Мой Шехзаде

*** Зайдя в покои, Билл столкнулся нос к носу с Андреасом, который, судя по времени, шел на завтрак. Завидев друга, златовласый юноша тут же накинулся на него с расспросами. Новость о том, что у них с Томом ничего не было и что весь этот вечер был не более, чем показухой, заметно разочаровала Эндрю: он, конечно, ожидал услышать нечто другое, более пикантное. Рассказывать про свои вдруг изменившиеся чувства к Шехзаде Билли не стал, ибо сам еще был в них не до конца уверен. Тем более, после того, как брюнет поведал свою историю, друг вновь завел разговор о своем Анисе. Брюнет делал вид, что слушал Андрея, а мысленно витал в облаках, вспоминая вчерашний вечер и сегодняшнее утро. Он помнил, что послезавтра опять увидит Шехзаде, а оттого уже неосознанно ждал этого самого момента. Трезвая голова твердила, что лучше ему вообще не видеть мужчину, не испытывать судьбу, но что-то другое в груди, наоборот, рвалось к нему с неимоверной силой. И разум явно проигрывал. На завтраке Билли с удивлением отметил, что на него больше никто не косится. Наложники не шептались, они улыбались ему. УЛЫБАЛИСЬ, можете себе представить? А Стив, Лука и Халит даже подошли с извинениями, признавая свою неправоту и ошибки. Конечно же, в глубине души Билл понимал, что их «дружба» - это весьма специфическая и недолговременная вещь, но, тем не менее, решил простить засранцев, ибо общение с одним-единственным обезумевшим от любви Эндрю могло свести с ума кого угодно. Нет, Билли ни в коем случае не злился на Андрея, он теперь даже в чем-то его понимал, ведь мальчику и самому хотелось говорить о Томе вслух, но все-таки один-единственный друг не заменит целый гаремный социум, которого Биллу так давно не хватало. Уже вечером Билли лежал в кровати и пытался заснуть, но не выходило. «И все-таки какой же Том молодец. Если бы не он и не его идея, я бы сбрендил в этой невыносимой обстановке. А еще он такой красивый, такой добрый, такой… Он даже не отругал меня за эту вазу! Как можно к нему остаться равнодушным? И тело у него такое шикарное - рельефное, загорелое, так и хочется притронуться. Я не могу не думать о нем, не вспоминать его голос, его лицо. Почему так? Эти мысли скоро сведут меня с ума. Неужели я влюбился? Да нет, не может быть… А если влюбился, то что дальше? Он никогда не ответит мне взаимностью, потому что я - мальчик. А вдруг? Вдруг я ему тоже нравлюсь? Он ведь спас меня, даже в сад позвал прогуляться и попросил нарисовать его. Что если он тоже хочет быть со мной? Хотя… Что это я размечтался? Он мне четко дал понять, что я его не интересую. Господи, как же мне быть? Так хочется его поцеловать, так сильно хочется. Как вспомню эти губы, аж все внутри сжимается. А я еще, дурак, думал, что влюблюсь в девочку когда-нибудь. Ну, вот какая мне девочка? Я сам, как девочка! Лежу и мечтаю о мужчине, о том, что мне бы хотелось быть его женщиной, чувствовать его влечение к себе. Я такой придурок, честное слово! Втрескаться в МУЖЧИНУ. Как я только умудрился? Мне же раньше казалось это таким отвратительным, таким абсурдным. Да, наверное, если представить на месте Тома другого мужика, то это таковым и остается. Но с ним как-то иначе… Хотя вчера я боялся даже представить ночь с ним. А может, не боялся? Может, это только снаружи мне было страшно? Ведь на подсознательном уровне я вроде как… Ждал? О, Господи! Я ждал и даже, наверное, предвкушал. Просто было обидно, что он меня обманул, что не исполнил обещание, но отвращения я не испытывал. Было страшно, да, неприятно, но не противно. Нет. Это же Том, ТОМ. Как с ним может быть противно? Он ведь самый хороший человек на свете, самый добрый, самый притягательный и справедливый. А если бы все произошло, как я думал тогда перед тем, как войти в его покои? Он бы, наверное, меня целовал, гладил своими руками, длинными пальцами сжимал бы мое тело. М-м-м… Интересно, а каково это, целовать Тома? У него, наверное, очень сладкий вкус, ведь пахнет от него просто нереально, так и хочется уткнуться носом в его шею. Он, наверное, очень страстный… Господи, как же повезло его женщинам родиться женщинами! Им такой мужчина достался, они такие счастливые. Он их любит, приглашает в покои, всегда защищает, наверное, подарки дарит, как Анис Андрею, ночи проводит с ними. Я тоже бы так хотел, наверное… Наверное? А может?.. Да кого я обманываю? Я бы так хотел, так… Черт. Это ужас какой-то! Нужно прекращать мечтать, мне все равно ничего не светит. Какой же я идиот. Все. Спать-спать-спать». *** Следующий день во дворце являлся выходным, все наложники занимались своими личными делами. Время близилось к полудню. Билли сидел на кровати, полностью погрузившись в чтение той самой книги, которую дал ему Том. Мальчик, несомненно, увлекся произведением, но еще сильнее ему хотелось как можно скорее прочитать книгу полностью, дабы удивить Шехзаде своими способностями. Андрей в это время вышивал, сидя возле окна, и размышлял о своей нелегкой судьбе. Погода стояла чудесная, слух ласкали доносившееся из сада пение птиц и шелест листвы, но все это не радовало. Он мял непослушными, тонкими пальчиками полотно и не мог понять, в чем же допустил оплошность. Господин больше не приглашал его в свои покои, не присылал подарков, от него вообще не было никаких вестей. Что же Андрей сделал не так? Сердце сжималось и тоскливо ныло. Мальчик скучал. Одна-единственная ночь пробудила неведанные ранее чувства, которые заполонили собой весь разум и душу. Все его хрупкое существо рвалось к Господину, оно желало быть рядом с ним. Ранее Эндрю никогда не влюблялся, считая себя слишком юным для подобных глупостей, но близость с Шехзаде, его чуткие речи и ласки разбудили в мальчике невиданные чувства. Оказалось, что влюбиться – это отнюдь не прекрасно. Что хорошего в том, что ты с утра до вечера думаешь только об одном человеке? Ты засыпаешь с мыслями о нем, просыпаешься и ждешь, как собачка своего хозяина, на что-то надеешься, а от него ни слуху ни духу. Андреасу все это казалось каким-то ужасным сном. Он и понять не успел, когда с ним все это приключилось, просто в какой момент он начал бредить Господином и медленно сходить по нему ума. Мальчик часами накручивал себя, вспоминал все детали их ночи и искал в себе изъяны. Неужели он недостаточно хорош для Господина? Неужели он не заслужил ответных чувств? Анис забыл о нем? Поиграл и бросил? От этих вопросов голова шла кругом. Не хотелось думать о плохом, но иначе не выходило, дурные мысли сами лезли в голову влюбленного юноши. В эти моменты Андреас жутко завидовал своему черноволосому товарищу, чья жизнь не обременялась чувствами и прочими вытекающими. Разноцветная птичка опустилась на карниз и запрыгала своими крохотными ножками вдоль оконной рамы. Ее красно-желтые перышки торчали в разные стороны, а в маленьком клювике висела гусеница. Эта пернатая кроха была свободной, она не завесила от гарема, дворца и Султана. Ей достаточно было взмахнуть крылышками и улететь, куда глаза глядят. Как же Эндрю сейчас желал оказаться вот такой вот птицей, вольной и никому ничем не обязанной. Но он был всего лишь рабом, наложником, не имеющим никаких прав. От думок златовласого юношу отвлекли голоса по ту сторону стекла. В сад один за другим подходили слуги и стражники, несущие в руках скамейки. Расставив предметы по кругу, рабы построились и поклонились, а затем в поле зрения показался Султан, Паша (его ближний подданный) и все трое Шехзаде. Когда Андрей увидел своего Господина, его сердце затрепетало. Он припал к стеклу ладошками, лаская взглядом недосягаемого возлюбленного. - Что за шум? – Билл оторвался от чтения, вопросительно оглядел друга, но с кровати не встал. - Тут Султан и братья Шехзаде. Кажется, они планируют какое-то занятие, слуги притащили сабли и всякие приспособления. Иди сам посмотри. - Шехзаде? – это