— Делать людям больно... Раненым людям — это сложно понять.
Ким Анна
«Голод — это аппетит, обострённый настолько, что им можно убить других». Слышали о таком? Нет? И слава Богу. А есть ли он? Верите? Молитесь, да? И он вас услышал? Исполнил просьбу, мольбу глупых детишек? Нет же. О чём говорить, если он не желал выслушать творений своих, детей из крови и плоти своей, своих маленьких ангелочков. Скинул им на плечи Адама да Еву, а перед этим Лилит, в потеху наблюдая. А как Люцифер устал и решился высказаться против Его высокомерия, так тут же стал вестником гнева, несчастья и непокорности. Непослушное дитя! Сатаны ли? А может всё же Бога? Но стал самим Дьяволом. А знали ли вы, что Адом, что Раем, заправляет тот самый Создатель? Творец. Чу-до-тво-рец (только чуда того сраного всё не видно). Нет? Вот и хорошо, дети мои. И слава Богу. А может, и Дьяволу слава?... Псих... Ребёнок... Горячий... Опасный... Обжигающий... Невероятный... Властный... Умный... Самовлюбленный... Упёртый... Желающий... Страстный... Несчастный... Обречённый... Он соглашается со всем. Тем, как называют его, завидно кидая за спину или восхищённо лепеча комплименты в лицо, ведь правда как солнце: глаза режет, а желание выпалить зеницу не исчезает, ведь безумно интересно, что там — на этой ярчайшей звезде. Шумная толпа всё не замолкает, продолжая нахваливать и поздравлять с очередным приближением к старости или чего хуже (а кому то и лучше), смерти. Двуличные мрази. Но Тэхён не произносит мыслей вслух, лишь тянет уголки губ, прищуривает глаза, заливисто, но не искренне смеясь, крепко обнимая и благодаря за эти лицемерные улыбки и подарки. Наблюдая. Множество запахов щекочут ноздри — многие отвратны до скрежета зубов и желания вдохнуть свежего соснового воздуха. Но сегодня он встретит его. И теперь не в силах оторвать взгляда — в голове слишком много всего. Десятки молодых и влиятельных деток, лишь благодаря родителям. Но ни один не сравнится с этим мужчиной. Тэхён ждал, и не зря предчувствовал, дав знак на баре, стукнув острым ногтем большого пальца о стакан с алкоголем. Этому человеку ни в коем случае нельзя принимать ту дрянь, что так любят эти студентские родительские суки. Он более двух часов терпел бесполезный трёп своих горячо-любимых однокурсников или друзей тех самых «друзей», хотя и в помине не знает и половины людей. Но так даже лучше: больше народа — меньше кислорода, уйма слухов и несдержанных грязных секретов. А уши повсюду, глаза тем более. — Что такое, Юнги-я? — он заметил как старший задумчиво натирал винный бокал, уставившись в сторону входа, прямо за его спиной, бросая редкие незаинтересованные, скорее усталые взгляды на толпу молодых людей, снующих по залу и сидящих за столиками у стен на кожаных диванчиках, распивающих алкоголь и не только, балуясь чем потяжелее. — Меня всё ещё не покидает чувство тревоги... — переводя взгляд к лицу. — Прошло немного больше двух часов, а я уже разочарован в этих лживых улыбках. Им бы только обдолбиться на шару, хотя денег куры не клюй, — хмыкает, с прищуром наблюдая за спину Кима. В голове сразу всплывает фраза: «Сколько бы у человека не было нулей на счету в банке, их всегда будет недостаточно». Тэхён обводит пару десятков людей взглядом: пьяные, со своей компанией или одиночки в поисках приятного времяпровождения на этот вечер. Все они пришли не для того, чтобы поздравить от чистого сердца, а для собственной выгоды и веселья. Как и каждый из присутствующих в этом зале. Точно так же, как и он. Всё складывается как никогда лучше. Поэтому он и устраивает подобные вечера. Будучи во главе вечных вечеринок и алкогольных тусовок, возникает неповторимый внешний вид, а с ним и нужные сплетни и слухи. Главное знать когда, с кем и где. Об остальном позаботятся