать нам поговорить наедине? — Да-да, конечно… — ответила та, закрыв за собой дверь. — Как поживаешь, Том? — поинтересовался Альбус. Мальчик не ответил. Он оглядел вошедшего мужчину с головы до ног, пытаясь понять, кто он и что из себя представляет. — Вы доктор, да? — Том подозрительно прищурился. — Нет, я учитель. — спокойно ответил Альбус. — Я вам не верю! Она хочет, чтобы меня снова осмотрели. — на последнем слове мальчик скривился. Уже не первый раз он сталкивался с электрошоковой терапией. Увы, психиатрия того времени больше напоминала пытки, чем лечение. Подозревая, что мальчик маниакальный психопат, его дважды в неделю принудительно отвозили в частную клинику, где привязывали ремнями к специальному креслу и били током, кололи непонятными психотропными лекарствами, словно ставили на нём какие-то эксперименты… В камере-одиночке, оббитой мягким наполнителем, он так же был частый гость. Но каждый раз очередная попытка «вылечить» мальчика приводила к странным последствиям: приборы начинали резко выходить из строя, кожаные ремни лопались, врач, который подносил иглу, вместо Тома ставил укол себе, в самом помещении внезапно начинался пожар, а потом и вовсе дошло до того, что главный врач, исследующий феномен странного ребенка, на очередном приёме, желая взять у Тома кровь на анализ, застыл на некоторое время, а потом, сказав: «Хорошо», взял со стола лежащий там скальпель и перерезал себе горло. Если бы окружающие не были заняты попытками оказать врачу помощь, которые, к сожалению, не принесли результата — доктор скончался — то они бы заметили зловещую ухмылку мальчика, ментально приказавшего ему убить себя. В тот момент Реддл осознал, Насколько он сильнее их. Происшествие списали на помешательство врача, но мальчика с тех пор больше не трогали, разве что поселили в приюте отдельно от других детей, в собственной комнате, которая, впрочем, тоже чем-то напоминала камеру-одиночку. — Они считают, что я… другой. — продолжил Том. — Возможно, они правы. — Я не сумасшедший! Я всего лишь не такой, как они! — Хогвартс — это не сумасшедший дом. — ответил Альбус, спокойно наблюдая за мальчиком, слегка скучая. «Я бы поспорила с этим…» — раздался мелодичный голос Тиамат в голове Тома, однако, она не вмешивалась слишком сильно, но удержаться от реплики не смогла, отчего у мальчика на лице отразилась презрительная ухмылка. Он решил, что, когда останется один, узнает Всё от Тиамат, а то попытки взрослых держать его в неведение уже начинали изрядно раздражать. — Хогвартс — это школа. Школа волшебства. — продолжал Дамблдор, — Ты ведь умеешь делать странные вещи, Том. То, чего другие дети не могут. — Я могу двигать предметы, не прикасаясь к ним! Могу заставить животных слушаться меня, безо всякой дрессировки! Я могу сделать плохо тем, кто жесток со мной. Причинить им боль… — опять презрительная ухмылка, но в этот раз Том почти мечтательно поднял глаза к потолку, — Если захочу. — через секунду взгляд мальчика упал на Дамблдора. Том пристально посмотрел на незнакомца, будто испытывая, — Кто вы? Кто вы такой?! — Я такой же, как и ты, Том. Я — другой. «Ммм, приём, называющийся подстройка под клиента… Изменения в поведении, которые сделают тебя более похожим на собеседника, что бессознательно ощущается им как-то, что вы «свой», создают между вами лучший контакт и доверие.» — Тиамат снова не удержалась от реплики. — Докажите! — с вызовом бросил Том, вскакива с кровати. Внезапно, за секунду его шкаф оказался объят пламенем. У Тома расширились глаза от удивления, а в душе царапнул леденящий страх за свои вещи, страх потерять то немногое, что у него было. — По-моему, из твоего шкафа что-то хочет вырваться наружу, Том. — серьёзно произнёс Альбус. «А, по-моему, он Горит.» — одновременно сказала Тиамат и подумал мальчик самостоятельно. — Не надо! Прекратите это! — отчаянно воскликнул Реддл. Шкаф так же внезапно потух. Стало понятно, что он не горел по-настоящему, это была лишь иллюзия, вызванная старым колдуном. — В Хогвартсе не терпят воровства. — Дамблдор принялся отчитывать мальчика, — В нашей школе волшебства тебя научат не только пользоваться магией, но и держать её под