новость встряхнула брюнета, и он в один миг оказался возле окна. Действительно, в саду намечалась тренировка. Глава семейства расположился на скамейках, о чем-то воодушевленно беседуя с Пашой и младшим сыном, а Томас с Анисом готовились к бою. Мужчины разделись до пояса, демонстрируя всему дворцу свои мускулы, и стали по очереди друг на друга нападать с кулаками. Первое время они так и боролись лишь руками, не прикасаясь к оружию. Мальчики, следившие за их телодвижениями, охали каждый раз, когда кто-то из братьев принимал на себя удар. Билли переживал за Тома и неустанно кривился, когда тому доставалось. Андреас же волновался за своего Господина и держал за него кулачки. Братья колотили друг друга с рвением, но на их лицах была улыбка, которая означала, что вся эта потасовка лишь шуточный вздор. При свете дня Том казался еще прекрасней: смуглая кожа с выступающими капельками пота, играющие на солнце мышцы, манящие широкие плечи, выпуклая, подкаченная грудь. Весь вид среднего Шехзаде сводил Вильгельма с ума. Билли, как завороженный смотрел на предмет своих недавних мечтаний и млел. Он задыхался от множества разных чувств, которые бурлили внутри него при взгляде на своего Господина. Ему думалось, что это какое-то наваждение, сон. Но Том был реален, даже более чем. Казалось, распахни окно, протяни руку и вот он, весь твой. Но это было невозможно. Дотронуться до этого прекрасного сильного мужчины Билли имел возможность только в своих мечтах. Шуточный бой окончился, и братья облачились в доспехи, а затем слуги выдали им сабли. Когда Томас напал на брата с прямым ударом, Андрею поплохело. Мальчик, охая, подорвался со своего места, зажимая рот ладонью. То же самое сделал и Билл после того, как на среднего Шехзаде прилетел точно такой же удар от Аниса. - Я не могу на это смотреть, - воскликнул брюнет, - они же там сейчас друг друга поубивают! – он отошел от окна не в силах лицезреть эту беспощадную картину. Мальчик даже не заметил, как пара заинтересованных глаз с обожанием наблюдали за ним из сада несколько долгих минут. - Я тоже, это ужасно, - согласился Эндрю, поворачиваясь к другу. - Иди ко мне, давай лучше поговорим, нечего нам наблюдать эту бойню, - предложил брюнет и лег на кровать животом вниз. - О чем хочешь поговорить? - Андрей, что с тобой? Ты сегодня какой-то грустный. Что-то произошло, чего я не знаю? - Нет, все нормально, - он отрицательно покачал головой, присаживаясь рядом. - Не ври мне, я же вижу, не слепой. - Если честно, Билли, я просто очень скучаю по Господину, - грустным голосом произнес мальчик, разглядывая свои ладони. - Он не приглашает меня больше, и я боюсь, что сделал что-то не так. У меня внутри все сжимается, я думаю, что больше не увижу его. - Эй, ну ты чего? – брови брюнета поползли вверх, а рука легла на бедро соседа, успокаивающе поглаживая. - Ты чего себе там надумал? Ты был у него совсем недавно, прошло всего лишь несколько дней. С чего ты взял, что Шехзаде станет приглашать тебя в свои покои каждый день? Я бы на твоем месте вообще не парился. - Ты не понимаешь! А вдруг он больше не захочет меня? – отчаянно воскликнул Андрей, прикрыв глаза ладонями. - Почему ты так думаешь? Я уверен, что захочет и еще много, много раз. Он до утра был с тобой, а это значит, что ему все понравилось. Просто наберись терпения и жди, очень скоро, я думаю, ты снова останешься со своим Господином наедине. Было бы из-за чего расстраиваться. Ты посмотри на себя, ты ж такой красивый… - Правда? Спасибо, мой дорогой. Я надеюсь, Билли, так надеюсь… Я о нем думаю сутками, меня это сводит с ума. Хотя кому я рассказываю? – тяжело вздохнул юноша. - Тебе не понять меня, ты никого не любишь, ты свободен душой, а скоро и вовсе покинешь дворец, а мне всю жизнь ждать милости и выдуманной любви Аниса. Брюнет закатил глаза. - Андрей, если он не притронется к тебе в течение трех лет, то тебя тоже ждет свобода. - В смысле? Ты серьезно? - Ты на уроках вообще чем слушаешь? Только вчера нам Гульшад-ага говорил, что тех наложников, которые не интересуют Господина дольше тридцати двух месяцев, отпускают из гарема в свободное плаванье, да еще и помогают с устройством. У нас сейчас повышенное ежемесячное жалование, так как мы фавориты, копи золото и строй планы на будущее. Чего ты нос повесил в самом деле? - А я ведь действительно все прослушал, правда. Все потому что Анис не выходит у меня из головы. Я не могу ни о чем думать, Билли. Я, кажется, влюбился, - обреченно выдал златовласый наложник. - Это я и так понял, - улыбнулся Вильгельм. - Правда? Что, так сильно заметно? – такой простой реакции Андреас явно не ожидал. - Ты себя в зеркало видел? У тебя это на лбу написано, дурында! – Андреас смущенно спрятал глаза, не в силах сдержать улыбки. Друг волей-неволей поднимал ему настроение, мир уже не казался мальчику таким ужасным, как несколько минут назад. Спустя несколько часов в покои фаворитов пришел Гульшад-Ага, сжимая в руке атрибуты для рисования. Он оповестил Билла о том, что его ждет Томас. Брюнет помнил об их договоренности и даже начал переживать, что Шехзаде забыл про него и свои планы, ведь день был в самом разгаре, а от мужчины не было вестей. Он радовался недолго, ведь чем ближе мальчик подходил к покоям Господина, тем сильнее на него накатывало волнение. Переживал Билли все по тем же поводам: что рисунок не получится, что его накажут, но к этим переживаниям теперь добавились и другие. Как смотреть на мужчину и не выдать своих запретных эмоций и желаний? Как не смущаться? Радовало лишь то, что в процессе написания портрета он сможет без всяких подозрений рассматривать мужчину там, где вздумается, и за это его не осудят. *** Прозрачные капельки стекали по смуглой коже и одна за другой впитывались в полотенце, которое было повязано вокруг бедер Шехзаде. Томас искупался после занятий в саду и собирался отдохнуть пару часов перед тем, как наложник будет писать его портрет. К слову, Томас уже сожалел об этой идее, так как события сегодняшней ночи напрочь взорвали ему мозг. В чем связь, спросите вы? Да все банально. Он, как и планировал, пригласил наложницу Викторию с твердым намерением получить должную разрядку и удовлетворить свой прыткий пыл, который с недавних пор перешел все границы и стал рушить все его любовные стереотипы. Девушка делала все идеально, она настолько соскучилась по вниманию своего Господина, что из кожи вон лезла, дабы только удовлетворить Шехзаде. И все было бы прекрасно и замечательно, если не одно большое, жирное «но». Тома раздражала эта женщина, он ее не хотел. Он понял это сразу после того, как она зашла в его покои. В ней все было не так: и вид не тот, и движения не такие, и запах. Мужчина всеми возможными и невозможными способами старался подавить в себе подобные реакции, но ничего не выходило. Нет, он, конечно, взял свою фаворитку, утолил мизерную часть своих сексуальных потребностей, но этого оказалось катастрофически мало. Закрывая глаза и лаская свою наложницу, Том думал о ком? О Билле! Чертов раб! И какого Шайтана он только залез в его голову? Щупая Викторию, мужчина невольно представлял на ее месте своего фаворита, но натыкаясь на грудь, возвращался в реальность и бесился. Он вообще не понимал, что, собственно, происходит и почему все вдруг перевернулось с ног на голову. Да, великой любви он и раньше не испытывал ни к какой из своих женщин, но что бы не хотеть… Это нонсенс! В этот раз у него встал только тогда, когда рабыня начала удовлетворять его ртом, девушка даже опешила, что мужчина не возбудился должным образом за то время, пока она его ласкала. Раньше Шехзаде было достаточно потрогать грудь или просто представить даму раздетой для того, чтобы его младший друг оживился и принял боевую готовность. В общем, Том пребывал в шоке от происходящего и злился. Сразу