сплетники. — Не беспокойся, всё под контролем. Думаю, он прибудет в течении часа, а остальное уже пустяки. Главное, для начала, его присутствие, — уверенно заявляя, на что Юнги лишь сдержано и успокаивающе улыбается. Если Тэхён так говорит, значит так тому и быть. — Я больше беспокоюсь за вас с Чимином, — старший отмахивается. — В тебе то я уверен. А вот Чимин... — и переживания не безосновательны, ведь Пак ещё тот любитель встрять туда, куда психически здоровый не сунется и кончиком пальца. Но, кто говорил, что среди людей есть хоть один адекват? — Неужели, так скучал? — шепот у самого уха обжигает морозным дыханием, а лёгкий оттенок соцветия обволакивает округу. Тэхён довольно ухмыляется, сразу понимая кто стоит сбоку — его аромат был слышен ещё минутой ранее. Скользя по подчёркнутой талии, опоясанной кожаными ремешками, ладонью подсчитывая складки ткани и обнимая, заводит руку на поясницу, утягивая ближе к себе, прямо к коже разделяющей двумя слоями ткани. Плотнее и горячее дыша в чужую шею, вдыхая полной грудью дурман аромата, успокаиваясь в ту же секунду, понимая по спокойному дыханию омеги, что всё в пределах нормы и не о чем переживать. Чимин отсутствовал на протяжении получаса, а Тэхён был спокоен. Знал, что с ним всё в порядке, даже будь тот на безлюдной улице, переживать стоит не за омегу, а за тех, кто его встретит. — Душа моя, конечно, я скучал. Где ты порхал всё это время? — на слова Тэхёна блондин ядовито усмехается, прибирая чужую смоляную прядку за ухо, завуалировано шепча: — Опылял местные цветники, — на языке Пак Чимина «подслушивал местные сплетни и разговоры». — Моя ж ты пчёлка, — хмыкает Тэхён, одобрительно поглаживая поясницу. — Всё трудишься без передышки, молодец. Возьми коктейль у Юнги и отправляйся отдыхать, на сегодня достаточно, остальное за нашими мушками. К тому же, я скоро буду занят, так что не беспокойте без нужды и не переживайте, — успокаивая, переводит взгляд с Чимина на Юнги. — Я-то спокоен как кот, — уверяет. — Хотя это скорее о Юнги. Кстати, сделай что-то холодненькое, а то и помереть можно в этой духоте, — находясь наедине, может спокойно обратиться на корейском. — Вот же наглец, — цыкает альфа, но всё же берётся за шейкер. — Тогда будь добр, не вырви сегодня волосы тому омеге, — Чимин, не сразу соглашаясь, но в скоре понимая о ком речь, всё же кивает, осознавая. И, забирая свой бокал грейпфрутового сплеша, наслаждается приятными прикосновениями Тэхёна к собственной талии. — Даниэль, эта блядь... — хватая трубочку с барной стойки, недовольно шепчет под нос, но даже так его прекрасно слышно. — И думать не хочу о нём. Да и не видел ещё. Так и не припёрся? — Нет, — бросает Тэхён, слегка разочаровано, и не из-за столь великой любви к этому омеге, а к его острому слуху, языку и последующих слухах от него же. — Главное, чтобы он не додумался вломиться к моему разговору. — Эта сука может, — хмыкает Пак. — Чимин-а, — устало тянет Юнги, — будучи таким красивым сегодня, тебе не к лицу подобные слова в этот момент, — устало просит, хотя и понимает, что спорить с Чимином, или более того, указывать, смысла нет. — Спасибо. Но я лишь констатирую факт, сука есть сука. А он любитель лечь под кобелей, — пожимает плечами. С чего Тэхён вздыхает. Ему ли не знать о неприязни между этими двумя, которые вечно пытаются задеть друг друга да побольнее. — Всё в порядке, ты главное не бей по лицу, — просит Тэхён, на что Юнги недовольно цокает. — Ты его поощряешь, — хмурится мужчина. Он не фанат вольностей и неодобрительных слухов о Чимине, из уст того же Даниэля, а Паку и вовсе плевать, потому что Тэхён практически всегда поддерживает, не запрещая и не ставя условий. Впрочем, как и самому Юнги. И не только из-за того, что Мин старше, но и из-за его рассудительности