контролем. Понимаешь меня? — Конечно. Ещё Как понимаю. — Том горделиво подался вперёд. Он-то знал, что уже умеет контролировать свои магические выбросы. Всегда умел. И всегда направлял их на пользу для себя. — А ещё я говорю с Тенями… Они шепчутся со мной… Разговаривают… Это нормально, для таких, как Я? — Не стоит разговаривать с ними, Том… — на лице Великого Светлого скользнула обеспокоенность, — Тьма это путь в погибель… Зло будет испытывать тебя, оно всегда прельщает властью и богатством, оно обещает силу и власть, но вместо этого лишь мечтает погубить тебя, запутать и сбить с верного пути. В Хогвартсе ты обретёшь друзей и научишься отличать Добро от Зла, ты всегда сможешь спросить совета у любого преподавателя. — Значит, вы заберёте меня отсюда? — поинтересовался Том, его глаза отчаянно загорелись надеждой. — Конечно, когда тебе исполнится 11, к тебе прилетит сова с письмом о твоём зачислении и ты сможешь начать своё обучение в нашей школе. — Тогда зачем? Зачем вы пришли сюда сегодня?! — поняв, что его ожидает ещё несколько лет жизни в приюте, мальчик расстроился. Это как показать мороженое — и не дать его съесть! Такой поступок показался ему очень жестоким. — Разве это не очевидно, мой мальчик? — почти искренне удивился Дамблдор, — Чтобы поговорить с тобой, чтобы познакомиться поближе… Разум сироты тут же записал Альбуса в один ряд с теми, кто хочет завести ребенка, приходит в приют, разговаривает с детьми, даёт им надежду, а потом, вместо усыновления, уходит, сказав ничего не значащее: «Ну, нам надо подумать…» Сколько же он повидал таких… таких мразей! Лучше бы не приходили вовсе! Альбус Дамблдор же, как любой человек, который не имел опыта взаимодействия с сиротами, действительно считал, что Том Реддл, как любой ребенок, лишенный участия в его судьбе и страдающий от недостатка внимания, в любой момент своей жизни будет рад общению со взрослым со стороны. На самом деле, Том Реддл с настороженностью и равнодушием воспринял эту попытку незнакомца проявить интерес к его персоне. Когда в твоей жизни за годы сменяются десятки воспитателей, учителей, волонтеров и кандидатов в приемные родители, то развивается подозрительность, утрачивается базовое доверие к миру. Только постоянное, долгое и осмысленное участие в жизни Реддла могло бы вызвать у него доверие и желание делиться своими проблемами, принимать помощь и советы, чего Альбус совершенно не понимал, да и совершенно не задумывался об этом, больше думая о Грин-де-Вальде, который начинал становиться настоящей проблемой. Когда Альбус ушел, Том остался один, совершенно опустошенный, чувствуя себя преданным. Какая бы там ни была эта школа, в этом Хогвартсе, казалось, ему будет гораздо лучше там, чем здесь. «Чёрт! Да Где Угодно будет лучше, чем Здесь!» — отчаянно злился Реддл. От отчаяния, что ему придётся провести в приюте ещё несколько лет, Том решил поговорить с Тиамат. Глянув на часы и убедившись, что у него есть ещё несколько часов до отбоя, он снова сел на кровать, закрыл глаза и внутренне позвал: «Тиамат! О, Владычеца Хаоса, взываю к тебе! Ты здесь?» — Ну-с, и как тебе этот Великий Светлый? — раздался в его сознании знакомый мягкий голосок, в тоне которого сейчас звучали нотки презрения. — Ничего особенного. — холодно заметил мальчик, но внутри явно ощущалась обида. — Итак, я обещала рассказать тебе… С чего бы начать? — задумчиво протянул голос, — С твоего прошлого? Или с будущего? Это такая длинная история… — Начни с истории моей семьи. Ты… Ты знаешь моих родителей? — Ты, Том Марволо Реддл, сын волшебницы Меропы Мракс и маггла Тома Реддла. Твоя мать, влюбившись в обычного смертного, предала семью, сбежав с ним в его маггловский мир. Он был пьяница, дебошир и садист, часто напивался и избивал её. Конечно, он не любил твою мать, скрывшую от него своё волшебное происхождение, а когда узнал, стал высмеивать и издеваться над ней. Вот зачем, спрашивается, надо было привораживать такое ничтожество?! Ох, женщины… Твоя мать опоила его любовным зельем, думая, что это поможет ему быть к ней милее; она поила его все эти годы, пока у неё не появился ты, Том. Думая, что Реддл привяжется к ребёнку, она перестала