же после окончания соития Шехзаде попросил женщину удалиться, так как ее присутствие угнетало и бесило. Обиженная Виктория даже расплакалась, девушка явно не планировала провести остаток ночи в одиночестве. Да и о чем тут говорить? Томас сам не планировал ее отпускать. После ее ухода Шехзаде еще долгое время не спал. Он злился на всех: на себя, на нее и на свалившегося на его голову раба. Мужчина решил, что сегодня же пойдет в гарем, выберет себе новенькую девушку и попробует вновь попытать счастье. Ну, не верилось ему, что его больше не заводят женщины, не верилось. Что ему теперь, без секса жить, что ли? Раба он трахнуть не может, на баб почти не стоит. Все, может, кастрироваться? Чушь какая-то. Скорее всего дело именно в Виктории, девушка приелась ему, и это единственное, чем Том мог оправдать свое поведение. Еще и Анис все уши ему прожужжал про своего нового наложника. Смуглый мужчина полдня лепетал о том, какой он нежный и податливый, что не сравним ни с одним из его предыдущих любовников. К слову, с братом они помирились и договорились, что ситуация с Биллом останется между ними, решив, что всякие рабы не должны вставать между братьями несмотря ни на что. Георг тоже хорош, после своей первой ночи ходит весь такой довольный и загадочный, как кот мартовский, всем своим видом показывает, как ему было хорошо провести ее с мальчишкой. Раньше подобное Томаса не трогало, но что-то изменилось, причем, существенно. Он злился сам на себя и нервничал. Еще и этот наложник должен был сегодня писать с него портрет на протяжении нескольких часов. Чтоб его… Мужчина проворочался все то время, что планировал посвятить сну, и в конце концов, с психом подорвавшись, начал хаотично одеваться. - К черту этот портрет, к черту все! Пойду прямо сейчас в гарем и выберу себе женщину! – натягивая штаны, раздраженно приговаривал Шехзаде. Выходя из своих покоев, он столкнулся нос к носу с Гульшадом-Агой и своим фаворитом. Завидев Господина, рабы склонили головы. - Шехзаде, Вы куда? – обеспокоенно спросил Ага, слегка ошалевший от взбалмошного вида мужчины. - В женский гарем! – даже не взглянув в их сторону, рявкнул Том и зашагал прочь. - Ох, Аллах, что же это… - взмахнул руками слуга. – Пойдем, Билл, творчество на сегодня отменяется. - Почему? – спросил Билли, провожая грустным взглядом, полным недопонимания, удаляющуюся фигуру Господина. Тома кто-то разозлил? Что-то плохое случилось? - У Шехзаде планы поменялись! Ты что, не слышал? Ну, чего встал, как вкопанный, пошли! – уже более раздраженно заголосил Ага и потянул мальчишку в сторону гарема. - Ага, а куда он ушел? Он же меня сам пригласил, - не унимался Билл, который уже настроился на встречу с Господином, и ему жутко не хотелось возвращаться в свои покои. - Много болтаешь! Тебе какое дело? Куда надо, туда и пошел. Все, замолкни. «От этих слуг ничего не добьешься толком, никогда ничего не скажут. Как тут жить, в этом гадюшнике?» - не понимал мальчик, но покорно зашагал за евнухом. Проходя мимо женской части дворца, слуга с фаворитом стали невольными свидетелями того, как за распахнутыми дверями средний Шехзаде выбирает себе наложницу. Десятки женщин выстроились в ряд и склонили головы перед мужчиной, что придирчиво их разглядывал. - Ох, наш Томас ловелас! Вчера Виктория, а сегодня, по-видимому, новенькая наложница, времени зря не теряет, - залепетал Гульшад. У Билла перехватило дыхание, а в груди закололо. От осознания того, что его только что променяли на кого-то, стало невыносимо обидно и горько. Да, между ним и Господином не было никаких отношений, кроме формальных, но от этого почему-то было не менее горько. Сердце разрывалось на части. В очередной раз Билли мысленно обратился к Богу с вопросом, почему тот не сотворил его женщиной и, отвернувшись от неприятной картины, покорно прошел в свой гарем. Только что он получил явное подтверждение того, что неинтересен этому мужчине ни капли, а всем его мечтам не суждено сбыться. *** Том надменно разглядывал наложниц, что выстроились в ряд, и пытался определиться с выбором. Рыжих и блондинок мужчина сразу же попросил удалиться, оставляя для обзора лишь темненьких девушек. На подсознательном уровне Шехзаде выбирал рабыню похожую на Билла, он всматривался в лица и искал в них похожие черты. Но ни за что на свете мужчина не готов был в этом признаться. Одна из девиц действительно оказалась схожа с его наложником. Она имела очень хрупкое телосложение, маленькую грудь, тонкие черты лица, небольшой курносый нос. Девушку завали Анастасия, рабыня была родом из Украины. - Подготовьте ее для меня! – скомандовал Томас слугам и удалился восвояси. *** - Ступай к себе, - Шехзаде лежал на кровати и, не стесняясь своей наготы, поглаживал торс. Зареванная рабыня, склонив голову, попятилась прочь. Все его ожидания не оправдались. Да, с этой девушкой он возбудился быстрее, но должного удовлетворения все равно не получил. При всем при этом он еще и напугал бедную наложницу своими экспериментами. Шехзаде взял ее нетрадиционно. Ему захотелось именно анального секса. Том и раньше экспериментировал с фаворитками, правда, это происходило редко и большого восторга у мужчины не вызывало. Данный вид соития предназначался именно для мальчиков, так как, по его мнению, в этом случае оба партнера получали удовольствие за счет присутствия простаты. Это он знал не понаслышке, ведь Анис часто делился с ним подробностями своей личной жизни. С женщиной такой секс был не интересен, в чем Томас очередной раз убедился. Это все равно, что тыкать своим членом в дупло, женщина, словно дерево, все равно ничего приятного не чувствует. Вот и сегодня он довел бедняжку до слез, ведь та кроме боли и неприятных ощущений абсолютно ничего не испытала, а поиметь ее по-классически Томас не захотел. Действительно, с чего бы это? Он уже и не отнекивался, признавая, что хочет Билла. Факт этого безумия отрицать бессмысленно. Этот мальчишка в последнее время стал какой-то навязчивой идеей для мужчины, он даже осознал, что фантазирует о нем не только во время секса с наложницами: даже оставаясь один на один с собой и расслабляясь, мужчина вспоминал раба, что так и лез к нему в голову, словно червь. Так дальше продолжаться не могло. *** Зайдя в покои, Билл хлопнул дверью и надутый с разбегу плюхнулся на кровать. - Билли, это ты? – Андреас вышел из уборной. - Почему вернулся? - Потому что, - рявкнул он. Разговаривать абсолютно не хотелось. - Все отменилось. - У Шехзаде появились дела? - с опаской поинтересовался Андрей, боясь попасть под горячую руку. - Ага, дела у него появились, очень ВАЖНЫЕ дела, - делая акцент, недовольно констатировал брюнет, а затем окинул подозрительным взглядом друга. Андрей прихорашивался и явно куда-то намылился. - А ко мне калфа приходила. И знаешь, что сказала? Анис ждет меня вечером в своих покоях, Билли! – Эндрю сиял пуще начищенной монеты. - Ну вот, зря только сопли на кулак наматывал, - фыркнул брюнет, который проклинал сейчас все на свете, в том числе и ни в чем не повинного друга. - Билл! Да что случилось? Это ты из-за Тома такой взвинченный? Из-за того, что ваша встреча не состоялась? - Нет! Причем здесь он вообще? Не парься, все нормально. - Он что-то плохое тебе сказал или сделал? Я же вижу, что что-то не так, - словно не слыша Билла, продолжил свой допрос Андрей. - Андреас, - грубо осадил его Билл, закатывая глаза, - пожалуйста, не доставай меня сейчас. Видишь, у меня нет настроения. - Вредина! Ладно, захочешь выговориться – я рядом. - Я помню. Спасибо. Двери покоев неожиданно открылись, и в комнату явился Гульшад. Он позвал Билла по какому-то очень важному вопросу. Пришлось идти. Евнух завел мальчика в какую-то небольшую комнатушку, где, озираясь, из-за пазухи вытащил маленький, свернутый в трубочку лист, обвязанный красной нитью, и всучил