и здравомыслия. — Просто даю свободу. Она, как мы знаем, бесценна и скоротечна, как та самая чаша Пифагора, — и оба с этим как никогда согласны. Ведь на собственной шкуре знают какого это — не иметь возможности сделать глоток свежего воздуха, а подчиняться руке кормящего хозяина когда-то в прошлом. Тэхён делает новый оборот алкоголя в хрустальном бокале. Хоть это и не вино, но привычка насыщать алкоголь кислородом никуда не делась. Острый ноготь большого пальца правой руки дважды клацает по стеклу — пытаясь отвлечься. Он бросает взгляд на сосредоточенного Юнги, который привычно расслаблен, но это лишь внешняя оболочка, тот прекрасно умеет держать лицо когда нужно. Сейчас же он спокоен. Тэхён чувствует его размеренное биение сердца и лёгкий аромат миндаля с кислинкой спелой сливы, словно дорогостоящее вино, что подолгу выстаивалось в бочке. Чимин уже упорхал в гущу толпы, привычно заводя лёгкие и ненавязчивые диалоги с выпившими гостями. От подобной мысли он несдержанно хмыкает. Да уж, горячо-любимые, друзья. Кисть с лёгкостью поворачивает алкоголь по стенкам стакана и браслет из чёрного бисера цокает о стекло, в этот самый момент он чувствует это тяжёлое амбре ароматов. Смесь бьёт в голову, пытаясь вскружить разум и растворить мозг, как тот самый сыр на свежеиспечённой пицце маргарите, от чего ком застревает в горле, не позволяя сделать новый глоток обжигающего алкоголя, дабы смочить рот — это чувство давит. Такой тёплый, скорее горячий, словно горящий костёр в осеннюю ночь, сладкий, но не приторный, слегка пряный, сияющий и переливающийся. Шафрановые ноты стойкие, поэтому чувствуются первыми, а за ними горячий и древесный, они раскрываются сладковато-пряным и сливочным полутоном, после которого постепенно появляется бальзамический и мускусный нюанс на кончике самого языка. Тэхён знает: шафран — это самая дорогая специя и один из драгоценнейших ароматических компонентов в мире. Этот феромон человека сразу даёт понять, что за спиной не среднестатистический альфа (ведь настолько тяжёлый точно не для омеги), а статный носитель данного аромата. И, Тэхён понимает, что это тот, кого он так долго ожидает, хоть тот и не подозревает. Но есть то, что он всё никак не в состоянии разобрать, и это слегка пошатнуло, хоть внешне он всё так же не показывает интереса к персоне за спиной. Что же за древесный оттенок, что оседает послевкусием и пряной ноткой?... Он так же чувствует те самые мотивы лесной листвы и нагретой на солнце коры, и лишь в конце телесные переливы амбры. Этот феромон сложно забыть или спутать с кем-то другим. Этот человек, как предполагает Тэхён, даже не стараясь, давит феромоном, показывая своё высокое положение в обществе. Он не скрывает и не подавляет аромат, плевав на окружающих. Что уже говорит о многом. Он так же чувствует ещё один новый аромат среди десятков молодых людей в зале, ведь только бета не почует этот дурман, вскруживший голову: спелый солнечный гранат, с лёгкой, свежей ноткой ненавязчивой кислинки. И тонкий, специфический, зелёный аромат с пудровыми нюансами, обволакивающий сладко-терпкие винные нотки сердца, а так же тот самый древесный оттенок, говорящий (Тэхён уверен) о родстве этих людей. Аромат ветивера сухой, дымный, с лёгкой древесной ноткой. Композиция с оттенком ветивера вызывает ассоциацию то раскалённых песков пустыни (хоть Тэхён и ни разу там не был) с пыльным сухим запахом, то влажных дождевых лесов с мокрой землёй и тяжелыми испарениями прелой листвы, смятых цветов, перезрелых ягод и фруктов, упавших на траву. Вдохнув эти ароматы двух мужчин, он чувствует словно снова оказался в детстве, в том самом густом и могучем лесу. Всего на мгновение он почувствовал себя дома. Тэхён бросает последний взгляд на зеркальное отражение перед