отпаивать его, но… Не сработало. А когда твой отец узнал, что все эти годы он был под зельями, он пинками и побоями выгнал твою мать из дома. Блуждая, она набрела на этот приют, в котором и родила тебя, не сумев выжить при родах. И именно из-за таких обстоятельств твоего рождения волшебники и будут говорить, что ты не способен на любовь, не видя её, не чувствуя её с рождения и вообще ты — дитя любовного приворота. Спустя несколько лет, а именно в 1943 г., отучившись в Хогвартсе и узнав парочку интересных заклятий, ты убъешь своего отца, деда и бабушку, сделав виновным в их смерти брата матери, Морфина Мракса. Не могу винить тебя в этом — эти твари явно заслужили подобное, не приняв обратно в семью твою мать. Они могли бы хотя бы поинтересоваться её жизнью после замужества, забрать тебя из приюта, раз уж ты уродился волшебником… Но они и пальцем не пошевелили! Кстати, подробнее о Мраксах ты мог бы узнать, пройдя проверку крови. Я даже рекомендую тебе это. Банковские работники, гоблины, часто проводят её, определяя родословную того или иного волшебника. О, поверь, тебя ожидает много сюрпризов… Том слушал — и оболдевал! В мальчике смешивались противоречивые чувства: от гнева к ярости, от надежды до самолюбия, от презрения до жажды мести. Тон Тиамат его слегка раздражал. Она говорила плавно и размеренно, а его же интересовали факты и детали, а не философские измышления. Том явно хотел всего и сразу, он не любил ждать, но понимал, что перебивать будет себе дороже, поэтому продолжал слушать, стараясь запомнить как можно больше, в промежутках пытаясь создать себе план действий. Когда Тиамат рассказала ему о том, что он является потомком Салазара Слизерина, одного из основателей Хогвартса, Том резко вырос в собственных глазах. — Хотя знаешь, что самое забавное? В этой ветке реальности Салазар является великим чародеем, одним из Основателей, чья сила не знает границ… Но в другой… В другой он португальский диктатор, приверженец идей нацизма. Интересно, правда? Теория многомерности мира никак не хотела укладываться в голове мальчика, тогда Тиамат объяснила ему нагляднее: — Вот смотри. Вот эта реальность — трёхмерная. Есть двумерная реальность, плоская. Она как чистый лист. В ней есть длина и ширина. В трёхмерной добавляется объём, т.е. глубина. Перед Томом появился лист, изображающий проговариваемое, на котором, с помощью магии Тиамат, возникали линии, рисующие квадрат, а потом преобразующие его в куб. — Это основы геометрии, кстати. А трёхмерные объекты изучает стереометрия. Вообще, нельзя представить магию без черчения! Символы, знаки, фигуры — важная часть любой ритуалистики! Так вот. Четврёхмерное пространство добавляет новый параметр — время. В нём прошлое, настоящее и будущее едины. Вся жизнь объекта, с рождения до смерти, с создания до уничтожения в четырёхмерном измерении воспринимается как один миг… Поэтому экстрасенсам-прорицателям отсюда легко черпать информацию о жизни человека. Но есть и более глубокие измерения… 5-е измерение — поле вероятностей. А что, если ты сегодня съешь не яблоко, а грушу? А если ты скажешь не «да», а «нет»? Если вместо убийства ты пощадишь? Или, наоборот, убъешь? Том, ты понимаешь? Реддл задумался. Он чувствовал, что сейчас ему открывают очень специфичные знания, аналогов которым, пожалуй, нет. — А маги об этом знают? — Нет, даже Великие маги этого мира не задумываются о подобном. Видишь ли… Они могут пользоваться магией, но очень редко задумываются, как это всё работает. Большинству достаточно просто знать, как надо взмахнуть палочкой и что произнести при этом, но то, какие процессы стоят за этим, редко кого интересует. Для этого нужен определённый склад ума и характер. Том почувствовал гордость и воодушевление. Его глаза загорелись жадностью, он буквально жаждал новых знаний, впитывая их как губка. Ему хотелось знать Всё. Убедившись, что Тиамат не лжёт, проверив дарованный ему ритуал и воочию увидев предсказанную встречу, он стал относиться к её словам, даже столь расплывчатым, куда более серьёзно. Тема родословной волновала его, знания о Хогвартсе он тоже посчитал полезными на будущее, но то, что открывалось ему сейчас… Он