ему в руки со словами: «Это письмо для тебя». На вопрос, от кого и зачем, Ага ничего толкового не ответил, лишь запричитал что-то в своем духе, отвязываясь. Вернувшись к себе, Билли, сгорая от любопытства, решил прочитать послание вдали от посторонних глаз и закрылся в уборной. Если там будет что-то хорошее, он обязательно поделится этим с другом. В спешке раскрутив листочек, Билли забегал глазами по строчкам, глотая каждое слово: «Здравствуй, шикарный цветочек! Не проходит и дня, чтобы я не вспоминал твой славный лик, чтобы не думал о тебе, Билли. Твоя красота, твое изящество свели меня с ума. Каждую минуту, каждую секунду я мечтаю о тебе, солнце. Ты как свет, ты как луна, ты как тысячи звезд, что сияют в небе. Твой взор так сладок, так притягателен и величественен, что никак не выходит из моей головы. Я не могу стереть из памяти твои глазки, обрамленные длинными пушистыми ресничками. Я готов утонуть в них, только прикажи. Я раб твоей красоты, я положу к твоим ногам весь мир! О, Билли, а твой танец… Насколько он был прекрасен. Я беспощадно влюблен в тебя с того самого дня, как впервые увидел. Каждый день перед сном я мысленно целую твои сладкие пухлые губы, твое нежное бархатное лицо и засыпаю с мыслями о тебе. Я не могу держать в себе свои чувства, а поэтому решил написать о них. Просто знай, что в мире есть человек, который бредит тобой. Сейчас мы не можем быть вместе, но это лишь временные трудности, я обещаю, что совсем скоро решу эту проблему. Я буду писать тебе, жди. Твой тайный воздыхатель.» Мир перестал существовать. Билли словно провалился куда-то, а затем вынырнул, трясущимися руками сжимая тонкий пергамент. Ох, сколько вопросов послали в голову эти сладкие, будоражащие все нутро, строки. Письмо так красиво написано, что захватило дух, оно заставило сердце биться быстрее. Но кто же мог его написать? Кому принадлежат эти признания? В послании четко видно, что его автор - мужчина. Но кто он? Неужели Том? Нет, не может быть, это точно не он. Том имеет полное право проявлять интерес к наложнику, даже несмотря на данное обещание. Если бы средний Шехзаде испытывал к Биллу нечто подобное, то явно не стал бы это скрывать. Это и не Анис. Во-первых, мужчина увлечен Андреасом, во-вторых, он прогнал Билла сразу, как узнал, что тот не девственен. Неужели это письмо от Георга? Странно… У младшего Шехзаде была возможность выбрать Билла в качестве своего наложника, но он предпочел ему Луку тогда, на празднике. Билли растерянно сжимал листок и ничего не понимал. Возможно, это кто-то из стражников? А, может, чего хуже… наложников? О нет, какой ужас! Но, черт, Вильгельм не мог не признать, что пылкие признания поразили его. Они были ему приятны. Никогда в жизни в свою сторону он не слышал подобных речей, а услышав, вернее, увидев, вдруг растаял. Это было так волнительно, приятно… Красивые строки ласкали сознание. Мальчик раз за разом перечитывал каждое слово, пока буквы не поплыли перед глазами, а затем, аккуратно сложив бумагу, убрал письмо под резинку штанов и сверху прикрыл рубахой. – Я буду ждать твое письмо, - прошептал юноша, глядя куда-то в потолок, и вернулся в покои, в которых уже пустовало. Андреас, по всей видимости, отправился на сборы, так и не дождавшись друга. Настроение поднялось, Том уже не занимал все мысли юноши, теперь он думал еще и о другом человеке, чьего имени не знал. Сама мысль о том, что кто-то им любуется, любит его, грела душу. Билл казался сильным, но внутри был хрупок и нежен, ему безумно хотелось быть кому-то нужным и ценным. Наверное, было даже к лучшему, что мальчик не знал, кто автор письма, так он мог фантазировать о красивом принце, о счастливом будущем, верить в самовыдуманную сказку. Ему вдруг захотелось лучше выглядеть, а может быть, даже подкрасить лицо, чтобы тот, кто им любуется, смог насладиться его красотой на все сто. Мальчику даже стало мерещиться, что за ним следят, что кто-то тенью ходит рядом и смотрит на него. Конечно, Билл понимал, что это глупости, ибо охрана сутками дежурила у его покоев, она бы не позволила кому-то просто так проникнуть в их с Андреем комнату. Уснул Билли сегодня с мыслями о «тайном воздыхателе». *** На следующий день Билли проснулся в гордом одиночестве и пошел на завтрак. Андреаса не было. По всей видимости, он снова провел со своим Господином всю ночь. За трапезой Вильгельм вел оживленную беседу с приятелями, неосознанно оглядываясь по сторонам в поиске автора письма. Но все рабы вели себя как обычно, ничем себя не выдавая. Билли все больше сомневался, что кто-то из его соратников был способен на такое, вряд ли кто-то из рабов позволил бы себе чувства в его сторону. За такое наложника непременно могли казнить. Поведение стражников тоже не отличалось чем-то особенным, мужчинам было запрещено даже смотреть в глаза рабам, а уж передавать любовные письма… Гульшад бы точно не промолчал о таком, тотчас бы доложил Паше или султану. Решив не терзать себя догадками, Билли оставил идею разоблачения «тайного воздыхателя» до лучших времен. После занятий по истории Билл со Стивом, Халитом и Лукой шли по коридору и оживленно дискутировали на тему любовных отношений в древней Греции. Мальчики были поражены тому факту, что греки, имеющие жен, на войне спокойно могли делить ложе с мужчинами, это не считалось чем-то греховным и постыдным. - Дорогу! Сыновья султана Мухаммеда Шехзаде Томас и Шехзаде Анис! – послышался крик Аги, и рабы мигом остановились, преклоняясь. Билли не сдержался и приподнял взор в сторону своего Господина. Красота Тома ослепляла, он вновь был облачен в светлые длинные одежды, так гармонично сочетающиеся с его черными косичками. Шехзаде заметил своего наложника и, бросив брату быстрое «погоди», остановился рядом с брюнетом. Анис удивленно обернулся в ту же сторону и послушно притормозил. Заметив, к кому именно приблизился младший, мужчина брезгливо скривился и закатил глаза. Старшего Шехзаде в принципе возмущало присутствие данного шлюховатого экспоната на территории дворца, а еще и это особенное отношение к нему Тома… Анис до сих пор молчал только потому, что не хотел ссорить брата с отцом, тем более, что скоро намечался поход, разлады внутри династии были им ни к чему. Но он дал себе слово обязательно разоблачить эту проститутку и показать брату ее истинное лицо, так как был уверен на все сто процентов, что все эти рассказы раба о якобы изнасиловании - не более, чем способ избежать позорного изгнания. Когда Том подошел к брюнету, у последнего подкосились ноги. - Билл, я жду тебя в своих покоях через час, не забудь взять все, что нужно для рисования, - от его тембра все тело мальчишки прошибло током. - Слушаюсь, Господин, - кивая, тихо ответил брюнет, а затем проводил взглядом удаляющуюся прекрасно сложенную фигуру Шехзаде. - Ты уже второй раз идешь в его покои, а подарков все нет и нет. Рабы снова шепчутся. Почему он не вознаграждает тебя? – поинтересовался Стив. - Луке вон целый сундук передали, да и Андреасу тоже. - О чем ты вообще? – Билли пребывал в ступоре. За последние дни произошло столько всего, что он и думать забыл о каких-то там сундуках и побрякушках. - Ну, как же! Проведя ночь с фаворитом, Господин всегда одаривает наложника подарками. А если не одаривает, значит, недоволен его стараниями. Нам еще на первом занятии говорили об этом. - Да-да! Может, Томас остался недоволен вашей совместной ночью и поэтому ничего тебе не подарил? – ядовито бросил прошедший мимо наложник, мельком услышавший разговор друзей. - Эй, вы чего несете?! Я живу вообще-то на этаже для фаворитов, вы забыли, умники? - возмутился юноша. - И Томас, между прочим, дарил мне кольцо, - соврал Билл, ему было неловко признать, что у него никаких подарков, кроме роскошных одежд, которые априори полагались наложникам, переехавшим в покои для фаворитов. - Я вам покажу! А после сегодняшней встречи он мне еще много всего подарит, вы не волнуйтесь. Так всем и передайте! У меня щедрый Господин! Брюнет ненавидел ложь, но в этой ситуации не мог допустить подобных слухов. Он как огня боялся вражды рабов, так как помнил те жуткие дни одиночества и постоянных оскорблений. Теперь придется искать кольцо и другие подарки.