собой у барной стены с алкоголем под потолок — в голове на мгновение проскакивает фрагмент того, как Юнги, матерясь, взбирался по стремянке, дабы добраться до очередной бутылки. Но благодаря тому самому зеркалу и настолько высоким полкам, кажется, словно выпивки намного больше, нежели есть на самом деле. Мельком заметно (всё же в зале довольно темно) как двое статных и широкоплечих альф расходятся в разные стороны, буквально в паре метров от него. Один из мужчин в прозрачных очках серебряной оправы, следует к толпе танцующих людей. Второй мужчина обводит тёмный зал взглядом, слегка щурясь из-за приглушенного освещения — как и положено в баре, который скорее можно прозвать клубом в данный момент с танцующими людьми. Тэхён встречается с чужим взглядом: тёмным и лишь на мгновение с проблеском интереса. Альфа усаживает совсем рядом, — и Тэхён не в состоянии отказаться от того, что давно запланировал, жадно вдыхая. — Знакомы? — раздаётся сухо. Тэхён знает, что нет. По крайне мере, мужчина не в курсе того, кто так бессовестно пилит его взглядом из под тёмной кудрявой чёлки и, таких же глаз, цвета мглы. — Мистер Чон, Вас не знают либо глупцы, либо слепцы, — легко подаёт, замечая как мужчина хмыкает, довольно кивая на ответ. Тэхён же понимает — он попался в сеть. Вот только, кто из них и в чью?...***
— Так, если не секрет, что же Вас могло привести в столь скромное место, мистер Чон? — бутылка клацает о столик — Чонгук разливает алкоголь по двум стаканам. Тэхён бросает озорной взгляд на мужчину напротив. Дверь закрылась минутой ранее, с видом на полный зал пьяных людей из-за стеклянной стены, которая расположена таким образом, что лишь гостям комнаты видно происходящее снаружи, но не наоборот. Чонгук отрывает взгляд от хрустальной люстры под потолком снаружи. — Я, кажется, такой же полноправный гражданин нашей страны, имеющий право посетить нейтральную территорию, без опаски быть убитым, — спокойно изрекает, горячим дыханием обжигая воздух вокруг. Рука тянется с алкоголем перед Тэхёном, в желании чокнуться бокалами виски. — С праздником, Тэхён. Прости, что без подарка, — бокалы клацают друг о друга. Кажется, можно немного расслабиться. — Сколько тебе? — Ммм... прекрасный вкус, — делая глоток, в наслаждении прикрывая веки. — Двадцать четыре, но чувствую на все сто, — и решать лишь Чонгуку, имеет он ввиду возраст или настроение в данный момент. — Самый прекрасный возраст... Студенческая жизнь и ни одной проблемы, кроме экзаменов и зачётов, — кивает мужчина, понимая, что парень напротив тот самый студент именинник о котором упоминал Хосок. — Что может быть лучше? — риторический вопрос, но Тэхён отвечает: — Наверное, Ваша компания. — Соглашусь, — самодовольно, зная себе цену, с толикой шутливости звучит. — Я раньше не слышал о тебе в своих кругах, кто твой отец? Может, мы знакомы, — наблюдая, впервые за долгое время за столь непривычным незнакомым человеком и его спокойствием в собственном присутствии, он уверен, что это не один из тех самых студентов с первого этажа. Это не папенькин сынок, но и не шакал среди антилоп. Скорее тигр. — Хах, — с придыханием, прикрывая веки — Тэхён как никогда расслаблен, на своё же удивление. В присутствии этого альфы, даже зная того менее получаса, он не ощущает агрессивных феромон или напряжённости. А может дело и в алкоголе. — Он имел небольшой парфюмерный бизнес, но четыре года назад попал в автомобильную аварию и, к сожалению, скончался. С того самого времени мне пришлось вернуться из Америки. А после долгих разъяснений насчёт моего родства с ним, я наконец-то начал приступать к работе с небольшим парфюмерным домом. «V'Ante», может, слышали? Чонгук хмурится. В голове мелькает давнее и довольно скандальное событие о котором он слышал краем уха. Как