чувствовал, что именно обладание знаниями сделает его в разы сильнее, позволив превосходить всех! — А в каком измерении находишься ты? — сузив глаза, Реддл предельно сконцентрировался. — В 10-м, последнем из существующих. Ибо я знаю не только всевозможные «если» и «может быть» этой реальности, но и «если» и «может быть» множества других миров, строящихся по совершенно иным законам, отличным от законов этой реальности. Ну и, конечно, то, к чему всё это приведёт… — Я тоже хочу это знать! Научи меня! Тиамат лишь усмехнулась. — Видишь ли, человеческий мозг не в состоянии осознать такого рода информацию. Это слишком сложно для столь хрупкого инструмента. Говоря простым языком, у тебя голова взорвётся от перегруженности. Да и воспринимать тебя начнут как психа, не понимая, о чём ты говоришь. Вот скажешь, например: «Заседание не состоится, т.к. Аннушка уже разлила масло» — и что все поймут? Что ты безумец. Но ты-то будешь знать, какой механизм случайных совпадений за этим стоит! Что Аннушка, соседка литературного критика, пошла в магазин, купила масло, да разлила его, споткнувшись о рельсы. А критик, испуганный, не заметил и подскользнулся, отчего попал прямо под проезжающий трамвай. Поэтому, из-за его похорон и было отменено заседание, на котором он не смог председательствовать. Понимаешь? А каждый раз объяснять всё это узким умишкам людей так утомительно… Очень утомительно! — Но я обязан научиться этому! Тогда… Тогда я смогу стать самым могущественным волшебником! — Значит, жаждешь власти и силы, так? — Тиамат усмехнулась, — Могу понять… А ты думал над тем, что стоит за этим желанием? Страх бессилия. Желание всё контролировать. Страх перед неизвестностью и хаосом. В тебе очень много страха, Том. И это очень плохо для личности. Я могу научить тебя преодолеть свои страхи, но предупреждаю сразу: это долго. Это Больно. Это очень неприятно. Но, если ты справишься, если выдержишь Бездну собственной души, тогда… Тогда ты сможешь присоединиться ко мне — и в твоём распоряжении будут судьбы мирозданий, а не только относительная власть в магической Британии. Подумай об этом, юный лорд Волдеморт… — А почему ты называешь меня таким именем? — Много лет спустя ты сам его выбрал. Презирая маггловское имя отца, дарованное тебе матерью, ты сделал анаграмму. Ты всегда любил анаграммы и тяготел к величию! И вот в чём прикол… Ты, больше всего боящийся смерти, именовался как Летящая Смерть. Надеялся этим победить свой страх? Том задумался. Что-то в этом было… Что-то откликалось в его душе… Но всё же… — А я могу увидеть тебя? — Если только ты сам придёшь ко мне… Если будешь готов спуститься в Бездну… Видишь ли, я не смогу воплотиться в этом мире, это вызовет очень сильный всплеск. Если бы ты был знаком с миром Средиземья, то быстро бы понял, Почему. Эру, Бог того мироздания, создал Валар, приглядывающих за тем миром, а они отправили в него истари, своё материальное воплощение. Но вот воплотись сам Эру в мире — ему бы пришёл конец. Понимаю, что ты сейчас совсем не понимаешь, о чём я… — погрустнела Тиамат, глядя на абсолютно озадаченный взор мальчика, — Говоря проще, это невозможно. Моя сила слишком велика для этого мира. Только ты сам можешь прийти ко мне, в чертоги Тьмы и Хаоса… Если, конечно, готов столкнуться с самыми жуткими из твоих ночных кошмаров наяву. В Бездне тебе даже не поможет магия… Так что подумай, десять раз подумай. Но я буду ждать нашей встречи! Я верю в тебя, мой Тёмный Лорд! Том остался в смятении. Он долго думал о событиях этого, очень насыщенного, дня, а в голове звенело от переутомления. Укрывшись с головой одеялом, он долго думал перед сном обо всем, произошедшем сегодня, решив, что ему нужно завести дневник, чтобы структурировать полученную информацию. Он бы записывал туда всё, что происходит с ним, что говорят ему, какие события и как они связаны… Жаль только, что у него нет подходящей бумаги… Да и денег купить тетрадь нет… Мраксы… Измерения… Бездна… Страхи… Столько ещё необъяснимого в этом мире! И как ему всё успеть? Мысли в голове причудливо перетекали, превращаясь в сновидения, перед глазами мелькали какие-то образы, унося сознание в царство Морфея…