… Ну, вот как он признается остальным, что Том ему ничегошеньки не дарил? Это выльется в очередные подколы и насмешки. Просить у Тома Билли не хватит духу, мужчина и без того сделал для него многое. Зачем обременять его еще и этими мелочами? Но что же делать… Стоп. Билли вдруг осенила очень странная и опасная идея. Может быть, попросить подарок у «воздыхателя»? Раз он так любит его, Билла, то разве пожалеет несколько золотых на своего любимого? Черт, но как же это… неправильно?! Обдумав все, Билли понял, что в сложившийся ситуации это - единственный выход. Ну а иначе где он за несколько часов раздобудет столько украшений? У него, конечно же, есть свои личные накопления, но их вряд ли хватит даже на маленькое колечко. Решено. Билл напишет воздыхателю ответное письмо и передаст его Аге. В спальне брюнет застал счастливого Андрея, который на крыльях любви порхал по комнате и светился. У него даже спрашивать ничего не пришлось, златовласый юноша рассказывал все сам. О том, какой прекрасный и чудесный его Господин, о том, как он счастлив проводить с ним каждую минутку. Билли делал вид, что слушал друга, и как можно чаще кивал да угукал, попутно принимаясь за перо. Андрей не сразу заметил, как усердно его друг выводит буквы на листке, а когда заметил, наконец-то отвлекся от своих рассказов, благо в правописании Андреас был не силен, поэтому разобрать, что написано, мог с большим трудом: - Кому ты там пишешь? – любопытная макушка замаячила над головой брюнета. - Это для Тома. План написания портрета. Я сейчас к нему иду, он попросил, - ляпнул Билли первое, что пришло на ум. Но, к счастью, этого хватило для того, чтобы друг потерял к его писулькам всякий интерес и вернулся к своему любовному рассказу. - А, ну понятно. Так вот… - продолжил Андреас. «Приветствую Вас, мой тайный воздыхатель! Мне очень лестны Ваши признания, я и подумать не мог, что кто-то во дворце может питать ко мне подобные чувства. Я вынужден просить у Вас помощи, так как мне больше не к кому обратиться. Другие наложники не видят во мне реального фаворита, так как я до сих пор не имею ни одного украшения, которое мне ожидаемо должен был преподнести Шехзаде Томас. Прошу Вас помочь мне, мне нужно какое-нибудь красивое кольцо, чтобы я мог показать его другим рабам. Мне очень стыдно просить Вас об этом, но у меня нет выхода. Обратиться с подобной просьбой к Господину я не вправе. Если Вы питаете ко мне чувства и у Вас есть возможность помочь мне, я буду очень благодарен Вам, Вы спасете меня и убережете от издевательств со стороны рабов. Я верну Вам все до последней монеты, как только насобираю столь крупную сумму, обещаю. Билл.» Письмо получилось каким-то скомканным и жалобным, что ли. Но времени переписывать у Билла не было. Свернув бумажку точно так же, как сворачивал воздыхатель, брюнет убрал ее за пазуху и, схватив принадлежности для рисования, бегом помчался к Гульшаду-Аге. Евнух смерил наложника злобным взглядом и наорал. Сказал, что он им тут не посыльный, что если кто увидит, его казнят, но когда Билл достал из кармана небольшой кулечек золота, сразу же подобрел и пообещал сделать все в лучшем виде. Билли хихикнул, мысленно отмечая, что все люди в этом дворце продажные. Еще в первые дни пребывания Билла в гареме калфа поведала ему, что абсолютно каждый слуга дворца любит акче (деньги) и за них выполнит почти любую прихоть. Ну, конечно, не считая покушения на чью-то жизнь и подобного. Мальчик вообще был удивлен, что Гульшад согласился передавать ему от кого-то там письма и до сих пор не доложил об этом среднему Шехзаде, ведь по сути все это было огромным преступлением. За такое повесили бы и Агу, и Билла, и автора писем… Видимо, «тайный воздыхатель» щедро наградил евнуха за данную помощь. После того, как письмо было отдано, Ага проводил фаворита в покои Тома. Всю дорогу он ругал наложника за неопрятный внешний вид, но времени исправлять это недоразумение не было. Билл настолько спешил с этим письмом, что не успел даже привести себя в порядок. Уже стоя перед стражниками, брюнет наспех поправил волосы и одежды, дабы выглядеть более прилично. Если бы у него было хоть немного больше времени, то он бы обязательно переоделся и, возможно даже, подкрасился. Двери распахнулись, и мальчик снова оказался один на один с Шехзаде. Мужчина сидел за столом. Оглядев наложника, Томас слегка разочаровался, он предполагал, что Билл как минимум подготовится к их встрече и сменит этот простецкий наряд. Фаворит выглядел точно так же, как в коридоре, и особо не прихорашивался для Господина, видимо, не счел нужным, подумал Том. По традиции Билли поприветствовал Шехзаде, подойдя ближе и поцеловав подолы одежд. От него исходил приятный аромат, хотелось подойти вплотную, максимально близко и вдохнуть его полной грудью, но мальчик сдерживался. - Как твои дела? – мужчина улыбнулся, не сводя глаз с наложника. С первых минут юноша показался Тому каким-то грустным, весь его внешний вид просто кричал о подавленном настроении. - Благодарю, Господин. Все в порядке, - тихо ответил брюнет, не поднимая головы. Том нахмурился. - Посмотри на меня. Почему прячешь глаза? Тебя кто-то обидел? - Нет, все хорошо, - замотал он головой, отвечая так же тихо. Когда юноша поднял взгляд, мужчина даже отшатнулся. В глазах фаворита читалась обида и… разочарование?! Том ничего не понимал. - Билл, если тебе кто-то сделал что-то нехорошее ты вправе пожаловаться мне, я обязательно накажу негодника. «Сам себя накажешь? Как бы не так, Том» – усмехнулся мысленно мальчик, но в ответ лишь мотнул головой. - Нет-нет, ничего не нужно Господин, все правда хорошо. Честно. - Обманываешь же, - мужчина скептически оглядел фаворита. - Что ж, ладно, считаешь нужным не рассказывать, значит - молчи, это дело твое. - Простите… - прошептал мальчишка, комкая принадлежности для рисования в руках и изучая скучный пол под ногами. Ему безумно хотелось сказать Тому о том, как ему больно было вчера, как обидно и неприятно. Но он не мог.… Ведь тогда Шехзаде определенно над ним посмеется, поглумится и вышвырнет из своих покоев. - Ну что, готов творить? – Том сомкнул руки, прихлопывая. Мужчина решил больше не докапываться до раба и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Смотри, я подготовил кресло. Как считаешь, если я в нем буду позировать, нормально выйдет? Ближе к выходу на лоджию расположился здоровенный трон, обшитый красными тканями в золотых узорах, как раз под стать Господину. - Вполне, - Билли окинул быстрым взглядом кресло и выдавил полуулыбку. - Что ж, тогда приступим, - Том присел в кресло, закинул ногу на ногу и закусил губу. - У стены мольберт, сообщи, как будешь готов. Мальчик спешно расставлял атрибуты и чувствовал на себе оценивающий пристальный взгляд, от которого становилось как-то сильно душно и трусливо. Его руки предательски задрожали, а тело налилось тяжелым свинцом. В один прекрасный момент все это привело к тому, что карандаши, не удержавшись в слабой хватке пальцев, кучей повалились на пол, раскатываясь по разным углам. От этой нелепости щеки вспыхнули алым румянцем и Билли, очень тихо чертыхнувшись и пряча глаза, наклонился за так подло подставившими его инструментами. Узрев всю комичность ситуации, Том еле сдержал смешок, но от его веселости не осталось и следа, когда хрупкий раб развернулся к нему спиной и, встав на четвереньки, выгнулся, а затем потянулся за одним из карандашей, выгибаясь словно кошка. В это мгновение