молодой сын известного банкира вернулся на похороны собственного отца, который погиб в любимом авто, не справившись с управлением. А сын, проживший всю жизнь в Новом Свете вернулся на родину родителя. Но из-за того, что он не имел ничего общего с отцом, и тем более не показывался на свет, его не сразу признали, более того, не желали пускать на похоронную процессию. Но благодаря семейному нотариусу, предоставившему завещание покойного альфы, Тэхёна допустили к гробу. Из-за долгов мужчины, сразу после его смерти, явились альфы с Северной границы, потребовав клуб и, что осталось не оглашённым, бордель. Всё из-за довольно больших долгов, которые росли с каждым днём. В то время как парфюмерный бизнес, который только начинал нести свои плоды, в то время прогорел, а долг не окупился. — Антонио Гарсия, — вспомнив имя, звучит из уст Чонгука. Но даже сейчас, глядя на Тэхёна, хоть тот и азиатской внешности, он не может не отметить этих насыщенных цвета тьмы глаз и густой копны волос, а так же медовой кожи с, как он заметил, тату выглядывающими из под рубашки. — Я мало что помню о нём хорошего, но и плохого он мне не сделал. Прими мои соболезнования, — всего-лишь формальность. — Он был ублюдком, и это не отменяет того, что он додумался оставить мне небольшой подарок в виде двухэтажного здания с огромными долгами в придачу, — легко бросает Тэхён, говоря о парфюмерном доме под боком главной улицы Центра. На что Чонгук задорно смеётся, удивляясь всё больше и больше прямоте этого парня. — Остер на язык, это хорошо. Но, Тэхён, — вмиг голос холоднеет, приобретая стальные нотки, — будь осторожен, не все могут расценить подобное за прямоту. Тем более в наше время. — Угроза или совет, мистер Чон? — не отстаёт. — Реши я угрожать, ты бы уже давно не дышал, Ким, — парирует Чон. — Приму во внимание, хоть мёртвым и не требуется кислород, — на лёгкой ноте чеканит, при этом кивая и поднимая бокал с алкоголем. Чонгук повторяет, выпивая за именинника. Со стороны может показаться, что они давние знакомые, решившие распить бутылку дорогого алкоголя, обсудив незамысловатые темы. Хотя, Тэхён, признаться честно, чувствует себя именно так. Нет того самого угрожающего давления, хоть он и ощущает лёгкое амбре аромата альфы, не скрывающееся даже в комнате с отличной вентиляцией. — Так ты ярый противник церквей? Еретик? — вспоминая о недавнем разговоре. — Не молишь Господа у иконы на коленях, не раскаиваешься за грехи как прилежный испанец? — с лёгкой издёвкой, ведь помнит как Тэхён говорил, что молится перед собственным отражением в ванной. И речь здесь не о красоте. Хотя та, безусловно, не обделила Кима. — Почему я не падаю ниц перед Творцом? — задаёт логический вопрос, задумываясь на мгновение. — Говорят, что грешнику, могут простить всё что угодно, кроме одного — гордыни, — взгляд останавливается на Чонгуке, дабы быть уверенным, что тот слушает. — И знаете, мне странно это слышать. Что этому самому Богу, Создателю всего живого, как любят твердить его фанатики, мешает передумать? Так ответьте, что же ему мешает простить мою гордыню? — риторический вопрос, на который Чонгук не находит ответа, скорее не успевает. Тэхён вновь продолжает: — Но ответ находится на самой поверхности, — хмыкает, незатейливо смачивая губы кончиком языка. — Просто копните немного глубже и поймёте — его собственная. Так, за что он меня в праве попрекать? Бог считает, что он самый великий из всех. Судья чёртовых судеб. Хотя жизнью распоряжается лишь сам человек, не согласны, мистер Чон?... Тут же резко распахивается дверь, перебивая даже приглушённую музыку с главного зала, где остались лишь пьянь да обкуренные люди. Тэхён чуть не давится, тут же собираясь всплеснуть недовольным взглядом на побеспокоившего их человека, ведь