дыхание у Тома, что называется, сперло. Он тяжело сглотнул, впиваясь грубыми пальцами в обивку кресла, и облизнул вмиг пересохшие губы. Одному Аллаху известно, с каким трудом мужчина сдержался, чтобы не подорваться с места и не приблизиться к Биллу, не прижаться своим пахом к аппетитно выставленной попке и грубо не сжать руки на мягких булочках. Мысленно рыкнув, Том отвернулся в сторону. Внизу живота все свело так, что пришлось стиснуть зубы. - Я готов, - отряхивая колени и сгорая со стыда, вымолвил Билл, даже не подозревающий о том, что творилось в голове у Шехзаде. А в мыслях у Господина одна за другой мелькали такие развратные картины, что он сам пугался своих собственных фантазий, ведь они демонстрировали его соитие с мальчиком. С шестнадцатилетним мальчишкой! - Приступай, - хрипло произнес Том. - Господин, вы не могли бы сесть немного иначе? – несмело спросил наложник, отмечая, что Шехзаде расположился весьма вальяжно. Его ноги были широко расставлены, а поза чересчур расслаблена. Для написания достойного портрета такая поза не совсем подходила. - Как? – мужчина непонимающе выгнул бровь, не сводя глаз с хрупкого наложника. - Покажи, Билл. Сглотнув, брюнет подошел ближе и несмело потянулся, но тут же на замер, не прикасаясь, как бы прося разрешения на дальнейшие действия. Убедившись, что Том не имеет ничего против, слегка поправил его правую руку, ставя ее локтем на подлокотник. В это мгновение, казалось, оба не дышали. Сначала Том наблюдал за действиями раба, что проделывал с его рукой разные переставные манипуляции. Затем он перевел взгляд на его лицо. А раньше Томас и не замечал, что губы наложника такие пухлые, наливные и сочные, как яблочки в саду. Присутствие раба так близко еще сильнее распыляло тот самый интерес, что уже зародился в мужчине. Каждой клеточной своего тела он боролся с самим собой. Ему до безумия сильно хотелось схватить тонкого Билла в охапку и впиться в желанный рот, ставший за последнее время буквально навязчивой идеей мужчины. Но он понимал, что сделай это прямо сейчас, он чертовски напугает мальчишку, а этого Томас желал в последнюю очередь. Нужно было немного подождать. Билл тоже сходил с ума от такого тесного контакта с Шехзаде, ведь он действительно в первый раз был настолько близко и имел возможность трогать ЕГО. Кожа мужчины была теплой, даже горячей, каждое прикосновение к ней отзывалось мурашками и чем-то сладким внутри, а аромат, исходивший от него, дурманил голову и заставлял ноги подкашиваться. - Сомкните еще немного колени и откиньтесь на спину, но не полулежа, пожалуйста, - пытаясь унять сумасшедшее сердцебиение, Билли отошел на расстояние, оценивающе оглядывая своего Господина. - Так? – Том, находящийся словно под гипнозом, послушно изменил положение. - Да, отлично, идеально просто, - как-то чересчур эмоционально ответил Билл, кивая. И в последний раз пробежавшись по Тому глазами, отвернулся, возвращаясь к мольберту. То, что происходило дальше, можно было назвать лишь одним-единственным словом – мучение. Это была мука, причем, для обоих. Билли пытался сосредоточиться на рисовании, но у него это практически не получалось, вернее получалось, но очень плохо. Каждый раз, смотря на Тома, он встречался с ним взглядом. А смотрел мужчина так… Особенно! Как никогда раньше. Что-то точно изменилось в его взгляде. Сейчас Шехзаде напоминал Биллу Аниса, который пожирал его глазами тогда, на празднике, который блуждал взором по его телу, не скрывая своего бурного интереса. Неужели это Биллу только кажется? Нет, Том точно смотрит на него иначе и это определенно не его больная фантазия. Том же нетерпеливо потирал ладони, борясь с самим собой. Он понимал, что дальше так продолжаться не могло. Нужно было срочно начать разговор, нужно было в принципе хоть что-то начать уже делать. Он не может каждый раз терпеть, а потом мучиться, выпроваживая из своих покоев одну рабыню за другой, не получая должного удовлетворения. Он бы давно признался Биллу в своих желаниях, если бы не то самое чертовски глупое обещание. Но что, если брюнет и сам его хочет? Том все еще помнил рисунок и его смущенные глазки.… Нужно это выяснить. - Расскажи о себе, Билл. Что ты любишь? Что нравится? Какому занятию отдавал предпочтение в свободное время до того, как был похищен? А то ведь я совсем ничего не знаю о своем собственном фаворите. Надо исправлять это недоразумение. Шехзаде решил начать издалека, маленькими шажками, так сказать, выведать у фаворита нужную для дальнейших действий информацию. Билл не знал, мерещится ли ему опять или Томас действительно только что сделал акцент на словах «собственном фаворите». - Ну, я всегда любил посещать школу, рисовать тоже… - А в свободное от школы время? Ты только рисовал, и все? - Нет, я просто много работал. У моего отца свой небольшой бизнес был, он торговал овощами и фруктами, поэтому вне школы я регулярно помогал ему на огороде или на рынке. Иногда я играл с ребятами во дворе, мы очень любили прятки и забавы с мячом, - Билли старался не смотреть на Господина, он наблюдал только за подвижным карандашом, который, в свою очередь, вырисовывал образ мужчины, черточка за черточкой, штрих за штрихом. - М-м-м, - протянул Том, покусывая палец. - А у тебя была девушка? Ну, когда-нибудь. От этого вопроса Билла мгновенно бросило в жар, а щеки, кажется, залило краской. Зачем это Тому? Почему он вдруг спросил о таком? Стало волнительно. - Не… нет, Господин, - Том не видел лица наложника, оно пряталось за мольбертом, но готов был поспорить, что оно покраснело, ибо голос мальчишки предательски дрожал. - А нравилась хоть одна? - Ну, только если немного… У меня не было времени дружить с девочками. Мужчина хмыкнул, потирая щетинистую щеку ладонью. Отчего-то ему приносило удовольствие ставить Билла в неловкое положение. - Быть может, ты когда-нибудь желал секса с девушкой? У Билла захватило дух. Он трясущимися руками отложил карандаш и отошел в сторону от мольберта, сталкиваясь взглядом с так откровенно допрашивающим его сейчас мужчиной. Томас улыбался. Хитро и сощурив глаза и, по всей видимости, совсем не чувствовал смущения. - Простите, Господин, но к чему Вы ведете? - Я не могу спросить? – в его голосе заиграли строгие нотки. - Нет, что Вы, конечно, Вы вправе… - Ну, вот и все, - не дал договорить ему Том, продолжая пытку. - Скажи, тебя привлекают мужчины или женщины? - Я… я… - заикался мальчик, не зная куда деваться. То ли провалиться сквозь землю, то ли бросить все и сбежать. - Я не знаю, что Вам ответить, Господин. Я никогда не рассматривал мужчин с той точки зрения, с которой рассматривают в Вашей стране, если честно. Меня воспитывали иначе, мой папа любил маму и мне всегда говорили, что когда-нибудь у меня будет жена и дети. Но у Вас здесь, во дворце, все иначе… Билла уже начинал раздражать тот факт, что он, находясь рядом с этим мужчиной, не может и двух слов связать. - Я не спрашиваю о том, что принято в вашей стране или в нашей. Я спрашиваю о твоих собственных желаниях. Кого бы ты сам хотел? – задавая этот вопрос, Том нервничал, ведь ответ на него был решающим. Но ответа на него получить было не суждено: слуги громко оповестили, что к Томасу пожаловал отец. Шехзаде мысленно выругался. Мухаммед заходил к сыну нечасто, а если и заходил, то только по важному, очень важному и не терпящему отлагательства делу. Не прошло и нескольких секунд, как двери в покои Томаса распахнулись, и в его покои вошел Мухаммед. - Повелитель! – радостно воскликнул Том, подрываясь с кресла и преклоняясь. - Здравствуй, сын, - улыбнулся мужчина, оглядывая отпрыска, но присутствие постороннего в покоях тут же его отвлекло. Султан с нескрываемым интересом перевел взгляд на раба, притаившегося в сторонке у мольберта, а затем и на трон, расположившийся позади сына. - Чем это вы тут занимаетесь и кто этот юноша? - Отец, познакомься, это - Билл, мой наложник, а по совместительству художник, - Томас рукой махнул на раба. - Он рисует мой портрет. Знаешь, у него талант, я заметил это совершенно случайно и был поражен, поэтому не удержался, попросил написать себя с натуры, - улыбчиво затараторил Шехзаде, переминаясь с ноги на ногу. - Приветствую Вас, Уважаемый Султан, - поклонился Билли. Мухаммед кивнул мальчику в ответ. - Вон оно что, интересно. Написание портрета - это, конечно, похвально, но… - нахмурился мужчина, кашлянув. - C каких это пор, Томас, у тебя появились наложники? - Я сейчас все объясню, пап, - Шехзаде выглядел слегка растерянно. - Билл, мы закончили, можешь идти к себе. Продолжим завтра. - Как скажете, Господин, - наложник, глубоко вдохнув, принялся спешно собирать свои принадлежности. Сначала эти откровенные вопросы Тома, затем так внезапно появившийся Султан… Билл кое-как справлялся со своим сбившимся дыханием и чересчур заметной дрожью во всем теле. На машинальном уровне он собрался, к собственному удивлению даже ничего не обронив, и, склонив голову, быстро покинул покои Тома, выйдя за двери которых наконец-то смог нормально отдышаться и прийти в себя. После того, как дверь за рабом захлопнулась, Шехзаде заговорил первый. - Пап, что-то случилось? Ты пришел поговорить о предстоящем походе? - Да, но это подождет. Не переводи тему, - мужчина в возрасте прошел вглубь комнаты и присел на край кровати, выжидающе смотря на сына. - Он действительно твой наложник? - Том медленно кивнул. - Ты ведь никогда не признавал подобных связей. Почему не сказал? Я помню этого юношу, он из новеньких, и, кажется, его выбрал для себя Анис. Красивый мальчик. - Мой Повелитель, в общем, все не так просто… - Том не хотел рассказывать отцу о том, что произошло с Биллом и при каких обстоятельствах он оставил его во дворце. По головке за такое самовольство его точно никто не погладит. Придется врать. - Его действительно выбрал Анис, но я попросил его оставить раба для меня, и брат согласился. Просто Билл мне, ну… - Понравился? – перебил отец, округляя глаза в удивлении. - Ты серьезно? А как же твои принципы? - Да, понравился. Сам не знаю, как так вышло, никогда не увлекался рабами… Мои принципы на месте, просто захотелось новых ощущений, что ли. - Я весьма удивлен, сын, - Султан грустно улыбнулся. - Ну что ж, если Анис не против и тебе действительно этот Билл так приглянулся, то… почему бы и нет? Я рад, что ты решил разнообразить свою личную жизнь, - солгал Султан, на деле же он думал иначе. - Только не забудь о женах и наложницах, от них отказываться не стоит, они все жаждут твоего внимания. Для тебя привезли много новых девушек, а мне хотелось бы внуков, ты же знаешь, что от Аниса не дождусь, а Георгу рано. Вся надежда на тебя. - Ты можешь не волноваться, это просто влечение, не более. Будут тебе внуки, много внуков. Мне по-прежнему нравятся женщины. Просто Билл какой-то особенный, зацепил, - пожал плечами Томас, криво улыбаясь. - Ну, смотри, - усмехнулся мужчина, недоверчиво глядя на сына. - А то так зацепит, что потом не отцепишь. - Даже не думай, поиграюсь, и хорош. Так что у тебя за дело? Султан Мухаммед очень переживал, что не успеет понянчить внуков. В гаремах всегда было принято содержать и наложниц, и наложников. Сам Мухаммед всю свою жизнь отдавал предпочтение исключительно женщинам, но и против мужеложства никогда не был, просто считал, что этот вид утех не для него. Вырастив трех сыновей, он дал им возможность выбирать пол человека для любовных услад самостоятельно, потому что так сделал когда-то и его отец по отношению к своим отпрыскам. В глубине души Мухаммед надеялся, что парни пойдут по его стопам. Но не тут-то было. Его старший сын практически не интересовался женщинами, изначально увлекшись лишь наложниками, а младший был слишком юн для того, чтобы заводить потомство, да и позже на своем совершеннолетии он выбрал для первой ночи мальчика, чем весьма раздосадовал отца. По всей видимости, Георг брал пример со своего старшего брата, но, слава Аллаху, и от женщин не отрекался, говоря, что его интересуют оба пола. Когда подрос Том, мужчина уже и не надеялся, что его ребенок, наблюдавший за старшим братом, что каждую ночь кувыркался с парнями, не возьмет с него пример. Но когда Томас заявил, что его интересуют только женщины, Мухаммед был приятно удивлен и очень обрадовался, что хоть кто-то из сыновей разделял его интересы. И вот сейчас, услышав такую новость, мужчина волей-неволей огорчился. Женщины среднего Шехзаде еще не успели понести и тут этот наложник… А что если Том увлечется не на шутку этим Биллом и распустит своей женский гарем? Оставалось надеяться, что сын не обманул и этот мальчик лишь мимолетное влечение. Мухаммед возлагал на Томаса большие надежды и всем сердцем желал, чтобы именно средний сын занял трон после него. Он любил всех своих детей, но среднего почему-то сильнее. Том был очень умен, рассудителен и не импульсивен, в отличие от остальных братьев. Анис же имел взрывной характер и часто принимал опрометчивые решения. Георг был глуповат и во многом наивен, но Султан старался списывать все это на возраст и пока что не делал поспешных выводов. И все же, Тома он готовил к трону сильнее остальных, но выполнял это с умом, чтобы никто из других Шехзаде не догадался. Ибо если браться начнут проливать кровь друг друга, Мухаммед этого не переживет. В самом страшном сне Султан боялся увидеть картину, как его дети уничтожают друг друга за власть над Османской Империей. *** Билли задумчиво брел в свои покои, крепко сжимая в руках набросок и карандаши. Его уже немного отпустило то волнение, что не давало нормально мыслить, когда он только вышел из покоев желанного мужчины, и мальчик наконец-то смог трезво оценить ситуацию. «Что это такое сейчас было? К чему все эти вопросы? Чего хотел Том? Почему его вдруг заинтересовали мои предпочтения? Про секс заговорил, Господи… Как же стыдно было на это отвечать. Какая ему разница, кого я хочу? Или… Неужели он все это спрашивал для себя? Не может быть! А если я прав? Боже, если это так, то я самый-самый счастливый человек на земле. Скорей бы завтра! Время, прошу тебя, давай быстрее. Пусть он спрашивает все, что захочет, я на все отвечу, только лишь бы за эти допросом скрывался не обыкновенный интерес, а нечто большее…» Билли уже давно не боялся близости, давно отогнал от себя все возможные предрассудки, он желал Тома всей душой и пусть это неправильно, пусть его воспитали иначе. С Томом он готов был пойти на все, лишь бы мужчина сам этого хотел. В коридорах было пусто и тихо, но чем ближе брюнет подходил к мужской части гарема, тем отчетливее стал слышать голос Гульшада-аги. Тот опять бранился и чему-то поучал рабов. И тут брюнет вспомнил. Письмо! Точно! И как он мог забыть? Нужно было срочно позвать Агу на разговор, может, «тайный воздыхатель» уже передал для него украшения или хотя бы прислал ответ. Но сделать это нужно было так, что бы никто из рабов не заметил его появления. Билли решил спрятаться у входа в гарем и подождать евнуха снаружи, ибо тот постоянно сновал туда-сюда. Мальчик притаился. Ожидание не продлилось долго, спустя примерно десять минут Гульшад-Ага вышел в коридор. - Ага, – окликнул его брюнет. - Ну что, есть новости? – Билл нетерпеливо потирал руки, переминаясь с ноги на ногу. - Тш-ш, Шайтан! А ну тихо, - мужчина приблизился и резко прикрыл ладонью его рот, а затем, схватив раба за рукав рубахи, оттянул в сторону, не забывая озираться по сторонам. - Гульшад, я осмотрелся, вокруг ни души! Мне же нельзя в гарем без подарка, говори скорее, мне пришел ответ от… - затараторил Билли, когда его рот наконец-то освободила рука евнуха, но слуга не позволил ему договорить. - Замолчи, тихо! Новости есть. Только прошу тебя, молчи. Или