предупреждал не раз, чтобы никто не приходил сегодня. Но замечает в проёме молодого омегу с выгоревшими кончиками волос и в белоснежной рубашке расстёгнутой на пару пуговиц и одной подтяжкой на плече. Соблазняя и маняще улыбаясь, он не стесняясь проходит к диванчику, утягивая Тэхёна в объятия и целуя в щёку. Тэхён тут же чувствует шлейф алкоголя и приторного феромона ванили, от запаха которой сводит скулы. Чонгук лишь наблюдает за представленной картиной, усмехаясь раскрепощённости омеги, что так бессовестно побеспокоил их разговор. Если это омега Кима, он будет слегка расстроен — не его уровень: не знающий норм приличия, даже не глядя на окружение. — Тэхён-и, с днём рождения! — лепечет парень с широкой улыбкой на лице, усаживаясь рядом, закидывая руку на бедро Кима, но тот никак не реагирует на столь двусмысленный жест. — Я тебя было обыскался, а ты оказывается здесь спрятался с... — Даниэль наконец-то переводит взгляд напротив, но тут же затыкается, осознавая кто именно перед ним. — Ох, прошу прошения... Не думал, что Вы здесь, господин Чон-Сальваторе... — с лёгкой запинкой, бегая взглядом по лицу альфы. — Изабэлло Даниэль, приятно познакомиться, — протягивая утончённую руку с парой золотых колец и браслетов усыпанных дорогими камнями. — Да, взаимно, — Чонгук слегка сжимает ладонь, поглаживая мягкую кожу большим пальцем, а после усаживается обратно на диван, незаметно (но не для Тэхёна) вытирая руку об ткань штанины, обращаясь к Тэхёну: — Твой омега? Но ответа не следует, Даниэль вновь перебивает: — Да нет, что Вы! Этот прекрасный альфа уже занят. К сожалению, не мной... — «скорее к счастью», — думает Чонгук. — А его омега только и делает, что брызжет ядом. Сейчас, кстати, пьёт у бара. И чего возле тебя не сидится... — недовольно хмурясь, парень ожидает похвалы, но Чонгук не обращает на того внимания, напротив вновь говорит с Тэхёном. Даниэль для него пустое место. — Да, прекрасный альфа, — повторяет, заглядывая в глаза напротив, но Тэхён лишь отстранённо выпивает. — Даниэль, — наконец-то обращается Ким, — я, кажется, просил, чтобы меня более не беспокоили. И, насчёт Чимина, — притворно улыбаясь, — милый мой, он не вещь, чтобы сидеть под альфой, как под хозяином. Поэтому, он вправе делать всё, что угодно. Тем более, у меня была беседа, которую ты же и прервал. — Что-ты, Тэхён-и, — елейно тянет, от чего Ким лишь кривится. Даниэль решает, что из-за крепости виски — Тэхён вкуса и не чувствует. Этот омега до жути надоедливый и шумный, но бесспорно полезный. — Разве может компания милого омеги, помешать вашим альфьим разговорам? Да и, к тому же, я подготовил для тебя подарок и надеялся на одну из твоих историй... — Даниэль протягивает бархатную коробочку, в которой обнаруживается винтажная брошь с голубым алмазом в виде капли в золотом переплёте вокруг, а так же с золотой капелькой на утончённой цепочке снизу, которая при ходьбе шатается из стороны в сторону, словно слеза. — Дядюшка лично откопал новую партию голубых алмазов, вот я и кинул словечко за эту красоту для моего дорого друга, — хвастаясь, ожидая реакции на подарок. — Да, спасибо большое, Даниэль. Мне очень нравится. Твой вкус как и всегда безупречен, — и тянет улыбку, прося омегу прикрепить брошь к его рубашке, не смотря на то, что та и вовсе не подходит к ней, а должна находиться на пиджаке. Чонгук молча наблюдает за развернувшейся картиной, спрятав ухмылку за стаканом. — Так, Тэхён у нас, — выделяя, выбрасывая Кима из мыслей, — любитель поведать истории? Я бы послушал. — Мистер Чон, я всего-то среднестатистический студент, который имеет небольшой бизнес от покойного отца. Возможно, совсем немного рассуждающий не совсем привычно для окружающих, — о да, Чонгук заметил это как никогда. Не каждый посмеет говорить и