хочешь, чтобы нам обоим голову отрубили? – мальчишка отрицательно замотал черной макушкой. - Есть тебе послание и не только оно… - улыбнулся Гульшад и полез за пазуху, вынимая обшитый золотом мешочек и сложенное в трубочку письмо. Билли засиял. У него будет подарок, его станут уважать! - Дай скорее… - мальчик потянул руки к сокровенному, но евнух зацокал: - Нет-нет-нет. Не здесь! Иди в покои, я вечером приду. - Гульшад, мне сейчас нужно, я не могу в гарем без… этого, - взмолился Билл, кивая на сверток и чуть ли не хныкая. - А-а-а-а… - выпучив глаза, удивленно протянул слуга. - Я, кажется, догадываюсь, что в этом мешочке. Он так приятно звенит! Тебе что, Шехзаде Томас до сих пор не дарил украшений? – Билли стыдливо опустил глаза, согласно кивая. - Ох, Аллах! Теперь мне понятно, почему рабы так на тебя косятся. Пойдем-ка со мной. Слуга завел раба в самое, как ему казалось, укромное место во дворце. Оказавшись вдали от чужих глаз, евнух передал послание фавориту. Билли спешно развязал мешочек и высыпал на ладошку украшения. - Боже мой, какая прелесть! - завопил мальчишка, припрыгивая и кидаясь с объятьями на евнуха. - Гульшад, спасибо тебе большое, ты меня спас! Господи, сколько ж тут красоты неописуемой, я сейчас всем нос утру. - Так, - Ага отодрал от себя наложника, но не смог не улыбнуться такой счастливой реакции. Мужчина понимал, что значит для наложника вознаграждение, пусть даже и обманчивое. – Все, мне пора идти, а ты давай возвращайся в гарем. - Хорошо-хорошо, сейчас, да… - Билли разглядывал подвески, кольца с разноцветными камнями, не в силах оторвать от украшений взгляд. Ага лишь вздохнул, мысленно радуясь за наложника и, молясь о том, чтобы все это не вылилось наружу, пошел прочь по своим делам. Вильгельм в спешке надел насколько колец на пальцы и, застегнув на запястье браслет, аккуратно сложил оставшиеся украшения в мешочек. Спрятав за пазуху письмо и подарки, он гордо зашагал в сторону гарема. Ни евнух, ни наложник не заметили черных горящих глаз, которые все это время наблюдали за ними. *** Наложники по достоинству оценили все драгоценности. Когда брюнет, вскинув голову к потолку, вошел в гарем и как бы невзначай продемонстрировал свою руку, они стали охать и вздыхать, прося показать поближе. Кто-то с завистью фыркал, кто-то восторженно улыбался, пытаясь прикоснуться к кольцу и браслету, но самое главное - эффект был произведен, и носы были утерты. Вопросы по поводу вознаграждений от Шехзаде отпали сами собой, теперь Билли был наравне с остальными фаворитами и мог не волноваться за свою честь, которую так часто смели порочить. Оказавшись в покоях, Билли снова спрятался в туалете и спешно раскрыл письмо: «Здравствуй, мой славный цветочек! Я получил твое письмо, и я просто счастлив, что ты обратился ко мне с такой просьбой. Не нужно стыдиться, ты сделал все правильно, Билли! Одного я не пойму, как же так случилось, что такое прекрасное создание Аллаха не имеет своих собственных украшений? Неужели Томас не счел нужным одарить тебя самыми дорогими камнями? Я был весьма расстроен и разочарован в нем. Но я в силах это исправить, солнышко. Я бы одарил тебя всеми украшениями мира, если бы ты только позволил… Прими от меня эти скромные дары. Я надеюсь, что ты будешь думать обо мне, рассматривая их и прикасаясь. Они не стоят и миллиметра твоей красоты, но я выбрал самые лучшие, те, что будут тебя хотя бы капельку достойны. Совсем скоро я осыплю тебя самыми шикарными украшениями и одеждами, осталось совсем чуть-чуть, потерпи, дорогой Билл. Ты достоин целого мира, и я подарю тебе его, обещаю. Возвращать мне ничего не нужно, я преподношу тебе эти драгоценности просто так! Совсем скоро ты узнаешь кто я. Твой тайный воздыхатель.» Брюнет пальчиками гладил пергамент бумаги и улыбался. Все эти «солнышко», «цветочек» ласкали глаза, были приятны, трепетны для него. Но все портил один важный факт – эти слова писал не Том. Не желанный Шехзаде о нем думал и мечтал, не он подарил ему драгоценности, все это был кто-то другой, кто-то неизвестный, загадочный, но явно находящийся очень близко. Кем же являлся этот человек? Откуда у него столько акче? Все эти украшения стоят если не целое состояние, то точно его большую часть. Билли сделал вывод, что этот мужчина определенно богат и имеет в своих руках власть. Новость о том, что Билли скоро узнает его имя, отзывалась внутри волнительно, она юлила в груди и не давала спокойно дышать. Но что случится, когда он узнает, кто же этот мужчина? Что за этим последует? А если все станет известно Тому или, чего хуже, Анису и.… Это будет конец! Том больше не поверит рабу, не станет даже слушать, он казнит Билла при первой же возможности, не моргнет и глазом. Это пугало, очень пугало. Мальчик не понимал, что ему делать и как ему быть во всей этой ситуации. Да, ему были приятны письма «тайного воздыхателя», да он помог сегодня Биллу уйти от издевок других наложников, подарив брюнету украшения. Но дальше что? Получается, что Билли сам позволил ему какую-то надежду, собственноручно дал мужчине понять, что в принципе не против, чтобы он за ним ухаживал? Почему Билли подумал об этом только сейчас? «Какой же я идиот!» Если все это вскроется, как он будет смотреть Тому в глаза, что ему скажет?! Сам Билл, конечно, отдавал себе отчет, что письмо написал от безысходности, ибо вернуться в гарем без подарков после того, как обманул рабов, он не мог. Но Том ведь не знает этого! Не знает, что Биллу и дела нет до тайного поклонника, что он его просто использовал в своих личных целях и что единственный, кто его интересует, это сам Том. Билл знал одно - общение с «воздыхателем» должно закончиться, ибо оно грозит ему полнейшей катастрофой. Ответного письма он не напишет, тем более, после сегодняшнего странного допроса от Шехзаде, который невольно наталкивал на определенные мысли. Пусть он не был в них уверен, но даже предположение о том, что мужчина им заинтересовался, грело душу. Хотелось скорее пережить сегодняшнюю ночь и вновь оказаться рядом с желанным мужчиной, ответить на вгоняющие в краску вопросы. *** Весь оставшийся день Томас провел с отцом, ближе к вечеру к ним присоединились Анис и Георг. Они обсуждали поход, который должен был состояться в ближайшее время, разрабатывали различные стратегии, обсуждали политические дела Империи. Уснул Шехзаде без задних ног, морально вымотавшийся и уставший до чертиков. Первым, кто подумал о Билле с утра, был член Тома, что налился кровью и встал по стойке смирно, разгоняя по телу неприятные, даже болезненные ощущения. Мужчина взвыл в голос и через шорты ладонью сжал свое каменное возбуждение. - Неужели мне придется др*чить на этого «шахерезада»? Дожил, мать его. Скрепя зубами и зашипев, Том запустил руку в трусы, а затем привычным движением обхватил своего младшего друга в кольцо и принялся двигать ладонью вверх вниз. Мужчина в неге прикрыл глаза, чувствуя, как болезненные ощущения сменяются приятными и сладкими. Давно же он не удовлетворял себя самостоятельно… Проделывая фрикционные движения, Томас вспоминал маленькую попку Билла, его тонкую талию и крохотные ручки, представляя, что он ими гладит его там. Это было какое-то сумасшествие. Образ наложника так яро всплывал в сознании, что мужчина словно выпал из реальности, полностью отдаваясь ощущениям и находясь где-то за гранью. Томас бурно кончил спустя минуту и, распластавшись на кровати, заревел в голос от собственной беспомощности. Терпеть больше не было сил. Да, сначала он хотел оберегать юношу, помогать, и у него это неплохо получалось, но все это изменилось. Сейчас мужчина хотел только одного, и плевать на чертовы обещания. Путь он будет хреновым Господином, который сказал одно, а сделал другое, пусть Билл не заслуживает такого обращения, пусть все «против» в принципе летят к черту!