вести себя с Чонгуком так же как Ким — непринуждённо. — Но, соглашусь, я люблю много читать, от того и знаю достаточно поучительных историй. Слышали сказку о «горе Чонран»? Чонгук, конечно же, отрицательно отмахивается. Единственный текст который он читает, приносит Хосок, и всё это связанно с работой в Коза Ностра и Центром. Так и не услышав ответа, Тэхён продолжает: — В Корее, на отшибе деревни Тэгу, стояла могучая гора Чонран, цветущая круглый год жасминовыми соцветиями, из которых молодой юноша из ближайшей деревни любил делать чай, в ответ же ухаживая за цветами. Но однажды, в деревню прибыл советник самого короля. Как только он увидел дивные цветы, настолько невинные и желанные, то тут же потребовал выкопать кустов и высадить у его усадьбы под окном, чтобы можно было с самого утра любоваться цветами и вдыхать аромат жасмина, но... — Тэхён замолкает, неожиданно заканчивая: — В конце концов они просто сгинули. — Как это?... Умерли? — в недоумении выпячивает Даниэль, уж точно не ожидая подобного, ведь обычно истории Тэхёна намного длиннее и с более счастливыми концами. — В горах, где, как я понимаю, камни да скалы, росли, а в уходе не прижились? — Не всегда хорошие условия в состоянии уберечь и спасти, — заключает Чонгук. — Просто, — Тэхён оборачивается к Даниэлю, мягко улыбаясь, рассматривая янтарные зрачки и подчёркнутые чёрным карандашом глаза, — жасмин слишком душили. Тот самый советник так безжалостно вырвал корни, ожидая такого же соцветия, не давая и шанса расти за пределы участка, что те просто увяли, сгнили, не оставив и следа. — А как же гора? — не веря тянет Даниэль. — Этого я тебе не скажу, — пожимает Тэхён плечами, откидываясь на спинку диванчика, собираясь наполнить стакан новой порцией алкоголя, но замечает как мужчина напротив уже это делает. — Я и сам не знаю. История была не дописана, но я толю надежду на продолжение. Благодарю, мистер Чон, — поднимая стакан и чокаясь с мужчиной. — Просто Чонгук, и на ты, — поправляет. — Я давно не мог нормально отдохнуть, а это место меня приятно удивило. Плюс ко всему, твоя компания мне приятнее некоторых особ, — Тэхён хмыкает, понимая, что тот имеет ввиду омегу сидящую сбоку. — Тогда, — пачка сигарет со стола оказывается в руках, а пальцы поддевают сигарету, фильтр касается алкогольных губ и золотая зажигалка поджигает кончик табака, — спасибо за твоё решение провести этот унылый день в моей компании, я польщён. — Конечно, сам глава Коза Ностра решился на встречу, — самодовольно тянет Даниэль, пробегаюсь пальчиками по коленке Тэхёна, от чего он слегка хмыкает. Чонгук в который раз дёргает глазом от умения этого омеги лезть в разговор. — Нет, дорогой Даниэль, — отмахивается Тэхён, смотря с лёгкой тоской на омегу, приглаживая прядку его волос, жалея. Чонгук уверен, что так смотрят на умственно отсталых или больных людей. — Я рад, что мистер Чон смог отдохнуть и стать мне приятным собеседником на эту ночь, без каких-либо предрассудков. Чонгук глубоко задумывается. Всё это время ему не давало покоя одна вещь. Сейчас же он предполагает одну из возможных версий, но решает разобраться с этим позже. А вот Тэхён, лишь вальяжно восседает на кожаном диванчике, удерживая лёгкую улыбку, прислушиваясь к музыке с первого этажа, но даже так не забывает поглядывать на Чонгука. Чон же уверен, что этот студент уж точно не как он сказал, среднестатистический. Это что-то более потайное и глубокое. То, что пока что не даёт покоя: непривычный аромат, поведение, и то, как он себя ведёт. Словно знает всё наперёд, словно находится у себя дома, а ты у него в гостях.И пока за окном мрак, в просторной прохладной VIP-комнате находится трое людей. Один из которых царь зверей, второй же сам дьявол, а третий пешка в руках одного из присутствующих.